Глобальный системный кризис оставляет всё меньше надежд на мирное его разрешение, а значит, «наши западные партнёры» просто обречены воевать с Россией. "Хорст Вессель" уже звучит над Европой. Они пойдут до конца, ибо зачем им мир, который нельзя грабить?

Итог начавшегося "Дранг нах Остен" предрешен. И когда они очередной раз будут собирать свои выбитые зубы сломанными руками, главное – не забыть - на Западе виноват тот, кто наказан, а не тот, кто нагадил.

Надо постараться не повторять прежних ошибок, не метать бисер великодушия и всепрощеннечества перед "всем цивилизованным человечеством", ибо всё равно не поймут и не оценят. Они необучаемы. Последнее тысячелетие нашего сосуществования доказывает это выпукло и предметно.

Одной из причин расконсервация "нашими западными непартнерами" идей нацизма, является наша собственная толерантность к западным коллаборационистам и активистам нацизма. Это та самая благодетель, которой вымощена дорога в ад. Мы обречены или исправить такое положение дел, или погибнуть.

Европу не надо освобождать от нацизма, ибо от нацизма она никогда не страдала. Нацизмом Европа наслаждалась. Поэтому не освобождать, а обезвреживать. Ощутите разницу.

Но ещё более серьёзную работу над послевоенными ошибками требуется провести на внутреннем фронте. Нацизм, так вольготно проросший и буйно заколосившийся среди народов СССР, настоятельно требует вдумчивого анализа и соответствующих выводов.

Их, собственно, два:

1. Пропагандирующие превосходство или привилегии по этническому признаку должны уничтожаться. Сразу. Раковая клетка национализма имеет свойство стремительно размножаться. Не уследишь - всё, сожрёт с потрохами, как сожрала Украину. "Памятуй, чужинец, здесь пануэ украинец" - вот за это уже в 2004м надо было вешать - сейчас жертв было бы кратно меньше... Их вообще не было бы...

2. Запад - гнездо нацизма. Был, есть и таким останется. Поэтому обнуление Запада - условие национальной безопасности России. У Запада не должно быть сил для походов на восток. Запад должен быть принудительно деиндустриализован и дезинтегрирован. Германия прекрасна, когда состоит из 60 независимых княжеств. Франция - великолепна в виде никак не связанных между собой Провансом, Шампанью, Бургундией и прочими.... Британия... Какая Британия? Уэльс, Шотланлия... и три десятка графств на месте Англии...

И еще - русофоб и нищеброд должны стать словами-синонимами. Планомерное, настойчивое, неуклонное доведение до нищенского существования носителей ненависти к России и русским должно стать естественным имунным ответом нашей цивилизации. Вот тогда Отечество будет спать спокойно.

https://seva-riga.livejournal.com/1104942.html

Всем хочется хорошо провести время... Но время не проведешь

Бывает, что всё удаётся. Не пугайтесь, это пройдёт.
Жизнь дается лишь раз. А удается и того реже....
Нервный тот, кто кричит на своего начальника. Тот, кто кричит на своих подчинённых - хам.
Если быть как все, то зачем тогда быть?
Человек совсем не одинок! Кто-нибудь всегда за ним следит
День конченый - не повторится. День кончился. Что было в нем?Не знаю, пролетел, как птица.Он был обыкновенным днем. А все-таки не повторится.

Счастлив, кто падает вниз головой Мир для него, хоть на миг, - а иной.
Не принимайте удовольствие за счастье. Это - как разные породы собак.
Много денег и интима, с днем Святого Валентина!
Жизнь похожа на собачью упряжку. Если вы не вожак - картина никогда не меняется.
Сначала ищешь справедливость, потом другую работу.
Без элемента неизвестности жизненная игра теряет смысл
Ничто так не украшает женщину, как удачно подобранный мужчина.

«Здравствуй, сеньорита! Не узнала, крошка? Это я!»

 

Он придет нетрезвый и небритый,
    На лице помятость не тая,
    И промолвит: «Здравствуй, сеньорита!
    Не узнала, крошка? Это я!

    Шел к тебе я долгими ночами
    По глухой, извилистой тропе.
    Скольким девкам губы я мочалил
    На пути к единственной тебе!

