29 Европейский конгресс артериальной гипертензии и сердечно-сосудистой профилактики. Милан.

Очередной, авторитетный, в линейке кардиологических конгрессов нашего европейского полушария он стоит на втором месте.

Авторитет, помноженный на солидную продолжительность и финансовое признание, приводит к развитию бюрократии.

Чистая наука стала сильно уступать согласованиям, комиссиям, консенсусам, круглым столам. А жаль.

На прошлом, двадцать восьмом, было принято решение о снижении уровней артериального давления, которое рассматривается как патология. Это позволяет лечить активно гипертензию на более ранних сроках. 

Все ближе мы подходим к нормам здоровья. Раньше мы отталкивались от болезни. 

Медицине потребовалось около семидесяти лет, чтобы наконец подойти к осознанию того, что болезнь надо видеть уже в ранних отклонениях от здоровья, а не только в развернутых формах грубой разрушительной патологии.

Мы, наконец, начинаем подходить на деле к сбережению здоровья.

Обычно пациентов и медицину интересовала патология, сопряженная с катастрофой. 

Врачи занимались болезнью. Теперь, наконец, мы получаем возможность защищать здоровье. А это совсем другая сторона, еще во многом скрытая от нас.

Вопросы к нашему докладу казались бесконечными. Кажется, их было семнадцать...

      

Кажется, начинаю дружить с этим городом. С шестого-то раза.

Просто пытаюсь его понять, а не скользить глазами по глянцевой картинке вокруг. 

Да, это другая Италия.

Томный Рим, погрузившись в негу, не приемлет этой жизни. Застывшая в великолепии лета Тоскана не понимает, куда он так спешит.

Но это Милан. Бармен, в сияющей великолепием белизны рубашке  с золотыми запонками,  подал стакан запотевшей минеральной воды и гневно вздернул бровь, взглянув на спутанную шевелюру. Черт возьми, мужчина в Милане - это произведение рукотворного искусства. И шевелюра здесь должна быть уложена волосок к волоску.  Особенно здесь, на улице банков и бутиков - виа Аллесандро Манзони, идущей прямо от Порта Нуова к дверям  театра alla Scala. 

Короче, это Милан, город движения и созидания. 

Он не ждет милости от природы, он создает её сам. 

Стиль здесь не в количестве истраченных денег...

Здесь он в умении создать, удивить, сделать, достигнуть и, самое главное, не тратить жизнь  по пустякам, а жить ею. Прямо сейчас.

Платья по десять евро здесь носят так же стильно, как и за три тысячи.

Тусовка у моего крыльца кипит каждый вечер. Тихий центр у Порта Венеция. Те, у кого есть лишняя сотня - другая евро, болтают за бокалами запотевшего негрони и просекко за столиком ресторанов и баров внизу. Те, у кого нет лишнего сегодня, болтают также непринужденно в толпе у входа снаружи, с минералкой или бокалом пива. На улице пить запрещено, поэтому бутылки в сумках за плечом, а народ тусуется у входа. Кое-кто присаживается прямо на асфальт и брусчатку.

Нет, это город не для созерцателей.

Италия меня лечит и спасает. Солнцем, улыбками. Обязательным приветствием у входа - Бон джорне!

Вот и сегодня, она приняла меня, уже близкого к госпитальному состоянию. Через пять дней снова оживу - Bon giorno!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Милан - сложный город.

Когда-то он был столицей, и христианский мир должен быть ему благодарен.

Именно в Милане, ставшем тогда вторым центром империи вместе с Константинополем, император Константин издал эдикт, освободивший христиан.

Но благодарность человеческая...

Как сказал знаменитый миланец Челентано о птицах и зверье: "Надо уметь разговаривать, это тебе не люди. Можно договориться..."

 

Как признано везде - Милан самый европейский город Италии. Переводя проще - самый не итальянский.

Море ярких брюнетов частенько разбавляют блондины.

Немцы вспоминают о древних германцах, мы вспоминаем о братьях славянах с Балкан, граница с которыми совсем недалеко.

Вместо пиццы и пасты король местной кухни - ризотто. Проще говоря, рис с шафраном.

Вместо красного, с терпкой кислинкой Кьянти с долин Тосканы или задиристого Просекко Милан предпочитает коктейли.

Обжигающая жара не погружает тебя здесь в океан запахов. Прохладный ветерок с Альп освежает и тонизирует, увы...

Потому и кафе выставляют немного столиков на улицу - нет того уюта обволакивающего тепла.

 

Многие, как и мы, отмечают сходство Милана с крупными городами России - Москвой, Новосибирском, Екатеринбургом...

Поэтому чаще путешественники уделяют городу день - два, торопясь в солнечную Тоскану или томную негу Рима.

 

Но виноват не климат, виноваты люди.

Во время второй мировой город подвергся ковровым бомбардировкам.

В пыль разбомбили два пригорода и сильно проредили разрушили город.

 

В оправдание американцы сказали, что перепутали город с военными заводами. Но эта ложь даже не комментируется.

Слишком четко прорисованы с неба известные всему миру миланский замок  и церкви. Да и город уже сдавали американцам.

 

Американцы разбомбили церковь Санта Мария делла Грацие и фреска Леонардо "Тайная вечеря" была разрушена.

Итальянцы буквально придавили её к стене мешками с песком перед налетами, поэтому её удалось восстановить.

