Настроение сейчас - отсутствует

Вчера вечером был серьёзный разговор с Верхним. Я начала издалека – о смене работы, сроках, сдаче проектов. Затем, видя, что настроение у него хорошее и он готов сотрудничать, решилась сказать, что подумываю о том, чтобы сменить и Верхнего. Остальные наши отношения оставить в силе, прекратить только Тематические.

Копаюсь в своих фотоархивах. Разные годы, разные формы. Содержание тоже трансформируется, но медленнее.

В рамках подготовки к возвращению в «большой секс» решила открыть новую рубрику: «апгрейд». В ней будут практики, которых мне не хватает (или не было совсем, но хотелось бы попробовать). Буду вспоминать свой опыт в этих областях, мечтать и планировать реализацию. Очень надеюсь, что мои рассказы и вопросы сподвигнут кого-то из френдов вспомнить свой собственный опыт, дать ценный совет или просто высказаться «в тему». 

О чём-то серьёзном писать нет времени, но вот вам милая детская история о том, как я организовала первую в своей жизни групповушку.

Мир «большого секса» открылся мне в тот момент, когда я поступила в интернат для одарённых детей. До этого я тоже интересовалась тем, «как это бывает», и доводила себя почти до исступления фантазиями. Среди них, кстати, была довольно яркая по ощущениям мечта о строгом мужчине, который заставит меня встать перед ним на колени и медленно раздеваться. В двенадцать-то лет, ага. Но переезд в другой город и другую школу перевернул мой мозг.

Бытует мнение, что уровень либидо прямо пропорционален уровню интеллекта. Не буду сейчас приводить доводы за и против, просто скажу, что обычные подростки в средней школе и подростки в школе для одарённых детей – существа разных видов. Не только во вкусах, отношении к жизни, - но и в вопросах пола. Они были, возможно, чуть менее опытны, чем дети из моей «обычной» школы. Но хотели большего, знали больше и были готовы на большее. К тому же формат интерната располагает, сами понимаете. Даже если этажи девочек и мальчиков раздельны и закрываются на ночь на железные двери.

Там я услышала много новых слов и прозвучавших в мой адрес неожиданных предложений. Более того – на гормональной волне я настолько «включилась в процесс», что создала лесбийский клуб. В него входили, кроме меня, трое девочек (и, скажем честно, все, кроме меня, были очень красивы). Клуб был лесбийским только по названию – мы все совершенно спокойно встречались параллельно с мальчиками из той же школы. Но мальчики были не очень напористы (их мозг просчитывал варианты «ей будет больно», «я окажусь не на высоте» и немного тормозил половую активность), и мы с девочками отрывались друг на друге. Тогда меня научили божественно целоваться. Мы целовались почти без перерыва, изучали тела друг друга, но никак не решались на оральный секс. Однажды нас даже вызвали на собрание общежития и пытались стыдить. Собрание превратилось в фарс, потому что одна из нас начала совершенно спокойным «бюрократическим» тоном уточнять, что есть интимные места, почему за них нельзя трогать, когда, где и как нельзя трогать и так далее. Зал нам очень сочувствовал, и комендант общежития, думаю, возненавидела нас именно с того вечера.

После этого собрания я предложила девчонкам пойти в душ и снять стресс. Надо сказать, нам сочувствовали и тьюторы (наставники, вроде вожатых), поэтому нас сделали дежурными по душу. Кроме обязанностей поддерживать в нём порядок, у нас были запасные ключи и возможность уединиться в нём в любое время. Началось всё как обычно – мы притащили под бьющие резкие струи гладкие деревянные скамейки, составили их эдаким широким шезлонгом, валялись, обнимались и обсуждали наши отношения.

Вчетвером.

Я уже тогда была откровенно полигамна.

Одна из девочек (блондинка с четвёртым размером груди!) попросила меня сделать ей массаж. Стресс, возбуждение, ощущение вины и в то же время – собственной правоты – серьёзно ударили по нашей психике. Нам нужно было расслабиться и в то же время хотелось буйствовать. Я начала гладить, тискать, шлёпать её и ёрзать по её ягодицам своими широко разведёнными бёдрами.

- Ну ты вообще уже, - сказала третья девочка, которая спокойно обнимала в этот момент четвёртую.

- А вы бы там тоже не скучали, - подала голос та, что была подо мной.

Те двое пожали плечами и начали целоваться и гладить друг друга. Конечно, всё это прерывалось смехом и комментариями, но постепенно мы втянулись в процесс, подзадоривая друг друга. Двигаясь, я случайно попала под одну из душевых струй, которая столкнула меня с моей партнёрши. Началась возня, пары разбились. И незаметно для себя я оказалась в объятиях черноволосой серьёзной подруги (кстати, уже тогда побеждавшей на конкурсах программистов. Вот тянет меня к ним :D). Двое остальных смотрели на нас, ожидая каких-то действий, реакции. Всё могло или закончиться прямо сейчас, или перейти в более серьёзную фазу.

