Она брала интервью у Кеннеди и Хрущева и как домой заходила в Овальный кабинет, но недавно вскрылось, что роман Лизы Ховард с Фиделем Кастро полвека назад изменил ход мировой истории.
Во время визита Никиты Сергеевича Хрущева в США стажерка радиокомпании Mutual Broadcasting System Лиза Ховард пробралась под видом уборщицы в советское посольство и подошла к советскому лидеру как раз в тот момент, когда он шёл к машине, чтобы ехать в ООН – произносить свою знаменитую пламенную речь. Времени на дорогу от двери до машины оказалось достаточно, чтобы стажерка Лиза уговорила Хрущева на эксклюзивное интервью.

Долгое время женщины всех возрастов и всех сословий на Руси и в Московском государстве знали одну-единственную прическу – косу. Девушки украшали косы лентами или косником, женщины – закрывали повойником. Однако коса была не просто прической.
Инесса Морозова пишет пейзажи и натюрморты, цветы и детские портреты, жанровые картины.






Образ Фриды Кало — один из самых запоминающихся в истории искусства, но мало кто знает, что для мексиканской художницы макияж был не просто атрибутом образа, но средством самовыражения и одним из инструментов ее творчества.

В 2004 году личные вещи Фриды Кало стали достоянием общественности — до этого они полвека хранились в знаменитом «Синем доме», где она жила с Диего Риверой. Эта находка помогла не только лучше понять творчество художницы, но и углубиться в более интимные подробности ее жизни — например, узнать, как она ухаживала за собой. Среди красочных платьев, писем, медикаментов и тысяч фотографий авторства Мана Рэя обнаружилось и содержимое косметички Кало. Вместе с другими артефактами, которые с 1954 года были заперты в ванной комнате «Синего дома», любимые средства художницы стали частью экспозиции Frida Kahlo: Making Her Self Up в лондонском Музее Виктории и Альберта. Она пройдет до 4 ноября 2018 года.

Косметика Фриды Кало
Среди экспонатов — баночка ее любимого крема Pond’s, румяна и помада Revlon малинового оттенка, впечатляющие коллекции парфюмов и лаков для ногтей. Увы, но среди найденных в доме вещей не обнаружилось ни одной упаковки компактной пудры, которой Кало лично снабжала бьюти-магнат Элена Рубинштейн, известный коллекционер ее работ. И несмотря на некоторое количество косметики для бровей, выставка не может похвастаться ни одной палеткой теней для век. Равно как и тональным кремом или консилером, что, впрочем, свидетельствует скорее о любви Кало к естественной коже.
|
Дом у моря.
|

|
![]() |
"Это чрезвычайно интересное видео было вчера сделано моей женой Ilene Karlsberg-Gerstein.
В то время музыка играла в ее машине".
Серия сообщений "животные":
Часть 1 - Мышки-малютки: тайная жизнь в полях
Часть 2 - Конь в поле (фото)
...
Часть 26 - В мире животных
Часть 27 - Курочка Ряба
Часть 28 - Журавлиный танец
Часть 29 - Натуралисты засняли уникальную схватку орлана и лисы – прямо как в боевике!
АМЕРИКАНСКАЯ ХУДОЖНИЦА CAROLYN BLISH

Ткачевы Алексей Петрович (1926) Сергей Петрович (1922) «Детвора» 1957-1960
Глаза – это наше зрение. К нему нужно относиться бережно. При первых признаков заболеваний глаз нужно обратиться к врачу. Своевременно принятые меры помогут вам сохранить зрение. Победить недуг такой, как например, глаукома помогут не только медикаменты, назначенные врачом. Лечение глаукомы народными методами также дает очень хорошие результаты. А вы знаете, что употребление красного вина с валерианой способно предотвратить ухудшение зрения.

Виктор Павлов и Татьяна Говорова.
Виктор Павлов мог одинаково талантливо сыграть двоечника Дуба из фильма «Операция Ы и другие приключения Шурика» и запутавшегося Левченко из картины «Место встречи изменить нельзя». Коллеги отмечали его сложный характер и умение радовать окружающих. Для Татьяны Говоровой он смог стать единственным и самым лучшим мужчиной. Правда, чтобы получить предложение руки и сердца, ей пришлось прибегнуть к женской хитрости.


Библиотека Конгресса Отдел Эстампов и фотографий Вашингтоне, округ Колумбия 20540 США

Пороги выше водопада, Ниагара
- Рапидс.
Соединенные Штаты Америки-Нью-Йорк (Штат)--Река Ниагара.
Канада--Онтарио--Река Ниагара.
Лимфатическая система отвечает за выведение вредных веществ, образующихся в процессе жизнедеятельности человека.