Бомбы снесли купол и часть галереи, по которой мы сейчас гуляем, разрушили королевский дворец с его фресками, повредили Дуомо и разрушили значительную часть города. Потому постройки Милана часто напоминают сталинский ампир. Они строились в одно время. Вероятно, американцы хотели уничтожить великую историю и великую культуру. Зависть...

Одна из школ погибла полностью - двести детей и преподаватели. Там теперь мемориал. Самой младшей, Франческе, было пять лет.

Один из американских пилотов, Чарльз Дент, в семидесятые годы потратил свое состояние, чтобы воссоздать бронзового коня Леонардо в подарок городу. В связи с нашествием французских войск Леонардо не успел завершить его, была создана только модель. Работа заняла семнадцать лет , её заканчивала, отливала американский скульптор Нина Акаму. Теперь бронзовый конь красуется у входа на ипподром  Сан Сиро.

Впрочем, все забывается быстро. Тем более, что индустриальный город стянул много мигрантов с юга Италии и из соседних стран.

Итальянцы не восстановили старый город. Они бережно и с любовью воссоздали церкви, дворцы, исторические памятники.

Поэтому здания с многовековой историей соседствуют здесь с новым городом.

Но дух творчества и итальянский азарт здесь не были потеряны.

Именно так, вопреки войне, началась волна подъема, а творчество архитекторов и строителей бросило вызов дизайнерам, модельерам, обувщикам… И город стал столицей моды. А финансовый центр Милана (считай, всей Италии)  накачал его деньгами. Пока Рим молится, Милан считает…

 

Впрочем, я заболтался, объясняя причудливую эклектичность города.

Пора прогуляться

1.Галерея Витторио Эмануэле II, по многим признаниям, самая красивая аркада мира.

Или одна из самых красивых. Золотое и черное - таков единый стиль оформления бутиков. 

Подчиниться аристократическому стилю пришлось даже  народному Макдоналдсу.

 

Читать далее...

Сестра угостила салатом Пикадилли и на следующий день впервые в качестве пациентов обратилось два британца. Среди пациентов были и австралийцы, и американцы и европейцы с корейцами. У британцев своя социальная медицина, государство обеспечивает, за рубежом обращаются редко. Но проблемы с беременностью не обойдешь.
Написал пост о Милане и начал набрасывать продолжение - на стол легло направление из миланской клиники...
Трудно поверить, что жизнь - череда случайностей

Меня десятилетия занимал вопрос - если жизнь вмещает в себя нас целиком в этом мире, и с её завершением мы исчезаем из него, то почему мы так ничтожно ценим её.

Бесценней жизни не может быть ничего, ведь все ценности мира исчезают вместе с ней, но...

Через тридцать лет, когда число пациентов давно перевалило за сто тысяч, и удалось посмотреть жизнь в десятках стран, прикоснуться  ладонью к истории, ответ я нашел.

Когда-нибудь напишу об этом.

 

А сейчас заверяю документы по работе. 

Нотариус дважды сокращала приемы.  Очередь не убывает, можно отдохнуть лишние часы.

Но вот на приеме. Две справки заверяют и прошивают нитью пятнадцать рабочих минут.

Почти четыре тысячи. Почему гораздо меньше госпошлин государству?

Ответственность большая - документы, иногда - собственность.

 

Занимаюсь созданием новых технологий снижения смертности. Успешно. Часть созданного работает не только в городе, но и в стране.

Нашу схему лечения одного распространенного заболевания серьезного процесса мы разрешили бесплатно использовать специалистам  одного из германских университетов. Здесь тащат разработки постоянно, вот только разрешения не спрашивают, и авторство тотально забывают упомянуть.  

Эти четыре тысячи  мне полагается за десять календарных дней. 

В частной медицине за эти деньги мы поправим здоровье двум пациентам.

Соотношение: пятнадцать минут и десять дней...

Ответственность у меня другая. Жизни. 

Юриста учили пять лет, меня учили - девять лет, моего коллегу одиннадцать.

Соотношение...

Берегите людей. В итоге все зависит от человека.

Вы думаете, что для моды нужны бутики и подиумы? 

Нет, это все потом... чтобы продавать...

Для моды нужны творчество и труд.

Студии и фабрики, где они создаются, очень просты (скорее даже, скупы) и функциональны.

Не попросил в свое время право на публикацию фотографий у владельцев фабрики... Так, наверное и не стоит их выставлять. 

Труда здесь много. Даже Леонардо... знаете, чем он здесь занимался?

В первую очередь, проектировал и строил каналы, навильи, чтобы можно было доставлять стройматериалы и великолепный белорозовый мрамор для строительства собора.

 

Накопить много денег... это не так и интересно. А вот чтобы войти в историю - надо создавать.

Увидев великий проект в фундаменте, в нем стал участвовать Джан Галеаццо Висконти, герцог Миланский. И вошел в историю. 

Хотя это чудо создавалось шестьсот лет.

И даже название ему подобрали уникальное - пламенеющая готика.

 

Поэтому сразу к творчеству.

А творчеству нужна свобода. И и простор.

Чтобы летать, распахнуть крылья.

Поэтому мода создавалась и создается здесь, под сенью Дуомо.

Дуомо - это дом. Дом бога и дом итальянцев, пришедших к Богу.

