...имя существительное среднего рода, второго склонения, неодушевлённое, нарицательное, абстрактное...

"Господи, спаси и сохрани.
Сами мы спасти себя не можем,
Лезем в долг и лезем вон из кожи,
Чтобы сохранить летящий миг.

Господи, спаси и сохрани.
Мы не в силах не сопротивляться
Тем, кто нам добра желает... Объясни,
Как же этому не удивляться,
Почему... спаси и сохрани...

Господи, спаси и сохрани
От страстей, от грусти, от зароков,
От обид, злословий и упреков
С нашей, Боже, с нашей стороны!
Господи, спаси и сохрани..."

Я была в Сказке. Я была там.
Видела все до подробностей.
Поклонялась багряным закатам,
Не испытывая при этом робости.

Я гуляла в лесах Средиземья,
Видела смиалы в Шире.
И варила черные коренья,
Чтобы знать, что происходит в мире.

И в саду Алисином ходила,
Помогала там Шестеркам красить розы.
И жакаре-крокодила повстречала,
И игрушечные видела березы.

А смеркалось, и я тихой тенью
Уходила из Кветлориэна,
Чтобы побродить по Средиземью
Иль поджечь иссохшее полено.

А в лесу Домашнем, но Таинственном
Кто-то, может, умер бы со скуки,
Пух и Пятачок со взглядом пристальным
По следам идут двух Бяк и Буки.

И над Пуховой тихой опушкою
Мягко стелется белый туман.
Ночь пришла . И с плюшевой игрушкою
Спит ребенок, верящий в обман.

А обман тот зовется Сказкою,
И по правде - он не обман.
И над Пуховой тихой опушкою
Мягко стелется белый туман.

Побывать я везде успела,
Даже видела эльфийского коня.
Но обидно, обидно до слез мне,
Что... не видел никто меня...

"Обещаю
Долго жить,
Много чаю
Мало пить,
Не курить,
На мир не злиться,
Не загрязнять окружающую среду,
Делать зарядку 365 дней в году,
Забыть, что такое острая, с шампиньонами, пицца,
Думать только о прекрасном,
Вдыхать с воздухом светлую прану,
Ходить в марлевой повязке от болезней заразных,
Покупать только свежие овощи, но чтоб по карману,
А также
впадать для улучшения жизненного тонуса в нирвану.
Не пугать мирных жителей нимбом вокруг головы,
Умением летать без самолета,
Хождением по земле без примятия травы,
На удивленные (восхищенные, просветленные,
озлобленные, взбешенные) взгляды толпы вокруг
скромно отвечать:"Это - моя работа"...

Ее имя было - Магда. Она родилась в мае, во время первой весенней грозы, когда раскаты грома раскалывали небо на части, а деревья гнулись под ветром. Она была тонкая и хрупкая, а волосы у нее были огненно-рыжими, словно пламя свечи. Да она и сама была похожа на свечу, которую вот-вот задует ветром. Она редко смеялась, а если и смеялась, то смех ее был очень тихим, словно шелест травы, но никто никогда не видел, чтобы она плакала. Люди всегда казались ей непонятными и странными. Намного лучше она понимала животных или птиц. Они были проще и ничего никогда не скрывали. Поэтому она и выбрала себе дом вдалеке от людей, в том месте, где река разделяется на два рукава. У нее был маленький сад, где она выращивала цветы и травы, которым давала свои собственные названия, потому что не знала настоящих. Она не держала животных в своем доме, но из леса к ней часто приходили две оленихи с детенышами, а иногда даже прибегал волк. Правда, он не подходил близко к дому, а поджидал ее у опушки леса, и Магда сама выходила к нему. Сначала она пыталась кормить его, но еда волку не нравилась. И все же он не убегал, а позволял ей даже погладить себя. Руки девушки тонули в его мягкой, темной шерсти, а волк прикрывал глаза, оставляя лишь узкую желтую полоску между нижним и верхним веком.

