Есть один параметр видеокарт, который производители... ну не то чтобы откровенно скрывают, но о нем скромно умалчивают. Но сначала риторический вопрос. Почему GF650Ti примерно равен по произведительности GF750? У них примерно равные частоты (928 против 1050), но у первой карты вдвое больше текстурников (64 против 32) и 768 потоковых процессоров против 512! Да 650Ti должен уделывать 750-ю просто в хлам! Но увы.
А все дело в том, что есть такая очень важная вещь, как растеризатор. У него много имен: Raster Operation Pipeline, он же Render Output Unit, он же ROP. Собственно, это финальная стадия графического конвейера, именно растеризатор осуществляет постобработку и записывает во фрейм-буффер значение пикселя, готового к выводу на экран. Именно он работает с пикселями, а на него работает все остальное, в том числе текстурники и потоковые процессоры.
Самое важное здесь, что от количества растеризаторов зависит количество пикселов , которые может одновременно обработать видеокарта. Здесь можно провести аналогию с пианино: каким бы гениальным ни был исполнитель, а больше десяти клавиш одновременно он не нажмет. Ему просто нечем. И этих пресловутых растеризаторов у 650Ti и 750 одинаково - ровно 16. Они здорово ограничивают потенциал 650 Ti. Зато у карты 650Ti Boost растеризаторов 24, и она преспокойно обставляет даже 750Ti.
И лично я в первую очередь обращаю внимание на растеризаторы, а все остальное рассматриваю уже во вторую очередь. В этом плане 1060, даже 3 гигабайтная версия, куда предпочтительнее 1050Ti. Ведь у первой карты 48 растеризаторов (как и у ее старшей сестры с 6 гигабайтами), а у второй всего 32.
Кларенс Т. Хантер распахнул дверь, влетел в кабинет профессора Невтриносова и замер. Профессор сосредоточенно ковырял вилкой вермишель с котлетой. Долговязый ученый насупил брови, покачал головой и выложил на стол молоток.
- Зачем это? – растерянно спросил Хантер.
- По голове себе постучи, дятел! Тебя вежливости не учили? Я обедаю, а ты врываешься без предупреждения! Но, раз уж заявился, присаживайся!
Кларенс осторожно сел на краешек стула. Профессор тщательно прожевал котлету, запил ее соком и только тогда продолжил:
- Хантер! Правда, что ты при управлении челноком или звездолетом не жалуешь систему виртуальной реальности? Предпочитаешь давить на реальные кнопки? Почему?
- А вам какое дело? Я же не упрекаю вас в пристрастии к стрелочным часам, - огрызнулся Хантер.
- От моих часов не зависит эффективность в бою, – спокойно ответил профессор.
- Бой – дело другое. Но почему-то именно в реальном бою вы не удосужились оснастить экспериментальный истребитель подобной системой.
- Не было времени, - вздохнул ученый. – Как там твой новый звездолет?
- Полностью готов. Он здесь, на площадке. Я назвал его «Призрак» - Wraith.
- А как-нибудь попроще нельзя было? – скривился профессор так, будто разом проглотил целый лимон. – В ближайшее время инженеры смонтируют на твоем аппарате систему полного слияния. Ее нужно испытать.
- Это как – полного слияния? – растерялся Кларенс.
- А это результат твоих… гм… художеств на Земле. Документацию получишь позже. А пока… держи! Подарок! – ученый протянул молоток.
Хантер изумленно воззрился на инструмент:
- Мне он совсем ни к чему…
- Будешь таскать его везде, пока не научишься хорошим манерам! Он будет напоминать, что в двери надо сначала стучать, а лишь потом заходить. И если я увижу тебя без молотка, доложу командующему. Свободен!
Сложное оборудование для динатронной обработки есть только на верфях, где строят и ремонтируют звездолеты. Но исследовательские центры были, разумеется, исключением: их опытные доки оснащали самым совершенным оборудованием для работы с летающими лабораториями.
«Призрак» раскрыли, точно пластиковую модель и подвесили верхнюю часть на особых захватах. По нижней сновали дроиды, монтируя новую систему.
Хантер, содрогаясь от внутренней боли, смотрел на разобранную звездную машину. Ему казалось, будто роботы копаются в его собственных внутренностях.
Внезапно кто-то положил руку на плечо:
- Тяжелый истребитель класса «Центурион»? Хороший выбор!
Кларенс подпрыгнул едва ли не до потолка и резко повернулся: перед ним стоял высокий молодой человек с бородкой.
- Питер Джастин Самнер, научный сотрудник! Можешь звать меня Пиджей! – отрекомендовался он. – Я буду наблюдать за испытаниями. Меня прислал профессор.
- Как тебя звать? Пиджин, то есть, голубь? – съехидничал Хантер. – Как интересно. Голубь мира на планете-полигоне. Это что-то.
Питер нахмурился:
- Взрослый же человек, Хантер, а несешь такую чушь… Как маленький!
- Откуда ты меня знаешь?
- Невтриносов приказал найти белобрысого хохмача с молотком. Все очевидно! – едко сказал Пиджей.
В ответ Кларенс надулся и с гордостью произнес:
- Это не совсем «Центурион». Уникальная машина. Творческая переработка истребителя в дальний разведчик-изыскатель. Тридцать один метр длиной, шестьдесят пять тонн полной массы. Из них двадцать – планетный модуль. Аэродинамическая форма. Способен летать в газовой и жидкой атмосфере. Куча оружия на борту.
- По-моему, жидкая атмосфера называется океан.
- С точки зрения звездолета без разницы. Еще вопросы?
- Можно хоть немного тепла в голосе?
Хантер пожал плечами:
- Я попробую, Пиджин. Идемте в столовую. Я больше не могу смотреть, как потрошат мое дитя.
Кларенс зашагал по коридору. Питер едва поспевал за ним.
- Профессор давно мечтал о летающей лаборатории. Вместе с пилотом, - сказал Пиджей. – Но почему именно ты, я не понимаю. После истории с разрядником я бы лично вымел тебя поганой метлой. Ты бы у меня всю оставшуюся жизнь разводил цветочки.
- Может, он знает что-то, чего не знаешь ты? – спросил Кларенс и распахнул дверь комнаты, которая по традиции называлась столовой.
К вечеру андроиды закончили монтаж. Верхняя половина корпуса легла точно в направляющие нижней. Подвешенный на захватах звездолет вплыл в динатронную камеру. На несколько секунд в окошке вспыхнуло тусклое сияние. По корпусу пробежал голубоватый луч сканера. Раскрылись металлические створки, и транспортер-платформа вывезла «Призрак» на посадочную площадку.
Утром Кларенс робко постучал в дверь кабинета профессора.
- Войдите! – раздалось в ответ.
Хантер осторожно протиснулся внутрь.
- Вот так бы всегда, - ухмыльнулся Невтриносов и указал на стул. – Как спалось?
- Спасибо за беспокойство, - как обычно съехидничал Хантер и положил молоток на стол. – Замечательно. Я всегда быстро засыпаю перед ответственным заданием, сути которого мне никто не удосужился объяснить.
- Нет времени на разговоры. Включишь систему – поймешь сам, что делать. Программа испытаний зашита в бортовой компьютер.
В дверь постучали. Ученый крикнул
В дверь позвонили. Потом еще и еще. Сергей чертыхнулся, бросил кормить годовалого сына, позвал жену и пошел открывать дверь.
Два пристава в темных пиджаках и безупречно выглаженных белых рубашках бесцеремонно ввалились в квартиру. На лестничной площадке мелькнуло толстое лицо полицейского. Не слишком ли много тонтон-макутов для законопослушной семьи из трех человек?
Старший пристав раскрыл черную папку и протянул несколько листов бумаги:
- Распишитесь. Здесь и здесь.
Сергей пробежал документы глазами:
- Меня что… выселяют?
- Так точно, - по-военному ответил пристав и щелкнул каблуком. – За систематическую неуплату коммунальных услуг. Кроме того, у вас накопились задолженности по кредитам. Учитывая все обстоятельства, а также то, что вы не явились на заседание, суд вынес решение погасить долги за счет продажи вашего имущества.