Чтобы создавать, творить, надо иметь азарт фантазии и связь с небесами.

Творчество - это рождение!

Поэтому на минутку в Милан 2012 года. 

Когда созрею, напишу об этом городе лучше.

Есть десятки вариантов фразы, но она отражает суть: Когда в Риме наслаждаются жизнью, в Милане работают. 

Заметьте, работают. Магазины - это для туристов, подиумы - для репортеров.

1.


2. Фиера Милана. Громадный экспо-центр, занимающий целый микрорайон  города.

Тогда он торопился достроиться к всемирной выставке 2015 года,  снимки 2015 покажу позже.

3. Нелюбителям собачьих свобод: регламентирование и творчество несовместимы.

Чем больше запретов, тем меньше творчества. 


4. Мой уютный отель


5. Башня Веласка


6. Римских времен остатки. Тогда город звался Медиоланум


7. Технологии технологиями, а провода проводами...

Пользуемся тем, что удобно. Уютные трамваи никуда не исчезли с появлением метро 


8.


9.


10. Первый гипермаркет Европы - Галерия Витторио Эмануэле II, 1867 год.

Его построили сразу после победы в войне за независимость с австро-венгерской империей. 

Она носит имя первого короля объединенной Италии. 


11. Дуомо! Собор Рождества Девы Марии.

Летаю!!!

А золотая фигурка Богоматери летит над собором и над нами.


12.


13.


14.

Читать далее...

Пятница тридцать первое.  Когда подошла к вечеру стало понятно, что тридцать первое - это тринадцатое наоборот.    

Знакомая профессор из нашего института с инфарктом попала в реанимацию. 

Когда-то она подобрала двух бездомных псин.

Сейчас собаки лаем подняли соседей, соседи вызвали скорую... 

 

Врач и научный сотрудник со второго этажа нашего НИИ была не в ладах с сыном. Жизнь у нас стала как-то... На четверть ставки... 

Собак у неё не было, квартиру вскрыли только на пятый день. Сегодня похороны.

 

Вечером отправился кормить псов. Сначала надо затариться.

В мини-ярмарке - магазине удивленно вижу мужчину вместо продавца.

- А что Света?

- А у Светы инсульт. В больнице она. Теперь я тут работать буду. 

Свете сорок с небольшим.

Да, повышен вес, сидела много в ожидании покупателей. Да, торгует почти без выходных, не видя солнечного света -  в цокольном зале ярмарки только люминисцентные лампы льют искусственный свет.   От безысходности стала курить чаще... Говорила, что здоровьем последим потом, а вот сейчас заработать надо.

 

Зашел в соседний отдел, пока мне взвешивали, спросил: - А что, у Светы давление высокое  было? 

- Да разве это высокое? - ответила Наташа, перекладывая товар, - У меня вот 180 на 100 и нормально.

- Сколько? - оторопело спрашиваю.

- 180, а подъемы у меня до двухсот. А таблетки я не пью, толку от них. Была бы в жизни любовь!

Наташе около  пятидесяти, лицо сейчас налито красным, видимо, очередной подъем. 

Напарница смотрит без удивления, она как-то заметила: Наташа торопится жить... 

- Вот в выходные с давлением валялась, мать приехала, таблетки совала. А я ей говорю - ты мне коньячку чуть-чуть налей, он меня расслабляет...

В ее глазах сквозь чуть наигранную улыбку мелькнула тень. Боится, но отгоняет от себя. Живем один раз.

Взять от жизни, что выпало, но с душой... А дальше и не надо.

Я как-то диктовал ей схемы из лекарств и  их природных заменителей для её мужа. О своем давлении она не спрашивала.

 

Как-то стало не хватать воздуха. Подошли коллеги. Молча постояли. Что-то много для одного дня.

Мы здесь не нужны. Да, опередили время, научились останавливать инсульт.

Но одни живут только для себя, нагребая... И, спасая их, не слышишь слов благодарности. Просто хочется вымыть руки.

А большинство выживает. И боится старости, резко укорачивая жизнь. Если даже сейчас, работая, они выживают до зарплаты, до того, как ребенок в школу пойдет, как закончит её... А что потом?

Мы взялись защищать эту страну, этих людей, но... мы здесь не нужны. 

Говорить не о чем. Посмотрели друг-другу в глаза. Мы лично знаем министров, депутатов, губернаторов, политиков, генералов и академиков...  

Как-то много для одного дня. Хорошо, что дети не пошли в медицину. Сейчас поеду кормить собак...

Вчера был прекрасный солнечный день, яркий, жаркий, для Сибири - просто жемчужина.

 

Бригада  метрологов привезла на машине полтора центнера гирь, приборы  и поверяла стандартное медицинское оборудование.

Жизнь, банальность.

Но сейчас эпоха тотального контроля.

И они начали проверять не только средства измерения но и технические средства. 

Негатоскопы, лампочка для просмотра рентгеновских снимков - горят, смотреть можно.

- Тут в паспорте написано 60 Ватт...

- Знаете, глаз адаптируется, даже если будет 100 Ватт.  Снимок виден четко.

- Надо проверить. В паспорте написано.  15 минут ушло на это...

Паспорт писал такой же нелюбитель жизни. 

- У Вас в паспорте гинекологического кресла написано, что сиденье смещено на 15 градусов. Надо проверить!

