Субботний вечер, вечерочек засинел за окошком, родимый. Как водится, под вечерочек, накатила ботва на душу, сидишь и думаешь… ну, про смысл жизни, естественно. Насколько, все-таки, большинство прожитых минут абсолютно лишено малейшего крупицы этого смысла. Чего-то продавал, заключал, разносил, чистил, врал безбожно, изобретал велосипед, заработал 10 долларов. Живу в офисе, ем в офисе, сплю дома. Когда звоню в подпольную пиццерию, у меня даже адрес не спрашивают - по голосу узнают. Я у них уже на бриллиантовую дисконтную карту наел. А сыр, козлики, систематически не докладывают. А еще жители Азербайджана. Боже, как я хочу быть Абрамовичем! Наверное, я был бы экстремально счастлив. Немедленно заказал бы цыган, прямо в офис. Вот эти вот, полные трогательной надежды строки - …к нам приехал, к нам приехал <далее мое имя, отчество и фамилия> дорогой. Ясно вам - ДОРОГОЙ! А не "наша сволочь, опять зарплату зажала". Сами вы дураки.

Так, стоп. Нервные клетки, как известно не продаются. Так, опять поехали… мне хорошо, мне тепло, я чувствую, как плотный поток энергии…

Какой энергии? Нет у меня никакой энергии. Фигня это все. А есть у меня в заначке Партагас средней вшивости, 1 шт. Всю неделю терпел. Сейчас открою деревянный ящичек, ножницы сойдут за золотые щипчики и… нирвана.

Вот тебе, бабушка, и весь смысл жизни…

В колонках играет: FRANK SINATRA - STRANGERS IN THE NIGHT

LI 3.9.25

Уж третий день пошел, как Кэт не выходит на связь. Я ей давеча говорил, - ты, Кэт, тут не причем, во всем виновато несовершенство мира и наше несовершенное его, мира, восприятие. Она мне не поверила. Недоверчивая она девушка, а я по жизни не убедителен. Так хочется думать, что у нее все хорошо. А то, чуть что… пропитанные слизью соплей, подушки дополняли, и без того романтический, интерьер комнаты молодой графини…
Мы знаем своих папенгеймцев…

Ладно, сижу, слушаю Чайковского. Пытаюсь изо всех сил прибить радостную историю принцессы Пирлипат, чтобы услышать самого Чайковского. Может, он вовсе об этой Пирлипат и не думал. Может, он думал про Кэт. Не прост был этот Чайковский. Он что-то скрыл от нас. Не могут дрессированные крысы вдохновить человека на такое дело.

Не получается. Похоже, надо быть аудиойогом, чтобы суметь абстрагироваться от жизнеутверждающей сказки Э.Т.А.Га. Может этот Чайковский, что-то и хотел нам тайно сказать, да из-за этой сказки ни рожна не слышно. Гвоздики, тщательно забитые в детстве, не выковыриваются. Вот пойду к Меладзе с девчонками, только надо каску надеть, а то еще и он шурупчиков навкручивает.

В колонках играет: CRETU - YOUR FAVORITE TOY

LI 3.9.25

Ночь ушла, бесшумно ступая по грязному снегу. Тревоги наших снов, перестав терзать добычу, подняли свои круглые головы с черными носами и, переглянувшись, как верные псы бросились по едва уловимому следу хозяйки.

Осиротевшее, после ухода ночи, пространство потихоньку начинает заполняться вчерашними обещаниями, несказанными словами, попискиванием совести и басовитым вяканьем обязанностей. Не хочу дожидаться того мгновения, когда их робкая, пока еще, разноголосица превратится в some kind of demon growls.

Я чувствую, я почти знаю. Меня уже ждут. Ждут и питают тайные надежды просверлить мне головной мозг непременно до 11 утра. После 11-ти он деревенеет и уже не сверлится. Они мечтают посыпать меня обломками своих калечных компьютеров, замотать в кокон из своих глючных сетей и получить от этого сложное эстетическое наслаждение. Трудно представить, до чего серьезными и упорными они бывают, в этом своем наивном стремлении.

