Время летит незаметно, мы за ним не успеваем. Замечательный Ливинтернет подарил несколько удивительных друзей, каждому из которых я благодарна. Они дали себе труд рассказать о том, что интересует их самих, что они знают лучше других. Но время, время... И вот уже давно я не вижу постов уникальной Майи Пешковой... Всем добра, любви, здоровья, дорогие неизвестные друзья. Спасибо!
Деревянные церкви Руси,
Перекошены древние стены.
Подойди и о многом спроси, -
В этих срубах есть сердце и вены.
А.Шаганов
Погост.Кижи
Сохранение культурного наследия - одна из важных задач человечества. На территории России, подвергающейся в XX в. грандиозным потрясениям, эта задача стояла и стоит особенно остро - не только вороги, но и невежество, и недомыслие стоящих у власти поставили бытие самих памятников под угрозу утраты.
На фотографии, сделанной в 1933 году, Шарль де Голль с дочерью Анной на руках отдыхает на пляже. Анна серьезно смотрит на папу, а тот полностью сосредоточен на ней одной и будто что-то ей говорит, если это действительно так, то наверняка эти слова были о любви.
Генерал-освободитель, жесткий политик был трепетным, счастливым и переживающим отцом маленькой Анны, девочки с синдромом Дауна. Его любовь к ней изменила отношение французского государства к людям, имеющим ментальные нарушения.
У супругов де Голль уже было двое детей Филипп и Элизабет, когда в первый день нового 1928 года в семье родилась дочь Анна. Когда де Голлю позволили зайти к жене, он сразу понял, что что-то не так. «Ребенок жив?» — бросился он к акушерке. Та молча протянула ему сверток. Шарль бережно взял дочь на руки и встретился глазами с женой, которая с болью смотрела на него. «Мы назовем ее Анной», - сказал де Голль.
Первое, что услышала семья Де Голль после объявления диагноза: «лечение бесполезно, девочка никогда не сможет произнести даже трех слов, не сможет есть без помощи, из-за крайне слабого зрения не сможет сама сойти и подняться по лестнице, избежать любой опасности, будь то огонь, вода, препятствие на пути». Несмотря на то, что общественное мнение в те времена не отличалось гуманностью по отношению к детям с синдромом Дауна, генерал и его жена никогда и не думали о том, чтобы передать Анну в специальное учреждение.
Племянники и племянницы впервые увидели, что дядюшка Шарль может умиляться, когда он брал малышку на колени. Генерал так никогда не вел себя ни со старшим сыном Филиппом, ни со средней Элизабет. Он напевал маленькой Анне то ли детскую песенку, то ли военный марш. Никто из родных не подозревал какая нежность заключена в нем, писал его биограф:
«Как только он слышал крик Анны, сразу откладывал дела, о чем бы
автопортрет
Венеция в эпоху Тициана была не просто городом, а небольшим государством и сильнейшей морской державой. Ведь художник жил в XVI веке, когда Италия еще не была единым государством и только стояла на пороге национального объединения. Будущая Италия составилась из отдельных городов-коммун. И Венеция, гордо называвшая себя Республикой Святого Марка, была из них самой амбициозной.
Городской московский ребенок пятидесятых годов прошлого века не был избалован. И именно поэтому был богат. Без лишних вещей, этого мусора жизни, ему оставалось пространство для фантазий и размышлений. Каждый предмет обихода был в фокусе внимания, каждая хилая травка во дворе имела свое лицо и запах.
Отношение к цветам было особенное, как к жар-птице – смотри во все глаза! Сестра моей бабушки Евдокия Ивановна работала в очень таинственном месте, в приусадебном хозяйстве Ботанического сада (теперь Аптекарский огород), расположенном напротив нашего дома по Грохольскому переулку. Тетя жила в подвале дома, а окошко её комнаты выходило на 1-ю Мещанскую улицу, точнее под эту самую улицу, ведь из глубины подземелья были видны только ноги пешеходов. Как-то раз, когда мы с мамой шли мимо, из этого окошка нас окликнул знакомый голос: «Анечка! Машенька!». Мама нагнулась, я присела на корточки. Тетя Дуся забралась на табурет, распахнула форточку пошире, и, улыбаясь добрейшей улыбкой, протянула маме яркие, трепещущие цветочки. Мама приняла букетик и передала его мне. О, это счастье - шелест бархатных лепестков, красота и ароматы целого мира. Спасибо, спасибо, спасибо!