Часто, особенно по весне и поздней осенью, Магда надолго покидала свой дом на берегу двух рек и уходила в лес. Там она собирала лечебные травы, разговаривала со зверями и птицами, и пела им песни. Животные не боялись и не сторонились ее, они давно уже привыкли к странной девушке, которая понимала их язык и никогда никому не причиняла боли, но умела лечить. Она находила раненых или больных зверей и уносила их в свой дом, где лечила горькими отварами из трав и ягод. Иногда животные сами приходили к ней за помощью.

В полнолуния она всегда уходила в лес, в самую чащу, где не был ни один человек, и все тропы были протоптаны лишь зверями. Там, между сплетенными руками деревьев, лежало небольшое озеро, засыпанное листвой и цветами, опавшими с деревьев. Над водой стоял пряный, густой запах листвы. Луна отражалась в озере, размытым белым пятном замерев в неподвижной воде. Магда любила смотреть в воду, пытаясь различить в ней звезды, но они всегда были совсем иными, чем в небе. Их названий она не знала. В полнолуние ей в голову приходили странные слова, и она пела их, не задумываясь, о чем поет и кому. Просто пела. И еще танцевала. Она не продумывала заранее свои движения, а подчинялась странной музыке, звучавшей в ее душе, отдаваясь на волю ритма. Ее руки бились над головой, словно белые крылья, а волосы развивались, как пламя пожара. А потом, когда танец и танцем-то уже назвать было нельзя, настолько странными и дикими были ее движения, ее душа вырывалась из тела, взлетая куда-то вверх, над вершинами деревьев, к небу, пронизанному тонкими серебреными нитями лучей. Она могла парить там, в темноте, рождающей свет, хоть до самого рассвета. А когда туман поднимался от земли, и небо на востоке светлело, она долго лежала на холодной земле, без сил и мыслей, не помня ничего, кроме своего полета, а в ее глазах застывала тоска по небу. До следующего полнолуния.

Изредка Магда приходила в небольшой город, откуда сама была родом. Он располагался всего в трех милях от ее дома, но дорога шла через торфяные болота, поэтому она бывала там редко, только когда чувствовала, что с кем-то из ее родственников случилась беда, и ее помощь необходима. Но люди с неохотой принимали помощь Магды, которую считали вестницей беды, ведь она приходила лишь когда кому-то было плохо. Магда не любила этот город, где дома стояли совсем близко друг от друга, и для растений не было места, но еще больше она не любила подозрительные взгляды людей и шепот в спину. И то слово, которым ее прозвали - ведьма. Оно ранило ее душу, но она никогда не оборачивалась, лишь гордо вскидывала голову, так что огонь волос вспыхивал и погасал. Но если взрослые люди говорили это шепотом, то мальчишки обычно с криком бежали за ней, швыряясь в нее грязью, а иногда и камнями. Магда не понимала, почему люди бояться ее и ненавидят. Разве она хоть раз в жизни причинила кому-либо боль? Она никогда не использовала свои знания во зло или для себя, она только лечила. Почему же они ненавидят ее? Неужели только за то, что она не такая, как они, что она умеет слышать голоса растений и понимать язык лесных зверей? Как ей бы хотелось, чтобы они хоть раз услышали нежную песню папоротника, смех клена или плач ивы, склонившейся над рекой, хоть раз станцевали в лунную ночь, когда колдовство расцветает водяными лилиями, и хоть раз поднялись над землей. Тогда те, кто бросали в нее камни, поняли бы.... Но они не умели летать, не умели слышать, не умели мечтать.

Однажды, собирая в лесу корни Эльфийского Цветка, Магда почувствовала, что в лесу есть кто-то еще, кого лес не принимал. По всей земле словно прошла волна беспокойства. Магда поднялась с земли и пошла ему навстречу. Он оказался совсем недалеко от ее дома. Это был Читать далее...