- Это незаконно, - возразил Сергей. – Это единственное пригодное жилье. В конце концов, в нем прописан ребенок!
- Вы можете подать заявление о пересмотре дела. Если суд решит, что вас выселили незаконно, вы получите компенсацию стоимости квартиры. А пока, согласно указу президента Керимова, прошу вас немедленно освободить помещение!
Сергей беспомощно смотрел прямо в невозмутимое лицо пристава. С каким наслаждением он, сильный мужик, бы вмазал кулаком в эти пустые глаза, выхватил страшную черную папку и разорвал в клочья бумаги, несущие людям горе и страдания! Но робкий голос разума подсказывал, что это бесполезно, вместо этих «слуг закона» придут другие, а документы отпечатают заново. Зато ребенок останется без отца. Что с ним тогда будет?
- Дайте нам немного времени. Куда же мы пойдем? У меня Лешенька на руках, – тихий голос жены прервал невеселые размышления Сергея.
Беззащитная и маленькая, она прижала к себе довольно лопочущего ребенка и умоляюще посмотрела на полицейского. Тот отступил на шаг назад.
- Девушка, вам давали достаточно времени! – голос пристава резнул по нервам. - Раньше надо было думать! Освобождайте жилплощадь!
- Аня, не надо! – крикнул Сергей, уловив желание жены плюнуть в лицо «деревянному солдату». – Мы уходим!
- Постой, - Аня продолжала смотреть в глаза полицейскому, не замечая, казалось, остальных. – Неужели вы не понимаете, что творите? Вы же все видите!
- Девушка, - сказал полицейский, потупившись. – Мне до пенсии три года. Моя хата с краю. Служба.
- Холуй! – выплюнула Аня.
- Это… оскорбление представителя власти, - пробормотал полицейский и покраснел.
- Попрошу без агитации! – оборвал словесную перепалку пристав. – Повторю еще раз: освободите помещение!
- Хотя бы одежду мы можем взять? Зима скоро.
- У вас шестьдесят минут!
Сергей собрал два рюкзака – себе, побольше и жене, поменьше. Между шерстяным свитером и детской курткой он сунул старый, давно снятый с вооружения штык-нож. В оружии не было ничего лишнего, никаких пилок и кусачек. Только длинный и узкий стальной клинок в металлических ножнах, да неудобная рукоятка c текстолитовыми накладками. Память о давней войне.
Взяв на руки сына, Сергей вышел из подъезда в солнечный сентябрьский день. Аня едва поспевала следом, чуть не сгибаясь от тяжести рюкзака.
Подруга жены, высокая и полная женщина в длинном, разукрашенном розами платье, увидев Сергея, затараторила:
- На денек я вас пущу, конечно! Но утречком убирайтесь куда подальше! Узнают, что у меня постояльцы – такой перерасчет сделают – закачаешься! А денег у вас, я понимаю, нема!
Аня покачала головой. Подруга задумалась, и Сергею показалось, будто в ее массивной голове хрустят несмазанные шестерни. Через минуту она очнулась:
- А идите вы… в лес, за город. Говорят, там община есть. Живут в землянках, разводят огороды. Повезет - примут. Куда-то же выселенцы пропадают. У нас тоже соседей из квартиры выгнали – а чем я им помогу? Мужу-то повезло – на завод устроился… по блату. Как война в пустыне закончилась – работы совсем не стало. Все проклятые американцы. Что они лезут не в свое дело?
Женщина продолжала болтать, но Сергей ее не слышал. В мыслях он был уже в общине. Он представил себе землянки среди деревьев, засеянные клочки земли на расчищенных участках. А что? Жизнь в единении с природой, на воздухе – это совсем неплохо. Никакого интернета и телевидения, зато физический труд и здоровая пища – это, говорят, полезно для здоровья. Может, и его семья найдет себе приют?
Первое, что поразило Сергея, пока он пробирался через когда-то непроходимый лес – вырубленные дочиста проплешины и просеки. Значит, чтобы обогреться зимой, общинники безжалостно рубят деревья?
Поздняя ночь. В окне маячит ненавистный фонарь, который хочется разбить выстрелом из пневматического ружья. Ветер доносит с мясокомбината тошнотворный аромат гниющих внутренностей. Холодная светодиодная лампа режет глаза. На столе невыносимый бардак, но я четко знаю, где лежит каждая вещь. Предметы навалены в три слоя, сверху – самые нужные. И если жена, убираясь, сдвинет что-то хотя бы на сантиметр, я выскажу бедной супруге все, что о ней думаю.
В клавиатуре – недельный запас провизии. Иногда я переворачиваю ее, вытряхиваю крошки и отправляю их себе в рот. Правда, сегодня в этом нет необходимости.
В комнате адовая жарища, я сижу в одних трусах. Системный блок раскрыт: иначе он постоянно перезагружается и мне хочется сначала разнести его топором, а потом расстрелять из крупнокалиберного пулемета. Правда, пулемета у меня, к сожалению, нет. Придется довольствоваться топором.
Перед носом кружит залетный комар, я реагирую мгновенно. Одно-единственное точно рассчитанное движение – и бедное насекомое отправляется на корм знакомому пауку-синантропу. Почувствовав дрожание паутины он, неторопливо перебирая восемью длинными ногами, спускается к неожиданной добыче и вонзает в нее ногочелюсти. Приятного аппетита, дружище!
В грязной, покрытой несмываемыми разводами чая, кофе и гранатового сока кружке осталось немного минералки «Ессентуки». Я запиваю пачку копеечных сухарей из супермаркета. Наверное, в моем желудке они спрессовались в нечто похожее на бетон. Надо немного разбавить сухой паек. Гастрит и тем более язва не входят в мои планы на будущее.
В наушниках Милен Фармер ангельским, оранжевым голоском пытается поведать мне о своих жизненных трудностях. Ничего, подруга. Я такой же помятый жизнью, как и твоя лирическая героиня. Я тоже из разочарованного поколения и вокруг меня лишь исковерканные слова и хаос.
Безжалостные стрелки счетчика жизни показывают без десяти три. Надо идти спать. В голове каша, тяжелые веки едва не приходится придерживать пальцами. Голова сама валится на грудь. Но я не имею права. Если я не закончу рассказ сейчас, я не закончу его никогда. Уйдет сюжет, а герои из ясных и четких образов превратятся в туманные призраки. Надо писать, даже если меня хватит удар. Последним движением в своей глупой и бессмысленной жизни я обязан поставить финальную точку. Лишь тогда я смогу называть себя писателем.
Кларенс Т. Хантер, еле переставляя ноги, брел в густом полумраке коридора звездной базы. Какой смысл приглушать лампы «ночью»? Не лучше ли поставить датчики движения? Мысли еле ворочались, в глаза очень хотелось вставить как минимум по паре спичек.
- Кларенс! – повелительный голос кнутом хлестнул едва мерцающее сознание. Хантер остановился и поднял взгляд на атлетически сложенного мужчину, выросшего перед ним, словно по мановению волшебной палочки:
- Полковник Манн! Легки на помине. Я только что думал, как бы мне вас найти! Насчет ночного освещения!
- А я думал, когда же ты, наконец, перестанешь позорить форму десантника? Мог бы ее хотя бы постирать, раз выгладить слишком сложная задача для тебя!
- Я всего лишь скромный пилот, - ответил Кларенс, активно пытаясь разлепить веки. – Если вы поймали меня в коридоре только для того, чтобы сделать внушение по поводу обмундирования, так знайте: я целые сутки катал по учебному планетоиду взвод болванов под командованием кретина-лейтенанта …
- Есть важное дело… вне службы, - перебил полковник. – Ты должен срочно доставить меня на планету-полигон.
- Регина, аве Мария! У меня нет сил, командир! – возопил Кларенс. – Разве только если вы хотите, чтобы я раскокал и вас, и звездолет. А мне его жаль. Он у меня совсем новый.
- К сожалению, нет времени, – нетерпеливо сказал полковник. – Мне надо успеть… ты в курсе, что умер профессор Невтриносов?
