На пике июльского кряжа
день нынешний тихо застыл.
Заглядывать в численник даже
не нужно, приметы просты:
уже не светает в четыре
и крови не пьют комары.
У дня кто-то вражески стырил
почти целый час средь жары.
Свалили, конечно, на Павла
с апостолом равным Петром.
Червонец спокойно поставлю,
что к августу некий пророк
часа полтора схороводит,
в своей колеснице скрипя.
Олени помочатся в воду
зарёй, что взойдёт только в пять.
Не нужно тащиться к гадалке,
понятно ведь - ныне и впредь
купальник не нужен (а жалко!) -
по(д)писан олений запрет!
Потом кабачки с огурцами
измучают бедных крестьян,
цепочки и клинья на саммит
зимовочный ушелестят.
Блеснёт на испуганных лицах
гусей нелетающих жир,
спасительный в цельсий за тридцать,
что вниз от нулёвой межи.
***
Но радость!
Нам дней так пятнадцать
всем вместе (а можно поврозь!)
ещё предстоит наслаждаться
блаженнейшим временем гроз!
...совершенно случайно узнал, что в январе был опубликован (1 стишок) в Вашингтонгской "Чайке"...
http://www.chayka.org/article.php?id=2264
Не пишу я о войне.
И не спрашивай.
Что хорошего-то в ней? -
Морда страшная -
в язвах.
Копоть.
Страшный зуд -
вошки с блохами -
тело пробуют на зуб.
И просохнут ли
сапоги -
четвёртый день
глины месиво.
Лихорадка от дождей -
осень, бес её...
Хруст песка в попытке грызть
хлеб с горчиною.
Перемешан дух махры
с мертвечиною.
В струпьях правое плечо.
Водка кончилась.
Не заманишь калачом,
даже пончиком,
о войне писать чтоб, верь.
Крайне мерзостный
белый тоненький конверт:
"...муж Ваш без вести..."
Вой, сползанье по стене
по некрашеной...
Не пишу я о войне.
Очень страшно мне...
(...песня на эти стихи, написанная и исполненная
поэтом и бардом из Ростова-на-Дону
Игорем Южаниным
http://www.realmusic.ru/songs/537973)
насморк у неба созрел -
капает с носа - лечить его поздно и
хмур заболевший апрель.
Вечер, казалось, манил перспективою
утро зарёй обагрить.
Нет, победила болячка противная
с гадостным именем - грипп.
Кисло во рту - ацетил-салицилово.
Вкус не весны - октября.
Осень весну заразила бациллами.
Хочется крикнуть: Ну прям!
Прямо ли, криво - в испарине улицы -
справится ли водосток?
Липа-врачиха (мокра, аки курица) -
сбросит больничный листок,
тот, что не выдала осени ветреной.
На бюллетене весна.
Лужи - уже измеряются метрами,
а настроение, знать -
сможет улучшиться через неделю лишь.
Знаем, хоть и не врачи:
что бы мы с насморком этим ни делали,
чем бы его ни лечить -
будешь семь дней вытираться платочком и
кутаясь в тёплое, преть.
Здрав будь!
И радуй набухшими почками,
ныне гриппозный апрель!
...стылое солнце марта коптит едва -
ленится плавить грязи взалкавший снег,
прячет в набрякших тучах то глаз, то два...
с эдаким-то заделом придём к весне?
к той, где найдётся демисезонный гид,
пьющий ночным нисаном с креста кагор,
вставший, от нас в отличие, с той ноги,
кто проведёт нас в май между лысых гор...
...сбросит погода - всуе наросший тлен...
...чохом грехи перейдут в подотряд снов...
...хлебом единым всех накормив в Земле,
с небом сроднится кто-то...
...опять...
...вновь...
Неотступление зимы -
в порядке - даже эполеты!
Эх, дал бы кто-нибудь взаймы
кусочек будущего лета.
Его б я всячески хранил,
не пропуская снег и иней
сквозь загородку из брони...
Сидел и пил бы там "Мартини"...
Я в магазине за углом
куплю грозы бурлящей призрак.
Конечно, это только клон,
ведь настоящей негде вызреть.
Но в данном случае - эрзац
ни сколь не плоше абсолюта.