Иллюзия истин, чьи тайны постиг,
И залитый кровью дощатый настил,
Проклятья людей - ты хотел их спасти
И камень в ладони невежды.
И голос любимой сказавшей "прости"!
Ты правду, как птицу, сжимаешь в горсти,
Но в путь за собой продолжает вести
Ликующий голос надежды!
Улыбка ее как росинка ясна,
Под стягом ее наступает весна!
Пусть морщит носы разжиревшая знать -
Ты веришь: все будет как прежде.
И новые тайны стремишься познать,
Над новой балладой сидишь допоздна
И молишься ей, пробудившись от сна,-
Прекрасной, безумной надежде!
Ей молятся все, кто измучен и слаб -
Привязанный пес, и закованный раб,
И пьяный матрос, поднимающий трап,
И девка в кричащей одежде.
Кто верную шпагу срывает с бедра,
Кто в штиль к парусам призывает ветра,
Кто двинулся в путь, не дождавшись утра,-
Коснутся ладони надежды!
И голос ее полковою трубой
Тревожит сердца и зовет за собой
В дорогу, к перу, в опьяняющий бой -
Эй, плачущих женщин утешьте!
И ветер ревет, и бушует прибой,
И нежные руки простерла любовь...
Ты снова идешь за неверной судьбой,
Доверив дорогу надежде.
Ты отдан в объятья святого огня,
Ты пеплом упал под копыта коня,
Ты рыцарь ее до последнего дня -
Твоей безнадежной надежды!

Это было так давно, что не вспомнишь,
Сколько лет унес с тех пор вольный ветер...
Жили в небе всемогущие боги
И со звезд они на землю смотрели.
Но однажды бог на мир загляделся,
Со своей звезды упал он на землю,
А очнувшись позабыл кто он родом
И почел себя простым человеком.
До ближайшей до деревни добрался,
Приютили там его и пригрели,
Дали имя и приставили к делу -
Бог подался к кузнецу в подмастерья.
Долго ль коротко ль ковал он подковы
Но подул весенний ветер и богу
Захотелось вдруг обратно на небо -
Бросил молот и до дому собрался.
Обошел он все дороги на свете,
Забирался на высокие горы,
И по морю уплывал к горизонту,
Только нет с земли дороги на небо!
Что же делать - не повесишься с горя,
Все равно ведь не поможет - бессмертный...
И вернулся бог обратно в деревню,
Дом построил и при кузне остался.
А другие боги с неба смотрели,
Проливали они горькие слезы,
Те что после в янтари превратились.
Знали боги - для упавшего с неба
Навсегда закрыты ясные звезды.
И из слез своих построили боги
Высоко на небесах янтарный город,
Тот, который на земле зовется Солнце.
Поселились в нем, ворота закрыли
И на землю они больше не смотрят...

Когда все реки оденет льдом
И замолчит вода,
У трех дорог я построю дом.
Буду плести года
В тонкую нить и мотать в клубок
Пряжу былых веков -
Пламя боев, торжества венок,
Лица и звон подков.
Веткой сосны замету следы
Бывших обид и ссор
И у дверей посажу цветы -
Розу и эланор.
Пыльный чердак подарю сычу,
С печки скрипит сверчок.
В круглом окошке зажгу свечу,
Радостный маячок.
И будут люди стучаться в дверь -
Странники всех миров.
Ленты путей, серебро потерь -
Нету ценней даров.
Камни беды и вино страстей,
Свитки забытых тайн.
С цветами липы придет Бельтейн,
С первым снегом Самайн.
Стены тепло и покой хранят,
Выпить, попеть, уснуть
Снова однажды, к закату дня
Двинуться в звездный путь.
Свяжется нитка, растают льды...
Преданность - не порок.
Знаю, однажды придешь и ты
К дому у трех дорог!

