Сергей Шестаков
Художник: Юрий Мацик
ПРИВЫЧКА
Я знаю, что ты знаешь наперёд
мои слова и музыку. Но всё же
я снова продолжаю свой полёт
к тебе. И Небо мне поможет.
И время, повернувшее назад,
укажет траекторию движенья,
где слёзы возвращаются в глаза,
и суть вещей являет отраженье.
И в памяти моей Рубоко Шо
заполнит горизонт воспоминаний…
Ты помнишь, как нам было хорошо
от смелой неуёмности желаний?
Ты прибегала вечно впопыхах,
мои застыли стрелки на двенадцать!
…А помнишь, как стоял я на часах,
пока тебе приспичивал Гораций?
О достоевскиймо! Я, кажется, достал
до своего до самого предела.
В конце концов начало всех начал —
в конце концов… И как бы ни хотело
пространство принимать себя в расчёт
и чёрных дыр придумывать кавычки,
я никогда не кончу свой полёт
к тебе. Такая вот привычка!
между мыслимым и реальным нет
расстоянья уже
Владимир Гандельсман
Геннадий Кацов
Художник: Alex Alemany – У двери
ПЕСНЯ
Птица – жест безымянного неба – сегодня обозначает осень.
Сад и Ночь немее с каждым опавшим листом.
Расстояние – это то, что соединяет нас в любое мгновение:
Я путешествую по твоим снам, но не владея
Ни одним из языков, на которых говорят в молчании,
Я обречен.
мы снимся друг другу, заложники Кафки и Джойса
спи, мы ни за что не проснёмся, не бойся. не бойся
Лада Пузыревская
Сергей Прилуцкий
Художник: Александр Сулимов – Негеометральность кубической любви
Несимметричные сны
будь у меня мобильник, на нем было бы без семи три
ночь – и мы снимся друг другу, но без симметрии
тебе снится, что я стихи о тебе пишу, как зверь
мне снится, ты мне звонишь, а я – звоню тебе в дверь
снится тебе, предки твои нам рады, а мне – что дома их нет
и ты со мной остаешься одна рядом, и я выключаю свет
тебе снится, что я субтильный, а мне – что крутой и дюжий
тебе – что люблю я тебя в душé, а мне – что в дýше
тебе снится, ты говоришь: на кого, мол, завтра положишь глаз
а мне – что ты говоришь: лови мгновенье, пока оно есть у нас
тебе снится – мобильник звонит, словно постельный стоп-сигнал
а мне – что за кайф, если мобильник тебе кайф не ломал
мне снится, ты учишь меня такому, чему не учили в школе
тебе – что самцы вроде меня размножаются и в неволе
мне снится, что мы с тобой до утра разгоняем грусть
во сне, где ты – просто ню, а я тебе – просто снюсь
© http://www.netslova.ru/belov/byelorussians.html
Возьми меня к себе
Лохматым черным псом —
Я буду охранять твое земное
счастье
Юрий Егоров
Евгений Евтушенко
Мой пес
В стекло уткнув свой черный нос,
все ждет и ждет кого-то пес.
Я руку в шерсть его кладу,
и тоже я кого-то жду.
Ты помнишь, пес, пора была,
когда здесь женщина жила.
Но кто же мне была она?
Не то сестра, не то жена.
А иногда, казалось, дочь,
которой должен я помочь.
Она далеко... Ты притих.
Не будет женщин здесь других.
Мой славный пес, ты всем хорош,
и только жаль, что ты не пьешь!
1958
Одиночество –
проникает звон цикад
в сердцевину скал
Мацуо Басё
Одиночество
* * *
Мир этот спешкой сжат
и суматохой смят…
Только куда спешат?
Да и о чём шумят?
Зло или благодать –
цепь бесконечных дел?
Некогда вам гадать,
незачем вам гадать,
что я сказать хотел…
Александр Шаргородский
© http://www.poezia.ru/article.php?sid=15607
* * *
Стирала чистые простынки,
Стирала белые платки,
И всё искала невидимки,
Сжимая обручем виски.
Сжималась память до скамейки
И до пугливого зрачка,
В котором вспыхивали змейки
И выгибались для броска.
Сжималась память до мгновенья
Непониманья и тщеты,
До немоты и онеменья,
До слепоты и глухоты.
И только сжавшись до предела,
Все разлеталось на куски,
Кромсая брошенное тело
Безумьем маленькой руки.
Андрей Грязов
© http://www.poezia.ru/article.php?sid=4318
В иной бесконечный вечер,
Когда я и сам не очень понимаю,
Чем одиночество отличается
От обыкновенной смерти,
Медленно приоткрывается дверь
И входит Моцарт в концертном камзоле.