Я их страшно не люблю вместе с музыкальными и литературными критиками. За что? Троицкий, например, облажал Федю, а Белинский выпил всю кровь в юности. Вот возьму и послушаю ВИА-ГРУ с Меладзе, про речки. Поутряни - вышка! А Троицкий может накласть в штаны. И эти головосверливцы тоже пусть подождут.

Закрываю глаза. Я вижу недосягаемые висячие сады и прогуливающуюся по ним Семирамиду.

:)
В колонках играет: Enya - Caribian Blue

LI 3.9.25

Мне прислали столько сердец за прошедшую неделю, что я слегка обалдел. За все время только одно и отгадалось, и то само. Нет, сижу себе тихо, никто меня не знает, пару человек в месяц чего-то прокомментируют и все, а тут волна подпольной народной любви.

Страсть, да чего приятно!

Спасибо девушки!!! Без вас, я бы зачах, как фикус засушливой порой. Знал бы кого лично - не отвертетьтся дiвчине от толпы подарочных традесканций.



В колонках играет: MADONNA - This Used To Be My Playground

LI 3.9.25

Так и стоит она у края моря. Не состарившись и не согнувшись от времени. Время вообще не властно над ней. Сердитый прибой обдает ее ледяными брызгами. Ветер растрепал золотую реку ее волос. Море с яростным грохотом ударяет в седые бока норвежских утесов и, безвольно шипя, сочится сквозь их пальцы. Но стихия не пугает Сольвейг, шторм, как и время, склоняет голову перед ее любовью. Что отдать тебе милая, чтобы ты забыла его? Но в ответ только надежда, только сумасшедшая неистовая надежда, которая крепче самой любви. Надежда на парус, что однажды мелькнет у горизонта.


В колонках играет: Rammstein - Nebel

LI 3.9.25

Гуляя зимой по пересеченной местности, подошел один чувак к реке. Видит, на берегу камень стоит. На камне высечено: «Рекомендуем пойти направо или налево, к ближайшему мосту, благополучно перейти реку, придти домой, выпить сто грамм и, накрывшись пледом, в тепле, смотреть телевизор с Максимом Галкиным. Но, поступив так, вы не станете ни мудры, ни терпеливы».

Ну, - подумал чувак, - домой я не спешу, мне не холодно, телевизор – задрал вместе с Галкиным, а пледа у меня и вовсе нет, и никогда не было. Пойду прямо к реке. Подходит. Во льду сделана прорубь. О, - говорит, - мне дедушка рассказывал, что у моржей здоровье офигенное, надо же когда-то начинать, почему не сейчас? Разделся, залез в воду, стал на дно, только башка торчит из проруби.

Оп! Полынья мгновенно затянулась. Попал пацан, короче, как фура в отстой на таможне. Чувствует, кто-то маленький, склизкий и наглый начал его кусать прямо за все, за что кусать не положено. Ну, - думает, - если щука, то ладно – отхватит и дулу конец, а вот если карась? Он же жвачное животное, сильно мучаться буду. Прислушался к себе повнимательнее – так и есть, карась. Откусить сразу не может, поелозит, пощекочет, да с разбега, как хряпнет.

Больно чуваку стало. Напрягся, чисто как морской котик, оттолкнулся от дна, чуть богу душу не отдал, но вырвался. Сидит на льду, раны зализывает и думает, - вот блин, интересно было бы узнать, не обмануло ли меня сердце, карась это был, или все-таки щука баловала? Определенно, это надо выяснить и для следующего раза, так сказать, мудрости приобрести.

Натянул он, по-быстрому, очки для подводного плавания, лег на лед и башку в воду опустил. Что тут сказать? Все мы в жизни принимаем решения. Мороз немедленно усилился, полынья снова сошлась. Замерз, короче, чувак в обратном положении.

Так значит, смотрим, - та же зверюга, что за член его укусила, теперь вцепилась ему в нос. Был это не карась никакой, и не щука даже, а так – плотва бешеная. Лежит он, воздух кончается, нос плотвичкой изгрызен, того гляди, неконтролируемый метеоризм начнется. Однако сил для рывка, для того самого, последнего, заветного шажка на свободу, никак не хватает. Подожди. Вот в этом самом месте, словно из задачника по арифметике, из ближайшего дачного поселка, к реке спустились четыре гомосексуалиста с ведрами, по воду…

Выломал башку-то изо льда. Присел отдохнуть. На душе муторно, единения с природой не получилось, здоровье не укрепил, сам - живая реклама фирме “Он Клиник”. Стал ли мудрее? Наверное стал. Стал ли терпеливее? Точно стал. Ведь идти к мосту, переходить реку, переться домой, водки выпить, одолжить плед и закутаться в него, смотреть Максима Галкина - все равно пришлось .

