В тяжких памяти оковах
Промельки коротких встреч
Алексей Борычев
Иосиф Бродский
Сонет
Мы снова проживаем у залива,
и проплывают облака над нами,
и современный тарахтит Везувий,
и оседает пыль по переулкам,
и стекла переулков дребезжат.
Когда-нибудь и нас засыпет пепел.
Так я хотел бы в этот бедный час
приехать на окраину в трамвае,
войти в твой дом,
и если через сотни лет
придет отряд раскапывать наш город,
то я хотел бы, чтоб меня нашли
оставшимся навек в твоих объятьях,
засыпанного новою золой.
Михаил Дидусенко
[600x600]
Фотоколлаж: Sarolta Ban
* * *
А.А.
Всё так же кружи’тся пластинка
у памяти в тёмном углу,
где белая стёрка-резинка
бороздками водит иглу.
И старческий голос, охрипший
от долгих ночных папирос,
читает нехитрые вирши,
и кожу пупырит мороз.
Читается к жизни постскриптум
почти равнодушно... Молчи!
С усилием, даже со скрипом
в душе повернулись ключи.
Невидимый голос негромко
простые слова говорит
и, словно трава-камнеломка,
ломает эпохи гранит.
Но это не в щебень гранитный,
а в душу с её лепетой,
с распахнутой настежь калиткой
вросли лопухи с лебедой.
Я снова по тебе скучаю
Светло, как тыщу лет назад.
Геннадий Семенченко
Анютины глазки – воздушный поцелуй,
веселье, развлечение, «Скучаю!»
(Из: Язык цветов)
чувствуешь как я скучаю
я брежу прикосновениями
Ринат Валиуллин
Я скучаю по тебе, я скучаю,
Наскучаться никак не могу.
Леонид Латынин
Фёдор Назаров
Крещенская капель
как часто я скучаю по тебе
пишу тогда я письма, но не чаще,
чем раз зá день мой почтовый ящик,
расположившись в мусорном ведре,
глотает их.
среди моих вещей
теперь не встретишь прежнего расклада –
болтать закончил, и теперь не надо
запоминать уже шальных речей
наслышан, у тебя там тоже – фарс,
никто тебе не друг, никто не ровня,
и ни одна зараза не запомнит,
что ты не любишь рок-н-ролл и джаз…
в Москве стоит крещенская капель,
и зимний дождь переполняет лужи,
и, кажется порою, будь хоть каплю нужен
нашлись бы силы сдернуть карусель
и запустить её немного вспять…
да черта с два – в душе проклятым грузом
все тот же снег…
и снова смылись музы,
и в алфавите только буквы «ять».
© http://www.poezia.ru/article.php?sid=74672 (Edited)
На границе вчера и четверга
Руслан Комадей
Руслан Комадей
* * *
Я забыл, куда шел,
И куда мне идти.
Раньше было хорошо
И легко почти.
Погляди, в моей реке,
Там течет вода.
Оглянуться вдалеке
и уйти туда.
Там за ором разговор,
Выпуклая речь.
Опустить глаза во двор,
У окошка лечь.
И послушаться того,
Кто стучался в дверь.
Раньше было ничего,
Пустота теперь.
* * *
Если мне будет плохо, то ты не кричи,
А бери меня, видишь, врачи прилетели.
А в руках их обломки и света лучи,
И листа календарь позапрошлой недели.
Отыщи мне дыханье, и ветреный пульс
Заставляет качаться столы и стаканы.
Забери меня, я до него доберусь,
Темноту кинескопа сажая к экрану.
Поднеси ко мне в уши свой шепот и слух,
Забери меня дальше, чем может казаться.
Если нам предстоит оказаться у двух
Городов, почему бы и не оказаться?
Забери меня ниже, чем строят метро,
Где закончился ветер и снова стемнело.
Мы пытались проснуться, а стало светло.
Руку мне, руку пониже – она онемела.
Попрощайся со мной, как прощалась со мной,
Разыщи на прощанье рассеянный голос.
Где и дом мой окажется только страной,
Угловатой и круглой, как Северный полюс.