Усаживаясь в продавленное кресло,
Он закуривает Winston
И, зажав сигарету зубами,
Начинает что-то тихо напевать…
Я угощаю его шампанским.
А за окном снуют
Прохожие, автомобили и
Холодный дождь шуршит
По опавшей листве.
Моцарт говорит:
– Твоим стихам
Не хватает музыки,
Мир устал от слов,
Он хочет танцевать…
Все верно, Вольфганг,
Мир хочет танцевать,
Зачем ему непонятные стихи?
А Моцарт улыбается,
Продолжая что-то напевать,
И, допив шампанское,
Уходит, оставив меня
В бесконечных дождливых вечерах…
Когда и дел не перечесть
И фраз, порой смешных и выспренных,
Как важно знать, что где-то есть
Хрустальная, живая искренность.
Михаил Талесников
Вир Вариус
* * *
Ты пришла не из сказки,
Навевающей сладкие сны,
Синеглазая фея,
Сотворенная мраком и светом.
Я тебя повстречал
На исходе холодной весны
И истаяла ты
У порога горящего лета.
Вдохновленный любовью,
Потонул в глубине твоих глаз,
Очарованный странник,
Я мигом в тебе заблудился!
Но тепло твоих губ,
Неподдельная искренность ласк
Пробудили желанье
К совершенству земному стремиться.
Пусть, играя со мною,
Ты ушла, как сквозь сито вода,
И любви терпкой чашу
Мы с тобою едва пригубили,
Двадцать лет, двадцать роз
Отцветут и уйдут навсегда,
Но останутся с нами
Те далекие милые были…
Ринат Валиуллин
(Из книги «В каждом молчании своя истерика»)
Фото: Ирина Ремпель
–Улыбнись!
–Зачем?
–Ты же уникальна. А грустные – все на одно лицо.
–Не смотри на меня, я сегодня не выспалась, — поправляет Фортуна
–Мне кажется я могу смотреть на тебя бесконечно. Ты – мое окно,
–И какое сейчас?
–Весна.
–Весна, которая спешит на работу. Перестань, я же всему верю.
–К тому же – это к кому? Я хочу, чтобы ты даже опаздывала только ко мне.
Фото: Хизер Лэндис
это так просто…
Это так просто, как дважды два,
Или – как трижды три.
Это так просто – любви слова.
Ну же, ну… Говори,
Как без меня не прожить и дня,
Как не уснуть в ночи,
Каждый вдох твой – он для меня,
И солнечные лучи –
Это глаза мои. И опять повтори –
Я усомнюсь едва…
Это так просто, как трижды три,
Даже – как дважды два...
© Copyright: Роберта Ро, 2012 (Edited)
http://www.stihi.ru/2012/08/03/8390
Влад Клён
* * *
учи меня говорит
всему
тому что умеешь
сам
а негде тебе зимовать
зимуй
зачем опускать глаза
учи меня говорит
но так
чтоб это я поняла
а я улыбаюсь ей
как дурак
вставая из-за стола
чему научить я её могу
тем более на бегу
когда изнутри меня страшный гул
и сам я – отпетый лгун
чему научу я её
таким –
взрывающимся легко
ведь это не то чтобы не с руки
утратившему покой
а как-то нехоже
нехорошо
ты ангельски хороша
а я по старинке вооружен
желанием по душам
гореть
горевать
говорить
годить
и может еще гадать
чему я могу научить
иди
куда поведет звезда…
идеально…
Закат догорел за моим окном —
На землю глядит луна.
И облаком тёплым укрыла дом
Полночная тишина.
И замерло время, свернувшись в часах.
И сон, помолчав, ушёл.
И руки твои в моих волосах…
Боже, как хорошо…
© Copyright: Роберта Ро, 2011
http://www.stihi.ru/2011/02/27/6605
Белла Ахмадуллина
An Epitaph
But borne, and like a short Delight,
I glided by my Parents sight.
That done, the harder Fates deny'd
My longer stay, and so I dy'd.
If pittying my sad Parents Teares,
You'l spil a tear, or two with theirs:
And with some flowrs my grave bestrew,
Love and they'l thank you for't. Adieu.
Родившись, чтобы восхищать,
Покинул я отца и мать.
Увы, для жизни малый срок
Отмерил мне жестокий рок.
И коль родных моих вам жаль,
Слезой почтите их печаль;
Мой холм цветами украшайте,
Любовь воздаст вам;
что ж, прощайте.
http://www.poezia.ru/article.php?sid=56648
Wolfgang Amadeus Mozart — Lacrimosa (Requiem)
Из книги: Макс Фрай «Кофейная книга»
Марина Воробьева
Быть трубачом — так трубачом
— Черт! Ну кто там с утра трубит?! Я такой сон видела, а теперь забыла.