Ах, любовь, любовь - светлое ты чувство - ну где же ты есть?

Полдень.
Перемена погоды. Упало атмосферное давление. Последствия легко предсказать заранее. Но отказаться от кофе с сигаретами невозможно. В голове поселился злобный демон. Много анальгина. Легче не становится. Кажется, само существование мыслей в этой калечной голове приносит боль. Если же сконцентрировать мысль на чем-то более трех секунд, демон в голове исполняет джигу, а затем чардаш, а затем легкие вариации на тему Стравинского в интерпретации Джеймса Хэтфилда. Дайте мне яду. Мобильник выключен. Легкое облегчение при мысли, что кто-нибудь чокнется, пытаясь меня достать. Люди энергичные, целеустремленные, спешащие – сегодня мы с вами по разные стороны фронта. Ласточка, радостно рыкнув двумя сотнями своих лошадей, через минуту пришла в недоумение. Хозяин это или не хозяин? Поняла, притихла, и не стала зажигать свою любимую лампочку уровня топлива. То еще животное, но с понятием. Тщетно я пытаюсь обнаружить на столбах указатель на город норок. Норок, в которые люди могут забиться перед тем, как склеить ласты, но метель засыпала все указатели, замела снегом даже малейшую надежду на спасение.

Вечер.
Отпустило. Уже и курится и пьется. Старый стал Челентано, лицо как подошва. Но какие песни и клипы. Хочется думать, что мужик знал толк в вине, трепетно относился к женщинам, наломал немало дров. А как оно на самом деле – не знаю.

Она была классной девчонкой и у нее была дочь. А папы у них не было. И зло, шипя как змея, приходило и обижало их. Но вот однажды, некто сказал: «Эй!», - и взяв девчонку за плечи, посмотрел ей в глаза. А дочь сразу сказала: «Папа». И когда зло пришло снова, чтобы обидеть их, они были уже не одни. В его руке блеснул ствол, и небытие посмотрело на зло своим крохотным черным глазком. Визжа от ужаса и страха за пенсию, зло вызвало милицию и скорую помощь.

Заблудившиеся паровозики! Было время, когда они радостно катили по рельсовым просторам. Солнышко. Из трубы валит дым, вагончики чистенькие, колеса блестят. Когда же они свернули не на ту дорогу? Где тот семафор, что махнул им ногой? И вот они в тупиках. Огромное количество стрелок и, никуда не ведущих, веток. Паровозики гудят, ездят вперед-назад, выпускают пар. Сталкиваются, обижаются друг на друга. Иной раз сцепляются так, что не расцепить… День идет за днем. Пасмурно. Безудержное веселье сменяется темными провалами безграничного уныния. И никто не может вспомнить, где та единственная ветка, которая завела их сюда. Каждый, втайне надеется найти ее, и поутру, предъявить остальным всю гордость своего исчезновения.

Последний проспект, окутанный туманом. С километр грязных сугробов по шею. Наконец пригорок. Глядя с этой точки на город, понимаешь всю его нереальность, он похож на тонущий Титаник. В нем так хорошо и страшно, но батарейки вот-вот кончатся, и сияющая, любимая игрушка провалится во мглу.

Старое кладбище. Безжизненный скрип калитки. Ветви деревьев так сильно переплелись, что превратились в коридоры старинного замка, освещаемые призрачным светом жалких, кладбищенских фонарей. В такую пору, страх перед этим местом – велик, вряд ли кого-то встретишь. Холодно. Беззащитность полнейшая. На мгновение, природа берет свое, страх толчками начинает разгонять кровь и кажется, что воздух просто звенит угрозой. Позвенел да и перестал. Вроде как из парной в снег да обратно.