Покажи мне дорогу в четыре конца,
Где на каждом другая трава и извозчик.
Нарисуй меня в профиль с чертами лица,
И забудь их, поскольку от этого проще
Будет нам, и подумай, куда колесить,
Чтобы ветер вдогонку стучался и в спину.
Но закончится вечер, захочется жить,
Отойду от стены, и часы передвину.
* * *
В носках из той верблюжьей шерсти,
Где застревала та же нить.
Четыре довода – до смерти.
Ни одного, чтобы дошить.
Перемотаю твои руки,
Но поначалу до конца
Как ветер впитываю звуки
С отдельного взятого лица.
Я задевал твои колени,
Одев по контурам окно.
Глядели мертвые на время,
Когда закончилось оно.
Я рассказал иную притчу,
Когда вставал из-за стола.
О чем ты плачешь, Беатриче,
Ты раньше Данте умерла.
AS Наконец-то, Мейл разродился и всего через полгода после прекращения функционирования блогов прислал архив моего Блога@Майл.ру в виде одного файла (zip, однако, и в Облако), как я «заказывал». Уже и не верилось, но они все же «сбацали». Вручную они там все это делают, что ли!?
Почитал старые записи, подумал, что они были неплохие и решил часть выложить вновь. Здесь. Понемножку, как теперь модно говорить – «без фанатизма».
Вот первая «ласточка»:
и для меня исчезнут краски,
когда зайдет твое лицо…
Евгений Евтушенко
Евгений Евтушенко
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
Пусть я не там с тобой, а где-то вне,
такой далекий, как в другой стране, –
на длинной и прохладной простыне
покойся, словно в море на спине,
отдавшись мягкой медленной волне,
со мной, как с морем, вся наедине.
Я не хочу, чтоб думала ты днем.
Пусть день перевернет все кверху дном,
окурит дымом и зальет вином,
заставит думать о совсем ином.
О чем захочешь, можешь думать днем,
а ночью – только обо мне одном.
Услышь сквозь паровозные свистки,
сквозь ветер, тучи рвущий на куски,
как надо мне, попавшему в тиски,
чтоб в комнате, где стены так узки,
ты жмурилась от счастья и тоски,
до боли сжав ладонями виски.
Молю тебя – в тишайшей тишине,
или под дождь, шумящий в вышине,
или под снег, мерцающий в окне,
уже во сне и все же не во сне –
весенней ночью думай обо мне
и летней ночью думай обо мне,
осенней ночью думай обо мне
и зимней ночью думай обо мне.
твое имя
во всем
даже –
в других именах
Алла Боссарт
Николай Тихонов
* * *
Еще в небе предутреннем и горбатом
Тучи горят в пустырях ночных.
Самой последней и злою платой
Я откупил силу рук твоих.
Люди легли, как к саням собаки,
В плотно захлестнутые гужи,—
Если ты любишь землю во мраке
Больше, чем звезды, — встань и скажи.
Песню наладим, как ладят шхуну,
Встретим сосну — улыбнись, пойму.
Песенным ветром на камни дуну —
И камни встанут по одному.
Отчего и на глине и на алмазе
Рука твое имя всегда найдет?
Ветка курчавая знает разве,
К солнцу какому она растет?
Повторять твое имя — от слога к слогу
Елена Погорелая
Размик Давоян
Художник: Rene Margotton
* * *
Вместе с рассветом, рассветом
Имя твое возникает.
Сердце мое леденеет
И через миг полыхает.
Вместе с полуднем, полуднем
Имя твое несется.
Глаза мои разом слепнут,
Как от сиянья солнца.
Вместе с закатом, закатом
Трепетно, грустно, страстно
Я шепчу твое имя
И понемногу гасну…
Время опечатало губы мои молчанием.
Елена Чинахова
Что еще делать на белом свете?
Нечего делать.
Разве что прошептать твое имя
Леонид Зорин
Анна Русс
слепой человек
Я бы успел все, что должен, и был бы свободен с этого дня,
Если б не человек, стоящий за плечом у меня,
Он говорит, я слепой, ничего не вижу, стою себе и стою,
И тянет ко мне поближе змеиную шею свою.