Ухудшение работы лимфосистемы приводит к тому, что отработанные продукты жизнедеятельности не удаляются, а накапливаются, следовательно, наступает интоксикация организма.
Читать далее
Сказка - это, пожалуй, то единственное благо, которое в сегодняшнем сверхсовременном мире не утратило своей душевности и теплоты. Что может быть лучше бабушкиных историй и дедушкиных небылиц, рассказанных на ночь любимым внукам?

Начало здесь
Продолжение здесь
Штейгер
В 1938 году Цветаевой исполнилось 44. Вот какой запомнила её в то время Зинаида Шаховская, с которой Марина общалась в Брюсселе: «Она была в скромном затрапезном платье с жидковатой чёлкой на лбу, волосы неопределённого цвета, блондинистые, пепельные с проседью. Бледное лицо, слегка желтоватое. Серебряные браслеты и перстни на рабочих руках... Глаза зелёные, смотрят вперёд, как глаза ночной птицы, ослеплённые светом...»

И снова — в который раз! - она в полёте, увлечена, ослеплена, и снова письма каждый день через границу, в горы, в Швейцарию, туда, где в туберкулёзном санатории лежит некто Анатолий Штейгер, новый герой её романа. Который когда-то на одном из её вечеров промелькнул, которого она не запомнила, не разглядела, но он её окликнул, прислал письмо, исповедь на шестнадцати страницах. Из этого письма она узнала, что он болен, у него туберкулёз, он молод, моложе Марины Ивановны на 15 лет, и, конечно же, пишет стихи, разбитая любовь, он несчастен... И Марина ринулась его спасать.
У 29-летнего Штейгера вышло к тому времени несколько книжек стихов. Одну из них, «Неблагодарность», он прислал Цветаевой. Книга её чрезвычайно тронула. Два мотива, две темы слились в ней в единый стон: неразделённая любовь и — заброшенность, никому не нужность в этом мире.
Этот несчастный, не рождённый для любви к женщине человек, был наполнен вселенской скорбью. Дарование его было средним, словарь — ординарным, неординарной была одна лишь тоска — врождённая, неотступная, роковая, на которую он был обречён, и которая, видимо, и сократила его жизнь.

Получив тёплый отклик Цветаевой, Штейгер ответил письмом, являвшим собой крик отчаяния, в котором он просил у неё «дружбы и поддержки на всю оставшуюся жизнь» и говорил о преследовавшем его страхе смерти: ему предстояла операция. И Марина отозвалась всей собой. Она спрашивает его в письме напрямую: «Хотите ко мне в сыновья?»
Она снова любила. Любила материнской, сестринской, женской любовью. Она вживалась в его жизнь, переживала историю его души: слабого, больного, так жаждущего сочувствия, этого самовольно присвоенного и горячо любимого сына.
Скороговоркой — ручья водой
Бьющей: — Любимый! больной! родной!
Речитативом — тоски протяжней:
— Хилый! чуть-жи́вый! сквозной! бумажный!
От зева до чрева — продольным разрезом:
Любимый! желанный! жаленный! Болезный!

Весь месяц Марина писала ему почти каждый день. Письма к Штейгеру — это энциклопедия любви на цветаевский лад, с её абсолютом отношений, с её собственничеством, с её беспредельным по силе женским началом и, главное — с кульминацией и развязкой. Ей необходимо со-чувствовать, со-страдать, со-болезновать своему партнёру в первородном значении этих слов, то есть быть им, быть до такой степени, что его вроде бы уже и нет.
Она буквально растворялась в нём, при этом мало считаясь с его физическим состоянием, ничего, кроме своей души, не замечая. Типичный цветаевский эгоизм, эгоизм здорового человека, которому не уразуметь больного.
Штейгер болен, только что перенёс

Начало здесь
Поскольку нельзя объять необъятного, какие-то адресаты Марины неизбежно останутся за рамками поста. Назову их хотя бы вкратце.
Это Маврикий Минц, муж сестры Цветаевой, Анастасии, которому адресовано знаменитое «Мне нравится, что Вы больны не мной...», ставшее широко известным благодаря фильму "Ирония судьбы".

Маврикий Минц вверху справа
Это Эллис (Лев Кобылинский) - поэт, переводчик, теоретик символизма, христианский философ и историк литературы, который больше известен сегодня как учитель и первый литературный вдохновитель сестер Цветаевых.

Марина прозвала его Чародеем.
Полу во сне и полу-бдея,
По мокрым улицам домой
Мы провожали Чародея.
В апогее их дружбы втроем Эллис неожиданно сделал семнадцатилетней Марине предложение — отзвук этого слышен в ее стихотворении «Ошибка».
Оставь полет снежинкам с мотыльками
И не губи медузу на песках!
Нельзя мечту свою хватать руками,
Нельзя мечту свою держать в руках!
Нельзя тому, что было грустью зыбкой,
Сказать: "Будь страсть! Горя безумствуй, рдей!"
Твоя любовь была такой ошибкой, -
Но без любви мы гибнем, Чародей!

