[700x525]
Художница Dona Gelsinger (Дона Гельсингер) родилась в 1960 году недалеко от Лос-Анджелеса, штат Калифорния. Ее отец был школьным учителем, а мать медсестрой. Благодаря любящим родителям у нее было счастливое детство. Свои рисунки она начала создавать в очень раннем возрасте. После окончания средней школы, она продолжала изучать искусство в Калифорнийском Государственном Университете.

[700x523]

Серия сообщений "новый год на картинах художников":

Часть 1 - Дед Мороз. Коллекционные игрушки ручной работы G.DeBrekht.
Часть 2 - Американская художница Penny Parker. Зима, Новый год.
...
Часть 20 - Художник Елена Уварова. Новогоднее настроение.
Часть 21 - Когда ёлки были большими...
Часть 22 - Художница Dona Gelsinger. Новогоднее.

Один от природы очень весёлый человек свистел к месту и не к месту, как только у него хоть немного улучшалось настроение. Ему казалось, что тем самым он поднимает настроение у окружающих. Правда, свистеть он не умел, и поэтому все его знакомые и коллеги постоянно следили за тем, чтоб настроение у него не улучшалось, а наоборот ухудшалось. Вот так добрые намерения ведут в ад.

Патологические лгуны. Если потребность привлекать к себе внимание и ослеплять других людей блеском своей личности соединяется, с одной стороны, с чрезмерно возбудимой, богатой и незрелой фантазией, а с другой – с более резко, чем у истериков, выраженными моральными дефектами, то возникает картина той психопатии, представителей которой обозначает, как «лгунов и плутов». Чаще всего – это люди, которым нельзя отказать в способностях. Они сообразительны, находчивы, быстро усваивают все новое, владеют даром речи и умеют использовать для своих целей всякое знание и всякую способность, какими только обладают. Они могут казаться широко образованными, даже учеными, обладая только поверхностным запасом сведений, нахватанных из энциклопедических словарей и популярных брошюр. Некоторые из них обладают кое‑какими художественными и поэтическими наклонностями, пишут стихи, рисуют, занимаются музыкой, питают страсть к театру. Быстро завязывая знакомства, они хорошо приспособляются к людям и легко приобретают их доверие. Они умеют держаться с достоинством, ловки, часто изящны, очень заботятся о своей внешности и о впечатлении, ими производимом на окружающих: нередко щегольский костюм представляет единственную собственность подобного психопата. 

Важно то, что, обладая недурными способностями, эти люди редко обнаруживают подлинный интерес к чему‑нибудь, кроме своей личности, и страдают полным отсутствием прилежания и выдержки. Они поверхностны, не могут принудить себя к длительному напряжению, легко отвлекаются, разбрасываются. Их духовные интересы мелки, а работа, которая требует упорства, аккуратности и тщательности, тем самым производит на них отталкивающее действие. Будучи людьми легкомысленными, они не способны к глубоким переживаниям, капризны в своих привязанностях и обыкновенно не завязывают прочных отношений с людьми. Им чуждо чувство долга, и любят они только самих себя.

Самой роковой их особенностью является неспособность держать в узде свое воображение. При их страсти к рисовке, к пусканию пыли в глаза они совершенно не в состоянии бороться с искушением использовать для этой цели легко у них возникающие

Замри. Не двигайся. Любовь 
Идет сквозь нас. Не прекословь 
Ее волне. Останови 
Дыханье, вверившись Любви. 
Неспешный шаг Ее так тих! 
Сейчас Она сольет двоих 
В одно. Раздвинется стена 
И-нету нас. Одна Она, 
Пронзившая навылет грудь. 
Какое счастье-потонуть 
В той глубине, откуда жизнь 
Берет исток! 
Остановись… 

И нету нас. Одна Она, Любовь, которая без дна. 

Зинаида Миркина

На этот раз с собачками. Смотрите.)

1.
[460x700]

2.
[317x500]

3.
[445x700]

4.
[500x320]

ГРУППА ИСТЕРИЧЕСКИХ ХАРАКТЕРОВ
Благодаря неопределенности самого понятия «истерия» в психиатрической литературе нет полного единодушия в применении термина «истерический» по отношению к психопатическим личностям. Тем не менее, выражение «дегенеративная истерия» употребляется даже в общемедицинской литературе. Главными особенностями психики истеричных являются: 1) стремление во что бы то ни стало обратить на себя внимание окружающих и 2) отсутствие объективной правды, как по отношению к другим, так и к самому себе (искажение реальных соотношений). Ясперс (Jaspers), объединяя оба эти признака, дает очень короткое и меткое определение той основы, из которой вырастает поведение и характер истеричных, – «стремление казаться больше, чем это на самом деле есть». Исходя из этого определения, Шнейдер предложил заменить самое название «истеричные» термином «Geltungsbedurftige» – «требующие признания». 

