Фото: Алексей Астрединов – Авось и Ери
у времени глаза пустые...
лечило
мучилось
а зря —
не поддаётся терапии
синдром отсутствия тебя…
© Copyright: Шарль С Патриков, 2014
Александр Межиров
Фото: Mike Batenev – Нежность
«Все выдумал ...»
Все выдумал –
И друга и жену.
Придумал все –
Любовь и даже бога.
Но ты – превыше вымысла любого.
Не смог придумать лишь тебя одну.
Зато сумел все вымыслы прочесть
В глазах оттенка серо-голубого, –
И это выше вымысла любого, –
Люблю тебя такой, какая есть!
William Shakespeare
Фото: Ирина Роик (IRISKIS)
Сонет CXV
Those lines that I before have writ do lie,
Even those that said I could not love you dearer;
Yet then my judgment knew no reason why
My most full flame should afterwards burn clearer.
But reckoning Time, whose millioned accidents
Creep in 'twixt vows, and change decrees of kings,
Tan sacred beauty, blunt the sharp'st intents,
Divert strong minds to th'course of alt'ring things -
Alas, why, fearing of Time's tyranny,
Might I not then say 'Now I love you best',
When I was certain o'er incertainty,
Crowning the present, doubting of the rest?
Love is a babe: then might I not say so,
To give full growth to that which still doth grow.
О, как я лгал когда-то, говоря:
«Моя любовь не может быть сильнее».
Не знал я, полным пламенем горя,
Что я любить еще нежней умею.
Случайностей предвидя миллион,
Вторгающихся в каждое мгновенье,
Ломающих незыблемый закон,
Колеблющих и клятвы и стремленья,
Не веря переменчивой судьбе,
А только часу, что еще не прожит,
Я говорил: «Любовь моя к тебе
Так велика, что больше быть не может!»
Любовь – дитя. Я был пред ней не прав,
Ребенка взрослой женщиной назвав.
Перевод Самуила Я. Маршака
Художник: Bogdan Prystrom
P.S. Вот и у меня сегодня ночью стало капать… За окном. Точнее, на окно, на подоконник. Это чуть позже двух ночи в Москве пошел дождик. Такой, тоже медленный и мелкий, как зимой в Англии, его почти и не чувствуешь, но он летает вокруг, и все становится влажным и скольким… А утром оказалось, что на улице ну форменная поздняя осень – все серое, и сверху и снизу, мокрое, тоскливо-темное: снега уже нигде не осталось, но и трава еще не начала расти, на газонах – так, что-то бурое и свалявшееся, как старая шерсть, да и на деревьях даже те, казалось бы недавно еще начинавшие набухать, почки, как будто все попрятались куда-то. А ведь еще вчера, и особенно, позавчера, в субботу, кругом светило солнышко, было тепло и весело. Я, правда, все это веселье «ушами прохлопал», поскольку всю субботу с утра, часов с 10, и до самого позднего вечера проторчал у Васи со своими сисадминскими изысканиями. Там случилась, как показал анализ наших и заграничных админских интернетовских ресурсов, обычная для офисных программ «мелкомягких», но от того не менее загадочная, история: на 5 из 8 компов, где у меня установлена винда ХР, стал резко тормозиться запуск офисных программ (ворда и эксела), если их вызывают двойным кликом по файлу в проводнике. Тогда за минуту-полторы сначала запускается программа с пустым окном, а потом еще
Еще не раз вы вспомните меня
Николай Гумилев
Андрей Коровин
Фото: Давид Галстян
Обратный отсчёт
…и тени будут тихи и резки,
и холодом повеет от строки,
и катерок потянется к причалу…
мы начинаем медленный отсчёт
судьбы, что против времени течёт,
и мы приходим к самому началу
потерянные Богом и собой,
мы верим только в сгусток голубой
души своей, томящейся по небу.
а кем мы были, и по ком текла
печали нашей мутная река –
не вспоминать бы ни тебе, ни мне бы
Фото: Brandt Campbell
Барышне из первого вагона
…Провалиться в её зарницы
И забыть, для чего живёшь!
И летать, как летают птицы,
Вылезая из птичьих кож…
Стать ей недругом или другом
(одинакова эта страсть)
И назвать это всё недугом,
Чтобы заживо не пропасть…
И, взлетев над отверстой бездной,
Потерять этот сон вдали –
Поезд с барышнею уездной
На другой стороне земли.