Мокрые листья, вплетенные в ветер.
Крепости дюн, частокол бурелома.
Маленький аист по имени Петер,
Ветхий сарай, золотая солома.
Капля огня в чуть дрожащих ладонях,
Прутики струн рядом с молнией стали.
Хлеб и свечу дал зевающий конюх.
Ляг, отдохни, мы сегодня устали...
Встречи верны, неизбежны утраты.
Птица-рассвет из вечернего склепа.
Путь наш проложен по звездному тракту,
Долгой дорогой от неба до неба.
В звоне мечей - отголосок набата.
В песне ручья - память талого снега.
Слово - и брат поднял руку на брата.
Пламя, как крик бесконечного бега.
Женской груди драгоценная млечность,
Бойня и бой, неживая усталость,
Завтрашний день и вчерашняя вечность
Вместе с дождем за дверями остались.
Встречи верны, неизбежны утраты.
Птица-рассвет из вечернего склепа.
Путь наш проложен по звездному тракту,
Долгой дорогой от неба до неба.
Здесь за спиной пыль засохшего лета,
Выцветший плащ, стопка книг в изголовье...
Только не плачь, о моя королева!
Стоит грустить опьяненным любовью!
Там за стеной ложь, предательство, жалость,
Бури людские рвут землю на части.
Только пойми - нам на свете досталось
Чудо чудес - путеводное счастье!
Мы никогда не вернемся обратно.
Без сожаленья, без боли и гнева
Просто уходим по звездному тракту,
Долгой дорогой от неба до неба...

Душистая, жаркая ночь потянулась, как женщина, разметавшаяся во сне. Капли яблоневых цветов и дым пастушьего костра смешались волосами любовников. Серебристая рыба луна вильнула хвостом и скрылась за перевалом. В тишине деревни вздохнула дверь...

Осенняя буря швыряла монеты
Без счета, горстями в толпу.
Зловещие дни предвещали кометы
И воин ушел на тропу.
И с горной вершины рванулся крылатый
Алеющий кровью дракон,
И резали ночь громовые раскаты,
И древний обрушился трон.
И плакали струны и рвали на части
Затишье домашних свечей.
И пел менестрель о любви и о счастье,
О блеске старинных мечей.
Как светел и горестен путь паладина,
Как бьется о кубки вино,
Как пляшет пожар... Только наша долина
О войнах забыла давно.
Сады по весне расцветут кружевами,
Луга косарей позовут,
В долине, где предки до нас выживали,
Спокойные люди живут...
И заперты в стойла живые олени,
Колеса толкает вода,
Ручная волчица уткнулась в колени -
Так было, так будет всегда.
И лес на границах и солнце в лазури,
И радостны лица невест...
Одни только бури, осенние бури
Тревожат покой наших мест.
Ушел менестрель и зима миновала,
В горах стих последний обвал.
Но лента дороги - за реку, за скалы -
Туда, где открыт перевал!
Там юным вином из наполненной бочки
Жизнь хлещет и бьет через край.
Там Зло и Добро имена, а не строчки,
Там пламя - иди и сгорай!
Там царствует сильный, там молится нищий,
Там счастье на грани клинка,
Там опытный вор прячет нож в голенище,
А душу на дне сундука.
Там нежные девы - их щеки лилейны,
А сердце - как стертый пятак.
Там могут продать за бутылку портвейна,
А могут спасти просто так.
Там в театре живут, а по жизни играют,
Там смерть - неожиданный гость.
Там люди по сердцу пути выбирают -
Хоромы, вокзал и погост.
Там светлые храмы, что в дни воскресенья
Трещат от бессчетных даров,
Там в ладанках носят как символ спасенья
Золу от священных костров.
Там водкой и кровью поют менестрели,
Там крылья сложили в горбы,
Там принято смехом встречать на расстреле
Корявые шутки судьбы...
Я знаю, я помню, я видела это -
Пьянящий, безудержный ад!
Дорога Заката, Дорогой Рассвета.
Ушла и вернулась назад
И благостны кущи привычного рая,
Но вновь наступает апрель -
Я вышла из дома, я вновь выбираю
Тот мир, что пропел менестрель!

Ветер волком выскочил из-за холмов и разогнал белое стадо туманных овец над дорогой. Огоньком по краю старинной рукописи разлетелся рассвет. В придорожном трактире зевком захлопнулось окно. «Стоит бросить тысячу зерен, чтобы взошло хоть одно из них» - говорится в старинной книге и, поэтому, завтра с рассветом я выйду за грань перевала...