    Чтоб с тобою в гнездышке семейном
    Насладиться трепетом души,
    Сколько было выпито портвейна,
    Косяков забито, анаши!

    Сколько вёсен кайфом легкокрылым
    Унеслось как белый вертолет!
    Помнишь, в детстве мама говорила:
    «Жди его – и он к тебе придет»?

    Вот он я – судьба твоя и праздник.
    Пятьдесят мне стукнет в феврале.
    Для тебя прошел я сквозь соблазны,
    Для тебя родился на Земле.

    Что дрожишь? Я принц твой, между прочим.
    Поскорей от радости труби!
    И неважно – хочешь ли, не хочешь,
    Какой есть – такого и люби!»

***
Ода Пятой точке



    Однажды в бане, в голом виде,
    Вдруг Жопа встретилась с лицом,
    Лицо промолвило с обидой:

    - "А ты все, Жопа, молодцом!
    Стройна, румяна и красива,
    Ну просто смотришься на диво,
    А в чем же дело, боже мой,
    Ведь мы ровесники с тобой.

    И отвечала Жопа честно:

    - "Хотя порой бывает тесно,
    Но все ж живу, я как хочу,
    Я не волнуюсь, не ворчу,
    Морщинами не собираюсь,
    Ну в общем, вовсе не стараюсь
    Быть самой важной среди жоп.
    А ты, кивая на склероз,
    Суешь куда попало нос,
    Улыбку корчишь, глазки строишь,
    Мужчин ленивых беспокоишь,
    Короче, ты ведешь игру,
    А я смотрю на все и с*у."

    Мораль ясна любой собаке,
    Она уже в ушах звенит!
    "Коль будет все тебе до сраки,
    Прекрасным будет внешний вид





    Чего не надо делать:

    Hе гуляй - ворьё не спит.
    Hе греши - получишь СПИД.
    Hе грызи - сотрёшь эмаль.
    Hе беги - коленку жаль.
    Hе сиди, а то тобой
    Завладеет геморрой.

    Hе лежи - протрёшь бедро.
    Hе рожай - порвёшь нутро.
    Не целуй - зараза в рот
    Изо рта переползёт.

    Hе гоняй - аварий тьма.
    Hе люби - сойдёшь с ума.
    Hе танцуй - мозоль натрёшь.
    Hе плыви - ко дну пойдёшь.
    Hе дыши - задушит смог.
    Hе женись - подарят рог.

Антикризисная программа

Люблю я Работу, Зарплату люблю!
Все больше себя я на этом ловлю.
Люблю я и Босса; он - лучше других!
И Боссова Босса и всех остальных.

Люблю я мой Офис, его размещение
А к отпуску чувствую я отвращение.
Люблю мою мебель, сырую и серую,
Бумажки, в которых как в Бога я верую!

Люблю мое кресло в Ячейке без свету
И в мире предмета любимее нету!
Люблю я и равных мне по положению
Их хитрые взгляды, насмешки, глумления.

Мой славный Дисплей и Компьютер я лично
Украдкой целую, хоть им безразлично ...
И каждую прогу опять и опять,
Я время от времени силюсь понять!!

Я счастлив быть здесь; и пока не ослаб
Любимой работы счастливейший раб.
Я нормы и сроки работ обожаю,
Люблю совещанья, хоть там засыпаю.

Люблю я Работу - скажу без затей;
И этих нарядных, всех в белом людей,
Пришедших сегодня меня навестить,
С желаньем куда-то меня поместить !!!

https://stihi.ru/avtor/serge_doctor




 

Роман Фредерика Бегбедера "Любовь живет три год"

Из «Шильонского узника»

I

Взгляните на меня: я сед,
Но не от хилости и лет;
Не страх незапный в ночь одну
До срока дал мне седину.
Я сгорблен, лоб наморщен мой,
Но не труды, не хлад, не зной —
Тюрьма разрушила меня.
Лишённый сладостного дня,
Дыша без воздуха, в цепях,
Я медленно дряхлел и чах,
И жизнь казалась без конца.
Удел несчастного отца —
За веру смерть и стыд цепей —
Уделом стал и сыновей.
Нас было шесть — пяти уж нет.
Отец, страдалец с юных лет,
Погибший старцем на костре,
Два брата, падшие во пре,
Отдав на жертву честь и кровь,
Спасли души своей любовь.
Три заживо схоронены
На дне тюремной глубины —
И двух сожрала глубина;
Лишь я, развалина одна,
Себе на горе уцелел,
Чтоб их оплакивать удел.