— Да ангел трубит, кто ж еще? Не обращай внимания, он часто трубит.
— Тренируется?
— Вряд ли, скорей болеет. Мания величия это называется. Человек хочет быть Наполеоном, а ангел трубачом, бывает.
— А. Тогда ладно. Только почему здесь?
Анька подошла к окну. За окном была желтая тьма, все в песке.
— Опять хамсин, как он трубить начинает, так сразу желтое небо и воздуха нет. А что если конец света — это и есть один большой хамсин навсегда?.. Ну ангел так ангел, я в душ, а ты — кофе.
Желтое небо покапало дождем и перестало, капли высохли за пять минут, как и не было. Потом с неба вдруг просыпалось несколько снежинок, наверное, привиделось от жары. Сейчас Анька выйдет и не поверит, что шел дождь. Теперь он играет «Цыпленок жареный», интересно, кто он, ну не ангел же трубит такую ерунду, в самом деле.
Анька выходит, завернутая в желто-бежевое полотенце, как раз в цвет неба, думает Давид. От этого полотенца на зубах заскрипел песок, Давид отвернулся и пошел снимать кофе с огня. Он всегда ставил джезву на огонь и уходил в комнату читать новости в интернете, но кофе не убегал и терпеливо дожидался, пока Давид подойдет, разрешит ему чуть-чуть подняться и тут же снимет с огня.
Анька скинула полотенце на пол, но одеваться не стала, села за стол, взяла чашку и греет ее, придерживая снизу ладонью, как рюмку коньяка. Давид берет полотенце двумя пальцами и кидает в стирку. А желтый песок все скрипит.
— Слышишь, в дверь стучат. Иди оденься, я открою.
Анька нехотя поднимается, не выпуская чашку из рук (и как она может держать такую горячую), медленно идет в комнату и насвистывает. Давид с трудом разбирает в ее свисте песенку про цыпленка, слуха у нее нет, не сразу поймешь.
Надо будет спросить соседей, кто это трубит, и пойти разобраться, а то даже в субботу эта дудка воет с восьми утра.
В дверь стучат, почти царапаются, тихо и нерешительно, Давид открывает, за дверью кто-то незнакомый, огненно-рыжий, с лицом цвета неба в хамсин. В левой руке у него труба, которую он стыдливо прячет за спину, но рука за спиной раскачивается, и труба выглядывает.
— Вы можете не прятать трубу, я вижу. Это вы сейчас играли?
Рыжий молчит, но руку опустил.
— Я вас спрашиваю, это вы играли? Зачем вы пришли? Так и будем молчать?
— Я думаю, я не молчу. — Голос у рыжего оказался почти девичий. — Ты разве не слышишь?
— А ты и правда сумасшедший. Ты кто?
— А, ну да, ты не слышишь. Ты сам сказал кто я. Я ангел с манией величия. Я хочу быть трубачом. Только у меня пока не выходит, когда я играю, небо темнеет и то хамсин, то дождь, а то и вовсе зима. Я никогда заранее не знаю, что получится.
За спиной Давида стояла Анька, она так и не оделась, успела влезть в джинсы, а сверху ничего нет.
— Давид, не смотри на меня так, я не могла пропустить живого ангела, да и чего стесняться?
— Правильно, нечего, — сказал ангел и протянул Аньке трубу. — Попробуй сыграй.
Анька взяла трубу, повертела в руках.
— Не умею, да и слуха у меня нет.
Она хотела отдать трубу, но рыжий не взял. По-детски спрятал руки за спину и замотал головой.
— Нет, теперь на ней играешь ты, попробуй!
Давид почувствовал тошноту, было слишком душно, голова кружилась, ему казалось, что и труба из песка, но Анька потянула ее в рот. Подула и заиграла чисто и правильно какие-то
Геннадий Русаков
* * *
Я живу, я зову, я ложусь на траву.
Поднимите меня, мне летается!
Вот сейчас разбегусь, тяжело, словно гусь…
Ах, как солнце по горлу катается!
У меня вся родня гоношистей меня.
А какие, скажу вам, племянники!
Пляшут, песни поют и уют создают,
да жуют ставропольские пряники.
До того хорошо! Только будет лучшей —
будет синее и с позолотою.
Я совсем не спешу и на время грешу…
А куда мне спешить, косоротое?
Геннадий Русаков
Художник: ogaothin (John Hurt's портрет)
* * *
Устало тело. Хочет отдохнуть.
Губу от напряженья раскатало.
Чего тебе? Положь ее на грудь —
и отдыхай себе на полквартала.