Буря сшибала с ног деревья и бросала в толпу золотые монеты листьев - завтра коронуют Царицу-Осень. Близилась ночь... В такую погоду страннику всегда найдется место у очага, сытный ужин и кружка горячего вина...


- Послушай, ведь ты пришел по Дороге Заката, а мы тысячу лет не покидали долину - расскажи, что там, за горами!


Гитара смахнет со стола тишину,
И голос свечой разбежится по залу:
«В горах - синий снег обнимает луну,
В горах караван - он спешит к перевалу.
В горах пастухи охраняют стада,
Свободнее ветра живые олени.
В горах как девчонка смеется вода,
Сквозь скалы собой прорубая ступени.
А дальше - лежит ослепительный мир!
Огни городов - вы таких не видали.
В пещере над флейтой колдует сатир,
Уходит фрегат за туманные дали.
Под парусом алым - надежды вино,
Где счастье - смотри - я раскрою ладошку!
Там башня, где Трое сольются в Одно,
Там дом, где ночами не гаснет окошко.
Там дом, где нас любят, там дом, где нас ждут,
Там дом выше неба, священнее храма!
Дороги судьбы нас туда приведут,
И каждого встретит счастливая мама!
Я был в городах, где пирует чума,
Я видел столицу людей без обличья,
Людей, для которых их тело - тюрьма,
А голый король - монумент безразличья.
Я тоже играл, я пытался понять,
Как можно прожить в скорлупе без отдушин,
Но голый король стал меня обвинять
И я той стране оказался не нужен.
Я плыл по реке крови Древних Богов,
Я видел дракона, парящего в небе,
Я видел труп льва - он издох без оков,
Я видел Любовь, но с ней рядом я не был...
Учитель мне в сердце вложил доброту,
Влил в глотку свинец и настроил гитару.
Учитель ушел по дороге к кресту,
А я, наконец, плюнул кровью на кару!
Я снова пою для врагов и сестер,
Я снова живу - не мешайте мне видеть!
Я помню магистра - он прыгнул в костер,
За теми, кого он учил ненавидеть...
Простите, я пьян...Через час рассветет...
Когда устаю, я бываю несносен.
Прилягу, усну а к утру все пройдет,
Разбудит меня венценосная осень».


-...Да, весело там, за горами! Драконы, короли, сказки... А у нас, в долине, уже тысячу лет ничего не происходит. Отдыхай на здоровье - уже поздно.

За окнами ветер играл на органе, юное солнце улыбалось разноцветным деревьям - новые платья - одно лучше другого. Царица-Осень плела корону из кленовых листьев, а дождь подкрался к ней на цыпочках и набросил на плечи воротник из серебряных кружев...

У крепостной стены
Раскинут виноградник.
Из окон нам видны
Далекие холмы.
Привычной тишины
Не потревожит всадник.
Забыты дни войны,
И мора, и чумы.

Порос полынью склон
Великого кургана.
От пламенных времен
Остались голоса,
Узоры строк и стон
Скорбящего органа.
Порой тревожат сон
Чужие небеса.

Изысканный покой
Для жаждущих покоя -
Гвоздика и левкой,
Сады и соловьи.
А если ты другой -
Ты выбрал путь изгоя!
Ступай - за той рекой
Еще идут бои.

Протягивай ладонь
За зернами граната
И разводи огонь
Обрывками страниц.
А где-то мчится конь,
Ликует канонада,
Безумствует дракон
И миру нет границ.

Я подниму бокал
За алчущих скитанья
И пиршественный зал
За мной повторит тост:
«За тех кто испытал
Разлуки и страданья,
За тех кто увидал
Огни далеких звезд!

Пускай для них ковром
Расстелются дороги,
В ночи горит костром
Надежды светлый храм!
Пусть звездным серебром
Их увенчают боги
За то, что бросив дом
Остаться дали нам...»