Пусть лучше так, чем замерзать
весной морозной, странной, лютой...
На рынке видел я вчера,
как продавали пару радуг.
Был небольшой в них, правда, брак -
цвета сместились, но ведь радость
от созерцанья красоты
не меньше, чем от настоящих!
Возьму!
Сомнений жгу мосты.
А колебанья - в долгий ящик!
Пускай вокруг - снегов бугры,
а я, рекламе повинуясь,
приобрету "канаду грин",
бассейн, матрац, качели, ну и
уйду спокойно отдыхать
в июль, но в мой - июль локальный!
Ехидно крикну марту:"Ха!
И без весны мне здесь нормально!"
А за бортом - опять пурга
и ни одной весенней меты.
Январский март - предатель, гад!
И вражьи носит эполеты...
Весенней ласточкой полутра
шальная птица голосила.
Она неделю с Брахмапутры
неслась сюда, что было силы.
Но не свезло, дурной, с прилётом.
Легла такая нынче карта,
что рано встала на крыло-то,
обман ей был в призывах марта!
Поголосил и я бы с нею.
А что бы мне не голосить-то?
Седым-седая хмарь в окне и
сквозь небо cнег, как через сито.
Вот птица нишу мне уступит
и я сменю её с обеда:
заголошу в пространство тупо
и не замолкну до победы,
той, что, конечно, вскоре грянет,
расплавив тонны снежной пудры.
Шутить нельзя с календарями,
пускай ты даже с Брахмапутры,
пусть даже ты стремишься жутко
яйцом гнездо украсить срочно!
Что голосить я буду - шутка!
А что орала птица - точно!
Ори, звони, как в полдень рында,
помёт стрясая с жирной гузки.
А нет бы знать,
что
март на хинди -
не тот же март,
что
март по-русски!!!!!
...сунуть голову в снег и как северный страус уснуть,
и приснить себе сон, где совсем не полярное лето
разливает росу в руки утренних трав-тарталеток,
а озёрная гладь прячет в омуте рыбью казну.
я, зажатый зимой, как заборным штакетом щенок,
дали волю бы мне, снёс бы к чёрту четыре пролёта
февраля-коротышки, и путь мой к свободе пролёг бы,
заструились ручьи б, как прозрачные змеи у ног...
...от прорыва плотин до прорыва такого же - век...
чтобы век скоротать, стрелки двигать готов я руками,
но вселился в меня целлюлозный столбняк оригами -
ни часы подвести, ни поднять даже собственных век...
...отголосила зима лихая
холодно-белым стихом печали...
...тот стих - как праздник звучал вначале,
потом похмелье...
...и не стихает...
...весну встречает зима сурово -
гастритом вьюги урча в утробе,
морозом -
ночи звездисто гробя,
ряд сталактитов приклеив к кровлям...
...но утро - даже в расстрельном списке
себя увидев,
о марте мыслит,
вливая в небо рассвета рислинг,
и девку-солнце мечтая тискать...
...под кислый рислинг весна проглотит
холодный студень февральской каши...
...и станет зримой вся правда наша
на обнажённой от снега плоти...
можно тряхнуть вихром,
можно ботинок хром
вылизать до сиянья...
Можно расставить сеть,
штурмом взять Баязет,
можно уснуть в овсе -
милая, до свиданья!
В лёгких вот только хрип,
лысый уже, как гриб...
Неба не обагрить
всей полнотой желаний.
Инь разругался с Янь -
то и другое — я.
В общем, куда ни глянь -
эга кривые длани.
Вместе с людьми и мной
вертится шар земной.
Я, как библейский Ной,
cтрою барак ковчега.
Мной разгорожен трюм -
кельи в нём раздарю
и без "благодарю" -
парочкам для ночлега...
Можно напиться в дым.
Можно не звать беды,
быть всегда молодым
холмиком за оградой.
Нагородить словес,
чтоб приумножить вес.
С ядом в зубах иль без -
все мы немного гады.
Минос был просто — бык.
В Спарте — сильны рабы.
Вечер. Закат губы -
что-то не так сложилось.
Переоценка фраз.
Склад лесопилки — глаз.
Сколько струну не гладь -
лопнет — как плеть по жилам...