«Чародей» получил отказ: «Слово «жених» тогда ощущалось неприличным, а «муж» (и слово и вещь) просто невозможным».
Раздел «Любовь» первой книги Цветаевой «Вечерний альбом» посвящён другому другу юности — Владимиру Нилендеру. С ним была связана её первая попытка самоубийства в 16 лет, когда, по словам Аси, она решила застрелиться, но вроде бы револьвер дал осечку.
Нилендер был очень увлечен Мариной, но роман не состоялся. В сущности, вся книга была письмом к Нилендеру, с которым она решила не встречаться.
По тебе тоскует наша зала, -
ты в тени видал ее едва –
По тебе тоскуют те слова,
Что в тени тебе я не сказала…
***
Не любила, но плакала. Нет, не любила, но всё же
Лишь тебе указала в тени обожаемый лик.
Было всё в нашем сне на любовь не похоже:
Ни причин, ни улик.
Только нам этот образ кивнул из вечернего зала,
Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих.
Обожания нить нас сильнее связала,
Чем влюблённость — других.
Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то,
Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши!
Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота
В пробужденьи души.
В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме...
(В нашем доме, весною...) Забывшей меня не зови!
Все минуты свои я тобою наполнила, кроме
Самой грустной — любви.
(«Кроме любви»)
Среди малоизвестных адресатов Цветаевой и тамбовский поэт Тихон Чурилин, о котором Марина писала: «Мой выкормыш, лебедёнок, хорошо ли тебе лететь?», «пойду и встану в церкви и помолюсь угодникам о лебеде молоденьком» (если Мандельштам в её стихах был «орлёнок», то Чурилин, с которым она встречалась в то же самое время, - «лебедёнок»).
Начало здесь.
26 сентября (8 октября) 1892 года родилась Марина Цветаева.
Из записной книжки в год смерти: «Сегодня, 26 сентября, мне 48 лет. Поздравляю себя — тьфу, тьфу — с 1) уцелением; 2) с 48 годами непрерывной души».
В письме A.Тесковой Цветаева с горечью признавалась: «Меня не любили. Так мало! Так — вяло! По-мужски не любили...» А в поэме «Тезей» она пишет:
Любят — думаете? Нет, рубят
Так! нет — губят! нет — жилы рвут!
О, как мало и плохо любят!
Любят, рубят — единый звук
Мертвенный! И сие любовью
Величаете? Мышц игра —
И не боле! Бревна дубовей
И топорнее топора.
Она понимала любовь по-другому. Из письма Петру Юркевичу: «Мне не нужно любви, мне нужно понимание. Для меня это — любовь. Я могу любить только человека, который в весенний день предпочтёт мне — берёзу. Это моя формула».

И не спасут ни стансы, ни созвездья.
А это называется — возмездье
за то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз.
Из записной книжки: «Я так стремительно вхожу в жизнь каждого встречного, который мне чем-нибудь мил, так хочу ему помочь, «пожалеть», что он пугается — или того, что я его люблю, или того, что он меня полюбит и что расстроится его семейная жизнь. Мне всегда хочется крикнуть: «Господи Боже мой! Да я ничего от вас не хочу. Вы можете уйти и вновь прийти, уйти и никогда не вернуться — мне всё равно, я сильна, мне ничего не нужно, кроме своей души!.. вся моя жизнь — это роман с собственной душой, с городом, где живу, с деревом на краю дороги, с воздухом. И я бесконечно счастлива».
Из письма Волошину: «Я, Макс, уже ничего больше не люблю, ни-че-го, кроме содержания человеческой грудной клетки».
Из письма Пастернаку: «Мой любимый вид общения — потусторонний — сон, видеть во сне. А второе — переписка».
Пётр Эфрон
Бурной, шквальной натуре Цветаевой было всегда тесно в рамках мирного семейного счастья. Огонь, бушевавший в её груди, требовал всё новой пищи. Роковая «незнакомка с челом Бетховена» - как она называла в стихах Софию Парнок, нанесла сокрушительный удар по их «семейной лодке» с Сергеем Эфроном. Но этот удар был не первым. Ещё до появления Парнок в жизни Марины — в первый год их семейной жизни — она полюбила брата Сергея — Петра Эфрона, внешне напоминающего мужа и в то же время так непохожего на него.

Тонкие черты лица, большие глаза, производившие впечатление полузакрытых, высокий лоб, впалые щёки и чрезмерная худоба придавали его внешности романтическую завершённость.
Впервые увидев его в Коктебеле, Цветаева была очарована.
И было сразу обаянье.
Склонился, королевски-прост. --