Это цитата сообщения S.W.A.T. Оригинальное сообщение

- Ой, а Вы кто? - удивилась Аня, увидев в дверях мужчину лет тридцати,
невзрачного вида, в поношенном плаще, грязной вязанной шапочке и со
щетиной на лице.
- Здорово, Анька! Я - Твой Принц На Белом Коне! - с подкупающе
искренним взглядом мутных глаз сказал мужчина и от него пахнуло термоядерным перегаром.
- А где конь? - усмехнулась Аня.
- В лифте сидит - караулит, чтобы не уехал, - искренне ответил Принц, - Анька, собирайся, мы прямо сейчас едем ко мне во дворец.
- А почему я должна с Вами куда-то ехать? - сдержанно спросила Аня.
- Ну дык ты же меня всю жизнь ждала! Чтобы я приехал и забрал тебя.
- Вы себя с кем-то путаете! - Аня попыталась закрыть дверь, но Принц
успел подставить ногу в грязном дырявом валенке.
- Анька, давай ты типа без глупостей! У меня нет времени на все эту хрень!
Одевайся бегом, поехали.
- Да пошел ты! - Аня смогла закрыть дверь.
- Дура ты набитая! - Принц стукнул по двери кулаком, - Зачем мечтала-то
тогда?
Недождавшись ответа Принц повернулся и зашел в лифт.
- Грубо ты с ней! - сказал Белый Конь.
- Я хотел по-хорошему, а она видишь как! - с досадой процедил Принц.
- А я бы тебе даже открывать не стал - весь грязный какой-то,
небритый, - Белый Конь плюнул на пол.
- Надоело все! Каждый день эти дурочки с жидкими косичками и прыщами и к каждой еще нужно подход найти! А я уже иссяк, понимаешь, иссяк! Это
еще года три назад я сострить и обаять мог, а сейчас... - Принц устало
махнул рукой.
- "Завязывать" пора, - сказал Белый Конь и затушил окурок о стену
лифта.
- Да ты что?! Их еще вон сколько, а нас с тобой только двое. Если мы
"завяжем", кто будет этим заниматься?
- Ладно, хозяин, замяли! Деньги-то на автобус у тебя есть?
- У меня-то есть, а ты как?
- А я опять сделаю вид, что случайно зашел в автобус.
Принц сутулясь вышел из подъезда, а за ним, хромая, шел его Белый
Конь.

«Они шли ниоткуда, не зная куда,
Творя свое волшебство... »
Тикки Шельен

Как приятно мечтать, бродя наугад по городу, сравнивая и различая медовую древность Иерусалима и призрачную правильность черт Петербурга, пыльную яркость Москвы и раскинутую вширь ветхость Казани. Сказка таится за сломанной веткой, щурится из сонных окон, прячется в лабиринтах дворов. Можно почувствовать себя хозяином кукольного театра, выстраивая сюжет по случайно подслушанной фразе, чертам незнакомых лиц, силуэтам событий. Взять хотя бы любовь - невозможную здесь и привычную в книгах. Я никогда не встречала людей, полюбивших друг друга с первого взгляда, но...


Подземный переход, полутемный, сырой, чуть затхлый. Старушки с газетами и сигаретами, яркие ларьки, забитые бесполезными мелочами, суетливые люди, спешащие по своим личным делам. Девушка с гитарой у стены. Крупная блондинка, некрасивая но пластичная, меняющая маски по песням. Голос занимает собой пространство, заглушая шаги и двери, летая от смеха до крика. Люди собрались вокруг, кто-то пьяно подхрипывает, кто-то смотрит с ленивым интересом, вертя в руках скомканную десятку. Парень из круга. Лохматый, нервный, с кривой улыбкой, слушает полузакрыв глаза. Это то что было. А что могло быть?

Он - петербургский бродяга, хиппи и музыкант. «Широко известен в узких кругах» - ехидничала бывшая жена, уточняя затем - в каких именно. Золотые руки, светлая голова, естественно без царя в ней. Мир прекрасен, если не обращать на него внимания большего, чем он стоит. Люди тоже. Дом - наверное где-то есть, но в дороге куда интересней. Бутылка пива всегда в кармане. На загруженных воду возят - не вешай нос! Кстати, а ты куда и откуда?

