Так странно..
Тебя я любить не устану
Так странно..
Твоей навсегда вот так быстро я стала
Так странно..
Тоска по тебе меня ужасно достала
Так странно..
Я умру без тебя поздно,или рано
Так странно..

До мурашек,до дрожи

И слышать немое"Я тоже"

Ну вот настал и мой черед Попасть под пулю золотую Ну что же медлишь ты,вперед Стреляй!Ведь и так не живу я.

И каждую секунду умирая, Не смея хоть на миг тебя обнять. Я вспоминию тот кусочек рая, Который у тебя смогла отнять.

Он вернулся в свой город, где все
ему так незнакомо.
На шинели его - грязь и пепел
военных дорог.
Повезло: он живой, на пороге
родимого дома,
Да вот только от дома остался один
лишь порог.
Этот миг возвращения он
представлял постоянно,
Сколько раз, замерзая в окопе,
мечтал горячо,
Как примчится из кухни его
хлопотливая Анна,
И с улыбкою Гретхен потрется
щекой о плечо...
Только пепел и грязь. Там, где
вспыхнул гигантскою печью
Древний город, хранивший
творенья искусных умов,
Даже тел не осталось - что жалкая
плоть человечья
Перед огненным смерчем,
корежившим балки домов?!
Пальцы трогают письма, которые в
годы походов
Выцветали на солнце и мокли под
русским дождем...
"Ты же знаешь, что в Дрездене нету
военных заводов -
Не волнуйся за нас. Береги себя,
папочка. Ждем!"
Он карателем не был. Какой из него
кровопийца?!
Он - обычный солдат. Он не
выдумал эту войну.
Но отныне и присно клеймом
палача и убийцы
Заклеймят его те, кто сожгли его
дочь и жену.
Он - "проклятый фашист", и о нем
не напишут баллады.
Он виновен лишь в том, что
исполнил свой долг до конца.
Что им горе его? "Так и надо тебе!
Так и надо!
Пепел жертв крематориев в наши
стучится сердца!"
Что ж - судите преступников. Всех.
Отчего ж вы ослепли?
Отчего же вы видите жертв лишь
одной стороны?
Иль вершители Нюрнберга знают
различия в пепле?
Иль убитые дети по смерти и то не
равны?
Снова красные флаги на улицах.
Только без свастик.
Невеликая разница - слопал тирана
тиран.
Но, сверкая очками, плешивый
трибун-головастик
Будет петь о свободе для духом
воспрянувших стран.
Будет Запад кремлевского монстра
одаривать лестью...
А солдату, что молча стоит над
своею бедой,
Утешаться лишь тем, что родные
избегли бесчестья,
Не достались в усладу насильникам
с красной звездой.
Абсолютное зло, воплощенное в
Анне и Грете,
Уничтожено с корнем - кому тут
заявишь протест?
Все, что он заслужил, что еще он
имеет на свете -
Деревянный костыль. И железный
оплеванный крест.

Ночь оставит нас совсем нагими,
Звездами прикрывая самое
непристойное,
Выросли мы и стали совсем другими,
Взрослыми...самое отстойное.
Утром кофе,вечером тоже,
С книгой в руках,полушепотом,тихо
Давай встретимся снова,может,
Пробежимся по лужам,как раньше,лихо.
Каждый из нас,хоть немного,несчастлив,
Может стареем,взрослеем,умнеем,
По-прежнему любви никто не податлив,
Любить мы по-прежнему не умеем.

А мы снова пьяные вечером
Странно,но не от вина
И в том,что нам делать здесь нечего,
Увы,не моя вина.
Мы допьем до дна разговоров бокал,
Разойдемся по койкам,чтоб сон легким
пледом упал.
Мы проснемся с тобой в 7:15 утра,
Будет стыдно за то,что с тобой говорили
вчера.
Но увы,то что было уже не сотрешь,
Лишь стихи,по не воле в камине
сожжешь.
Снова с чашкою чая в руках,
Говоря до утра обо всем,
Мы увидимся только во снах,
И во снах мы друг друга найдем.

Да что вы знаете о боли?
Не о душевной речь идет,
Когда кричать не в вашей воле,
Когда по венам кровь течет,
Когда ты просыпаешься так рано,
С просони заправляешь ты кровать,
Весь день ты мертвый,как не странно,
Почти под утро ты ложишься спать.
И так всю жизнь бежим куда-то,
Не зная для чего и как,
Ко всем относишься предвзято,
Не хорошо,не нужно так.
Всю ночь продумавши о вечном,
Часам к пяти ты ляжешь спать,
К семи,ну,как всегда,конечно.
Тебе придется снова встать.
И так мы каждый чертов день,
Как мертвые,пустые души,
Живем,хоть нам и это лень.
Но,говорят,так будет лучше.
Мы верим тем,кто не живет,
Кто существует,погибает,
И что нам новый день дает?
Разлуку и печаль,вот так бывает...

Немного теплоты