- Туда ему и дорога, - Хантер зевнул и протер пальцами глаза.
- Я знаю, что у вас были натянутые отношения, но нельзя же так…
Внезапно Кларенс подскочил, словно его ткнули иглой пониже спины:
- Что вы сказали? Кто умер?
- Начальник центра разработки вооружений профессор Невтриносов, – раздельно проговорил полковник.
- У них же есть воскресительная машина! Новая! Второй модели!
- Что-то пошло не так. Церемония погребения…
Не говоря более ни слова, Хантер схватил полковника за руку, и оба – пилот и командующий базой, что есть силы, рванули в док.
Оставляя за собой огненный след, звездолет камнем падал на песчаную поверхность планеты-полигона. Засунув ноги под себя, скрючившись в совершенно немыслимой для нормального человека позе, Кларенс вцепился в ручное управление, и, сжав зубы, вел окутанную белым сиянием машину. Только бы успеть… Сидевший в кресле навигатора полковник Манн сонно прикрыл глаза.
Но вместо унылого бетона посадочной площадки, Хантер увидел пеструю толпу.
Горизонт запрыгал, звездолет запахал по песку, взметая клубы пыли. Кларенс рванул рычаг аварийного сброса двери и, как только сработали пироболты, понесся, не чуя под собой ног, в сторону погребальной процессии.
Украшенная розами и гибискусами капсула с телом профессора стояла на тележке, готовая к загрузке в дезинтегратор. Хантер не поверил своим глазам: на лице покойного застыла… улыбка!
- … мы предаем огню тело достойнейшего члена общества, споспешествовавшего прогрессу и процветанию Галактики! – отдуваясь и периодически приглаживая пышные черные усы, распинался коренастый тип в строгом костюме. – Необратимая и безвременная кончина вырвала его из наших рядов!
- Стойте! Стойте! – закричал Кларенс, хватая ртом горячий воздух. – Инспектор Мэйн, вы не можете его вот просто так…
Тишина, и без того стоявшая на площадке, стала оглушительной. Десятки пар глаз уставились на Хантера.
- Ничего нельзя сделать, - отрезал усач. – Не мешай нам.
Кларенс в отчаянии обвел толпу взглядом.
- Лилианна Андреевна! – умоляюще закричал он, увидев знакомое лицо. – Пожалуйста, скажите ему! Вы же врач!
Высокая женщина в темном, украшенном астрой платье, печально покачала головой:
- Он прав, Кларенс. Как бы мне ни хотелось не говорить банально, но в нашем случае медицина бессильна.
- Я должен сам в этом убедиться! Необходимо повторить…
- Мы не можем прервать церемонию ради хотелок жалкого пилота! Джеральд, будьте добры, избавьте нас от своего подчиненного. Любыми способами!
Но прежде, чем полковник успел открыть рот, Хантер выхватил боевой разрядник. Люди шарахнулись в сторону.
- У меня здесь ракета. Ядерная. Никто не уйдет обиженным, – скучно, словно читая лекцию в планетарии, пояснил Кларенс.
- Ты маньяк! – прошептал инспектор. - Угрожать заместителю председателя Совета! Это неслыханная наглость! Хватайте его, Манн!
- Дасти, ему достаточно отпустить кнопку, и от нас всех даже пепла не останется. Рискните сами.
- Я буду жаловаться! Я сообщу в Совет!
- Если не вознесетесь в стратосферу, - зловеще
Безбрежная пустыня планеты-полигона встретила маленький звездолет дрожащим маревом над ослепительной желтизной песков. На центральном дисплее росло рябое пятно - мрачные серые купола исследовательского комплекса. Кларенс Т. Хантер связался с диспетчером и уверенно пошел на посадку.
Едва крылатая машина успела коснуться опорами посадочной площадки, долговязый мужчина с квадратным лицом выскочил из крытой галереи-потерны на залитый солнцем бетон.
В борту звездолета открылся люк. Хантер - невысокий сероглазый блондин в мятой военной форме спрыгнул на землю и протянул руку:
- Здравствуйте, профессор! У меня сейчас ботинки расплавятся.
- Дружок! Это нормальная погода для здешних мест. Я начал бы переживать, если бы вдруг повеяло прохладой.
Профессор схватил Кларенса за рукав и нетерпеливо потащил по коридору. После утомительного марша ученый распахнул дверь кабинета. На ней, сверкая позолоченными буквами, красовалась табличка: «директор центра разработки вооружений профессор Невтриносов Т. Ф.»
- Что Вы мне хотели показать-то, Трофим Федосеевич? – хрипло спросил Кларенс, втягивая прохладный воздух пересохшими губами.
Ученый открыл холодильник и поставил на стол блюдо с ядовито-зелеными плодами размером с ноготь большого пальца.
- Ты плохо выглядишь. Подкрепись немного, - сказал он с ехидной улыбкой.
Кларенс недоверчиво лизнул покрытую мелкими ворсинками кожицу. Раскусил, и рот скособочило, будто внутри взорвалась начиненная лимонной кислотой бомба. Глаза едва не выскочили из орбит. Профессор быстро плеснул в стакан воды, сам же с аппетитом прожевал пару «термоядерных» даров природы.
- Не нравится? По-моему, так ничего.
- У меня нет слов, - спокойно сказал Кларенс. - Это все, зачем вы меня оторвали от важных дел? Проверить, придется ли мне по душе вырвиглазный фрукт?
- Это ягода. Подожди минуту.
Приложив палец к считывателю ДНК, Невтриносов сунул голову в недра огромного сейфа. Кларенс с трудом подавил активное желание отвесить профессору пинок и захлопнуть за ним массивную дверцу. Впрочем, это вряд ли что-то изменило бы.
Наконец ученый почесал квадратный подбородок и удовлетворенно хмыкнул.
Кларенс взял в руки непонятный продолговатый прибор.
- Новейшее оружие. Моя личная разработка! – воскликнул профессор. Его глаза сияли, как у ребенка, который сложил трудную головоломку. – Боевой разрядник плюс пусковая установка миниатюрных ракет. Встроен фонарик. Ну, так, на всякий случай.
- Не очень удобно. Оружие должно быть в форме хотя бы пистолета, а не пульта с кнопками, - резюмировал Кларенс.
- Плата за компактность. Рукоятка сильно увеличивает габариты. О точности не беспокойся – вспомни, куда обычно попадает молния.
- Куда попало, - съехидничал пилот.
Ученый навис над Кларенсом, как падающая башня:
- Но-но! Попрошу без глупых шуточек, первый уорент-офицер Хантер! Ты откомандирован в мое распоряжение, забыл?
- Я в армии человек случайный… просто поменял рутину на романтику. Так я могу попробовать?
- На испытаниях разберешься. Ракеты возьми! – профессор швырнул Кларенсу ремень с чехлом с красным крестом и подсумком.
- Зачем в симуляторе аптечка?
- Вечно ты спросишь так, что не знаешь, как ответить. Входит в комплект!
Профессор торопливо нажал на рукоятку массивной стальной двери.
Кларенс озадаченно почесал в затылке электродами разрядника:
- Постойте, разве вход в симулятор находится у Вас в кабинете?
Невтриносов схватился за голову и застонал:
- Вали уже! Мне лучше знать, что у меня и где!
На секунду Кларенсу показалось, будто на лице профессора мелькнуло выражение вины и острой жалости.
Загудел и лязгнул электромагнитный замок, освещенный кабинет остался позади. Кларенс шагнул в кромешную тьму. Перед глазами промелькнула радуга, словно кто-то плеснул в лицо светящейся краской. Физический перенос?
Где-то вдали замаячила призрачная серая муть. От холодного, сырого воздуха перехватило дыхание. Кларенс включил фонарь, яркий луч осветил мрачные, увитые плющом и лианами высокие стены. Сделав несколько неуверенных шагов, он почувствовал на затылке чей-то пристальный взгляд, обернулся и посмотрел вверх. Два блестящих глаза с явным интересом рассматривали человека. Кларенс сдвинул предохранитель, и тонкий писк эхом отозвался во всех уголках огромного зала.