Последнее стойбище. Тесные яранги. Кто вы были? Идейные строители коммунизма или шлялись вот также, бесцельно, по ночам? Таблички, надписи, подставки – не хочу после себя никаких табличек. Понимаю индусов – развеять пепел над Гангом, стать частью ветра и великой реки…



Who wants to live forever? – вопрошает Федя Меркурьев в моих колонках. Никто, Федечка, здесь - точно никто, разве, только я иногда впадаю в такую слабость. Но поешь ты так, что я готов помереть прямо сейчас, от восторга.

Менеджерами, у нас, почему-то называют продавцов в специализированных магазинах и салонах, реже рекламных агентов. Эта love story, как раз о первых.

- Здравствуйте, чем могу служить?
- Молчи, холоп, ты не смеешь говорить, не будучи спрошен.
- Но тогда, боюсь, мне будет трудно вам помочь…
- Как??? Ты не понял, кто я? Ты завтра приползешь,… нет, ты завтра будешь ползать,… нет, ты кровью блевать будешь, и тебя выгонят с работы. Как ты смел, показать глазами, что я не дворянка в сотом поколении, а обычная колхозная шалава, только в шубе? Почему мне не поднесли шампанское на коленях, а пустой бокал не унесли на карачках, исполняя при этом танец маленьких лебедей?

- Мадам, не волнуйтесь вы так, не хотите ли посмотреть наши каталоги?
- Зачем мне смотреть эти идиотские каталоги, у меня нет времени в этом разбираться? Почему вы, девушки, не умерли все сразу от экстатического шока, пытаясь представить меня выходящей из моего автомобиля? А еще культурные молодые барышни! Вы даже не смотрели, как я подъезжала к вашему гадюшнику?? Очччень замечательные порядки в этом салоне, оччень… И вообще, как ты смеешь, дрянь такая, носить дорогие, красивые вещи!

- Абсолютно хамский салон! Все работники – хамы. Уборщица – хамка! Вот, когда мы были в Париже… Как ты думаешь, дорогой, этот их начальник хам, уволит этого мерзавца менеджера и ту расфуфыренную дуру? Думаешь, стоит позвонить Эсперу Эклеровичу? Да уж ты позвони, пусть проверит этих козлов. Вот прямо сейчас и звони! Что? Батарейка села? Хорошо, дома мы зарядим батарейку, а заодно, вспомним и ляснувшую поездку на горнолыжный курорт во Францию, и почему я, как лошица должна ходить два дня в неделю в одной и той же норке.

- Они не понимают, не в силах понять своими куриными мозгами, что мой папа сумел занять двадцать первое место в табели о рангах главного жополизного управления страны. Да, читать он так и не научился, как и говорить, и что?? Все настроение сговнянили. Может сходить отдохнуть на массаж-педикюр-маникюр-макияж? Я не была в их притоне с неделю. В прошлый раз, эти сучки парикмахерши обнаглели в край…

- Кстати, милый, а зачем мы заходили в этот мерзкий гадюшник? Не знаешь? И я не помню. Ладно, завтра возьму с собой Ксеню, она ведь еще не видела мою новую прическу, полушубок и сапожки на фоне моего мерсика. Вот дура, правда? Мы с ней сходим в другой салон, благо, понаоткрывали салонов, мать вашу!

Осенью, стоишь себе, где-нибудь на усадебном подворье, и мусолишь про какой-то там облетевший лист… да воздух чист…. Как что-то или кто-то готовится укрыться то ли снежной периной, то ли саваном. Ну что за лажа? Скажешь себе: «Деревня, почитай Пушкина! Все уже давно написано!» И точно! На ум сразу приходят нетленные пушкинские строки:

Осень наступила,
Высохли листы.
Мне никто не нужен,
Кроме ты.

А ну его Пушкина, к лешему! Сходить на скотный двор что ли? Схожу. Пришел. Куда ни глянь – тоска зеленая! Все готовится завалиться на зиму. Бараны – противные. Козы – мокрые. Куры – гадкие. Петуха – нет. Коровы – жуют какую то хрень. Из-за ихних скотских какашек, приличным людям, и по двору то погулять нельзя.

То ли дело, лето! Помню на сенокос, приезжали к хозяйкиной дочери знакомые барышни из города. Все, как одна, хулиганки! Повадились по утру, значит, когда роса, бегать голышом в пруд купаться, а после купания на росной траве кататься. Мол такая процедура их женский век продлит и красоту неписанную к адскому соблазну усилит.