Почту ли проверяю или зерна кофейные отмеряю,
Тезисы выдумываю или в ванной от тоски по тебе умираю,
Слепой человек всегда стоит за моим плечом,
Говорит, ты сам за собой и подглядываешь, я тут при чем.
Я бы мог любить тебя сильнее в тысячу раз,
Написать тебе сотни открыток с сотнями ничего не весящих фраз,
Выложить под твоим балконом из самолетиков слово люблю,
Если зачихаешь, собирать по болотам клюкву и терафлю,
У тебя во дворе накатать отряд дружелюбных снеговиков,
Пронести в стихах твое имя сквозь череду веков,
Но слепой человек стоит за моим плечом,
Говорит, ты сам себе и мешаешь, я тут при чем.
Говорит мне, не отвлекайся, заканчивай то, что начал,
Я ничего не вижу, считай, что я ничего не значу,
А я ложусь на диван и смотрю себе в потолок,
Если ты ничего не видишь, значит, тебе невдомек,
Что я мог бы двенадцать суток в далеких горах поститься,
А потом просветленным в путь за мечтой спуститься,
Что я мог бы возглавить концерн по производству счастья
Для всех, кто за мной не смотрит, рядом со мной не всегда, и отчасти
Я даже рад, что слепой человек стоит за моей спиной,
Позволяя мне быть собой,
Спасибо,
Что ты до сих пор со мной.
© http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2009/10/ru7.html
PS Мне кажется, что когда-то, около года назад, я уже цитировал это стихотворение… Или я не прав, и я лишь читал его… Во всяком случае, оно, по-моему, неплохое и можно, если что, повториться…
в чьей-то жизни чужой
мы становимся светом и тенью
Иосиф Бродский
Из стихотворения «От окраины к центру»
Фото: Ким Андерсон
Поздравляю
поздравляю себя
с удивительно горькой судьбою,
с этой вечной рекой,
с этим небом в прекрасных осинах,
с описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.
Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один,
ты кричишь о себе напоследок:
никого не узнал,
обознался, забыл, обманулся,
слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.
Слава Богу, чужой.
Никого я здесь не обвиняю.
Ничего не узнать.
Я иду, тороплюсь, обгоняю.
Как легко мне теперь,
оттого, что ни с кем не расстался.
Слава Богу, что я на земле без отчизны остался.
Поздравляю себя!
Сколько лет проживу, ничего мне не надо.
Сколько лет проживу,
сколько дам на стакан лимонада.
Сколько раз я вернусь –
но уже не вернусь – словно дом запираю,
сколько дам я за грусть от кирпичной трубы и собачьего лая.
и она не подведёт –
и поможет, и найдёт
застегнёт и зашнурует…
Владислав Кузнецов
Нелли Ткаченко
Художник: Вячеслав Грошев
ТЕМНОГЛАЗОЙ БЕСТИИ
Темноглазой бестии
Из окошка вслед
Я смотрю невесело,
Ей двенадцать лет.
Ягодка зеленая,
Грация лозы,
Ночь моя бессонная,
Соль моей слезы.
Красоты излишество
Ей уж по плечу,
Голосов мальчишеских
Слышать не хочу.
Горечь неизбывная –
Ревность матерей.
Нет ее наивнее,
Нет ее мудрей.
Высекает черную
Молнию зрачок,
Взгляды восхищенные
Сложит в рюкзачок.
Быть в себе уверенной
Так и норовит,
И от гривы ветреной
Улицу штормит.
Ты ее, как подиум,
Гордо перешла.
Жили вместе вроде мы, –
Где же я была?
Из цикла «ДОЧКИ-МАТЕРИ»
© http://www.poezia.ru/article.php?sid=2842 (Edt)
ИГРУШКИ
Утро красит нежным светом, заливает перламутром
Те дома, где на рассвете, повернувшись на бочок,
Не торопятся проснуться, начитавшись «Камасутры».