Черная тень метнулась в прыжке. Хантер вдавил кнопку, и фиолетовая молния на секунду осветила летящую тварь с почти человеческим лицом и длинным жалом. Разряд прожег жуткое создание и ушел в стену. В глазах заплясали цветные круги. Сквозь безумное мельтешение Кларенс едва разглядел, как дымящаяся, обугленная туша
Иногда, ради тренировки, я страдаю ерундой и слегка подправляю классику.
Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
— Так как пготивники отказались от пгимигения, то мы будем пгимигять их насильно! Вот тебе, твагь!
Денисов врезал Безухову кулаком в живот. Тот согнулся, хватая ртом воздух. Денисов распрямил его ударом и нанес мощный хук в челюсть. Безухов повалился ничком. Рядом Несвицкий проделал то же самое с Долоховым...
- Не забывайте, дуэли запгещены указом импегатога, - с достоинством сказал Денисов, отдуваясь и потирая ободранные костяшки пальцев...
Так как мой рассказ "Миссия за Бездной" вызвал некоторое... гм... непонимание, я закину сюда статью, которую написал когда-то для литпортала "Перекрестки миров".
Кларенс и Шейла влетели в студию. Едва они уселись перед микрофоном, вспыхнуло табло «В эфире».
- Здравствуйте! – начал Хантер. - С вами передача «Прозаическая тетрадь» и ее бессменный ведущий Кларенс Т. Хантер. Ну и Шейла со мной. А Вилли Пата сегодня не ждите – он изрядно намаялся со своей машиной и свалился без сил. Тем более что он – штафирка. То есть, человек сугубо штатский, а тема у нас военная.
- Да, - подхватила Шейла. – Наша тема сегодня – академии. Ну, в смысле разные учебные заведения в романах. От магических и до учебок десантников.
- И первое, что забывают авторы, ответить себе на вопрос: а что же самое важное в армии? Если что, маг – тот же воин, только оружие у него другое, - Хантер почесал в затылке электродами боевого разрядника. – Ну, вроде этого прибора, что у меня в руках.
Шейла протянула было руку к оружию, но быстро ее отдернула, не желая получить удар током.
- Спрячь игрушку, - она посмотрела исподлобья и продолжила: - А самое главное для солдата – дисциплина. Правда, для тебя, Хантер, это слово незнакомо.
- Это неправда, - возразил Кларенс. – Я еще ни разу не ослушался начальство и всегда помню завет Наполеона.
- Какой завет?
- Один янычар сильнее десяти французских солдат, десять янычар - равны десяти французам, сто французов превзойдут десять тысяч янычар! Другое дело, что я всегда думаю, как лучше выполнить приказ. Но мы ушли от темы. Продолжай, Шейла.
- Что я хотела сказать? А дисциплину солдату вбивают при прохождении курса молодого бойца. Не зря сержант орет дурным голосом. Он давит на психику, на нервы новобранца, требуя от него беспрекословного подчинения и выполнения самого глупого или нелогичного приказа. Потому что армия без дисциплины – это сброд.
- И ты орешь? – прищурился Хантер.
- Разумеется, - отрезала Шейла. – Чего вообще спрашиваешь? А то ты не видел, как я гоняю будущих десантников строем. Часами. Как обзываю их последними словами, называю девочками и так далее. Но, разумеется, все в пределах уставов и наставлений.
- Представляю себе строевую подготовку для магов и волшебников, - съехидничал Хантер.
- Им бы она тоже не помешала, - отпарировала Шейла. - Так вот, курс молодого бойца должны пройти все, кто собрался… короче, в приключения. В противном случае он будет обузой для своих товарищей. Или попросту сгинет. И об этом авторы часто забывают. У них учебное военное заведение запросто может выпустить офицера с гражданскими замашками. И ходить герой будет в мятой форме, вроде твоей, Хантер.
- Я же пилот, уорент-офицер. По сути, не столько солдат, сколько военный специалист. Шейла, ты видела хоть одного пилота в чистой, выглаженной форме?
- Пожалуй, нет. Ну, кроме тех, кто вышел из сержантов, - на этот раз пришел черед ехидничать Шейле. – Что там дальше?
Хантер, наконец, сунул разрядник в карман:
- Нет, понятное дело, если заведение чисто гражданское, вроде Хогвартса, то курс молодого бойца можно бы и пропустить. Но. Маги во вселенной Роулинг постоянно имели дело с весьма разрушительным оружием. И дисциплина в таком заведении должна была бы стоять на первом месте. Ну, так, по логике. Банальной муштрой можно было бы избежать многих проблем. Собственно, это главное, на чем я хотел заострить внимание.
- Конечно, - согласилась Шейла. – Это – фундамент. Без него все остальное здание попросту рухнет. А дальше все просто: общий курс обучения и специализация. Ей нельзя пренебрегать даже среди рядовых. Кто-то лучше стреляет, кто-то любит возиться со связной аппаратурой, кто-то водит боевую машину. У всех свои способности и свое обучение.
- И здесь многие авторы позволяют себе мешать все в одну кучу. И вдруг по ходу сюжета получается, что водитель, скажем, БМП, взлетает на челноке и эвакуирует десантников из опасного места. А потом еще и настраивает компьютер звездолета на возвращение. Кто ж его всему учил-то? Это как Эллен Рипли, которая всю сознательную жизнь управляла звездолетами, а после единственного курса стрельбы из винтовки начала мочить замонстрячек так, что все десантники обзавидовались.
- Это я еще не говорю по поводу зачисления в академии не по способностям, а по происхождению там или за деньги, - добавила Шейла.
- А разве так не бывает… на отсталых планетах? – спросил Хантер.
- Бывает, но такие герои в кавычках должны бы склеить ласты при первых же реальных трудностях. А они мочат всех, да еще и принцесс в жены получают. Тебе не
Missionbeyond the void. Миссиязабездной.
Кларенс Т. Хантер запихал конспекты, учебник и портативный компьютер в пухлый армейский ранец, взвалил его на спину и, шаркая тяжелыми ботинками по светлому пластику пола, вышел из аудитории. Спустился по мраморной центральной лестнице и сразу забыл об экономии сил: однокурсники, собравшись в кружок, что-то оживленно обсуждали. Разве такое можно пропустить?
- По-моему, герой фильма – полный кретин. Отправиться вдвоем с напарницей на планету, полную кровососов! – ухмыльнулся толстяк по прозвищу Рыжий.
- А я вообще не понимаю, почему действие вампирских сериалов всегда происходит возле экватора или в средних широтах? Я бы перенес сеттинг куда-нибудь ближе к Северному полюсу, где одна доооолгая ночь! – Кларенс, для которого существовало только его собственное «личное пространство», схватил Рыжего за пиджак.
- Полегче, дружище! – отличник и гордость университета буквально отодвинул наглеца. - И чем бы они там питались? Сосали кровь у пингвинов?
- Нет, у эскимосов, приятель, у эскимосов!
- Ша! – вдруг сказал рыжий. – Кровосос!
К студенческой компании подошел Лев Эрнестович – заместитель декана.
- Кто еще не сдал тест на тренажере? – резко спросил он, пригладив черную бородку.
Кларенс сделал вид, что не услышал вопроса.
- Хантер, ты? Кто не пройдет испытание, к экзаменам допущен не будет!
- Но я не смогу! У меня нет времени! – возопил несчастный студент.
- Ничего не знаю. На меня тоже давят. Мне пришла разнарядка, чтобы тест прошли все. Не знаю, для чего это нужно Совету. Так что будь добр, найди время.
Кларенс вздохнул и поплелся на второй этаж. В конце концов, тренажер ни к чему не обязывает.
В большой комнате белые металлические шары в два человеческих роста ждали новую жертву. «Выберите романтику вместо скучной рутины? Пройдите тест!» - гласил криво прилепленный к стене плакат.
Кларенс пригладил отклеившийся уголок, приложил руку к считывателю ДНК, и на выпуклой глади открылся черный проем. Еще одно подтверждение личности – дверь автоматически захлопнулась. Все, назад дороги нет, только в пыточное кресло. Перед изумленным студентом вспыхнула голубоватая надпись:
«Проба номер один: найдите на картинке цифры от 1 до 89».
