Когда лег первый пушистый снег, госпожа Ворона, Кот, мистер Волк и Жако прожили под одной крышей уже чуть больше четырех месяцев. Вновь обретаемые технологии не стояли на месте, и помимо механизмов дождя, грома и молний, золотого яблока Нового Солнца, появились механизмы снега, вьюг, метелей и даже буранов. Не так-то просто оказалось переделать под снег механизм дождя. Природа – самый искусный мастер, ведь для нее обратить дождь в снег не представляло никакой сложности, буквально раз! – и готово, не то что людям с их скудными умишками. Зато с солнцем больше не возникало никаких внештатных ситуаций, оно исправно работало, не давая сбоев.
За этот срок мистер Волк стал зарабатывать еще больше, а Жако, к удовольствию госпожи Вороны, устроился на постоянную работу в книжное кафе. Доход от такого рода деятельности получался не очень-то большим, зато парнишка был при деле и не болтался целыми днями дома. Жако одно время наглым образом намекал, что Кот тоже безработный, однако его не пилят по этому поводу.
- Сможешь платить за ренту, не занимая денег у своего соседа по комнате, и покупать продукты вскладчину, я и слова тебе не скажу,- процедила сквозь зубы Ворона, пресекая на корню все возражения Жако.
За окном шел снег хлопьями, солнце садилось, раскрашивая исполинские сугробы и маленькие, уютные домики, притаившиеся за спинами этих огромных великанов, в красный и золотой. Обитатели дома номер двадцать семь по Лазурной улице заканчивали ужинать, предвкушая чаепитие с творожной запеканкой. Готовил эту запеканку мистер Волк, это единственное, что он умел готовить. Но надо сказать, что десерт получался просто замечательным, тающим во рту. Не слишком сладким, с тягучей начинкой. В сочетании с ароматным дынным чаем, который Жако таскал из книжного кафе, запеканка шла на ура. На плите уже закипал чайник, госпожа Ворона торопливо расставляла на столе чашки с блюдцами, а Кот неспешно убирал тарелки. Как вдруг он услышал грохот, и потом звук бьющегося стекла. Юноша мгновенно выпрямился и навострил уши. Звук донесся с чердака, а единственной стеклянной тарой там были бутылки с алкоголем, так заботливо им припрятанные.
- Слышите?- шепотом спросил Кот, отвлекшись от тарелок. Ворона замерла, мистер Волк и Жако подняли головы к потолку. Звон повторился еще раз. Кот нервно ругнулся и побежал наверх. Там оставалось совсем немного бутылок и он не мог допустить того, чтобы они все пострадали. Вихрем промчался вверх по лестнице, миновал второй этаж, прямиком бросившись к облупившейся двери чердака, не видавшей свежей покраски уже много лет. За ним по пятам бежала Ворона, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Она принесла связку ключей от всех комнат в доме.
- Давай сюда,- потребовал Кот, нахмурившись, прислушиваясь к малейшему шороху за дверью - отчетливо слышал какую-то возню. Ворона положила в раскрытую красивую ладонь холодные ключи с недовольной миной. Как же, раскомандовался тут, правда, она промолчала, лишь прикусила нижнюю губу. Юноша быстро нашел в связке ключ, который отворял чердак. Мгновение – и чердак впустил их в себя, дохнув на них пылью и спертым воздухом. Как только свет из коридора прорвался в темноту, в ее глубине раздался приглушенный вскрик и следом быстрый топот ног. Кот и Ворона слышали как кто-то там, во мраке, кряхтел, пыхтел, скреб пальцами крохотное чердачное окошко, которое очень тяжело открывалось. Кот, оглянулся на Ворону, стоявшую позади него, приложил к губам указательный палец и покачал головой – она не должна была издавать ни звука. Потом он медленно, аккуратно переступил порог и посмотрел туда, где находилось окно. Возле него прыгал ребенок. Кот прекрасно видел в темноте, но понять какого пола был незваный гость, ему было не по силам, особенно, учитывая то, что видел он ребенка со спины, с ног до головы закутанного в грязные, мешковатые отрепья. Юноша в два прыжка оказался у окна и схватил ребенка. Тот завизжал от испуга.