Фото: Давид Галстян
* * *
Приклеил тополь к сердцу
Листок календаря,
Скрипя, открыл мне дверцу,
Билет в тот день даря.
Светло. Зеленый запах,
У воробьев – запой.
Тот тополь солнце в лапах
Несет над речкой той.
Висит, качая крылья,
Та чайка над волной,
Под золотою пылью
Прощаются со мной
Та, с молодым напором,
Река, и тот вокзал,
И те глаза, которым
Тогда не все сказал.
© Михаил Корелин
http://magazines.russ.ru/ural/2001/7/korel.html
Фото: Артур Дубровскис
* * *
А знаешь, я все проверяю на свет.
Взглянула и вижу, что есть, чего нет.
И даже в те дни, когда света так мало,
Я лучика жду. Без него бы пропала.
Сегодня не сплю я с рассвета, с шести –
Я жизнь свою к свету хочу поднести.
* * *
Люблю цветные пустяки.
Жизнь многоцветная, теки,
Смотри небесными очами,
Как занимаюсь мелочами,
Их вороша и теребя,
Бессмертной чувствую себя.
* * *
Давай начнем в другой октаве.
Ведь мы менять октавы вправе.
Давай изменим темп и лад.
А вдруг найдем бесценный клад
Того, о чем и не мечталось.
Неважно, сколько жить осталось,
А важно, чтоб звучало то,
Чего не слыхивал никто.
© Лариса Миллер
http://magazines.russ.ru/continent/2010/143/mi6.html
Наклонившись, удивлялся безднам.
Новый мир был синим и беззвездным.
Николай Гумилев
Николай Гумилев
Фото: Давид Галстян
Канцона
Бывает в жизни человека
Один неповторимый миг:
Кто б ни был он, старик, калека,
Как бы свой собственный двойник,
Нечеловечески прекрасен
Тогда стоит он; небеса
Над ним разверсты; воздух ясен;
Уж наплывают чудеса.
Таким тогда он будет снова,
Когда воскреснувшую плоть
Решит во славу Бога-Слова
К небытию призвать Господь.
Волшебница, я не случайно
К следам ступней твоих приник:
Ведь я тебя увидел тайно
В невыразимый этот миг.
Ты розу белую срывала
И наклонялась к розе той,
А небо над тобой сияло,
Твоей залито красотой.
Екатерина Симонова
(из цикла «Любовная лирика»)
Фото: Сергей Новожилов – Уличный вуеаризм*
6
тебя не зная знаю что хочу
от громких слов закладывает совесть
улетная непрошеная повесть
ты залетела я к тебе лечу
с дыханием из розовой тафты
осенний мрак нирваною обколот
в нем преют листья и столичный город
где над свечой протянуты персты
и в гипсе мерзнет девушка с веслом
она тебя напоминает сильно
счастливым ртом и пяткой нестерильной
и голубь на плече твердит облом
далеких звезд советское драже
спасая мир я о тебе мечтаю
и шепотом петрушкина читаю
в гостинице на третьем этаже
7
твой профиль виртуального масштаба
дрожит и полыхает на ветру
растут кувшинки и мурлычут жабы
ты смущена и моешь курагу
в пустом фонтане тоже от смущенья
не подымая глаз и голубых кровей
в плаще дождя в нелепом изумленьи
сияя невозможно как дисплей
нутро твое печалится на ощупь
переживая время чуть верней
становимся не бережней и проще
но неразумно проще и больней
© http://magazines.russ.ru/urnov/2004/19/sim5.html
*) – сохранена авторская орфография
Денис Сибельдин
Фотохудожник: Алексей Усович – просто прогуливаюсь я, вспоминая ее
небольшой стишок
1.
Хотелось сесть на лавочку в метро
и слушать грохотанье поездов.
В одном из них, наверно, едешь ты,
но мне тебя не встретить никогда.
Хотелось позвонить, но нет сети,
а если честно – не осталось слов
и в горле нарастает снежный ком,
который не растает по весне…
Последний поезд закрывает двери,
я выхожу на улицу в бреду –
я выхожу на улицу, бреду
туда, куда глаза бы не глядели,
где холод ночи с холодом постели
сложив, получишь абсолютный ноль!
Где нет воспоминаний – только боль.
2.
Хотелось почему-то апельсин,
который ты очистишь и разделишь
на дольки, на двоих, но в горле ком,
и мне тебя не встретить никогда,
не разделить с тобою апельсин
и не услышать голос твой – решившись,
набрал пять цифр и перед ними код
(хотя молчать по телефону глупо),
но мне ответил чей-то злобный лай:
«Эй ты, её здесь нет, звонить не смей!»