Она приехала из провинции, окраины, гребеней - как еще назвать родной медвежий угол? Пела всегда, сколько себя помнила. Дома - глушь и тоска беспросветная, оазис культуры - разворованная библиотека. В шестнадцать лет ушла по стране, пела на стоянках дальнобойщиков, в придорожных кафе, на улице. Репертуар - джаз и старая эстрада - позволяет заработать на жизнь. Свои песни пока не поет. В город попала случайно. Одна. Hочевать планирует на чердаке - во-он на той улице вполне себе чердак... Да бог с ними с крысами - не съедят!

Забросив рюкзак и гитару к его знакомому, они сутки кряду бродили по городу - как положено в романтическом каноне любовь свалилась на них снегом с крыши. И удивительно, что ее не узнали сразу. Впрочем чудо порою страшно назвать по имени. Зато им достались первые звездочки снега, корочка льда под ногами, восхитительно горячий, ароматный дымящийся кофе в тихой проулочной забегаловке - такие еще остались... Конечно стихи, конечно байки из жизни - поиск общих нитей, связанных сильнейшим из заклинаний «а помнишь... ». Утренний эскалатор после бессонной ночи - уже вдвоем на одной ступеньке. Случайный ночлег с попыткой заснуть поодиночке. И снова - бродить. Через два дня они вместе уехали в Питер. И уже тогда - первый звонок - чуть не погибли на трассе. У водителя пробило правое переднее колесо, машину вынесло на встречную полосу, еле успели затормозить.

В Питере они осели на квартире у чьих-то друзей до весны. Ходили гулять, целовались у каменных львов, считали фонари на Фонтанке, работали в переходе. И писали, и пели как никогда. Будто каждому из них в жизни не хватало именно второй половинки, чтобы увидеть мир и суметь о нем рассказать. Слова выхватывались из воздуха, ноты сами сидели на струнах. У него даже изменился голос, чуть слишком высокий раньше, обретя раскатистую глубину звучания. Первый квартирник прошел на ура, люди терли глаза - куда раньше смотрели. Впрочем, поражал даже не прорыв дара - само существование этой пары казалось чудом. Любовь отражалась в протянутой чашке чая, подкуренной сигарете, поднятом с пола колечке - что же говорить о глазах. Они были вдвоем но не вне, втягивая всех мимохожих в свое счастье, и удивительно ли, что рядом с ними заядлые одиночки собирались в стайки по двое, вечные меланхолики учились смеяться, а циники засовывали свое ехидство в места к описанию не предназначенные.

Люди тянутся к счастливым, и естественно вскоре они оказались в центре тусовочной жизни. Концерты шли один за одним, все с большим успехом, потихоньку собралась группа, к весне записали альбом. Но маятник движется не только вперед. Люди, волею случая приблизившиеся к этой паре, жили ярко, как говорится со всей души. Но один из друзей остался инвалидом, пытаясь спьяну покончить с собой, другой вылетел в армию из института, третья влюбилась - отчаянно и безответно. Мир колебался, пытаясь растащить их в разные стороны света. Он, поняв что действительно любит, испугался - что взять с бродяги - и запил. Она понесла было, но нарвалась на гопников, была жестоко избита и скинула плод. Очухавшись после больницы узнала о случайной измене, попыталась не простить. Он плюнул, уехал куда глаза глядят, вернулся через неделю, не найдя в себе силы быть вдалеке. Так повелось...

Он молча хлопал дверью, она не приходила Читать далее...

...Ей было девятнадцать лет. Она жила в однокомнатной квартире на третьем этаже дома-хрущевки, в спальном районе Москвы, училась на журфаке Универа, любила стихи и селедку под шубой. И три рыцаря мечтали о руке и сердце прекрасной Дамы - бизнесмен, владелец преуспевающей компьютерной фирмы; перспективный кандидат-астрофизик, восходящее светило науки; и молодой поэт, наделенный всеми мыслимыми достоинствами, кроме денег и здравого смысла.