Бегали они на пруд, бегали. А того не ведали, дурехи, что водяной, живший в хозяйском пруду, тайно поглядывал на их прогулки. Поглядывал, поглядывал да и закручинился. Не появлялся в пруду вплоть до поздней осени. Впрочем, он и потом, не очень то появлялся, разве что, изредка пугал местных девок высовывая из рыбацких лунок во льду, свой лиловый елдак. То же ведь, чувствует! Хоть и нечистая сила, а душа у него нежная оказалась.

Мои инвесторы были удовлетворены. Они ожидали, что я приду и скорчу жалостливо-скорбную рожу…. Вот вам, ребята, национальная индейская изба, а вот коробка от ксерокса (аллегория) с вашими дивидендами. И началось, камлание пополам с повитушечьим кудахтаньем. - Ты смотри… а мы уж думали… осторожней с нами то… мы это, того… мы здесь не вам… денежки, они счет любят и порядок… ну, молодой человек, ваши планы на следующий месяц?… вы были на приеме у Арвида Яновича (имя изменено), как я вам советовал?… не пугает вас рост евро?… ах да, вы же свои активы храните иначе…, – здесь они, все хором, - ХИ-ХИ-ХИ.

Заметить не успели, как постарели и превратились в сказочных гномов на своих грудах золота.

Верите, пацаны! Кабы не ваши незаконные, вооруженные формирования – всю бы эту коробку и много больше – девчонкам бы раздарил! Вот шел бы по проспекту и каждой по сережкам, кому не хватило – помаду, а уж совсем невезучим – сникерс.

Девочки! Вы сегодня такие красивые!

На краю земли провал, за которым ничего нет. Из бездны поднимается легкий пар, в нем запахи вечерних кухонь и осенние мечты, обрывки взлетов и холодный, трезвящий аромат будущего. Небо нежно-зеленого цвета. Солнца нет, даже не угадывается где оно. Дует свежий ветер. Далеко-далеко, из-за горизонта, видны макушки огнедышащих гор. Удивительная пустота.

Ты прошел всю землю. Ты поднимался до небес и спускался ниже нижнего. А то, что ты так неистово ищешь – рядом, и всегда было рядом. Ты не видел его тогда. Сейчас уже видишь. Но не соглашаешься. Тихонечко так, не соглашаешься, с опаской. Чтобы, если поезд вдруг тронется, успеть вскочить на подножку. А в душе… А в душе уже обдумываешь – из чего бы построить мост через бездну на краю земли.

Дочь моих знакомых, девчонку лет двенадцати, перевели из одной школы в другую. Причина проста – имеется физический недостаток, одноклассники, как водится, издеваются. Приходит она в первый день, в новую школу, вся грустная и трагическая, нашла себе уголок, забилась в него и сидит. Туда же является парнишка, местный семиклассник. Говорит ей, что это место его и находиться здесь нельзя, причем никогда. Она давай возражать, тогда он, для пущей убедительности, бьет ее в глаз кулаком, чтобы поняла.

Как так может быть? Мне, никто этого, никогда не говорил, но ударить женщину это все равно, что переспать с мужиком, такая же рвотная реакция. И в детстве и сейчас.

Конечно, девчонки все противные – косички, носы, шушукаются и хихикают, это понятно всякому нормальному мужику. Но, что в голове у этого маленького уродца? Ведь человеком он уже не станет, наверняка.

Душевное состояние, как ртуть в тарелке. Перекатывается, дрожит, чего-то там отражает мутненько, рассыпается и вновь сливается. Никак не может постоять на месте. Господи, да замри ж ты, сволочь, хоть на секунду, дай вздохнуть. А то выплеснешься, дура, на пол и будут потом работники МЧС выковыривать тебя изо всех щелей.

После того, как все уже случилось, ничего не изменишь. Ты можешь быть тупым, можешь гениальным, на коне, без коня, в надежде, в отчаянии, еще в чем-нибудь, пофиг… все уже случилось. Все уже мило произошло. И заметь, никто не стал спрашивать твоего мнения на этот счет! Вообще, все происходит так, словно ты памятник неизвестному хрену. Стоишь тут, одним местом торгуешь. Иди вон на ту сторону, там и стой. Да… и еще заткнись.