После прохождения четырех проверок на внимательность, Хантер пришел в восторг. Он с легкостью нашел отличия в картинках, в момент решил задачу на сортировку, и за несколько секунд вернул двадцать предметов на место, не допустив ни единой ошибки. Пятое испытание Кларенс едва не провалил. Удержать шарик в центре движущегося лабиринта оказалось почти непосильной задачей. Наконец, мелодичная трель звонка возвестила о главной части теста. Панорамный экран заискрился звездной пылью, и голубоватые буквы, падая с разных сторон, сложились в слова:
«Тренировочное задание: пролетите через ворота и поразите мишени…»
Через два часа экраны погасли, щелкнул автоматический замок. Дверь бесшумно открылась. Кларенс взвалил на плечи рюкзак, спустился по парадной лестнице и понуро побрел по дорожке, закрыв глаза. Он открывал их каждые пятнадцать секунд, запоминая и анализируя обстановку, выстраивая в голове маршрут. Группа студентов чуть слева, девушка прямо по курсу… боже, что за сооружение у нее на голове? Кларенс взял чуть в сторону и разминулся с неизвестной студенткой. А это еще кто? Ба, Рыжий! Однокурсник обнимал за талию стройную накрашенную девицу.
- Жених и невеста, тили-тили-тесто! – заорал Кларенс.
Дама недовольно поморщилась.
- Слушай, а я прошел тест! – заорал Хантер и едва не задохнулся. От Рыжего отвратительно разило духами.
- Отпад! – сказал Кларенс, едва перевел дух. - Такие классные головоломки. Потом, правда, все выродилось в стрелялку. С кораблем-маткой пришлось повозиться. Еле угрохал.
Толстяк широко улыбнулся:
- Да ведь ее совсем просто валить! Ракетами!
Хантер схватил приятеля за плечо:
- В самом деле, я никак не могу понять логику. Почему тест закончился так неожиданно? Я бы кое-что переделал.
Рыжий выхватил у него рюкзак и выудил оттуда толстый том с изображением звездного крейсера на обложке.
- Ха! Лучше найди себе живую Джейн!
- Не знаю. – Кларенс почесал затылок. - Как-то не очень получается. Наверное, не судьба.
- Может, для начала хотя бы рубашку выгладишь? И посмотри, что у тебя на башке!
- Фи, сероглазик, - ухмыльнулась девица.
Рыжий брезгливо прикоснулся к светлой шевелюре приятеля. Кларенс шмыгнул носом, забрал у однокурсника ранец и побрел в свой коттедж.
Люди в
Мой первый рассказ, написанный в 2006 году. Правда, позже я нашел у себя начало романа, датированное 1997 годом, но это так, баловство. Позже я переделал рассказ и представляю его в двух вариантах.
Первоначальный вариант:
Аццкий поезд.
Ночь, льет дождь, сверкают молнии. На станции Сергиев Посад стоит готовая к отправлению электричка ЭР2-1017 – последний поезд на Москву. Электричка старая, с круглой кабиной машиниста, откуда она взялась – никто не знает. Единственный спешащий пассажир, как всегда без билета, забирается во второй вагон. Со станции объявляют об отправлении. Двери закрываются и электропоезд трогается. Через несколько минут после отправления по поездной трансляции машинист объявляет:
- Электропоезд следует до Москвы со всеми остановками, кроме Маленковской. А вам как раз на ней и выходить!!!
Испуганный пассажир нажимает кнопку связи с машинистом и дрожащим голосом спрашивает:
- Откуда Вы знаете, что мне выходить в Маленковской?
Машинист, громовым голосом по трансляции:
- Я ВСЕ ЗНАЮ!!!
Пассажир:
- Я хотел выйти в Москве-3-й, а потом добираться до Маленковской…
Машинист:
- Я ЭТО ЗНАЮ! НО ТЫ НИКУДА НЕ ВЫЙДЕШЬ! ИЗ МОЕГО ПОЕЗДА ЕЩЕ НИКТО НЕ ВЫХОДИЛ!!!
Поезд между тем мчится, не останавливаясь на станциях, он проскакивает без остановки даже те станции, где всегда есть остановка – Софрино, Пушкино.
Пассажир в ужасе бросается к дверям в тамбур, но они закрыты и не поддаются, разбить стекло тоже не выходит, окна со страшным стуком захлопываются прямо перед носом. Свет в электричке гаснет… Во тьме раздается полный отчаяния и ужаса крик пассажира и громовой хохот машиниста:
- МУАХАХАХАХААААаааа!!!
…
На ст. Москва-Ярославская прибыл электропоезд ЭР2-1277. Когда двери открылись, пассажиров внутри не было.
Переработанный вариант:
Аццкий поезд. (К 10-летию варварского уничтожения последнего на Московском железнодорожном узле «круглого» электропоезда ЭР2-1017).
Косые струи нудного дождя заливают платформу, освещенную зеленоватым светом немногочисленных ламп. Аспидно-черное небо прорезают фиолетовые сполохи молний, где-то далеко слышится урчание грома. Под порывами ледяного ветра, словно кающиеся грешники, кланяются темные кроны деревьев.
У второй платформы станции Сергиев Посад стоит электричка ЭР2-1017 - последний поезд на Москву. Она давно забытого зеленого цвета, ее старинная круглая кабина машиниста вызывает удивление немногочисленных прохожих.
Единственный пассажир, так и не успев купить билет, запрыгивает во второй вагон. Он стряхивает воду со шляпы и плаща, протирает запотевшие стекла очков и садится на жесткую деревянную скамейку. Под ней работает электрическая печка, и человек осторожно поджимает промокшие ноги ближе к теплу.
С характерным свистом закрываются двери. Гудят электродвигатели, поезд трогается и, покачиваясь на выходных стрелках, набирает скорость. Мимо окон проплывает табличка с названием станции: ЗАГОРСК. Через несколько минут машинист объявляет:
- Электропоезд следует до Москвы со всеми остановками, кроме Маленковской. А ВАМ КАК РАЗ НА НЕЙ И ВЫХОДИТЬ!!!
Перепуганный пассажир нажимает на кнопку связи и спрашивает дрожащим от страха голосом:
- Откуда Вы знаете, что мне выходить в Маленковской?
Из громкоговорителя раздается страшный громовой бас:
- Я ВСЕ ЗНАЮ!!!
Пассажир лихорадочно жмет кнопку и шепчет в ужасе:
- Я хотел выйти в Москве-3-й, а потом добираться до Маленковской…
Машинист перебивает его, он рычит, словно дьявол из преисподней:
- Я ЭТО ЗНАЮ! НО ТЫ НИКУДА НЕ ВЫЙДЕШЬ! ИЗ МОЕГО ПОЕЗДА ЕЩЕ НИКТО НИКОГДА НЕ ВЫХОДИЛ!!!
Поезд мчится без остановок, он проскакивает даже крупные станции – Софрино, Пушкино. Пассажир в отчаянии бросается к дверям в тамбур, они со страшным стуком захлопываются прямо перед носом. Разбить стекло не получается, окна не поддаются –заперты. В панике пассажир мечется по салону и замирает, уставившись на календарь 1974 года… Гаснет свет… Во тьме раздается полный отчаяния и ужаса крик пассажира и громовой хохот машиниста:
- МУАХАХАХАХААААаааа!!!
…
На конечную станцию Москва-Ярославская прибыл современный электропоезд ЭД4М. Одетый в советскую форму пожилой машинист прошел по салону – внутри никого не было. Глаза железнодорожника на секунду вспыхнули адским огнем, губы расплылись в зловещей ухмылке, обнажив золотые зубы. Он закрыл двери, дал свисток, и кровавые хвостовые огни электрички растворились во мраке ночи.
Мораль: надо знать историю
Кларенс Т. Хантер осторожно приоткрыл пластиковую дверь с табличкой «аудитория 28, управляющие системы». Мысли витали в сотнях световых лет отсюда - на ледяной, безжизненной планете, где так уютно сидеть в теплом кокпите звездолета. И мечтать, вглядываясь в бесконечную снежную кутерьму.