Спит в коробке (что за дикость!) в позе вычурной бычок,
Спят усталые игрушки – без матраца, без подушки,
Спят на лавочке, оставшись без иллюзий и монет…
Им, игрушкам, недоступно после буйства и пирушки
Наслажденье нежным светом, да и грубым – тоже нет.
Сплю и я. Я – тоже кукла… Воровато время-проседь
Проползает тихой сапой по кудрявым волосам:
Даже груздем не назвавшись – лезь, тебя не спросят,
Гордый вид сострой, как будто ты всегда решаешь сам.
Утро красит нежным светом неба лик одутловатый,
И поверить снова в чудо pourquoi бы и не pas,
Что акуна-каракуна – обязательно матата,
Что успеешь увернуться от фатального серпа,
Что возможно и смириться, если сердце истопталось,
Заменяя ту, что надо, той, которая не прочь:
«Вероника, нам осталась до любви такая малость!
Так давай-ка эту малость совершим сегодня в ночь…»
Утро красит… Но впустую: цвет не стоит и онуч.
Жмет насильственной морали позолоченная клеть:
Я пошел бы в экстрасексы, только кто ж меня научит,
Чтобы дорого, практично, чтоб ничем не заболеть…
Утро красит… и колбасит, давит, гнет, трясет и плющит,
Даже дух в здоровом теле очевидно нездоров,
Затихает глас в пустыне, так упорно вопиющий,
О прекрасном светлом мире как о лучшем из миров…
Он, по правде, все же плоский (это пишет даже Пратчетт)
И ему совсем не треба наших панегириков и од
До тех пор, покуда глупый пингвин, – тот, что робко прячет, –
До тех пор, покуда умный – тот, что смело достает…
Утро выкрасило нежно в черный тонкую оградку,
Утро выбросило нежно глас последний – и молчок.
Будто не был. И не будет. И не стоит. И не надо.
Спите, милые игрушки. Лучше спать. Уснул бычок…
СМЕРТЬ
Будто посажено на эпоксидный клей,
Время на страже – Цербером, иначе давно сбежало бы;
Все повторяет: «Давай, выздоравливай, не болей»,
И хоть ты его пинай, хоть выкрикивай жалобы,
Будет держать, и только когда надоест
Капризы твои наблюдать и глупости неисчислимые,
Растянет, словно на пяльцах, и выколет крест
Где-то в районе твоей срединной сердечной линии.
Это в лассо стянулась вдруг Ариадны нить –
Больше не дразнит напрасно детеныша человечьего.
А смерть – она может и вовсе не приходить,
Поскольку делать со мной ей больше попросту нечего…
Александр Немировский
ДОРОГА ЖИЗНИ
(центон)
Гул затих. Я вышел на подмостки
Необъятной родины своей.
В золотых и темно-синих блестках
Сделать жизнь значительно трудней.
Мчатся танки, ветер подымая,
В ту страну, где тишь и благодать.
Я другой такой страны не знаю,
Я не знаю, где тебя искать.
Но разведка доложила точно –
В старомодном ветхом шушуне!
Если только можно, авва отче,
Не грусти так шибко обо мне.
Солнца луч, закаты и восходы –
Встречи с ними ты уже не жди.
У природы нет плохой погоды,
Лучшее, конечно, впереди.
Ночь тиха, пустыня внемлет Богу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Молодым везде у нас дорога –
Я не буду больше молодым.
Уж не жду от жизни ничего я –
Старикам везде у нас почет.
Я ищу свободы и покоя,
А любовь Катюша сбережет…
Все будет, будет, будет хорошо.
[700x492]
* * *
не стерпится.
не слюбится.
не сбудется.
затянется, останется рубец,
и, словно след на оживленной улице,
сотрется и…
финита ля…
3,14здец.
а морю что, – по-прежнему волнуется.
и раз и два, и замирает в лед. –
тоска пройдет. не надо, ты же умница –
сама всегда все знаешь наперед:
наладится, со временем и с опытом;
поселятся покой и мир в душе.