Эй, люди, человеки, Божья рвань!
Давайте вместе ляжем на подушки:
три тыщи петей, десять тысяч вань
и много женщин в бигудях и сушке.
Пускай Творец огладит нам тела
прикосновеньем благодатных пальцев.
…А ведь какая музыка была,
литература горьких и скитальцев!
И как горел четырехгранный свет,
висел на цепке посреди вокзала.
А из него, из этой тыщи лет,
судьба моя секлась и ускользала…
Фото: Michael Sever – инсталяция на половую тему
* * *
Меня насильно в старость привели.
Я не хотел. Я упирался рогом.
Я был не тот. Меня не там нашли.
Неверно рассчитали по итогам:
мне причиталось целых двадцать лет —
зажали, рассовали по карманам.
Мне по ошибке выписан билет.
И вот я тут, затащенный обманом…
Какой я вам, к чертям, пенсионер!
Я толком не успел перебеситься —
как прежде, вижу мир на свой манер:
вон птицы машут крыльями из ситца.
Мне мир хорош. Я в нем принадлежу —
от первого младенческого вздоха.
А то, что я с усилием хожу,
совсем не означает,
что мне плохо…
В купол собор собрал,
Чтобы хорал полноводный Бах
В пальцах перебирал.
Евгений Кольчужкин
* * *
Запоздало зацветшею вишнею
Снег осыпал дворы и дома.
Разве радость была бы нам лишнею
Или свет не милее, чем тьма?
Разве мы тайнозренье утратили,
Различение лиц и личин?
В небе праотцев белят праматери
Чистый холст безначальных причин.
Разве участь сирот — мироздание,
Кровля неба — бескровный гранит,
И к распятью на Древе Познания
Древо Жизни ветвей не склонит?
Осенен благостынею вышнею,
Слышит каждый призванье свое.
Разве радость была бы нам лишнею?
Разве лишние мы для нее?
Alik Gotlib
* * *
Вы порою мне кажетесь
Чайною ложкой
Поводящей плечами
В стакане воды
И поребрик тогда
3ацветает моркошкой
И идут заводчане
На сбор лебеды
Вы совсем молодая
Вы юный поручик
Что пасет на лугу
Медоносных пчелов
Вы вершина Валдая
Вы горная круча
Круче кручи. Угу
Я от Вас безголов
Andy Razaf
Художник: Francois Dubeau
AIN'T MISBEHAVIN'
No one to talk with,
All by myself,
No one to walk with,
But I'm happy on the shelf,
Ain't misbehavin'
I'm savin'
my love for you...
I know for certain
The one I love,
I'm through with flirtin'
It's just you I'm thinkin' of,
Ain't misbehavin'
I'm savin'
my love for you.
Like Jack Horner
In the corner,
Don't go nowhere,
What do I care,
Your kisses
are worth waitin' for,
Believe me!
I don't stay out late,
Don't care to go,
I'm home about eight –
Just me and my radio,
Ain't misbehavin'
I'm savin'
my love for you.
1929.
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/redkol/butov/perev/razaf.html
я взбиваю подушку мычащим «ты»
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.
Иосиф Бродский
Дом на Стороне Петербургской.
Дочь степной небогатой помещицы
Борис Пастернак
Стихи из «Доктора Живаго»
в час серебряной ночи в логу соловьином лечь
словно листья в лесу голоса повисают с губ
там русалочьи дочери ночью заводят речь
о сынах человечьих которой который люб
вот забытыми снами всплывают они со дна
лунной плоти заря за столетье не обагрит
этот будет моим навсегда говорит одна
это суженый мой та что слева ей говорит
а которая справа молчит но ее глаза
как вода вековая в реке как зыбучий ил
заглядишься в зрачки и уйти никуда нельзя
и которого выберет тот ей и будет мил
в деревушке за логом сыны человечьи спят
каждый крестик нательный спросонок стиснул в горсти
а в углу где лампада спасительный образ свят
но из спящих ему никого уже не спасти
потому что серебряный им наколдован вред
потому что любовь у русалочьих дочерей
вековая вода из которой побега нет
горше крови людской человечьей тоски черней
если солнце взойдет если чары разгонит прочь
в одночасье русалок сразит смертоносный свет
и к которой притронется та умирает дочь
а которая рядом за ней умирает вслед
но оно не взойдет и с небес не сиять ему
кто в черненом уснул серебре тот и ай люли
потому что в подводном давно сыновья плену
те кого эти дочери выбрали по любви
сам свидетелем не был но вам рассказал как мог
если правда то вечное обречено червям
а неправду сказал отведите меня в тот лог
и верните без слова русалочьим дочерям