II

На лоне вод стоит Шильон;
Там, в подземелье, семь колонн
Покрыты влажным мохом лет.
На них печальный брезжит свет —
Луч, ненароком с вышины
Упавший в трещину стены
И заронившийся во мглу.
И на сыром тюрьмы полу
Он светит тускло, одинок,
Как над болотом огонёк,
Во мраке веющий ночном.
Колонна каждая с кольцом;
И цепи в кольцах тех висят;
И тех цепей железо — яд;
Мне в члены вгрызлося оно;
Не будет ввек истреблено
Клеймо, надавленное им.
И день тяжёл глазам моим,
Отвыкнувшим столь давних лет
Глядеть на радующий свет;
И к воле я душой остыл
С тех пор, как брат последний был
Убит неволей предо мной
И, рядом с мёртвым, я, живой,
Терзался на полу тюрьмы.

III

Цепями теми были мы
К колоннам тем пригвождены,
Хоть вместе, но разлучены;
Мы шагу не могли ступить,
В глаза друг друга различить
Нам бледный мрак тюрьмы мешал.
Он нам лицо чужое дал —
И брат стал брату незнаком.
Была услада нам в одном:
Друг другу голос подавать,
Друг другу сердце пробуждать
Иль былью славной старины,
Иль звучной песнею войны —
Но скоро то же и одно
Во мгле тюрьмы истощено;
Наш голос страшно одичал,
Он хриплым отголоском стал
Глухой тюремныя стены;
Он не был звуком старины
В те дни, подобно нам самим,
Могучим, вольным и живым!
Мечта ль?.. но голос их и мой
Всегда звучал мне как чужой.

Перевод В.А. Жуковского

Художник Илья Глазуноа

 

Сердитый взор бесцветных глаз.
Их гордый вызов, их презренье.
Всех линий — таянье и пенье.
Так я Вас встретил в первый раз.
В партере — ночь. Нельзя дышать.
Нагрудник черный близко, близко...
И бледное лицо... и прядь
Волос, спадающая низко...
О, не впервые странных встреч
Я испытал немую жуткость!
Но этих нервных рук и плеч
Почти пугающая чуткость...
В движеньях гордой головы
Прямые признаки досады...
(Так на людей из-за ограды
Угрюмо взглядывают львы).
А там, под круглой лампой, там
Уже замолкла сегидилья,
И злость, и ревность, что не к Вам
Идет влюбленный Эскамильо,
Не Вы возьметесь за тесьму,
Чтобы убавить свет ненужный,
И не блеснет уж ряд жемчужный
Зубов — несчастному тому...
О, не глядеть, молчать — нет мочи,
Сказать — не надо и нельзя...
И Вы уже (звездой средь ночи),
Скользящей поступью скользя,
Идете — в поступи истома,

И песня Ваших нежных плеч
Уже до ужаса знакома,
И сердцу суждено беречь,
Как память об иной отчизне,—
Ваш образ, дорогой навек...
А там: Уйдем, уйдем от жизни,
Уйдем от грустной этой жизни!
Кричит погибший человек...
И март наносит мокрый снег.

 

Приговоренные к жизни

    В дорогу - живо! Или - в гроб ложись.
    Да! Выбор небогатый перед нами.
    Нас обрекли на медленную жизнь -
    Мы к ней для верности прикованы цепями.

    А кое-кто поверил второпях -
    Поверил без оглядки, бестолково.
    Но разве это жизнь - когда в цепях?
    Но разве это выбор - если скован?

    Коварна нам оказанная милость -
    Как зелье полоумных ворожих:
    Смерть от своих - за камнем притаилась,
    И сзади - тоже смерть, но от чужих.