Она колебалась, не умея, а может быть, не желая выбирать, и, наконец, незадолго до Нового Года, она объявила поклонникам, что выйдет замуж за того из них, кто придумает самый чудесный подарок. Она долго готовилась к этому вечеру - свечи, шампанское, роскошный стол, любимое белое платье и мягкая постель с пушистым верблюжьим пледом - все для прекрасного Принца.

Первым пришел бизнесмен.

- Нашу свадьбу мы отметим в Париже. Вот билеты на самолет и ключи от номера в «Рице». Мы увидим Монмартр и Нотр Дам де Пари, будем пить столетний коньяк в лучшем ресторане Елисейских Полей, с высоты Эйфелевой башни весь мир ляжет к нашим ногам! Рейс через час - ты поедешь?

- Уходи. Ты не угадал, - сказала она и закрыла дверь. До боя курантов оставалось два часа.

Приход астрофизика был слышен. Она открыла дверь не дожидаясь звонка и уперлась взглядом в перевязанную розовыми ленточками, частично упакованную треногу, из-за которой высовывалось счастливое лицо кавалера.

- Это тебе. Телескоп. Сейчас я установлю его на балконе и ты увидишь звезду. Я открыл ее сам и назвал твоим именем. Красная, седьмой величины...

- Снег идет третий день. До свидания.

Она открыла форточку - квартира пропахла дымом, а поэт терпеть не мог табака, сварила кофе и села ждать дальше. Он пришел без пяти двенадцать. С пустыми руками.

- Я люблю тебя. И это все, что у меня есть. Чудо уже то, что я осмелился сделать тебе предложение.

Она ждала, не понимая.

- Ты - красивая. Нежная. Живая. Ты умеешь говорить без слов и смотреть в окно. Я люблю тебя.

Слов действительно не было. Она хлопнула дверью так, что сработала сигнализация на чьей-то машине. Все стало ясно. Она выпила с Президентом России шампанского - как лекарство, поплакала немного от обиды и одиночества и уснула, завернувшись в верблюжий плед. В комнате пахло дымом, бурчал невразумительно телевизор, ворочалась кошка в плюшевом кресле под лампой. За окном шел снег. И цвели каштаны...

P.S. Я, например, ожидала другой конец...

По пустым городам мчится дикий ликующий ветер
И живые леса подступают к оградам пустых деревень,
Будто не было нас, будто мы и не жили на свете...
Тени наших следов затерялись в густой непримятой траве.
По забытым полям разбежались свободные кони,
Своры бывших собак возвращаются в стаи волков.
Реки смоют мосты, а дома чистый дождь похоронит.
Шевельнется земля и вздохнет,
сбросив тяжесть извечных оков.
Время страха прошло и никто не потребует дани,
Не коснется металл сердца гор,
обомшелых ладоней холмов.
И вернутся назад существа из забытых преданий,
Из несказанных снов, со страниц пожелтевших томов.
И взовьется дракон в бархат неба под кружевом лунным,
Скрипнет леший в лесу, захохочет русалка со дна.
Вновь пришедший народ будет смелым, беспечным и юным,
Рекам, звездам, горам станут снова давать имена.
На развалины стен прибегут любопытные дети,
Будут в войны играть, окунувшись в течение лет...
И кентавры пройдут по тюльпанной степи на рассвете,
Не заметив, что нас уже нет.

Это цитата сообщения sebulba Оригинальное сообщение

Не смешите меня жить... (c)

Жить без цели – все равно что тлеть.

…я по снежному покрывалу
замёрзшей рябиной
напишу твоё имя,
прошепчу в темноту его,
чтобы ветер к далёким звёздам
подхватил и унёс его,
и, рассыпавшись там миллиардом галактик,
засияло б оно от антарктик до арктик
Вселенной бескрайней,
пролилось метеорным дождём,
звёздной россыпью,
звездопадом –
как угодно тебе…
стало раем моим,
стало адом
ИМЯ,
что однажды зимой я по белому, нежному…
я по снежному покрывалу
замёрзшей рябиной…

сНЕЖНая – это не та, что из снега, а та, что С НЕЖНОСТЬЮ!



А у вас есть подобные варианты игры?