- Студент Хантер? Тяните билет! – резкий голос профессора вернул его из сладостных грез в суровую реальность. Кларенс робко протянул руку к разложенным на столе чуть желтоватым листам бумаги. Скорее бы каникулы! Снова можно будет кататься по ледникам! Только надо выбрать подходящий звездолет. Пригодный к полетам в атмосфере и с нужной формой корпуса. Антигравы можно и самому поставить.
- Вы не собираетесь отвечать? Следующий…
- Лев Эрнестович, пожалуйста! – Кларенс умоляюще сложил руки. – Можно без подготовки?
По мере того, как Хантер монотонно бубнил, пальцы профессора, нетерпеливо теребившие холеную черную бородку, двигались все медленнее. Веки постепенно опускались. Неожиданно преподаватель очнулся и хлопнул ладонью по столу.
- Давайте зачетку! Четыре. Хоть один что-то знает, остальные - ноль на массу!
Кларенс направился к выходу, взялся за ручку двери, но вдруг обернулся:
- Можно вопрос?
- Конечно, - профессор ехидно уставился на студента.
- Почему мы до сих пор распечатываем билеты? Электронная система с генератором случайных чисел справилась бы куда лучше.
Профессор побагровел.
- Ну и вопросы, Хантер! Я думал, вы спросите, почему не пять! Но я отвечу. У вас есть хоть какие-то понятия о психологии? Поймите, одно дело, когда за глупого студента решает машина, совсем другое – когда он сам определяет свою судьбу!
- Мне кажется, человек выбирает свое будущее на этапе подготовки к экзаменам, - пролепетал Кларенс.
- Мысль, конечно, верная. Но неужели вам никогда не приходилось пропускать занятий по причине, например, свидания с девушкой, студенческой вечеринки или туристического похода?
- Я никогда не прогуливал без уважительной причины.
- У вас, Хантер, нет души! Нельзя же быть таким зану… рационалистом! В конце концов, есть же еще и традиции!
- Кто бы мне это говорил, - вырвалось у несчастного студента. Поистине «язык мой – враг мой». Эх, все. Конец. Отчислят.
Неожиданно профессор расхохотался. Кларенс поднял глаза и увидел, как трясутся его плечи.
- Вы думаете, я не в курсе, что студенческая братия кличет меня Кровососом? Или считаете, я не мог бы пресечь это на корню? Вы еще желторотый птенец, Хантер. Когда-нибудь вы поймете, что человек должен совершать и нелогичные поступки. К сожалению, сейчас мне недосуг разглагольствовать о смысле жизни. Зовите следующего, у меня еще двенадцать болванчиков. И будьте уверенней в себе. Вы же мужчина!
Кларенс медленно вышел из аудитории. Его по-детски наивное, открытое лицо светилось, чистые серые глаза пробежали по завистливым лицам однокурсников, которым еще предстояло пройти последний в этом семестре «круг ада».
- Отстрелялся. Четверка, – едва слышно сказал он.
Рыжий толстяк бесцеремонно выхватил документ из рук приятеля.
- Скажи, дружище, какую часть тела ты лизал Кровососу? От него трояка не дождешься.
- Может, я просто хорошо знаю предмет? Я же проводил для вас семинар! Но он просуществовал ровно два занятия. На третье никто не пришел, - Кларенс вздохнул и вопросительно посмотрел на товарища.
- Кто пойдет слушать робота? Ты мог бы немного менять интонацию, когда косишь под препода?
- Не знаю. Мне кажется, строгая и четкая подача материала способствует его усвоению. Ладно, проехали. Не хотите, вам же хуже. Но если ты провалишься, я займусь тобой персонально. И конец твой будет ужасен.
Хантер состроил страшную рожу, закрыл глаза и быстро пошел по коридору, едва касаясь облупившейся стены кончиками пальцев. Тридцать восемь шагов до поворота, четырнадцать до лестницы, тринадцать ступенек, площадка…
Маленький короткокрылый звездолет вздрогнул и, набирая скорость, устремился по гладкой, как бобслейная трасса, поверхности ледника на заснеженную равнину между горными пиками. На карте продуваемое всеми ветрами плато обозначалось, как Зловещая долина.
За прозрачным фонарем замелькали скалы, сливаясь в сплошное темное месиво. Кларенс, нежно держа ручки управления, едва заметными движениями удерживал машину точно по центру белоснежного языка, тысячелетиями отполированного природой. Снежные вихри взвивались по бортам. Мириадами сверкающих брызг разлетались ледяные торосы. Черно-белый мир за прозрачной броней казался цветным, а холодное желтое солнце над головой ласковым и теплым, будто на первоклассной курортной планете.
Несколько поворотов и расселин
Урча мотором и лязгая гусеницами, из ангара выполз приземистый танк с пушкой, далеко торчащей из плоской башни. Танкист в синем комбинезоне благоразумно встал у левого борта. Поправил на воротнике микрофон, прокашлялся и сказал, прищурив левый глаз:
- Здравствуйте, с вами передача «Танки, вперед!» и ее ведущий майор Брагин. И сегодня в нашей программе интервью с танком М26 «Першинг». Эта машина знаменита тем, что вместе с «Пантерой 8.8» борется за звание самого унылого танка восьмого уровня.
- Но-но! Попрошу без оскорблений! – ответил танк, качнув пушкой. – Во мне, между прочим, сорок тонн! А в тебе сколько?
- Это к делу не относится. Расскажите немного о своей жизни.
- Меня создали в 1944 году, чтобы противостоять немецким «Тиграм» и «Пантерам». Я немного повоевал – начиная февраля по май 1945, а теперь сражаюсь в игре «Мир танков».
- Замечательно. И что вы можете предложить игроку? Какие у вас сильные стороны?
Танк опустил пушку. Дульный тормоз почти уткнулся в землю.
- У меня угол склонения орудия минус десять градусов.
- Согласен, это очень неплохо. Можно стрелять с холмов, показывая лишь башню. А еще?
- У меня отличные премиумные подкалиберные снаряды – игроки называют их «голда». Они пробивают 268 миллиметров брони.
- Да, это плюс. Дорогой, но плюс. А еще что?
- Э… э… гм…, - замялся «Першинг».
- Давайте я попробую вам подсказать, – сказал Брагин. – У вас хорошая подвижность?
- Теоретически – сорок восемь километров в час. Но только по асфальту и с горки. Обычно я еду тридцать пять километров в час.
Майор внимательно осмотрел все шесть пар опорных катков:
- Постойте. Но ведь примерно так же едет советский тяжелый танк ИС-3!
«Першинг» нервно покрутил башней:
- И что? Между прочим, в 1944-46 годах я считался тяжелым танком!
- И что у вас есть от тяжа? Сколько лобовой брони?
- Сто один миллиметр. Приведенной, с учетом наклона – сто пятьдесят. В башне – сто двадцать семь миллиметров.
- И это при том, что вы играете против машин девятого и десятого уровней с пробитием в двести пятьдесят миллиметров?
«Першинг» только втянул нагнетателями воздух. Брагин похлопал по броне, успокаивая машину:
- Ладно. Хорошее орудие может компенсировать и слабую броню, и подвижность. Какое у вас пробитие?
- Двести шестьдесят восемь миллиметров! На «голде»! – гордо сказал танк.
- Да запарил ты со своей «голдой»! Бронебойными сколько? – от учтивости майора не осталось и следа.
«Першинг» хотел ударить майора стволом, но башня поворачивалась медленно. Брагин легко увернулся.
- Вот-вот. И даже башня у тебя крутится не так, как, скажем, у Т-44. Так что насчет пробития бронебойными снарядами? Сколько миллиметров?
Лязгнули гусеницы. «Першинг» откатился на пару метров и стыдливо пробормотал:
- Сто девяносто…
- И это при том, что приведенная толщина брони многих средних танков твоего же уровня превышает двести миллиметров? То есть, пробить ты их не можешь? Так?