- Ты что тут делаешь?- низким голосом, непонятно откуда взявшимся у всегда спокойного и покладистого молодого человека, прорычал Кот, развернув к себе незваного гостя. Сделал он это так резко, что с головы ребенка слетел пропахший сыростью платок, рассыпав длинные белые, вьющиеся волосы поверх потертого пиджачка и его вытянутых плечиков, открыв Коту чумазое девчачье личико с курносым носом и расширенными от ужаса серебряными, сверкающими глазами. Настолько пламенными и лучезарными, что огневые сапфиры очей Кота тут же померкли на их фоне. Он поначалу опешил, а потом взял себя в руки и уже более ровным тоном произнес:
- Ты откуда взялась?
Девчонка таращила на него глаза и ничего не могла ему ответить. На чердак вошел мистер Волк, держа в одной руке горящую керосиновую лампу, в другой – молоток. Так, на тот случай, если в дом забрался кто-то похуже ребенка.
- Ну что?- поинтересовался он, затем увидел, что
Жако появился в доме номер двадцать семь по Лазурной улице полгода тому назад, гораздо позже, чем там оказался Кот. Собственно, тогда же, вместе с Жако, появился и мистер Волк.
Юноша прекрасно помнил тот темный, промозглый осенний вечер. Не было ни рассвета, ни заката, потому что Новое Солнце отказалось подниматься и механики в срочном порядке искали причину поломки. Зато механизмы дождя сработали исправно, весь день лило как из ведра. Госпожа Ворона только-только вернулась с работы, она отправилась в ванную, снимать накопившуюся усталость с помощью горячей-прегорячей воды. Кот подмечал, что после нее в купальне было настолько жарко, словно молодая женщина купалась в кипятке, щедро подливая его, стоило воде хоть немного остыть. Воробушка же еще и в помине не было.
Пока женщина вычищала перышки, Кот задремал у камина в обнимку с книгой, застряв примерно посередине длинного романа. Ему было тепло: перед тем как засесть за чтение, юноша замотал ноги в плед, погрузился в мягкие диванные подушки, вдыхая душистый аромат, подаренный средством для чистки мебели, без которого не обходилась ни одна уборка госпожи Вороны. И сквозь дрему Кот услышал, как кто-то колотит в дверь, которая под натиском ударов уже грозилась сорваться с петель. Сонно хмурясь, юноша с трудом поднял свое начавшее тяжелеть тело, замотался в плед и побрел в прихожую, где мельком увидел свое отражение в огромном зеркале, от потолка до пола в тяжелой позолоченной раме. Всклокоченные волосы, помятое лицо – оно вдавилось в подушку, как только сон начал одолевать Кота. Стук в дверь раздался еще раз и он был куда напористее и громче, чем тот, что юноша услышал еще будучи в гостиной.
Он распахивает дверь и сон мгновенно отступает. И то, что он увидел тогда, на крыльце, юноша не забудет.
На пороге стоял высокий, крепкий, широкоплечий мужчина. Насколько позволял свет, проникающий на улицу из прихожей, Кот смог разглядеть, что свирепое лицо его, перекошенное ненавистью и злостью, было все в ссадинах и порезах, одежда порвана, ноги по колено были в толстом слое грязи. И это неудивительно – при таком дожде ждать, что дороги, не вымощенные булыжником, не превратятся в месиво, просто смешно. А на руках человек держал хрупкую фигурку, которая застыла в его руках в настолько неестественной позе, что казалась переломанной в нескольких местах. Фигурка вся была в грязи и крови, лица не было – сплошные синяки и кровоподтеки. Руки безвольно свисали и Кота шатнуло назад – а ну как этот незнакомец притащил сюда труп?
- Помогите,- прохрипел мужчина, сделав неуверенный шаг в сторону дверного проема.