У кресел по два двигателя, пятидесятилетние дети дяди развлекались час.

Увидев как поднятое кресло с опущенной спинкой измеряют в длину я ушел пить чай. Заодно мрачно посмотрел на табурет - при желании можно посмотреть градус наклона его сиденья...

- Надо разобрать центрифугу! - Зачем? Тахометр не проходит, скорость не измерить. 

- Крышка прозрачная, ставьте метку, включайте и считывайте  скорость.

- Нет, надо разобрать!

- Знаете, уважаемый, у Вас печень в неважном состоянии. Надо проверить.  Можем провести эластометрию ультразвуковой волной, просто поставив датчик на кожу. Но персонально для Вас  предлагаю лапароскопию:  вскроем брюшную полость в операционной, достанем  печень, взвесим на весах, измерим длину и ширину до миллиметра линейкой...

- Надо разобрать. - Центрифуга не будет нормально работать... 

- Как Вы можете лечить неповеренной центрифугой?

- Центрифугой не лечат, а ежедневный контроль по результатам сразу показывает отклонение параметров. Считаем мы. Ежедневно.  Мы перепроверяем и находим проблему.  А количество оборотов можно считать и так, не ломая центрифугу.  

Но он взялся за отвертки.

- У Вас один ростомер... - что, усох за год? - Нет у него серийный номер не совпадает с паспортом.  - Ну так его привезли из филиала. Выбросим.  Основной ростомер за год не изменился.

Ростомер - металлическая шпала с сантиметровым делением.  Практически, металлическая линейка. Ежегодно поверяемая... Мыши металл не грызут. Усохнуть не может. 

Через час я уехал наукой заниматься. Они ушли вечером, с закрытием центра. Солнце, ветер прошли мимо них...

 

 

Забежала посоветоваться француженка, в командировке стало повышаться давление.
Артериальная гипертензия или у нас - гипертоническая болезнь.
Доктор в Бордо выписал ей надежный спокойный гипотензивный препарат, которым у нас четверть всей России лечится.
Хорошее назначение, мы согласились, продолжайте.
И вторая рекомендация с её слов: 50 мл красного вина один раз в день ежедневно...
С точки зрения реальной и научной медицины алкоголь ослабляет, проще говоря, обнуляет эффект гипотензивного препарата... Надо пить еще один препарат. И отказаться от алкоголя.

Но Бордо... мировая столица красного вина... искусство жизни и настроения...
И где тут стандарты Европейского общества кардиологии?
Мы не стали обсуждать доктора. Это другой мир. У нас с такой рекомендация прямое увольнение в тот же день...
Зато настроение у докторов резко поднялось. Достаточно сказать - французский рецепт..!

Рабочий день подходил к концу, а гостей в нашем отделении еще не было. После совещаний в городе они приехали в клинику в обед, но даже основных корпусов у нас пять, не считая малых и поликлиник. На нашей территории при желании есть где заблудиться. Дневную смену я уже отпустил, чертыхнувшись ослабил галстук, но ведущие специалисты даже без команды остались на рабочих местах.

Наконец, они вошли. Вице-премьер впереди, в наброшенном на костюм сияющем халате, и два десятка сопровождающих в нескольких шагах  сзади. Показывай - откуда-то из толпы приглушенным голосом скомандовал главный.  

Я улыбнулся. За спиной у меня мерцали огоньками датчиков и никелем два зарубежных монстра, а впереди были еще японские, германские, британские и голландские агрегаты. Глаз гостей занять было чем занять, а в профессионализме нашей команды не сомневался. 

Выдал пару стандартных фраз о показателях и возможностях отделения, а потом перешел  на человеческий язык. - Наши возможности позволяют теперь не просто выявлять основные проблемы пациентов в течение пары часов, но и предотвращать существенную часть  сердечных  проблем.  На экстренную диагностику у нас уходит одна - две минуты.

Краем глаза заметил, как вытянулись от напряжения лица коллег, представивших, что придется выдавать не отдельные цифры, а диагнозы, если попросят показать.

Все уперлись в две минуты, и пропустили предотвращение инфарктов и инсультов. Кроме главного врача. Он давно уже слышал  о возможностях технологий, которые раньше я разрабатывал в науке, но останавливал - рано. Вот когда ты все наладишь, подумаю. И тебе дам наукой позаниматься. 

В больнице идет двадцать  программ по внедрению, но этой нет. Есть небольшое количество больных, у которых мне позволяют в перерывах  административного потока разрешить ситуацию по новому. И поэтому я вхожу в число врачей, опекающих его отца. Но это как плановый тренировочный полет,  чтобы не разучиться пилотировать. 

И вот сегодня главный решил блеснуть. 

 

- За минуту сможете рассказать мои проблемы? - Вице-премьер  с интересом решил попробовать. 

- За две, - уверенно отрезал, и услышал сдавленный коллективный выдох за спиной. - Ничего, - подумал, - по микросимптоматике уже вижу  проблемы, за две минуты диагностики получу картинку в первом приближении, вычленю основное и буду рассказывать, на ходу разматывая клубок. У вас, коллеги, будет еще пяток минут выдать дополнительные данные, зря волнуетесь, я уже зацепился.

- Давайте, покажите на мне - двинулся вперед вице-премьер. Но тут у него из-за спины вырос главный врач и с иезуитской мрачностью предупредил, - Они не только проблемы с сердцем и сосудами сейчас увидят. Они еще количество выпитого вчера высчитают.

