— 250 мл. молокa.
— 1 ч. ложка cливочного мacлa.
— 1 ч. ложка меда.
— 0,25 ч. ложки пищевой cоды.
— 1 яичный желток.
️Молоко кипятим и оcтужаем. Добавляем cливочное маcло и мед. Χоpошо пеpемешиваем. Добaвляем соду, яичный желток и хоpошо пеpемешиваем еще paз.
️Πринимаем в течение 5 дней пеpед сном. Πeрвыe улучшeния наступают уже нa слeдующee утро.            https://www.megazdorov.ru/pages/14453-lechim-bronhit-i-kashel.html 

«Я хочу, хочу отрадного и буду писать только отрадное!» Серов В.

В январе почитатели русского искусства отметили 160 лет со дня рождения нашего замечательного художника Валентина Александровича Серова.

В нашей библиотеке,в которой я работала, а ныне выступаю изредка перед читателями как волонтёр (мне больше нравится слово "доброволец")), творчеству Серова был посвящен вечер в рамках "Художественного салона", и у меня возникло желание и для вас,друзья, сделать подборку хорошо известных (и не очень) картин.

Не буду много писать о самом художнике, хочется побольше картин разместить.


«Автопортрет», Валентин Серов, 1880-е

https://ruk.1sept.ru/article.php?ID=200702208

Экскурсия в музей

Даже слыша привычное выражение «дом-музей», мы не задумываемся о родстве музея и дома. А ведь насколько проще было бы организовать поход в музей, освоиться там, придумать творческие задания, если бы мы помнили, что всякий музей похож на дом. В нем, как в обычной комнате, можно искать и находить нужные для себя вещи. Или удивляться вкусу и потребностям хозяев, живших в прошлом веке, а то и несколько тысячелетий назад.

Посещение музея станет еще более увлекательным и естественным делом, если мы поймем, что и обычный живой человек устроен так же. Все мы храним в себе воспоминания и жизненный опыт, полезные навыки и поучительные истории.

Разбудить в учениках чувство сопричастности проще, когда все им подсказывает: вместо важного и занудливо-серьезного «классного мероприятия» предстоит увлекательный поход в гости. И тут уже ясно – чем необычнее хозяин дома, тем больше впереди приключений...

Николай Федоров  русский философ

Не собирание вещей, а собор лиц

И всякий, хочет он того или нет, несет в себе музей

Николай Федорович Федоров (1828–1903) – скромный библиотекарь Румянцевского музея, увлекший своими идеями умы не только современников. Его почитателями были Достоевский и Циолковский, Вернадский и Горький, Владимир Соловьев и Владимир Маяковский. Для Федорова все человечество представлялось большой семьей, в которой крепки связи между предками и детьми, в которой пребывает дух соборности, в которой вновь и вновь происходит воскрешение умерших.

Наш век, гордый и самолюбивый (то есть «цивилизованный» и «культурный»), желая выразить презрение к какому-либо произведению, не знает другого, более презрительного выражения, как «сдать его в архив, в музей...». Уже по этому можно судить, насколько искренна благодарность потомства, например, к гениям-изобретателям, да и вообще к предкам, к которым обыкновенно так жестоки бывают современники. Во всяком случае, почтение, выраженное «музейски» в нынешнем смысле этого слова, не лишено лицемерия и заключает в себе двусмысленность...

Наш век глубоко благоговеет перед прогрессом и его полным выражением – выставкою, то есть перед борьбою, вытеснением, и, конечно, пожелает вечного существования вытеснения, именуемого прогрессом. И никак уже не дерзнет наш век представить себе, что самый прогресс сделается когда-либо достоянием истории, а эта могила, музей, станет восстановлением жертв прогресса в ту пору, когда борьба заменится согласием, объединением в деле восстановления, в котором единственно и могут примириться партии прогрессистов и консерваторов, борющихся от начала истории.

Но сохранится ли это уважение к памятникам прошедшего при дальнейшем прогрессе, при увеличении искусственных потребностей, признаваемых необходимыми, при усиливающейся заботе только о настоящем? Египтяне в нужде закладывали мумии своих предков, несмотря на то, что в их представлении такой заклад равнялся ухудшению судьбы предков; наше же время при дальнейшем прогрессе может и совсем оставить все, относящееся к нашим предкам, всякие о них памятники; но вместе с тем человек, утратив свое чувство и понятие родства, перестанет уже быть существом нравственным, то есть достигнет полного буддийского бесстрастия; для него не будет уже ничего дорогого, а общество сделается воистину муравейником, который также, впрочем, способен к «прогрессу»!

Однако уничтожить музей нельзя: как тень, он сопровождает жизнь, как могила, стоит за всем живущим. Всякий носит в себе музей, носит его даже против собственного желания, как мертвый придаток, как труп, как угрызения совести; ибо хранение – закон коренной, предшествовавший человеку, действовавший еще до него.

Хранение есть свойство не только органической, но и неорганической природы, а в особенности – природы человеческой. Люди жили, то есть ели, пили, судили, решали дела и сдавали их, полагая оконченными, в архив, вовсе не думая при этом о смерти и об утратах. Для музея сама смерть не конец, а только начало. Для музея нет ничего безнадежного, «отпетого», то есть такого, что оживить и воскресить невозможно; для него и мертвых носят с кладбищ, даже с доисторических; он не только поет и молится, как церковь, он еще и работает на всех