    Душа застыла, тело затекло,
    И мы молчим, как подставные пешки,
    А в лобовое грязное стекло
    Глядит и скалится позор в кривой усмешке.

    И если бы оковы разломать -
    Тогда бы мы и горло перегрызли
    Тому, кто догадался приковать
    Нас узами цепей к хваленой жизни.

    Неужто мы надеемся на что-то?
    А может быть, нам цель не по зубам?
    Зачем стучимся в райские ворота
    Костяшками по кованным скобам?

    Нам предложили выход из войны,
    Но вот какую заложили цену:
    Мы к долгой жизни приговорены
    Через вину, через позор, через измену!

    Но стоит ли и жизнь такой цены?!
    Дорога не окончена! Спокойно! -
    И в стороне от той, большой, войны
    Еще возможно умереть достойно.

    И рано нас равнять с болотной слизью -
    Мы гнезд себе на гнили не совьем!
    Мы не умрем мучительною жизнью -
    Мы лучше верной смертью оживем!

    Владимир Высоцкий

Песня из фильма «Единственная дорога» (1974)

 Слышишь ли шорох летящего времени ?

Вечно его колесница в пути  . . .

[показать]

L'Ange et la mère Л'Анж др. La Mer

Анн-Франсуа-Луи Janmot (21 мая 1814-1 июня 1892) французкий  художник и поэт.

В зыбком облаке марева мутного
Суетливо катящихся дней
То, что вечно, слабее минутного,
И его различить тяжелей.

Навряд ли может быть улучшен
Сей мир за даже долгий срок,
А я в борьбе плохого с худшим
Уже, по счастью, не игрок.

С разным повстречался я искусством
В годы любованья мирозданием,
Лучшее на свете этом грустном
Создано тоской и состраданием.

Искусство - наподобие куста,
Раздвоена душа его живая:
Божественное - пышная листва,
Бесовское - система корневая . . .

Можно как угодно относиться к Скарлетт, но пока других персонажей "уносило ветром" она изо всех сил крепко держалась на ногах, принимала решения, брала ответственность, проявляла творческий подход и не распускала нюни во время лихолетья.  А все вокруг белые и пушистые, правильные такие, только без нее пропали бы. Эта ее невероятная жажда жизни и пренебрежение условностями не могут не привлекать.

Мы - Русские!

Мы - Русские из Грозного и Пскова!!!
Из Нальчика, Донецка, Чебоксар!!!
Мы - Русские в широком смысле слова!!!
Мы разные!! И это Божий дар!!!
Мы мирные!! Но точно не страдальцы!!
Когда Отчизне угрожает враг,
показывают Русские, как пальцы
сжимаются в один большой кулак!!!
Заморским кукловодам не пора ли
притормозить свою дурную прыть?!
Ох, господа!!! Вы не на тех напали!!!
Пошли бы вы… Историю учить!!!
Как это мелко – санкции, блокады…
Совсем забыли прадедов урок!!!
С генетикой героев Ленинграда
У нас безмерный болевой порог!!!
Мы все плечо к плечу, когда за нами
Тыва, Алтай, Хакасия и Крым!!!
Мы все врага готовы рвать зубами!!!
Мы – Русские!!! И значит, победим!!!

Автор Пётр Казаков

Дмитрий Сергеевич Мережковский

В литературе он является очень известным представителем Серебряного века, а также одним из основателей русского символизма. Как бы это странно ни звучало, но стихи считаются самой слабой стороной деятельности Дмитрия Мережковского. Он больше философ. Но даже те немногие его стихотворения на стыке двух столетий - конца 19 и начала 20-го века - наполнены большой грустью и тоской, что характерно для всего его творчества. Основными мотивами стихотворений Мережковского были безысходность одиночества в жизни каждого, а также большая обманчивость человеческих чувств.

Ты ушла, но поздно:
Нам не разлюбить.
Будем вечно розно,
Вечно вместе жить.

Как же мне, и зная,
Что не буду твой,
Сделать, чтоб родная
Не была родной?

***

Темнеет. В городе чужом
Друг против друга мы сидим,
В холодном сумраке ночном,
Страдаем оба и молчим.