(а леса этого уже нет, съела очередная стройка,
так что через лес больше не хожу,
хожу через строительные терриконы, пыль и грязищу......)
Снег под подошвой мяукнул котёнком...
Лист запоздалый пронёсся зверьком...
Лес - карандашный эскиз на картонке -
каждый штришок в нём до боли знаком...
Чванный орешник, как будто метёлку,
в снег запихнула старуха Яга...
Минус пятнадцать. Метельно и колко.
Змеи позёмки - как мысли врага...
Лес рассекается лунной секирой,
тени набрали и чёткость, и рост...
Рухнувший дуб - укоризна для мира...
Ложе поляны - для лета погост...
Будто берлога заснувшего зверя -
в шляпе сугроба сгорбатился пень...
Полкилометра вдоль леса отмерив
дважды на дню, как открытье Америк -
(тропкой лесной - сквозь инкогнито терра!) -
утро-вечерне вдвоём - я и тень...
Сегодня нищим подаём не огурцы,
сегодня круглое едим, и не опасна
такая трапеза (писали мудрецы)
для душ погибших -
время яблочного Спаса.
Шарлотка, мёд, и спелый сладкий виноград
не принесут в желудки тягостей и жженья -
в холодном облаке - Фаворская гора.
Поскольку Спас -
сиречь -
Его Преображенье.
Не сотворим в умах пророка и царя,
вкушая яблоки и взор в иконы вперя.
Сошёл Отец с небес, пророкам говоря:
Он есть мой Сын.
Погибнет.
Вы -
твердейте в вере.
Стоял без слов Он, дивным светом обуян,
и сорок дней пути осталось только между -
Петровым словом:"... друг? Нет, друг ему - не я!..."
и этим мигом в ослепляющих одеждах.
Но дело всё ведь не в ответе на вопрос
о круглоплодных, мол, до Спаса их едим ли?
Не в том здесь суть, что поп (румян, длинноволос)
до сентября на вас наложит епитимью.
Съедая плод неосвящённый,
средь сует
сравни грехи -
хруст яблок,
или,
как Иуда,
за горсть монет в саду блаженного уесть?
*****
Сегодня Спас.
Для добрых дел созрели люди.
Начинаю с нуля.
Однозначно. Конкретно.
Обещаний и клятв,
разрешений, запретов,
расставаний, нытья,
истеричного смеха -
мне не нужно, ведь я -
не ушёл, не уехал.
Просто жизненный лист,
рассмотрев на досуге,
где пятном растеклись
устремленья, потуги
стать значительным и
безобразно известным -
после читки отмыл.
Пригодился "Доместос".
Лист (белее, чем снег) -
постелю под рябиной.
Там вчера о весне
пел оркестр соловьиный.
Пусть ночные певцы
в лунном мареве света
между "цвирк", "фьють" и "цинь",
лист получше разметят.
Посмотрю и пойму
(я серьёзно, без смеха!),
что пометки - не муть,
а дальнейшие вехи.
Весь отмытый, другой
пошагаю я с лета
средь полей и лугов
и от меты, до меты.
Поднимая к губам
огранённость стакана,
я подумаю:"Ба!
Не хватало мне плана!"
Птиц отблагодарю:
ночью, вовсе не сонный,
подпевать про зарю
стану я в унисон им.
Если спросят листок:
"Покажи, не ломайся!"
Покажу.
И раз сто
поясню,
что я -
майский!
на горячее март свой финал неизбежный плеснул,
положив марлезонский почин для весенних балетов.
день обманный апрельский, безумно похожий на лето,
как заправский рыбак кинул в озеро-небо блесну.
в закоулках как будто бы веник прошёлся тугой -
всё повымел: слежавшийся снег, солекаменный лёд, и -
в огородах черно на три дня воробьиных полётов,
если в эти три дня контингент не прибудет другой...
одиночество парка пронизано криком: я - гол!
и действительно гол, не считать если солнечность тканью.
голый крик этот скоро в распутстве салатовом канет,
трансформируясь в шабаш с летящею в ступе Ягой...
Меня опять силой заставили, а мне под нажимом пришлось.