лишь иногда далеким горьким шепотом:
Не слюбится, не сбудется уже…
© http://www.netslova.ru/pankin/stihi.html#4
[700x511]
* * *
на жаре упадёшь
и накроют тебя простынёй
в ожидании скорой
всё что прожито ложь
всё что нажито станет хернёй
только рокот мотора
увозящей тебя в никуда
запылённой газели
только тонко звенят провода
только сонные ели
вдоль последней дороги стоят
что твои часовые
только следом по небу летят
облака кучевые
© http://www.netslova.ru/pankin/petr.html
Дай бог, чтоб там хоть что-то было –
Пространство, свет, любовь, печаль…
[700x437]
* * *
А грустно было и уныло,
печально, да ведь?
Б.Р.
а не было ни горя, ни печали –
любовь была.
была-была, не пожимай плечами.
сирень цвела.
и мы с тобой в то лето тоже были,
как та сирень.
и в небе облака над нами плыли,
и длился день.
и был закат медлительный и нежный,
и небо над.
так надвигался, ставший неизбежным,
кромешный ад.
©
Edna St. Vincent Millay
Sonnet XXX
Love is not all: it is not meat nor drink
Nor slumber nor a roof against the rain;
Nor yet a floating spar to men that sink
And rise and sink and rise and sink again;
Love can not fill the thickened lung with breath,
Nor clean the blood, nor set the fractured bone;
Yet many a man is making friends with death
Even as I speak, for lack of love alone.
It well may be that in a difficult hour,
Pinned down by pain and moaning for release,
Or nagged by want past resolution's power,
I might be driven to sell your love for peace,
Or trade the memory of this night for food.
It well may be. I do not think I would.
Эдна Ст.-Винсент Миллей
Сонет ХХХ
Любовь не всё: не пища, не питьё,
Не крыша в дождь и не целебный сон;
Пловцу не ухватиться за неё,
Когда без сил в пучину погружён.
Наполнить ею лёгкие нельзя,
Ни кость срастить, ни жар унять в крови,
Но кто-то выбирает смерть в друзья,
Не принимая жизни без любви.
Кто знает, не пробьёт ли час такой
В один из чёрных безнадёжных дней,
Когда решусь купить себе покой
И тишину ценой любви твоей,
На хлеб сменяю память на торгу
Быть может. Только вряд ли я смогу.
Перевод Ирис Виртуалис
© http://www.poezia.ru/article.php?sid=103341
Андрей Мадисон
ЯРКОЕ КАК ДВА СОЛНЦА СООБЩЕНИЕ О ТОМ,
ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ
То не ветер ветку клонит,
то клонируют любовь,
ничего её не сломит,
и ни теща, ни свекровь.
Ни министры, ни госдума,
ни премьер, ни президент,
потому что в ней от ума
ничего, в ней все – презент!
Уильям Шекспир
(актриса Sela Ann Ward)
Сонет LIX
Давно мы знаем - мир вокруг не нов
И прошлое когда-нибудь случится;
Так почему ж, обманываясь вновь,
Рождаем мы успевшее родиться?
Но, если время, даже пусть на миг,
Вернёт меня назад на пять столетий,
Мне всё равно в любой из древних книг
Твой образ доведётся встретить.
И я увижу: и в минувшие года
Его все грани дивные блистали!
Мы иль они - живущие тогда,
Ему по праву должное воздали?
Но лики красоты эпохи той
Не выдержат сравнения с тобой!
Олег Копылов
Круги разбегаются по воде вызывая лето
А ты стоишь как дурак неизвестно где
И дерево впереди неземного цвета
Лиловое вдруг золотое ну как же так
Цветам подобрать названия очень просто
Но если цвета меняют свои места
То значит ответы своих не найдут вопросов
То значит солнце как яблоко на ладонь
Ложится влитое своим осеняя светом
Тебя неземное дерево добрый дом
И женщину
И неважно
Когда ты
Где ты.
Это ли счастье воистину дарит свет?
Верен ли путь, где в нас не вонзают ножи?