И оба поняли давно,
Как речь бессильна и мертва:
Чем сердце бедное полно,
Того не выразят слова.

Не виноват никто ни в чем:
Кто гордость победить не мог,
Тот будет вечно одинок,
Кто любит,- должен быть рабом.

Стремясь к блаженству и добру,
Влача томительные дни,
Мы все — одни, всегда — одни:
Я жил один, один умру.

На стеклах бледного окна
Потух вечерний полусвет.-
Любить научит смерть одна
Все то, к чему возврата нет.

Один из критиков писал: "Стихотворения поэтессы – это лучшее отражение человеческой души, которая расколота и беспомощна, постоянно порывается куда-то и тревожится, ни с чем не мирится и не успокаивается". Сама же Зинаида Гиппиус воспринимала свои стихи как что-то более интимное, чем проза, то, что она создавала именно для себя в порывах определенного настроения и желаний. Она писала свои стихи, словно молитву, и считала это естественным состоянием души любого человека.
[показать]
 

Любовь одна

Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь — одна.
Мы негодуем иль играем,
Иль лжем — но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна — любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном — бесконечность,
Лишь в постоянном — глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа — верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
1896 г.

***

Не разлучайся, пока ты жив,
Ни ради горя, ни для игры.
Любовь не стерпит, не отомстив,
Любовь отнимет свои дары.

Не разлучайся, пока живешь,
Храни ревниво заветный круг.
В разлуке вольной таится ложь.
Любовь не любит земных разлук,

Печально гасит свои огни,
Под паутиной пустые дни.
А в паутине — сидит паук.
Живые, бойтесь земных разлук!

«...В столовую вошла молодая женщина, за ней муж, с сухим надменным лицом, нижняя губа длиннее верхней, изящный птичий нос, высокий лоб с большими залысинами, седоват. «Вероятно, профессор-искусствовед», — подумала я. За столом оба обдумывали меню, совещались, можно ли ему есть печенку. Печенка оказалась жесткой, а «профессор» беззубым, он стал что-то нервно говорить официантке. Начинало попахивать скандалом. Но жена сидела молча и окидывала обедающих коротким и лукавым взглядом косо поставленных голубых глаз.
Вставая из-за стола, отдыхающие стали обсуждать программу вечерних развлечений. Спросили «профессора», не прочтет ли он что-нибудь. Тот ядовито обратился к человеку в форме летчика: «А если я попрошу вас сейчас полетать, как вы к этому отнесетесь?» Все были ошарашены. Тут он стал раздраженно объяснять, что стихи существуют не для развлечения, что писать и читать стихи для него такая же работа, как для его собеседника управлять аэропланом. Общее настроение было испорчено».
 

Я знaю, слезы женщин — вздор, в них пocтоянства нет. Другой придет, пленит их взор, и слез пpoпал и след. Мне ничего не жаль в былом, не страшен бурный путь, но жаль, что, бросив отчий дом, мне не о ком вздохнуть. Вверяюсь ветру и волне, я в мире одинок. Кто может вспомнить обо мне? Кого б я вспомнить мог? Мой пес поплачет день-другой, разбудит воем тьму и станет первому слугой, кто бросит кость ему. Наперекор грозе и мгле в дорогу, рулевой! Веди корабль к любой земле, но только не к родной! Привет, привет, морской простор! И вам — в конце пути — привет, леса, пустыни гор! Британия, прости! (Джордж Гордон Байрон)

И вот перед нами последнее из написанных Байроном стихотворений. В день своего рождения, когда ему исполнилось 36 лет, Байрон вышел к своим друзьям и улыбаясь сказал: «Вот, вы как-то жаловались на то, что я теперь не пишу стихов. Сегодня день моего рождения, и я только что кончил стихи, которые, кажется, лучше того, что я обыкновенно пишу». И затем он прочел стихотворение - итог всему пережитому.

Других не властный волновать,
Я сам бесстрастен должен быть,
Но и без отклика, опять
Хочу любить.
Настал мой желтый листопад,
Любви цветенье позади,
Червь погубил плоды, и яд
В моей груди.
Огонь, терзающий меня,—
Вулкан среди пустынных вод;
Ни в ком ответного огня
Он не зажжет.
Надежда, ревность, страха дрожь,
Высокий жребий мук земных,
Любовь – я их лишен, и все ж
Во власти их.