- Нет, нет,- Кот загородил собой проход, косясь на фигурку,- вам к лекарю нужно, совсем не сюда.
Лицо мужчины исказилось, будто ему причинили страшную боль. Глаза заметались, разом намокли, покраснели, и юноше показалось, что незнакомец готов заплакать.
- Да я пока до лекаря доберусь, он умрет уже, как вы не понимаете!- горько прорычал мужчина, оскалившись. Кот колебался.
- Прошу вас,- молил мужчина. Юноша с тяжелым вздохом освобождает путь и мужчина с воплем ликования заскакивает в прихожую, потом бежит по коридору в кухню, оставляя на кремовой мягкой ковровой дорожке ошметки грязи и бурые пятна крови. Кот запирает дверь и спешит на кухню за ним.
Хрупкая фигурка уже водружена на обеденный стол, любовно вылизанный до стерильности госпожой Вороной и он тоже теперь весь в пятнах, как и ковер. Только дорожка все, погибла окончательно, вряд ли хоть что-то способно убрать с нее такие пятна, по крайней мере, Кот с трудом представлял как ворс можно отчистить. А у стола еще был шанс.
- Какие лекарства есть – все тащи, пороюсь в них, авось найду нужные - торопливо стягивая с фигурки то рванье, что отдаленно напоминало одежду,- тащи спирт, горячую воду, нитки, иголку.
Кот хлопал глазами.
- Ну, чего встал как вкопанный?- отрывисто гаркнул мужчина, увидев, что единственный дееспособный помощник в поле его зрения находится в ступоре и выбираться оттуда не торопится.
- Спирта нет,- промямлил Кот.
- Водка?
Юноша кивнул и бросился к своим сокровенным запасам – коробке элитного алкоголя, запрятанной в дальне углу на чердаке, чтобы госпожа Ворона ни при каких условиях не смогла до нее добраться. Такого алкоголя больше нигде не найти, все растерялось после Черного года, сейчас либо варят ужасное пойло, которое в миг превратит желудочно-кишечный тракт в головешку - сожжет попросту все к чертям, либо сносное варево, которое пожалеет организм, но вкусовые рецепторы будут крайне разочарованы. Разучились создавать шедевры, разучились. И не то, чтобы Кот любил выпить, просто он иногда все же коротал вечер в компании бокала хорошего вина или чего-то покрепче.
Пока он возился на чердаке, он услышал ни с
Захотелось поделиться с вами моим творчеством.
Старик сидит, откинувшись на обитую истертой тканью искривленную спинку древнего дивана, и смотрит на синеглазого юношу в дорогом черном пальто. Разглядывает каждый изящный завиток его золотых волос, мягким каскадом ложащихся на теплый драп, обнимающий его узкие плечи. Юноша же в свою очередь отвечает старику равнодушным, холодным взглядом, но едва старик подает голос и начинает разговор, как губы молодого человека растягиваются в ласковой, приятной улыбке, согревающей сердце получше Нового Солнца. Он не понимает откуда это диван взялся в стерильной палате.
- Я очень рад, что ты тогда выкарабкался,- голос старика похож на скрежет несмазанных дверных петель. Слова срываются с обветренных губ и тонут в белой бороде, свернувшейся в клубок на впалой грудной клетке. Юноша медленно кивает. Старик тянет к нему свои немощные руки, обвитые многочисленными прозрачными пластиковыми трубками, по которым к выпуклым венам пожилого мужчины стремятся прозрачные и цветные жидкости. Для старика, коротающего свои последние дни в палате госпиталя, пусть и самого лучшего, с новейшим оборудованием, вежливым, учтивым персоналом и главное – компетентными и квалифицированными лекарями, визит этого молодого человека – яркое рождение сверхновой звезды в черной пустоте его холодного космоса.
- Только благодаря вам,- юноша понурил голову, голос его грустен, но лицо и глаза остаются бесстрастными. Старик закашлялся. Он кашлял с такой силой и надрывом, что молодому человеку на минуту показалось, что пожилой мужчина сейчас выхаркает свои истерзанные легкие.