Здесь нет воспоминаний – только боль.
3.
Хотелось спать и вечно видеть сон,
в котором мы по улице Центральной
идем, потом сворачиваем в сквер,
на лавочку садимся в тишине,
ты достаешь из сумки апельсин…
Но сон всегда кончается грозой…
Вот объясните мне – ну почему
счастливые не замечают туч,
на небо глядя, и не слышат грома,
счастливые не наблюдают туч,
не видят туч, не видят ту-ч-ерту,
которая перечеркнет их счастье.
Мой сон всегда кончается ненастьем
как обухом по голове… рассвет…
Ушат дождя за пазуху и бред. –
Мне снятся поезда, я слышу гул,
вокруг меня толпа чужих фигур…
Я в ней как голый шахматный король.
Здесь нет воспоминаний – только боль.
4.
Хотелось убежать не от судьбы
(от этой дамы никуда не деться
как, впрочем, и от музы) – остается
бежать от надоевшего дождя.
Я убежал и спрятался в метро…
Хотелось сесть на лавочку в метро…
Хотелось позвонить, но нет сети…
Хотелось почему-то апельсин…
Хотелось спать и вечно видеть сон…
Хотелось убежать не от судьбы
и не от музы – от дождя всего лишь…
«Да мало ли чего тебе хотелось», –
сказал мне строго милиционер,
когда в ответ на «Ваши документы»
я прочитал ему весь этот текст.
И буркнул он: «Пройдемте, гражданин»
и что-то там еще про алкоголь…
Здесь нет воспоминаний – только боль.
5.
Хотелось сочинить поэму, две,
а лучше двадцать или тридцать книг
(про апельсин, про нас и про метро),
а получился небольшой стишок
(а может быть, и он не получился).
Фотохудожник: Marilyn Bouchard
помнишь ли ты
Алым гребнем расчёсан закат.
Облака, расползаясь, летят.
Тусклый свет одинокой звезды.
На шагреневой коже – следы
Тёплых рук. Только помнишь ли ты
Тот, пронзённый дождём, водоём,
Разговоры вдвоём ни о чём,
Серповидного месяца блеск,
Крики чаек, кузнечиков треск
И чернеющий издали лес?
Только помнишь ли ты, как тогда
Под мостками плескалась вода,
Как шептались осина и клён,
Осенённые зеленью крон,
И тобою я был ослеплён?!
А потом был сентябрь золотой,
И короткие встречи с тобой,
И в ночи разводные мосты…
На шагреневой коже – следы
Тёплых рук. Только помнишь ли ты?..
© Титов Сергей (Edt)
http://stihidl.ru/poem/253717/
Фотохудожник: Marilyn Bouchard
на сеновале
На сеновале любовь ночевала,
На сеновале,
Травы засохшие нежно ломала,
Меня целовала.
Звёзды сквозь крышу дырявую
Сонно мерцали,
Углями в тёмных зрачках проплывали
И утопали.
В каждой минуте – жизни тепло,
В каждом мгновеньи.
Хрупкие стебли, словно стекло,
В оцепененьи.
Прикосновенье оливковых губ –
Ласковый пламень.
Месяц-мошенник, вовсе не глуп,
Светит над нами.
Северный ветер сон унесёт
В Гиперборею.
У изголовья – вереска мёд
Утренней феи.
На сеновале любовь ночевала
Мило, беспечно.
Струнами скрипки сердце дрожало,
Кажется вечно…
© Титов Сергей (Edt)
http://stihidl.ru/poem/191104/
Пятка
Опасная пятка случилась на левой неделе:
Дракон, искушенный в игре, хорошо начертал
Лицо медной девы на собственном высохшем теле
И вследствие этого выиграл полуфинал.
Малютка, проспавший изящный поступок дракона,
Оплавленный кубок нашел полукругом зубов,
Сложил умоляющим жестом лицо для поклона
И медную девушку выдал отцу городов.
Ускоренный ливень промчался, откинув копыта;
Малютка дрожал и выплевывал кровь из десны,
Взирая, как тело дракона, до блеска отмыто,
Скрывается в радостных пятках опасной весны.