Вице-премьер отдернул руку и сказал: - Ну что ж, замечательно, продолжим осмотр. 

Чуда не случилось. Хотел продемонстрировать блеск мировой диагностики вместе с нашими разработками прямо на вираже... И главный срезал. В последнюю секунду он передумал.

Повел показывать отделение уже с ощущением экскурсовода.  Медицина закончилась. 

 

Вечером был банкет, нас собрали в большом зале. Москвичи хвалили за успехи клиники искренне, зал гудел. Больница действительно местами напоминала нам новый мир. Я сидел в дальнем конце, и минут через сорок пара москвичей из окружения вице-премьера знаками показали - подойди, поговорим. Мы отошли к стене, чтобы шум не мешал разговору. Два четких вопроса: насколько это реально, можно это наладить в Москве?   Ответить не успел. Главный врач, сидевший за центральным столом с вице-премьером, внезапно оставил своего гостя и раздвинув москвичей, занял место в центре нашего кружка. Читать по губам он умел. - Нет, сказал он, у нас это еще в стадии разработки и внедрения, законченный вариант мы обязательно представим...

Наутро в коридоре клиники мой приятель, один из заместителей главного врача, сказал: - Да, брат, похоже твоя карьева здесь подломилась.  Видел, какими ревнивыми глазами он на тебя смотрел? Звездить здесь позволено только ему. - Пожалуй, ты прав. Хотя я за дело старался.

 

И жизнь закрутилась дальше. Работы у нас прибывало, койко-день сокращался, поток пациентов рос. Главный врач зачастил в Москву. У меня хватало дел.  От демонстраций гостям я теперь сторонился, начмед показывала отделение за меня. 

Нельзя летать мне, пускай летают другие.  Объездил регион, поговорил с коллегами,  организовали и провели региональную конференцию по сосудистым нарушениям. Первую, после застоя. Диагностика и лечение этих проблем ожили. Причем, сразу в нескольких областях. Правда,  я теперь выступал больше в роли чиновника от медицины. Заметил, что на

Читать далее...

Двадцать лет назад, почти по Дюма...

По рабочей лестнице клиники текли нескончаемые потоки пациентов, медсестер, врачей. Одни спускались на диагностику, лфк или к родственникам, другие поднимались на консультации или процедуры.  

Обгоняя поднимающихся,  в полузастегнутом халате я взлетал в отделение.

В клинике я уже давно не работаю, теперь в науке, но наш институт переплетен с клиникой общим развитием и больных для науки мне дают здесь. На площадке сталкиваюсь с задумчивым взглядом начмеда. 

Начмед - это, да будет Вам известно, премьер-министр в белом халате. 

Главный врач - обычно политик, президент, его дело высокие сферы и представительство.

Вся внутренняя политика или кухня - это начмед. Или заместитель главного врача по медицинской части, говоря языком официоза. 

Яркие начмеды - частенько уникальные личности, которые, как Наполеон, помнят имя отчества тысяч сотрудников и пациентов, а частенько не только особенности характера, дни рождения, родственные связи,  но и прегрешения громадной массы людей.  Этакие Макиавелли в белом халате.

Кстати, Николло Макиавелли, будучи у его мраморных чертогов,  я кланялся с чистым сердцем. Он представляется мне не только открытым человеком, но и синтетическою личностью, Созидателем. Но это из другой жизни.

Её брови взлетели и я остановился. Будет разговор. 

Здравствуйте - назвала она меня по имени отчеству.  

Так, значит разговор будет значимым.

- А не хотели бы Вы поработать у нас в клинике?

- Да, было бы интересно.

- Наш главный врач хотел бы с Вами встретиться. Сегодня сможете? - Да - Тогда  ждите звонка.

 

Спешить уже не было смысла. Жизнь кардинально менялась, впереди ожидал крутой вираж

И я неторопливо пошел обратно, обдумывая ситуацию.

Клиника была одной из крупнейших не только в городе, но и в регионе.

Года полтора назад в неё пришел новый главный врач, и жизнь пошла галопом.

Он доставал деньги и ставил задачи. Создать, запустить, взять новую высоту.

Пока как в Москве. 

На деньги пошел ремонт и закупалось оборудование. С большим разбором, самое необходимое, но мы от этого так отвыкли.

Я уже привык летать на одном крыле и садиться иногда просто по воле Божией.

Впрочем, теперь я научный сотрудник. Горячий период работы  дежурантом и в реанимации прошел в других клиниках, до науки. 

Об этой моей стороне здесь не знают.

Клиника ожила, серые будни остались в прошлом, они начали внедрять методики и технологии. Другие больницы и мы смотрели на них с завистью. Нет, зарплата у них в первый год не прибавилась. Изменилась походка. Они перестали отрабатывать часы.

Они стали служить Медицине. Делать что-то новое.

Давать больным новые шансы...

 

Да, черт возьми, второй и последний раз в жизни я завидовал, мы завидовали им всем институтом и соседними больницами. 

Даже официозная областная больница, где я немного успел поработать, с нездоровым интересом спрашивала: - Ну как у них там дела?

Наука моя сейчас встала. Не потому, что денег нет. Их не было никогда. Мне просто запретили копать дальше после докладов на региональных конференциях. Кто это разрешил ему что-то открывать? Мало ли, что у больных... В литературе этого нет, значить этого нет в природе. И приказом - запретить продолжение работ. 