Эль Твит
Михаил Гофайзен
Художник Юрий Мацик
БОЛЕВОЙ СИНДРОМ
Любовь — изменница души,
легка, как Моцарт, на подъёме,
способна выжить на гроши
и отоспаться на соломе,
потом всё вдруг перевернуть,
запрыгнуть, радуясь увечьям,
голодной жабою под грудь,
всё вытоптать,
всё искалечить.
Где брат твой, Каин?!
Спит корысть
на дне любого из колодцев.
Не лечит время — открестись,
зачем ловить чужое солнце?
Реальность — только миражи
да смерти шёлковая лента.
Любовь — обманщица души,
поскольку в ней, в душе,
бессмертна.
© http://www.poezia.ru/files/erato.pdf (Edited)
любовь - привычка умирать
и душу с пола подбирать
Мария Протасова
Людмила Колодяжная
Художник Юрий Мацик
Тому, кто дверь тебе приоткрывал...
И ты вздохнёшь, подумаешь, что вскоре
уже не впишется твой очерк в прочерк рам,
твой голос не услышан будет в хоре
том пичужьем и дразнящем по утрам…
И ты подумаешь — душа уже взлетела
в ту даль, что по утрам всегда редела,
а тело — стало, видимо, пробелом
в той комнате, пространстве, в доме том,
куда, порой, входила ты украдкой,
не сожалея никогда о том,
одолевая дел, сомнений вал...
Но тот, кто дверь тебе приоткрывал,
так и остался для других — загадкой,
но для тебя, быть может, прежде всех…
Всей жизни ежедневная усталость,
любое пораженье, иль успех,
родные, близкие — всё разом забывалось
в незабываемых высоких стенах тех,
где полутьма была уже отрадной,
где ты — прервать боялась, уронить
натянутую в лабиринте нить,
где ты вела героя — Ариадной…
© http://www.poezia.ru/files/erato.pdf (Edited)
Мой ангел нежный, мы не видим сами,
каких глубин коснулись
Анатолий Ларионов
Александр Воловик
Художник: Юрий Мацик
* * *
Ах, пойти бы к тебе
и вернуть бы «вчера» — опять.
По бульвару, свернув направо,
Арбат пройти…
Чёрный кофе на ужин сварить
и собраться спать.
И не спать всю ночь.
И заснуть вдруг уже к пяти…
Ах, пойти бы к тебе…
Но черны твои окна, черны.
Точно темень волос твоих,
в них поселилась — ночь.
Ходят мысли серые, как мыши серые,
как сны,
точно серые сны,
которых не превозмочь.
Ты сейчас далеко.
Ты сияешь и светишь — там.
Ты, как солнце, зашла —
за тобой погас горизонт.
Я ж один.
И брожу по не нашим с тобой местам.
Без тебя — тяжело дышать.
Как азот — озон…
Я — один. Ни Луны, ни звезды.
Тишина. Кошмар.
Закрываю глаза —
перед ними — твоё лицо…
Как писали когда-то:
«Madame, я во власти чаръ.
Побђдить ихъ —
мало отъищется храбрецовъ»…
И напрасно себя
предлагает к утру — заря.
И напрасно по радио
рады куранты — бить.
Эта ночь без тебя.
Эта ночь, убитая — зря.
Это время,
которого — не возвратить...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я сижу на скамейке.
Бульвар мне глядит в глаза.
Мне сочувствуют кроны
осин, тополей и лип.
Ах, они понимают,
что мне без тебя — нельзя,
и наивно считают,
что я навсегда — погиб.
Но ведь это неправда?
Скорее скажи, что нет!
Что сегодня же снова
вернётся — позавчера?!
И что стрелки часов
не плетутся за нами вслед,
а едва поспевают
к вензелям пера?!..
Я встаю со скамьи
и, — с бульвара, — направо, в Арбат…
Эта краткая улица —
10 минут пути.
А потом — чёрный кофе сварить
и собраться спать.
И не спать всю ночь,
Чтоб заснуть вдруг уже к пяти…
© http://stihi.ru/2014/01/15/2960 (Edited)