Во внешнем облике большинства представителей этой группы особенно обращают на себя внимание ходульность, театральность и лживость. Им необходимо, чтобы о них говорили, и для достижения этого они не брезгуют никакими средствами. В благоприятной обстановке, если ему представится соответствующая роль, истерик может и на самом деле «отличиться»: он может произносить блестящие, зажигающие речи, совершать красивые и не требующие длительного напряжения подвиги, часто увлекая за собой толпу; он способен и к актам подлинного самопожертвования, если только убежден, что им любуются и восторгаются. Горе истерической личности в том, что у нее обыкновенно не хватает глубины и содержания для того, чтобы на более или менее продолжительное время привлечь к себе достаточное число поклонников. Их эмоциональная жизнь капризно неустойчива, чувства поверхностны, привязанности непрочны и интересы неглубоки; воля их не способна к длительному напряжению во имя целей, не обещающих им немедленных лавр и восхищения со стороны окружающих. Часто это – субъекты не достигшие еще, несмотря иной раз на пожилой возраст, действительно духовной зрелости: их суждения поражают своей противоречивостью, а место логического сопоставления фактов и трезвой оценки действительности занимают беспочвенные выдумки – продукты их детски богатой и необузданной фантазии. Они легко внушаемы, хотя внушаемость эта обыкновенно избирательная и односторонняя, – только по отношению к тому, что соответствует их потребности обращать на себя внимание; наоборот, попыткам внушающей терапии они нередко оказывают чрезвычайно упорное сопротивление. При первом знакомстве многие истерики кажутся обворожительными: они могут быть мягки и вкрадчивы, капризная изменчивость их образа мыслей и настроения производит впечатление подкупающей детски‑простодушной непосредственности, а отсутствие у них прочных убеждений обуславливает легкую их уступчивость в вопросах принципиальных. Обыкновенно только постепенно вскрываются их отрицательные черты и прежде всего – неестественность и фальшивость. Каждый поступок, каждый жест, каждое движение рассчитаны на зрителя, на эффект: дома в своей семье

Бывает, что человек своим поведением, своими словами постепенно убивает в нас все хорошее, что мы испытывали к нему.

ГРУППА ЭПИЛЕПТОИДОВ
Эпилептоидная психопатия находятся в таком же отношении к эпилепсии, как шизоидная психопатия к шизофрении. Самыми характерными свойствами этого типа психопатов мы считаем: во‑первых, крайнюю раздражительность, доходящую до приступов неудержимой ярости, во-вторых, приступы расстройства настроения (с характером тоски, страха, гнева) и в-третьих, определенно выраженные, так называемые моральные дефекты (антисоциальные установки). Обычно это люди очень активные, односторонние, напряженно деятельные, страстные, любители сильных ощущений, очень настойчивые и даже упрямые. Та или другая мысль надолго застревает в их сознании; можно определенно говорить о склонности эпилептоидов к сверхценным идеям. Их аффективная установка почти всегда имеет несколько неприятный, окрашенный плохо скрываемый злобностью оттенок, на общем фоне которого от времени до времени, иной раз по ничтожному поводу, развиваются бурные вспышки неудержимого гнева, ведущие к опасным насильственным действиям. Обыкновенно подобного рода психопаты очень нетерпеливы, крайне нетерпимы к мнению окружающих и совершенно не выносят противоречий. Если к этому прибавить большое себялюбие и эгоизм, чрезвычайную требовательность и нежелание считаться с чьими бы то ни было интересами, кроме своих собственных, то станет понятно, что поводов для столкновений с окружающими у эпилептоидов всегда много. Даже тогда, когда их нет вовсе, эпилептоиду ничего не стоит их выдумать только для того, чтобы разрядить неудержимо накипающее у него временами чувство беспредметного раздражения. Он подозрителен, обидчив, мелочно придирчив. Все он готов критиковать, всюду видит непорядки, исправления которых ему обязательно надо добиться. В семейной жизни эпилептоиды обыкновенно несносные тираны, устраивающие скандалы из‑за опоздавшего на несколько минут обеда, подгоревшего кушанья, плохой отметки у сына или дочери, позднего их возвращения домой, сделанной женой без их спроса покупки и т. д. Постоянно делают они домашним всевозможные замечания, мельчайшую провинность возводят в крупную вину и ни одного проступка не оставляют без наказания. Они всегда требуют покорности и подчинения себе и, наоборот, сами не выносят совершенно повелительного тона у других, пренебрежительного к себе отношения, замечаний и выговора. С детства непослушные, они часто всю жизнь проводят в борьбе за кажущееся им ограничение их самостоятельности, борьбе, которая им кажется борьбой за справедливость. Неуживчивость эпилептоидов доходит до того, что многие из них принуждены всю жизнь проводить в скитаниях, с одной стороны, благодаря их страсти во все вмешиваться, а с другой, и больше всего, из‑за абсолютной неспособности сколько‑нибудь продолжительное время сохранять мирные отношения с сослуживцами, с начальством, с соседями.