 

Через час раздался звонок - главный врач  ждет вас.

В громадном зале сидело двое - главный и начмед.

Когда главный  перестраивал корпус, делая себе кабинет,  способный принять вертолет на посадку, я удивлялся его чудачеству.

Теперь оценил. Пока шел к основанию длиннющего стола, где они меня ждали,  почувствовал - здесь можно говорить о любом масштабе.

В кабинетике академика можно запрещать. Что-либо большое там выглядело неуместным. Здесь мерещилась взлетная полоса...

Через много лет я увижу подобное в бесконечной дали коридоров Ватикана.

- У нас сложная ситуация, начал он сразу, - тысячекоечную клинику лихорадит. Два дня одна из служб простаивает, в результате хромают все. задерживаются плановые операции, выписка пациентов, впрочем, что мне объяснять. У нас все службы взаимозависимы и если одна выпадает, вся больница в аварийном режиме. Сможете возглавить отделение и службу?

- Да, смогу. А что Ваши специалисты?

- У нас сейчас совместители, не справляются, а нам необходим высокий темп, надежность, точность. Вместо этого живем в лихорадке.

Он недоверчиво посмотрел на меня, ожидая реакции. Я прикидывал молча: Они, вероятно, горят. Надо прыгать выше головы в незнакомой области. Впрочем, чем

Читать далее...

Мне второй месяц снится стремительный бег TGV, вокзал в Лионе, такой шумный и функциональный, чудный Лионский вокзал в Париже, полный романтики, золотые брызги солнца  и розовый сад.

Наверное, зима в этом году решила выморозить что-то в сердце.

Предложили немного поработать в Париже, в высокой науке, но на подхвате, без сольного выступления. 

Отказались. Что хорошо для чиновника от науки,  художнику не подойдет.

 

У коллег совместный симпозиум. Париж. 

Невесело рассказали по телефону о витринах, закрытых местами картоном, местами - жалюзи. 

Им не гарантировали безопасности по вечерам в городе и перенесли встречу в городок неподалеку. 

Мощеные улицы, черепица, покой, отсутствие английского языка, много сыра и вина...

Они открыли для себя новую Францию.

Вот только в городе 10 -12 градусов, не топят, французы ходят в пуховиках. И ложиться спать приходится одевшись во все вещи, что есть. 

Это реалии. Почему-то я не стал слушать рассказов. Мои сны географически там, но реально - на другой планете.

Планете моей памяти. И в городе человека, написавшего книгу "Планета людей".

 

Утро залило весь город золотым солнечным светом. Солнце здесь особенно яркое... Но не жаркое. Сказывается близость гор. 

1.
[700x525]

2.
[700x525]

3.
[700x525]

Смерть Сергея Доренко всколыхнула страну.

Потому что была такой же яркой и кинематографичной, как и его  жизнь.

 

Смерть - это  катастрофа, если ты ещё не все успел, и ещё нужен. 

Разрыв аневризмы аорты - штука страшная, при полном разрыве остановить уже невозможно.

В интернете сразу появились  мнения, кто стоял за его смертью.

Не там ищете, за смертью Сергея Доренко стоял он сам.

И агрессия нашего мира, создавшая колоссальный стресс, который сжигает билогические тела.

 

Несколько лет назад на Европейском  конгрессе сосудистых хирургов кто-то из организаторов конгресса подвел к нам президента этого медицинского сообщества и конгресса.

- Посмотрите, эти русские, кажется, могут влиять на аневризму аорты.

- Ерунда, - ответил президент, - на аневризму сейчас не может влиять никто. Пойдем лучше выпьем по бокалу на симпозиуме во втором зале.

Коллеги ошеломленно замерли, я пожал плечами: А нам надо убеждать, если он не хочет??  Пойдемте лучше выпьем кофе, да послушаем  их доклады.

Мы занимались внутриклеточными механизмами и в нашем докладе аневризма не звучала. Но профессионалы уловили суть и поняли, что мы уже можем видеть часть процессов развития аневризм и влиять на них.  Но...

Но! Большая наука, как и политика - это вопрос дележа власти и денег. Фармфирмы и бюджеты выделяют часть средств на финансирование науки. Устойчивый интерес на крупных конгрессах на западе способно направить часть часть денег на новую разработку.  Тот, кто стоял во главе конгресса, решил вопрос влияния сразу. 

Мы не расстроились.  В России мнения конгрессов никого не волнуют, финансирование распределятся в паре-тройке высоких кабинетов.

Денег на эту разработку нет, но работать все равно понемногу будем. И спасать.

Вот только  главный вопрос - а кому это надо?

За несколько часов до праздника переслали копию пафосной жалобы в интернете. Пациентку отправил к нам врач-специалист, заподозрил неладное по  мелким симптомам. И мы нашли, как раз те изменения, которые могут привести к развитию аневризмы. И предложили  схему, по которой она могла пролечиться.

Пациентка - парикмахер, она твердо знает, что мы не правы. Она здорова. Сбегала к другому врачу, сдала пару анализов, и заклеймила  - все неправда. 