Вот, что вышло:
Среди весенней круговерти,
в пылу предчувствия чудес,
сорвав шальную душу с петель,
и под её попавши пресс,
пока светло, пока не поздно
спешу угодником прослыть
я в том миру, в котором звезды
и не колючи, и не злы!
Как упоителен, как светел
любой, бок о бок с ними, час!
Среди весенней круговерти
я, звёзды, поздравляю вас!
Вас славлю, нежные, земные,
одушевленные мечтой,
и в роли матери, жены, и…
...ну... в общем я
...о той... о той...
В любой сезон, в любое время -
вы - украшение души!
Кричу до вздутья вен яремных,
как вы всемерно хороши -
до помутнения сознанья,
где голос - шёпот то, то - рык!
Ну а под занавес признанья -
примите скромные дары.
[700x525]
На 84 странице пятого номера этого киевского литжурнала опубликован мой стишок о Киеве, написанный в мае прошлого года.
Вот этот:
...ария московского гостя...
Блеск Днепра.
Фуникулёр -
звуки -
тяжкие такие.
Поезд - с жизнями кулёк.
Добрались.
Голгофа.
Киев.
Многоглавый блеск Софий.
Михаил святой напротив.
Ольгу высветил софит
и спецназа взвод. Иль роту.
Всё в каштановых свечах.
Воздух густ. По-майски тяжек.
Утонул майдан в речах
и в бинтах больших растяжек.
Апельсин на голубом.
Голубое тонет в рыжем.
Спуск Андреевский.
Лубок.
Местный бард стихами брызжет.
Слово ты, а он взамен,
мол, спою сейчас я хит, и
так спою, как не суметь
тем, кто от роду - Никитин.
Куренёвские сады -
блюз весны в вишнёвом дыме.
Лавра. Сонм мощей седых.
Величаво жёлт Владимир.
Пирогово. Гоголь. Вий.
Ввысь уходит свод дощатый.
Гам. Палатки. Рикши.
Вид
у тебя чудной, Крещатик!
Два десятка лет хранил
в голове, как отпечатки,
виды Киева:
Гранит.
Демонстрация.
Брусчастка.
Всё запуталось хитро.
Киев тот?
Не тот?
Да прежний!
С демонстрации - в метро.
Поезд полон.
"Обэрэжно...!"
3-8.05.07
[506x380]Снова пара пустячков, но таки приятных.
Почти одновременно получил два сборничка, в которых опубликовано по одному моему стишку.
В ярославском альманахе конкурса "Поэзия" опубликован вот этот:
Не торгуюсь с октябрём...
Уже не только журавли,
курлыча, скрылись,
листву смахнув меж двух столиц
размахом крыльев -
мечты и вёрсты растеклись
осенней охрой.
А небеса пора стеклить -
земля не сохнет.
Прибилась пара жёлтых птиц
к окну снаружи -
их путь и мой пересеклись.
А мне не нужен
голодный писк, звенящий льдом
в предзимье стылом.
Мне радость, если я ведом
ордой стокрылой,
полёт стремящей в бурный май,
к родным пенатам.
Октябрь! Свой лот с торгов снимай.
Среди пернатых
предпочитаю птицу ту,
что в высь стремится.
И знай, я вовсе не пестун
твоим синицам...
А в вышедшем в Питере сборнике "Под одним небом" вот этот:
Постполётное...
Город успокоенный и вымытый.
Дождь звенел, как мелочь у менял.
Звоном растревожен я, но вынуто
будто что живое из меня.
Губы затекли новокаиново,
их кусаю в кровь, не чуя боль.
Видимо, до крайности наивными
были мы полвечности с тобой.
На лету соприкоснувшись крыльями,
приняли за искры ты и я
блики, преломляемые пылью, на
глянце кожи книги бытия.
Мы прочесть тогда не удосужились
строки, занесённые в скрижаль,
где не соотносят нас как суженых -
как мороз не вяжется к стрижам.
Небо снова с мокрыми ресницами -
бенефис сегодня у дождя.
Не могло в то время и присниться нам -
мимолётность тяги переждать.
***
Нам обиды шлют десятки пеленгов.
Бьют слова тяжёлые под дых...
***
Слушай, доживём до понедельника?..
...и, быть может, даже до среды...