Художник: Alberto Pancorbo
Из цикла "Письма из Англии"
и упадем, когда посмотрим вниз
Д. Богатырев
жильцам пещер бояться не пристало
ни жизни ни того что жизни мало
и пусть себе тряся песок из мумий
вращается планета рулинета
а мы не сочинители трагедий
не дети подземелья просто дети
с недетскими глазами – потому ли
мы падаем когда мы смотрим в небо
а я от неба взгляд не отрываю
(здесь самолетный гул как гул трамваев)
и значит – бесконечное паденье
и не спасут ни стансы ни чего там
обычно не спасает от кровянок
ушибов ран дай бог чтоб всё же ранок
дай бог дожить не став ни сном ни тенью
дай бог писать назло е-мыльным квотам
привет жене твоей забытой Герде
твоей курносой Мяушке не верьте
я все-таки когда-нибудь приеду
и напрошусь на чай на слезы с чаем
ты снишься мне на всех друзей похожий
мне это может говорить негоже
you’ll be surprised я и сама вообще-то
но я скучаю Дим я так скучаю
он скучает по вам с мезозоя
Иосиф Бродский
стишок
there's a beautiful mess inside"
Yael Naim
отчего же ты молчишь?
дождь в порядке вечных функций
расцветает в поле крыш
икибанами настурций.
позвони мне, позвони,
голос телу всё же ближе.
я на статусе родни
всех фанерок над Парижем.
отчего же ты не ждёшь?
сердце бьётся в ритме чаек.
вечер. крыши. в крышах дождь…
Иосиф Бродский
* * *
Ну, как тебе в грузинских палестинах?
Грустишь ли об оставленных осинах?
Скучаешь ли за нашими лесами,
когда интересуешься Весами,
горящими над морем в октябре?
И что там море? Так же ли просторно,
как в рифмах почитателя Готорна?
И глубже ли, чем лужи во дворе?
Ну как там? Помышляешь об отчизне?
Ведь край земли еще не крайность жизни?
Сам материк поддерживает то, что
не в силах сделать северная почта.
И эта связь доподлинно тверда,
покуда еще можно на конверте
поставить «Ленинград» заместо смерти.
И, может быть, другие города.
Считаю версты, циркули разинув.
Увы, не хватит в Грузии грузинов,
чтоб выложить прямую между нами.
Гораздо лучше пользоваться днями
и железнодорожным забытьём.
Суметь бы это спутать с забываньем,
прибытие - с далеким пребываньем
и с собственным своим небытиём.
Denn so lange, so lang auf matten Pfaden der Erde
Hab ich, deiner gewohnt, dich in der Irre gesucht!
Friedrich Hölderlin
Ищу тебя…
В улыбке детской,
В иконных образах церквей
Виктор Варченко
Георгий Чернобровкин
* * *
Читаю «Тристии»… Уже в который раз…
Плывёт латынь в оранжевые сосны…
За что мне эта пагубная страсть:
перебирать назоновский вопросник?..
Там холодно… А здесь почти тепло…
Страницу заложив иглой сосновой,
я думаю о том, что отцвело
и что чему является основой…
Что я ищу?.. Какой сегодня век?..
Цветы молчат… Тяжёлой каплей виснет
упрямый шмель, замысливший побег
от жадности цветов в дыханье «Тристий»…
А в небе догорают облака…
День уместился голубем в ладонях.
И не из «Тристий» плавает строка
над головой в вечнозелёных кронах:
«Quo vadis, жизнь?..» А сосны горячи,
и кукушонок плачет безответно,
и солнечные падают лучи
на лист бумажный сквозь круженье веток…
Цветы молчат… И солнце – отцвело.
Латыни эхо вторит мне: «…грядеши…»
Назон, спеши!.. Отправь и мне письмо…
Я, как и ты, у моря – безутешен…
Charles Bukovski
жизнь Бородина
следующий раз, слушая Бородина,
помни, что он был простым аптекарем,
писавшим музыку, чтобы расслабиться
его дом был набит битком людьми:
студентами, художниками, пьяницами,
и он никогда не умел сказать "нет"
следующий раз, слушая Бородина,
помни, что его жена использовала его ноты,
чтобы подкладывать их в кошачий ящик
или упаковывая в них банки с кислым молоком;
у неё была астма и бессонница
и она кормила его варёными яйцами
и когда он хотел завязать свою голову,
чтобы приглушить звуки в доме,
она позволяла использовать ему только простыню;
кроме того, обычно в его постели
кто-то был
(они спали раздельно, когда
спали вообще)
и так как все стулья
были обычно взяты,
он часто спал на лестнице,
закутавшись в старую шаль,
она говорила ему, подстригая его ногти,
чтобы он не пел и не насвистывал,
не клал слишком много лимона в чай
и не выжимал его в чашку,
Симфония # 2, си мажор
Князь Игорь
в степях Центральной Азии
он мог спать, только положив кусочек
тёмной ткани поверх глаз;
в 1887 году он посетил танцы
в Медицинской Академии
одетым в потешный национальный костюм;
в конце концов, он казался необычайно ярким
и когда он упал на пол,
они подумали, что это шутка.