- Ну, брось, - наконец откашлявшись, старик скребет исхудалым пальцами грудину.
- Что такое?- юноша хотел было встать и приблизиться, но собеседник жестом останавливает его.
- Все нормально,- хрипит он, продолжая поскребывать,- просто не люблю это ощущение, словно не до конца избавился от мокроты и она там бродит и бродит.
Юноша удивленно вздернул правую бровь.
- А, не бери в голову,- старик снова кашляет и вот на этот раз уже просит позвать медсестру, потому что во рту явно ощущается привкус крови, да и мокрота более вязкая стала на его взгляд. Прибежавшая медсестра, едва услышав кашель старика, бросается за врачом. Юноша немного испуганно смотрит ей вслед, в полумрак длинного, больничного коридора, с любовью надраенного санитарками до зеркального блеска, воняющего хлоркой и еще какой-то дезинфицирующей дрянью, а старик все кашляет и кашляет. Вскоре медсестра возвращается уже с тяжелой артиллерией – лекарь, другие медсестры, несколько санитаров, везущие каталку. Старика быстро отсоединяют ото всех трубок и несколько капель их содержимого падают на белый сверкающий кафельный пол и он перестает быть идеально белым – красные, желтые и мутно-белые бисеринки резко пахнущих лекарств шлепаются на его поверхность. Юноша безучастно глядит, как старика поглощает тот самый полумрак, из которого появилась медсестра с подмогой, и просыпается.
Вокруг никакая не больничная палата, а маленькая каморка, увешанная фотографиями с обгорелыми краями, картинками, которые он вырезал из уцелевших, но более ненужных книг и журналов. В крохотное окошко заглядывает ласковый солнечный свет. Прежде чем встать с кровати, юноша натягивает шерстяные носки в полоску. Сонно потирает глаза, выходит из комнатки и идет на кухню прямо в своей теплой пижаме.
Стол накрыт, все заняли свои места, кроме него и Жако. В самом центре обшарпанного, но еще крепкого дубового стола, возвышается гора золотых блинов, рядом с ними, в соуснице притаилось сгущенное молоко, в стеклянной банке – смородиновое варенье, чуть подальше в глубокой надтреснутой пиале – мед. За столом сидят трое: госпожа Ворона, уже полностью одетая и готовая двинуться на работу, мистер Красный Волк в своем полосатом халате, и малютка Воробей, тоже еще в пижаме. Перед Воробушком на тарелке остывала недоеденная манная каша, смешанная с вареньем, в то время как Ворона и Волк свои порции давно доели. Юноша сел в торец стола и госпожа Ворона пододвинула к нему тарелку с кашей.
- Доброе утро,- тихим, холодным голосом поприветствовала его госпожа Ворона. Мистер Красный Волк с довольной улыбкой пожал руку юноше, перегнувшись через стол, потом уселся обратно на свое место. Воробушек же пискнула:
- После завтрака пойдем играть во двор?
Кот кивнул, обхватил двумя пальцами правой руки десертную ложечку и погрузил ее черпак в густую, комковатую кашу. Госпожа Ворона вскочила со стула как ужаленная и, причитая, стала разливать по чашкам крепкий, черный чай, к которому прилагался аккуратно порезанный лимон на фарфоровой тарелочке. Юноша отправил в рот то, что зачерпнул ложкой, распробовал. По сути, на вкус каша была достаточно неплохой, на вид только отвратительная. Мистер Волк и госпожа Ворона о чем-то переговаривались вполголоса, Воробушек с
А еще наткнулась вчера на потрясающую фотосессию. Что говорить, фотографии скажут лучше любых слов. Автор - Карева Маргарита.
Давеча баловалась с акварелью и вот такой вот колдун, трудящийся над зельем, у меня получился. Если бы я не была рукожопом в плане рисования, то наверняка бы приобрела планшет и стала бы заниматься этим более профессионально. Но пока это просто увлечение)
[525x700]
Доброго времени суток! Чем хочу делиться сегодня? Радостью. Невероятно продуктивный день выдался.