Двигатель «Першинга» фыркнул, но через пару секунд снова заработал ровно, без перебоев.
- Нет, могу! – радостно сказал танк. – В лючки там и прочие ослабленные зоны!
- Значит, у тебя хорошая точность? Какой разброс на сто метров?
- Ноль, тридцать семь метра… - если бы мог, «Першинг» обязательно бы заплакал от обиды.
- Но ведь у «Пантеры 8.8» - ноль, тридцать два! – Брагин пожал плечами. - О стабилизации и времени прицеливания я говорить не буду. Мне твой командир как-то рассказал за чашкой колы, что пока его наводчик прицеливался, стотонный советский тяж КВ-4 успел заехать за камень.
- Э, нет! – возразил «Першинг». – Я прицеливаюсь быстрее «Пантеры 8.8»! Она – две с половиной секунды. Я – две целых три десятых!
- Только с этой дамой ты и можешь соперничать. Но и то у нее перезарядка орудия пять и восемь десятых секунды. Разумеется, с досылателем и слаженным экипажем. А у тебя?
- Я отказываюсь отвечать! – «Першинг», натужно жужжа приводами, отвернул башню.
- Почти семь секунд, - сказал Брагин. - Пожалуй, я не буду травмировать тебя сравнением с Т-44. Он и бегает быстрее, и стреляет чаще и точнее. Притом, урон за выстрел у него
Кларенс Т. Хантер осторожно приоткрыл пластиковую дверь с табличкой «аудитория 28, управляющие системы». Мысли витали в сотнях световых лет отсюда - на ледяной, безжизненной планете, где так уютно сидеть в теплом кокпите звездолета. И мечтать, вглядываясь в бесконечную снежную кутерьму.
- Студент Хантер? Тяните билет! – резкий голос профессора вернул его из сладостных грез в суровую реальность. Кларенс робко протянул руку к разложенным на столе чуть желтоватым листам бумаги. Скорее бы каникулы! Снова можно будет кататься по ледникам! Только надо выбрать подходящий звездолет. Пригодный к полетам в атмосфере и с нужной формой корпуса. Антигравы можно и самому поставить.
- Вы не собираетесь отвечать? Следующий…
- Лев Эрнестович, пожалуйста! – Кларенс умоляюще сложил руки. – Можно без подготовки?
По мере того, как Хантер монотонно бубнил, пальцы профессора, нетерпеливо теребившие холеную черную бородку, двигались все медленнее. Веки постепенно опускались. Неожиданно преподаватель очнулся и хлопнул ладонью по столу.
- Давайте зачетку! Четыре. Хоть один что-то знает, остальные - ноль на массу!
Кларенс направился к выходу, взялся за ручку двери, но вдруг обернулся:
- Можно вопрос?
- Конечно, - профессор ехидно уставился на студента.
- Почему мы до сих пор распечатываем билеты? Электронная система с генератором случайных чисел справилась бы куда лучше.
Профессор побагровел.
- Ну и вопросы, Хантер! Я думал, вы спросите, почему не пять! Но я отвечу. У вас есть хоть какие-то понятия о психологии? Поймите, одно дело, когда за глупого студента решает машина, совсем другое – когда он сам определяет свою судьбу!
- Мне кажется, человек выбирает свое будущее на этапе подготовки к экзаменам, - пролепетал Кларенс.
- Мысль, конечно, верная. Но неужели вам никогда не приходилось пропускать занятий по причине, например, свидания с девушкой, студенческой вечеринки или туристического похода?
- Я никогда не прогуливал без уважительной причины.
- У вас, Хантер, нет души! Нельзя же быть таким зану… рационалистом! В конце концов, есть же еще и традиции!
- Кто бы мне это говорил, - вырвалось у несчастного студента. Поистине «язык мой – враг мой». Эх, все. Конец. Отчислят.
Неожиданно профессор расхохотался. Кларенс поднял глаза и увидел, как трясутся его плечи.
- Вы думаете, я не в курсе, что студенческая братия кличет меня Кровососом? Или считаете, я не мог бы пресечь это на корню? Вы еще желторотый птенец, Хантер. Когда-нибудь вы поймете, что человек должен совершать и нелогичные поступки. К сожалению, сейчас мне недосуг разглагольствовать о смысле жизни. Зовите следующего, у меня еще двенадцать болванчиков. И будьте уверенней в себе. Вы же мужчина!
Кларенс медленно вышел из аудитории. Его по-детски наивное, открытое лицо светилось, чистые серые глаза пробежали по завистливым лицам однокурсников, которым еще предстояло пройти последний в этом семестре «круг ада».
- Отстрелялся. Четверка, – едва слышно сказал он.
Рыжий толстяк бесцеремонно выхватил документ из рук приятеля.
- Скажи, дружище, какую часть тела ты лизал Кровососу? От него трояка не дождешься.
- Может, я просто хорошо знаю предмет? Я же проводил для вас семинар! Но он просуществовал ровно два занятия. На третье никто не пришел, - Кларенс вздохнул и вопросительно посмотрел на товарища.
- Кто пойдет слушать робота? Ты мог бы немного менять интонацию, когда косишь под препода?
- Не знаю. Мне кажется, строгая и четкая подача материала способствует его усвоению. Ладно, проехали. Не хотите, вам же хуже. Но если ты провалишься, я займусь тобой персонально. И конец твой будет ужасен.
Хантер состроил страшную рожу, закрыл глаза и быстро пошел по коридору, едва касаясь облупившейся стены кончиками пальцев. Тридцать восемь шагов до поворота, четырнадцать до лестницы, тринадцать ступенек, площадка…
Маленький короткокрылый звездолет вздрогнул и, набирая скорость, устремился по гладкой, как бобслейная трасса, поверхности ледника на заснеженную равнину между горными пиками. На карте продуваемое всеми ветрами плато обозначалось, как Зловещая долина.
За прозрачным фонарем замелькали скалы, сливаясь в сплошное темное месиво. Кларенс, нежно держа ручки управления, едва заметными движениями удерживал машину точно по центру белоснежного языка, тысячелетиями отполированного природой. Снежные вихри взвивались по бортам. Мириадами сверкающих брызг разлетались ледяные торосы. Черно-белый мир за прозрачной броней казался цветным, а холодное желтое солнце над головой ласковым и теплым, будто на первоклассной курортной планете.
Несколько поворотов и расселин
Пот заливал глаза. Андрей вытер лоб рукавом и вонзил в грунт лопату. Да, на раскопе все по старинке, технику использовать нельзя. Ковш экскаватора или бульдозерный нож уничтожат хрупкие артефакты, перемешают все с землей. Ничего, скоро практике конец, и тогда прощай жизнь в палатке и тяжелый ручной труд. Да здравствует цивилизация!
Металл звякнул о металл. Проржавевший в труху меч или шлем. Вот это удача! Здесь, на месте где, по легенде, погиб Евпатий Коловрат, иногда встречаются подобные находки. Значит, не такая уж это и легенда?
Андрей бросил копать и зычно крикнул:
- Александр Васильич! Нашел что-то!
Жилистый пожилой мужчина с лопатой бросился к яме. Несколько человек рванули за ним. Осторожно, маленькими совочками, студенты откопали странную конструкцию: четыре стальных трубы вокруг оси, два цилиндра и рукоятки, покрытые растрескавшимся от времени пластиком.
Андрей попробовал взять странный предмет за ручки. Выдернул его из грунта, выбрался из ямы и застыл, будто солдат, поливающий врагов огнем четырехствольного пулемета…
Заседание ученого совета Института Времени подходило к концу. На сцене актового зала профессор Шарков, сухонький старичок в зеленом пиджаке, отвечал на вопросы многочисленной аудитории.
- Значит, вы считаете, что взятие Рязани – ключевая точка российский истории? – выкрикнул кто-то с места. – И если отстоять город, Русь займет в Европе доминирующее положение?
- Именно так. Произведенные нами расчеты показывают, что Русь станет культурным и промышленным центром. Наша задача – остановить Батыя и заставить его повернуть вспять. План «Евпатий и Стволоврат» разработан именно для этого. Мы попробуем перевести время в новое русло.