следующий раз, слушая Бородина,
помни...
Перевод Алексея Караковского
© http://www.netslova.ru/karakovski/ppb.html
[650x432]
* * *
Кто твой пастух? – хамсин, пустынный ветер.
С ним впредь и кочевать из плена в плен.
Походный бог, за ветхостью завета,
использовал, похоже, право вето
и всё смеётся, вечный гуинплен.
И что ни утро – внутреннее гетто,
обетованный темный лес, черта
оседлости вопросов безответных…
Что ж, Ко'гелета, странного поэта,
пожалуй, самый срок перечитать,
чтобы и он прочёл тебя до гулкой,
убористой, ребристой темноты,
до умолчаний – если их аукнуть,
то в эмпиреях расцветут такие стуки,
такой сыр-бор начнется – камнем ты
утонешь в небесах невыносимых,
и вновь родишься, царь и раб всея
своей печали – нежной, негасимой...
Так демон раскаленного хамсина
на круги возвращается своя…
© Горшков Олег (Edt)
http://rifma.ru/rifma.php?curr_node=10&post=417560&pagenum=3
«Нежность – это тебе не ласка какая-нибудь: почесал спинку и свободен на всю ночь.
Нежность способна растянуть удовольствие на целую жизнь, однако мало кто решается
ею поделиться: мужчины в силу того, что боятся потерять свое мужское начало,
а женщины скупы из боязни, что любимые быстро подсядут на лакомство».
–Если не с тобой, то с кем?
Ринат Валиуллин
Уж если медь, гранит, земля и море
Не устоят, когда придет им срок,
Как может уцелеть, со смертью споря,
Краса твоя - беспомощный цветок?
Как сохранить дыханье розы алой,
Когда осада тяжкая времен
Незыблемые сокрушает скалы
И рушит бронзу статуй и колонн?
О горькое раздумье!.. Где, какое
Для красоты убежище найти?
Как, маятник остановив рукою,
Цвет времени от времени спасти?..
Надежды нет. Но светлый облик милый
Спасут, быть может, черные чернила!
Перевод Самуила Я. Маршака
*
Но тщетно море, суша, камень, медь
Гордятся мощью - им назначен срок.
Как красоте тогда не умереть,
Когда она нежнее чем цветок?
Как тронуть смерть бессилием цветка,
Какой найти от времени заслон,
Когда крушат безжалостно века
И сталь мечей и гордый строй колонн?
О, крик души! Где красоту укрыть?
Кто стрелки отодвинет на часах,
И времени прикажет отступить,
Чтоб цвет времен не обратился в прах?
Увы, никто, но ярче всех светил
Ты засияешь из моих чернил.
Перевод Бориса Кушнера
Ты мысль мою живительно питаешь,
Как свежий дождь - благоуханный сад;
Покой в моем раздоре обретаешь,
Где я – скупец, а ты – заветный клад;
Я горд усладой, но смущен желаньем
Тебя от века хищного укрыть,
То упокоен тайным обладаньем,
То счастлив радость миру предъявить;
То я гляжу, как сытый созерцатель,
То, как стяжатель алчный, брошу взгляд, –
Единого блаженства соискатель –
Твоих былых и будущих наград.
Так, обжираясь или голодая,
Я чахну в пресыщении, страдая.
Перевод Владислава Кузнецова
*
Ты утоляешь мой голодный взор,
Как землю освежительная влага.
С тобой веду я бесконечный спор,
Как со своей сокровищницей скряга.
То счастлив он, то мечется во сне,
Боясь шагов, звучащих за стеною,
То хочет быть с ларцом наедине,
То рад блеснуть сверкающей казною.
Так я, вкусив блаженство на пиру,
Терзаюсь жаждой в ожиданье взгляда.
Живу я тем, что у тебя беру,
Моя надежда, мука и награда.
В томительном чередованье дней
То я богаче всех, то всех