Очень важно подчеркнуть чрезвычайно характерную для эпилептоидов склонность к эпизодически развивающимся расстройствам настроения, расстройствам, могущим возникать как спонтанно, как бы без всякой видимой причины, так и реактивно – под влиянием тех или других неприятных переживаний. То, что отличает подобные расстройства от депрессивных состояний всякого другого рода, это почти постоянная наличность в них трех основных компонентов: злобности, тоски и страха. 

Не ребёнок должен Вас понимать, а Вы ребёнка. Только потому что Вы были ребёнком, а ребёнок ещё не был взрослым.

… В человеческом сердце есть острая тоска, питаемая лишь подлинной философией. Без этого питания человек умирает точно также, как если бы он был лишён пищи или воздуха. Но эта часть человеческой психики неизвестна и не почитается в нашей культуре. Когда она прорывается в наше осознание, она либо игнорируется, либо расценивается как нечто другое. Ей дают неправильные названия; о ней не заботятся; её подавляют. И постепенно, она может уйти вообще и никогда уже не вернуться. Когда это происходит, человек превращается просто в вещь. Уже неважно, чего он добивается или переживает, неважно, в чём он счастлив или чему он служит, фактически, он утратил свою единственную подлинную возможность. Он мёртв. 

Страх такой внутренней смерти уже начал всплывать в восприятии современного мира. В спокойные моменты, отдельный человек чувствует страх этого внутреннего умирания и видит, что все прочие страхи его жизни — его физические и психологические страхи — никоим образом с ним не связаны. И в то же время он ощущает — вместе с этим страхом — страстный зов или любовь, неизвестные ему в обычной жизни. Он видит, что ни одно из других чувств и влечений в жизни — к его семье, работе, возможно, даже своему Богу — никак не связано с этим стремлением к чему-то, что он даже не может назвать. И он задаётся вопросом, чем он может исцелить это глубинное разделение в себе между стремлением к бытию и своими психо-социальными потребностями. Ни обычная религия, ни терапия, ни социальная деятельность, ни путешествия, ни работа, ни искусство не способны соединить эти две фундаментальные мотивации внутри него. Но это восприятие присутствует в нём лишь в подобные особые моменты, когда же человек возвращается к своим повседневным делам, осознание этого разделения внутри него забывается.

Что же поможет ему вспомнить? Поскольку абсолютно необходимо, чтобы он вспомнил эту истину о самом себе. Иначе он будет поглощён внешними силами природы и общества. Он будет "жить" всеми теми эмоциями, мнениями, обязательствами, ужасами, обещаниями, программами и конфликтами, составляющими ежедневную жизнь каждого человеческого существа. Он забудет, что внутри него фактически существуют две отдельные жизни и что эти в корне отличные жизни необходимо каким-то образом соотнести друг с другом. Он будет стремиться к счастью, к творчеству, любви, высшему служению; к пониманию, здоровью, целостности, безопасности, веселью, страстной вовлечённости — но ничто из этого для него не будет возможным в состоянии такой метафизической забывчивости. До тех пор пока он не помнит реальной двойственной структуры своего бытия, он сам и жизнь вокруг него будут создавать лишь ткань иллюзии.

Функция философии в человеческой жизни заключается в том, чтобы помочь человеку

[680x301]

[550x350]

• сыр, 300 г
• семга, 200 г (слабосоленая)
• белок, 3 шт. (вареный яичный)
• чеснок, 2 зубчика
• огурцы, 1 шт. (большой)
• майонез
• зелень
• Отрезать от сыра 200г, потереть его на мелкой терке, выложить на застеленный пергаментом противень в виде 6 кругов (сплошным слоем выкладывать не стоит).

  Поставить противень с сыром в духовку, расплавить сыр и сразу достать из духовки, дать чуть застыть, затем еще горячий сыр поддеть плоской лопаткой и выложить каждый кружок на перевернутый стакан – сыр примет форму корзиночки.

  Дать сыру в таком положении полностью остыть.

  Мелким кубиком нарезать рыбу, также нарезать огурец, на крупной терке потереть белки, также потереть на терке оставшийся сыр.

  Перемешать нарезанные продукты, заправить пропущенным через пресс чесноком и майонезом, смешать, выложить салат с семгой в сырные корзиночки.

  Украсить каждую корзиночку с сыром зеленью или другими подходящими продуктами.

  Подавать корзинки в качестве холодной