Да вот только перепроверить анализами другой врач не мог. Город отказался от исследований показателей  этой системы - сложны, трудоемки и денег на них не заработаешь. Тратишь больше, чем получаешь...  А сказать пациенту (то бишь клиенту) то, что его устраивает... И получить за это деньги - таких сейчас много. Вот только её организм от этого здоровым не станет.

Спасти пациента с аневризмой можно, пока идет расслоение, кровотечение под громадным давлением в стенку сосуда.

Когда он полностью разорвался - это секунды или минуты.  Не помочь.

И если не разорвался, но расслоился на очень большом протяжении - тоже оперировать не получится.

 

Но если не искать ответственных  на стороне... 

Наш организм всегда много подсказывает.  Его организм тоже. Он резко постарел лет на двадцать, стал намного старше...

 

Можно ограничить употребления натрия, обычной соли и соленых продуктов.

Меньше солить. И можно больше перчить чилийским перцем или употреблять куркуму.

И не забивать головную боль крепким кофе, а измерить давление -снизив давление, Вы избежите многих проблем.

И отказаться на ужин от мяса, заменив его чечевицей с приправами. Или кабачками..

И сыр, и виноград, и орехи не просто вкусно - они решают часть этих проблем.

И прогулка на ночь, можно даже без стихов. И улыбка. Улыбка, которой нам так не хватает.

Мы создали мир, наполненный агрессией, а спасет мир, наполненный  улыбкой.    

 

 

Американка Карен Пирс опубликовала статью в JAMA Pediatrics 29 апреля о том, что диагноз аутизма можно ставить ребенку не в 2 - 4 года, когда несколько поздно для успешного лечения, а в 14 месяцев. 

Научный мир ей аплодирует, три фонда открыли финансирование. Статьи о Карен появились по всему миру.

Сегодня поставил диагноз аутизма в восемь месяцев. И не просто поставил. Мы нашли значимые для заболевания нарушения в его клетках и подобрали направленное лечение.

Вот только я не Карен.  Нашим детским неврологам исследования крови просто мешают.  Деньги заплатят за стандартный подход и проблем не возникнет.

А найти двести тысяч, чтобы оформить результаты для JAMA, сложно. К тому же, по нашим новым приказам, если моя основная специальность не совпадает, нечего мне заниматься этими исследованиями...   А  господа юристы просто  должны посадить, в мире ещё нет рекомендаций . Если успеют посадить, то и не будет. Правда,  детей юристов тоже кому-то надо лечить. 

Кому аплодисменты, а тут суд светит.  Да, ощущения как в сорок втором...  И верить никому нельзя

Сегодня я колдую.

Варю эликсир Жизни.

И вовсе это не скучный корень или заумный антиоксидант.

А живой поток энергии  в теле, которой мы постепенно обрамляем формулой и коэффициентами, словно стразами.

Такие застывшие капли водопада Жизни.

Скажете, такого не бывает? 

А вот и нет. Не бывает, для тех кто не умеет верить. 

 

Я бывал на Поле чудес...

В той стране, где родился  Пиноккио... 

И даже сидел у его ног и смотрел на закат.

 

Закат, это такие ворота в Небо... 

Надо просто верить...

А сейчас мне некогда. Надо варить!

Одним глазком взгляните - Поле Чудес. Пьяцца деи Мираколе по местному.

Звучит как вино. И тонкое сухое белое вино здесь изумительно, в чуть запотевших высоких бокалах...

От сказок мы, знаете ли, отгораживаемся сами.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

из Парижа Елена Филиппова:

«Попробую рассказать, что и как с Нотр Дам сегодня. Вопросов много и неправды много. Алтарь сохранен, орган сохранен, витражи сохранены, святыни сохранены, большая часть статуй сохранена. Что-то спасено из-за того, что было снято со стен и вывезено, так как в здании была начата плановая реставрация, что-то успели вынести.

Что утрачено - часы, пик, часть мощей, хранившихся под сводами пика, часть боковых стен и крыша поперечного свода. Тем, кто недоумевает, почему не заливали водой с вертолетов - НЕЛЬЗЯ  было - масса воды рухнула бы на нагретые стены, поддерживаемые довольно тонкими боковыми "ребрами", и под тяжестью пласта воды стены бы рухнули.

Теперь о пожарных.

БРАВО!

Было принято самое умное решение - одновременно воду лили на стены с витражами, чтобы не грелись стекла и не корежило ячейки витражей, и на собственно очаги пожара. Пожарные с баллонами кислорода и в масках лезли, как альпинисты, по дергающимся на огромной высоте лесенкам, лезли в самое пекло. Они тушили огонь в условиях сильно ветреной погоды на огромной высоте, когда нельзя было порушить ни одного лишнего кирпичика. В Соборе дырка в куполе на месте Пики, вниз падали обломки крыши и уголья, поэтому внутри храма, прямо возле Алтаря, черная груда.

Еще вчера я писала, что увидев даже не оплавленые свечи возле Алтарного стола, я поняла, что молятся французы не зря. А они молились до утра стоя на коленях, очень много молодых.

То, что могло бы быть и то, что мы видим сегодня, это реальное ЧУДО.

Немного оправившись от шока, сегодня уже можно говорить, что Собор сохранен! Низкий поклон мальчишкам-пожарным, а там были именно мальчишки, было видно, когда снимали шлемы, уже под утро выползая из Храма под аплодисменты, стоявших всю ночь в молитве, людей.