Обожаю такие дни. С утра до ночи пишу и получается, получается! Изумительно еще то, что сложны этап подбора имен для персонажей прошел без боевых потерь. Персонажи не стали упрямиться, а сдались практически без бою. Такими темпами мое детище скоро приблизится к своему логическому завершению) Ура, товарищи!
И красивую картиночку вам как раз в тему о том, как тяжело, но увлекательно создаются миры и персонажи.
[466x700]
Она с размаху вонзила в дыню черное лезвие своего острого-острого кинжала. С легким треском золотая корка поддалась. Тонкие, худые пальцы, заканчивающиеся черными-пречерными ногтями аккуратной, овальной формы, разломили дыню на две половины и густой, сладкий аромат разлился в холодном послезакатном воздухе. Оранжево-желтое солнце утонуло в синей пучине древнего моря и съедено темнотой наступающей ночи.
Ведьма уложила дыню на расстеленный на темно-изумрудной траве платок, быстро ее нарезала ровными, аппетитными ломтями и предложила мне угоститься. Наш маленький
костер с трудом боролся с чернотой вокруг, но развести слишком большой было бы опрометчиво. Пусть до ближайшего самого захолустного городка мили и мили, ни единой человеческой души вокруг, наша осторожность перебарывала желание согреться. Я кутался в свой плащ, ведьма поплотнее завернулась в отороченный мехом жилет.
- Итак,- ведьма пристально взглянула на меня и показалось, что ее пронзительно-желтые глаза сверкнули,- как же ты оказался среди приговоренных к смертной казни? Много чего натворил?
Вокруг нас вился беспокойный ветер, он трепал кроны деревьев и вплетался в длинные волосы ведьмы, по цвету напоминавшие вороное крыло, лишней лентой. Исполины-деревья же протяжно вздыхали, издавали грустные скрипы, шуршали своей уже багровеющей листвой. Подол рубинового платья ведьмы с тугим корсетом, затянутым алыми атласными шнурами, трепыхался из-за ветра, как только что пойманная рыбка, пытающаяся выбраться из прочных рыбацких сетей.
Я смотрел на эту прекрасную молодую женщину, чья кожа в отсветах крохотного костерка казалась перламутровой, мерцающей и жемчужно-белой. Острые скулы, прямой нос, высокий красивый лоб. Чувственный оскал, изящный изгиб графитовых бровей, веер из длинных, иссиня-черных ресниц над горящими дьявольским огнем глазами. Стройное, упругое, молодое тело, облаченное в тяжелую, прохладную ткань. Я жадно рассматривал ее, стараясь запомнить ее как можно лучше, надышаться ее пряным ароматом, наслушаться ее мелодичным, певучим голосом. Я смотрел, как она берет сочный ломоть дыни, как липкий сок струится по ее пальцам, как она откусывает кусочек, облизывает красные губы, еще раз кусает.
- Да в общем-то,- начинаю я, потирая озябшие кисти рук, понимая, что если не оторву от нее глаз, она возьмет надо мной верх и ее чары меня погубят,- не так уж и много я чего совершил.
Ведьма улыбается.
- Расскажи,- попросила она, вытирая резко очерченный подбородок. До чего она хороша собой, сердце замирает от каждого ее движения, произнесенного ею слова. Я гляжу, как вздымается ее грудь, когда ведьма делает глубокий вздох, как она отворачивает от меня лицо и осматривается по сторонам, а потом снова возвращает его ко мне – безмятежное, спокойное, свежее.
Я пожимаю плечами, убираю волосы со лба.
- Что там рассказывать. Все как у всех заурядных разбойников.
Глаза ведьмы
Сочиняю сказки, пишу рассказы и миниатюры, изготавливаю игрушки на заказ, создаю прекрасные альбомы ручной работы с открытками, сюжет которых полностью оригинален.
[558x604]