Победители поднимаются на борт своего корабля. Тащат награбленное. Кудахтают и гогочут всякие утки, овцы и свиньи. На берегу все разграблено и сожжено. Не о ком уже сожалеть, да и негде их оплакивать, убили всех и навсегда. Жизни здесь больше не будет. По странной прихоти главаря, женщины оставлены в живых. Они стоят на берегу и с тоской смотрят на победителей. Рынок рабов переполнен, и за них не взять цены. Не сезон. А кормить их, во время долгого морского перехода, неохота. На лицах женщин тоска и ужас. Они не хотят оставаться одни, они заплатили и готовы платить еще. Только бы не остаться здесь, на столь милом прежде, берегу. Осенью придут молчаливые кочевники и всех принесут в жертву своим безумным, кровожадным богам. В глазах женщин мольба, возьмите нас с собой, мы нарожаем вам детей и будем хорошими хранительницами очага. Одну взяли. Теперь она смотрит с палубы на своих подруг, сбившихся в кучу на берегу, и уже никого не узнает. Жизнь должна продолжаться, несмотря на страх и боль, а помнить вечно, тогда еще не умели. Давно это было, совсем давно.

Сегодня понаблюдал за большим количеством мальчиков и девочек (определение условно), которые находились в обстановке полной невидимости и потому раскрепощенности. Большая их часть находилась на зеленом лугу, где, разбившись на группки, они устраивали стихийные пикнички. Другие сидели в небольших, но неприступных, каменных башенках – каждый в своей. И уж совсем скромное число особей затаилось в лесу, наблюдая за остальными из кустов.

Те, что в башнях – откровенно скучали, но выходить из своих убежищ не спешили. Так бы это дело и продолжалось, если бы одному из башенных сидельцев не пришла в голову мысль – снять штаны и показать пирующим на лугу задницу. Общество немедленно пришло в движение, началось даже некоторое брожение умов. Одни предлагали немедленно ворваться в башню и надавать мерзавцу лозанов по филейным частям. Другие принялись, столь же горячо, обсуждать эстетические достоинства и недостатки предъявленной задницы. На время, мирная концепция возобладала, но дурной пример оказался слишком заразителен и обитатели остальных башен также посдергивали свои штанишки и юбчонки. Над несчастной лужайкой нависла опасность навеки получить название Долина Задниц. Вооружившись плевательными трубочками и солидным запасом сосновых игл, лужковцы ринулись на штурм. Нападающие бешено и метко стреляли, но на месте одной сраженной задницы, немедленно вырастала новая, еще более задорная, чем ее павшая подруга.

В это время, сидевшие в лесу дождались своего часа. Где ползком, где мелкими перебежками они подкрались к оставленным лужковцами покрывалам, уставленным всякой пикничной снедью, и задумались, правда, не надолго. Сначала, один лесовик справил малую нужду рядом с расстеленным покрывалом. Потом, подумав, он справил ее на покрывало. И еще немного подумав, он справил туда же большую нужду. Его примеру последовали остальные. Приличный доселе, лужок для пикника принял мерзкий вид. Закончив свои дела, лесовики побратались, похлопали друг друга по плечам и хихикая, также тихонько расползлись обратно по кустам.

Уставшие и недовольные собой лужковцы вернулись к своим оставленным столам. Какой ужас! Начались взаимные обвинения и перепалки, местами, перераставшие в стычки между своими. В конец концов, все жутко передрались и разругались.

Солнце село. И взошла луна над (теперь уже определенно и навеки) Большой Долиной Задниц.

Ну и хорошо. Поставщики приехали со своих Канар и Сейшелов, и наконец то занялись делом. Нам был по кайфу их расслабленный вид. Как? Вы работали? Неужели со 2-го числа? Нельзя так, мужики, нельзя, надо отдыхать. А вы знаете, как идет водочка под сало на экваторе? Вот мы… дальше длинное, пространное повествование с причмокиванием и закатыванием глаз, свойственное гражданам успевшим набить по пол лимона перед Новым годом. Вот говнюки! Даже смена климатических зон их не берет. И муха цеце нипочем. Великая сила денег!!!