- Может, Гитлера убить? – съехидничал доцент Лиманов. Острый ум этого с виду невзрачного маленького ученого был способен разрушить любые, самые проработанные проекты.
- Возможно, это не потребуется, если мы отстоим Рязань. Тогда и Гитлера не будет.
- И многих других людей, - возразил Лиманов. – Вспомните эффект бабочки.
Профессор Шарков пошелестел бумагами:
- Люди останутся. Возможно, они станут другими. Поменяют национальность, язык, мировоззрение. Но какая разница, кем ты стал в альтернативной реальности, если не знаешь, кем был в старой?
- Мне бы не хотелось… - начал Лиманов.
- В конце концов, американцы отправляли Блазковица в гитлеровскую Германию, – перебил его Шарков. - Ничего плохого не произошло.
Лиманов сел на место. Зал зашумел. Профессор поднял руку:
- У нас мало времени. Я должен представить вам исполнителя нашего плана! Знакомьтесь: сержант войск специального назначения Евпатий Колесов и пулемет «Стволоврат»!
На сцену поднялся здоровенный детина в зимнем камуфляже и металлическом шлеме. В руках… нет, лапищах, он держал странное оружие: четыре ствола и два цилиндра – один под другим. За спиной сержанта горбом торчал большой ранец, из которого тянулась гибкая лента с патронами. На левом запястье темнел портативный компьютер.
Шарков откашлялся:
- По нашей просьбе Министерство Обороны разработало этот пулемет. Стреляет безгильзовыми патронами. Пули со временем распадаются, в прошлом не остается их следов. В отличие от западного образца, стволов не шесть, а четыре, что облегчает конструкцию. На каждом стволе – компенсатор, снижающий отдачу. И наша уникальная разработка: синтезатор боеприпасов. Благодаря нему наш воин не будет нуждаться в снабжении.
- Вы считаете, что единственный солдат, пусть и хорошо вооруженный, сумеет остановить татарские полчища? – выкрикнул Лиманов.
- Ему нужно лишь помочь защитникам и переломить ход сражения, не более того. Мы и рады бы послать в прошлое танковую дивизию, но всем известно: на перемещение во времени нужно затратить массу энергии. И так придется задействовать ресурсы едва ли не всей страны. Разумеется, в комплект экипировки нашего универсального солдата входит бронежилет и шлем с целеуказателем. Просто так его не возьмешь!
- Ну, коли так… Может, что-нибудь у вас и получится, - пробурчал Лиманов.
Шарков объявил заседание закрытым.
Евпатий остановился перед прозрачными мостками в камеру машины времени. Операторы следили за экранами. Уровень заряда накопителей рос медленно, мощности двух десятков электростанций едва хватало. Наконец, вспыхнули зеленые лампы и дежурный смены доложил: «Готово!»
Кто-то дотронулся до плеча солдата. Евпатий вздрогнул: перед ним стоял доцент Лиманов.
- А если тебе станет страшно, - зашептал он. – Нажми на красную кнопку, и ты окажешься дома.
Лиманов хлопнул Евпатия по плечу. Тот прошел по мосткам,
Настроение сейчас - Спать хочу
Кларенс Т. Хантер осторожно приоткрыл пластиковую дверь с табличкой «аудитория 28, управляющие системы». Мысли витали в сотнях световых лет отсюда - на ледяной, безжизненной планете, где так уютно сидеть в теплом кокпите звездолета. И мечтать, вглядываясь в бесконечную снежную кутерьму.
- Студент Хантер? Тяните билет! – резкий голос профессора вернул его из сладостных грез в суровую реальность. Кларенс робко протянул руку к разложенным на столе чуть желтоватым листам бумаги. Скорее бы каникулы! Снова можно будет кататься по ледникам! Только надо выбрать подходящий звездолет. Пригодный к полетам в атмосфере и с нужной формой корпуса. Антигравы можно и самому поставить.
- Вы не собираетесь отвечать? Следующий…
- Лев Эрнестович, пожалуйста! – Кларенс умоляюще сложил руки. – Можно без подготовки?
По мере того, как Хантер монотонно бубнил, пальцы профессора, нетерпеливо теребившие холеную черную бородку, двигались все медленнее. Веки постепенно опускались. Неожиданно преподаватель очнулся и хлопнул ладонью по столу.
- Давайте зачетку! Четыре. Хоть один что-то знает, остальные - ноль на массу!
Кларенс направился к выходу, взялся за ручку двери, но вдруг обернулся:
- Можно вопрос?
- Конечно, - профессор ехидно уставился на студента.
- Почему мы до сих пор распечатываем билеты? Электронная система с генератором случайных чисел справилась бы куда лучше.
Профессор побагровел.
- Ну и вопросы, Хантер! Я думал, вы спросите, почему не пять! Но я отвечу. У вас есть хоть какие-то понятия о психологии? Поймите, одно дело, когда за глупого студента решает машина, совсем другое – когда он сам определяет свою судьбу!
- Мне кажется, человек выбирает свое будущее на этапе подготовки к экзаменам, - пролепетал Кларенс.
- Мысль, конечно, верная. Но неужели вам никогда не приходилось пропускать занятий по причине, например, свидания с девушкой, студенческой вечеринки или туристического похода?
- Я никогда не прогуливал без уважительной причины.
- У вас, Хантер, нет души! Нельзя же быть таким зану… рационалистом! В конце концов, есть же еще и традиции!
- Кто бы мне это говорил, - вырвалось у несчастного студента. Поистине «язык мой – враг мой». Эх, все. Конец. Отчислят.
Неожиданно профессор расхохотался. Кларенс поднял глаза и увидел, как трясутся его плечи.
- Вы думаете, я не в курсе, что студенческая братия кличет меня Кровососом? Или считаете, я не мог бы пресечь это на корню? Вы еще желторотый птенец, Хантер. Когда-нибудь вы поймете, что человек должен совершать и нелогичные поступки. К сожалению, сейчас мне недосуг разглагольствовать о смысле жизни. Зовите следующего, у меня еще двенадцать болванчиков. И будьте уверенней в себе. Вы же мужчина!
Кларенс медленно вышел из аудитории. Его по-детски наивное, открытое лицо светилось, чистые серые глаза пробежали по завистливым лицам однокурсников, которым еще предстояло пройти последний в этом семестре «круг ада».
- Отстрелялся. Четверка, – едва слышно сказал он.
Рыжий толстяк бесцеремонно выхватил документ из рук приятеля.
- Скажи, дружище, какую часть тела ты лизал Кровососу? От него трояка не дождешься.
- Может, я просто хорошо знаю предмет? Я же проводил для вас семинар! Но он просуществовал ровно два занятия. На третье никто не пришел, - Кларенс вздохнул и вопросительно посмотрел на товарища.
- Кто пойдет слушать робота? Ты мог бы немного менять интонацию, когда косишь под препода?
- Не знаю. Мне кажется, строгая и четкая подача материала способствует его усвоению. Ладно, проехали. Не хотите, вам же хуже. Но если ты провалишься, я займусь тобой персонально. И конец твой будет ужасен.
Хантер состроил страшную рожу, закрыл глаза и быстро пошел по коридору, едва касаясь облупившейся стены кончиками пальцев. Тридцать восемь шагов до поворота, четырнадцать до лестницы, тринадцать ступенек, площадка…
Маленький короткокрылый звездолет вздрогнул и, набирая скорость, устремился по гладкой, как бобслейная трасса, поверхности ледника на заснеженную равнину между горными пиками. На карте продуваемое всеми ветрами плато обозначалось, как Зловещая долина.
За прозрачным фонарем замелькали скалы, сливаясь в сплошное темное месиво. Кларенс, нежно держа ручки управления, едва заметными движениями удерживал машину точно по центру белоснежного языка, тысячелетиями отполированного природой. Снежные вихри взвивались по бортам. Мириадами сверкающих брызг разлетались ледяные торосы. Черно-белый мир за прозрачной броней казался цветным, а холодное желтое солнце над головой ласковым и теплым, будто на