Можете говорить, что хотите, но то, что в пожаре такого уровня сложности, пострадал только один человек (один из пожарных первого расчета, он жив и в госпитале), это тоже ЧУДО.

За ночь простые люди со всех стран мира и Французские нувориши собрали около 5 миллионов евро на реставрацию и это тоже ЧУДО. Так что дайте нам пять лет... мы восстановим всё! СПАСИБО всем, кто не спал вместе с парижанами, кто молился и переживал, кто отдал частицу своей души в сострадании. и это тоже ЧУДО.

Кто-то говорит, что мол это "кара Божья", а я думаю, что это "урок проверки человечности" для всех.

Урок, который еще раз показал всем нам, что прежде всего мы ЛЮДИ, в любом уголке мира одинаково чувствующие... и что мы ТАК ПОХОЖИ.»

 

2.


3.


4.


5.

Пульс времени бьется все чаще, назревает конфликт.

Болезни человечества, как и болезни человека, рождаются и созревают внутри.

И город влюбленных пахнет пожаром и слезоточивым газом.

 

Все меньше верится в человечество, все больше понимаешь суть человека.

И ищешь его.

Хотя часто лучшее, что в нас есть, так легко находишь у братьев наших - птиц,  собак и котов.

Ищу человека, способного летать...

Чтобы найти дорогу к небесам

 

И, как не странно, снова верю в этот город.

В нем иногда собираются те, кто может смотреть поверх голов,

и слышать голос природы, которая суть самой Земли

1. У стен Нотр-Дам птицы сами спускаются к нам с небес.

Прямо в руки. Что бы сказать - Ну подними же голову, чудак. Взгляни. Ведь небо совсем близко.

И садятся прямо на ладонь. Немного щекотно


2. И шалеешь от этого, словно кто-то отодвинул скрытые стены и раздвинул твой мир.

Вот за этим и едут в Париж!


3.


4.Это роза. Витраж и символ.


5. Витражи Нотр-Дам, пришли из глубины веков.

И показывали - мир светел.

Для тех, кто помыслами чист. 


6. И мир небесный радостен. Потому, что свободен и мир его не имеет границ и оков.

А такая свобода - это уже счастье!


7. Барельефы на боковых сводах алтаря.


8.


9. А это уже Лувр.

Ника!

Она летит!

За тех, кто свободен в этом мире!

Одному из моих коллег отчетливо везло.

К его целеустремленности, последовательности и работоспособности, что позволяло выдавать постоянный поток публикаций, судьба ещё и выбросила выигрышные билеты оказаться в нужном месте при отсутствии серьезных конкурентов.
Трудолюбие и удача, и вот в сорок с небольшим он принят в академию.
В клуб администраторов от науки в ранге небожителей.

Работали над планом конференции. За чашкой кофе он снова потянулся за очередной сигаретой.
Недоумевающе спросил его: "К чему курить, кофе сейчас достаточно!?"
Болезни легких были в сфере его профессиональных интересов, он взглянул чуть свысока: "У меня здоровый образ жизни, прохожу ежедневно не менее десяти километров и пару раз в неделю бываю в бассейне. Могу себе позволить!"

Через два года его не стало, агрессивный рак легкого... 

 

 

[623x468]

Человечество, заигравшись, подошло к роковой черте.

Новые технологии позволяли думать, что сейчас людям можно нарушать законы бытия.

Понимание законов природы и человечества, ответственность, вера исчезли у миллионов.

Самолюбование затопило нас.

 

Собор Парижской Богоматери

Это рукотворное чудо возникло в двенадцатом веке, его строили двести лет.

И оно взлетело в небеса как символ единства человечества с Богом, как устремление  к лучшему в нас, как движение к лучшему будущему.

Это символ объединения и прорыва человечества.

Он взлетел над Парижем и высился над всем городом, чистый, ясный, возвышенный.

И вел всю Европу, как символ веры и человечества, положивший конец средневековью.

Тысячелетию грызни за деньги, темного тысячелетия человеческой мелочности и себялюбия. 

 

Единение и движение как мощь человечества.

Как полет Гагарина.

Это не просто церковь - это университет для человеческих душ...

И знаменитая Сорбонна возникла именно под его стенами на левом берегу Сены совсем не случайно.

Одного желания лучшего мало. Надо объединяться, и создавать новую реальность...

Лучше стимула, чем взлетающий в небеса  белоснежный корабль объединения человечества, посвященный Богоматери и Богу, не могло быть.

Его великие авторы не оставили своих имен. Не суетное их вело, великое... 

Мы даже не понимаем, что мы потеряли!

 

Этот  сияющий корабль будущего вмещал в двенадцатом веке весь город.

И каждый чувствовал в себе Веру к совершениям и Веру к  чистому, совершенному, к доброте мира.

Бог - это совершенство доброты, объединяющее наши души. Верите ли Вы в него или нет.

 

Сейчас заканчивается очередной виток цивилизации и мы снова подходим к краю, к распаду.

Где могущество наших технологий? 

И стали ли мы лучше? Как оказалось, нет

Это предупреждению Человечеству. Одно из последних. Есть ли кому услышать?

1.
[523x700]

2.
[700x523]

3.


4.
[700x523]

5.
[700x523]

6.
[700x523]

7.
[700x523]

8.
[700x525]

9.
[525x700]

10.
[525x700]

11.
[700x525]