«Я пережил свои желания и едва ли не все свои тщеславные порывы, да, едва ли не все, включая и тщеславие писательства».

Вероятно, это написано в одну из тех минут душевной подавленности, когда Байрон и вправду становился неотличим от своего героя Чайльда Гарольда. В поэме «Паломничество Чайльд Гарольда» Байрон обобщает умонастроения, мечты и разочарования целого поколения. Умонастроения Гарольда и сегодня современны. Не правда ли? В первой песне поэмы герой, занятый "лишь развлеченьями праздными", утрачивает интерес к жизни и ощущает одиночество. Мир, который широко распахнулся перед "беглецом неугомонным", не нарушает его мрачности, но пробуждает неутомимо искать смысла в жизни. Наука любви привела "к старенью сердца". Одиночество в толпе ведет поэта к боли, возмущению, но не к холодному отчуждению. Остались всё-таки  вера,  надежда и любовь.

А.К.

'Ave Maria' Шуберта

Текст Вальтера Скотта (Третья песня Эллен из поэмы "Дева озера").
Посвящена графине Софи Габриэль фон Вейсенвольф.
Издана в апреле 1826 года в Издательстве  "Маттиас Артариа".
 

В 1825 Шуберт познакомился с поэмами шотландского поэта Вальтера Скотта, в их немецких переводах. Поскольку Скотт был очень популярным поэтом и романистом, Шуберт решил, что, если ему удастся издать свои песни на его стихи одновременно с английским текстом и по-немецки, он станет лучше известен за пределами Австрии. Он не скрывал своего намерения и так писал об этом отцу и мачехе: "Я поступил с этими песнями иначе, чем обычно. Автор стихов - знаменитый Вальтер Скотт. Если, издавая их, добавить английский текст, то они сделают меня более известным в Англии". Итак, имея это в виду, Шуберт отбирает семь из тринадцати песен, входящих в поэму "Дева озера" Вальтера Скотта, которая была опубликована в Австрии еще в 1810 году. Примечательно, что в свое время на эту поэму обратил внимание Россини. В 1819 году он написал одноименную оперу.

Слушая Ляо Чжая

- Маленькая женщина-лиса,
Ты откуда рыжая такая?
Из Китая что ли?
- Из Китая,
Где совсем иные небеса,
Где иные сны приходят с гор -
С гор ночных, загадочных, восточных,
Там вода в каналах водосточных
Понимает лисий разговор,

Там живет душа поэта Ли,
Тоже понимавшего по-лисьи,
Там стихи, изящные, как листья,
Тихо улетают от земли.
Там течет великая река,
И все так же преданно и кротко
Ждет поэта маленькая лодка
В зарослях речного тростника...
Больше не понять тебе пока,
Ибо здесь от слов не будет толку.
Если только кисточкой по шелку...
Если только птицей в облака...

- Рыжий мой, отчаянный зверек,
Как же ты сюда из этой дали?
- Мне в беде печали помогали.
И капкан от пули уберег.
Что капкан! Куда страшнее путь
Без дороги... Знанье без названья...
А капкан - простейшее созданье,
Мы его обманем как-нибудь.

- Кто же ты, нездешняя лиса -
Бес приблудный или дух небесный?
Знать, тебе судьба моя известна,
И слышны из бездны голоса?
- Каждый получает в свой черед,
Что ему назначено от века.
Каждый - от лисы до человека,
И не надо забегать вперед...

Ну хочешь, осень разгоню с лица?
Хочешь, сны нескучные навею?..
Ничего я больше не умею...

Так сказала хитрая лиса,
Оборотень, маленькая фея...
Я теперь не разлучаюсь с нею,
Потому что верю в чудеса.

Стихи Михаила Басина

Александр Блок

           СКИФЫ

 

                       Панмонголизм! Хоть имя дико,

                      Но мне ласкает слух оно.

                                  Владимир Соловьев

 

 

Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.

    Попробуйте, сразитесь с нами!