Мы все тогда любили эпатаж. Поэтому я и та девочка начали преувеличенно картинно целоваться, и уже вполне серьёзно полезли друг другу пальцами между ног. Краем глаза наблюдая за наблюдающими ;), я увидела, что они решили нас переиграть и занялись тем же самым. По сути, сработала старая подростковая схема «Мне не слабо, и я могу даже

Наконец смогла частично абстрагироваться от эмоций и пересмотреть свою жизнь по-настоящему, без надрыва и обобщений. Осознала, что в своей почти постоянной тематической неудовлетворённости отчасти виновата я сама и нужно это исправлять.

Например, задуматься о том, чтобы нарушить тематическую верность Верхнему. Не тайно – вполне открыто, с его согласия, и с достойным человеком, если когда он подвернётся. В ожидании, пока такой случай представится, есть возможность внимательно пересмотреть свои желания и предпочтения. Как-то они стремительно меняются в последнее время. Из-за ЖЖ, наверное.

Постепенно начну готовиться к тому, чтобы не работать с Верхним, - по множеству причин. Есть проекты, в которых я очень хочу участвовать; когда найду новую работу, продумаю, как можно совмещать.

Если отойти от Темы ещё дальше и шире посмотреть на мою жизнь – все эти четыре года я настолько сильно ассоциировала себя с семьёй (то есть с Верхним и нашей женщиной), что это только навредило мне. Пора отделить себя от них – в желаниях, планах и действиях. 

По состоянию здоровья продолжаю работать из дома, благо всё для этого есть. Верх в субботу тоже дома, но мы сидим спиной к спине каждый у своего компьютера. Дедлайн, дым из ушей и прочее; и вдруг я краем уха слышу странный телефонный разговор.

- Нет, не отправил. Нет, не могу проверить. Я жену в травмпункт сейчас везу, часа через два только в офисе буду.

Я поджимаю губы. Очевидно, с работой всё хуже, чем я думала, если он использует эту старую мелкую бытовую отмазку. И тут он разворачивается в кресле, встаёт и спрашивает:

- Ты как себя чувствуешь?

- Еду в травмпункт, очевидно, - моя интонация максимально язвительна.

- Едешь, едешь, - вдруг спокойно говорит Верх. – В последнее время ты непростительно сильно расхворалась.

И мягко, за шею, поднимает меня на ноги. Тёплыми, даже горячими пальцами за самое горло. Мысли мгновенно сканируют организм – выдержу, нет? Что он задумал? Голод настолько сильный, что я готова на всё.  

Мы выходим в прихожую. Она у нас светлая и просторная, места вполне хватает – и света тоже. Я снимаю платье, он быстро защёлкивает на мне наручники и, посерьёзнев, говорит:

- Как только ты почувствуешь, что тебе плохо, мгновенно – ты слышишь? – сообщаешь мне. Если решишь поиграть в героя, и я об этом узнаю, у нас действительно не будет ничего как минимум три месяца. Ты поняла меня?

- Да, - торопливо соглашаюсь я. Про себя думаю – ага, дождёшься. Так я тебе и сообщила.

Наручники мгновенно оказываются на крючке. Я прижимаюсь лбом к прохладной стене. Начинает бить дрожь – предвкушение, счастье, адреналин!!

- Я тут совершенно случайно купил лишних пятьдесят метров резинового шнура, - вкрадчиво начинает Верх, с силой проводя ладонями по моей спине. Стон вырывается непроизвольно – он задевает какие-то невыносимо сладкие линии. Ладони перемещаются к груди, жёстко сжимают её.

- И собирался поиграть на твоей спине в крестики-нолики. Сам с собой, - он выкручивает мои соски, в глазах темнеет. Я чувствую себя восхитительно. Все ноющие боли и слабость куда-то ушли. Моё тело – высокочастотная радиоволна, я готова принять все его сигналы.

- Но кто-то, не будем показывать пальцем, - он, резко размахнувшись, хлещет меня открытой ладонью по ягодицам, - разболелся и тем самым сорвал все мои планы.

- Вообще-то твои планы сорвал наш общий дедлайн, - я говорю это резким тоном, раззадоривая его.

- Она будет со мной спорить. Отлично, - я слышу за спиной звяканье пряжки ремня. И божественный шорох кожи о шлейки. Слышу, как он складывает его пополам…

- Ты уверена, что у тебя достаточно здоровья, чтобы спорить со мной?

- О да, - отвечаю я, и голос почти срывается от восторга.

            И первый же удар кажется невыносимо болезненным. Сразу плывёт «картинка», начинает шуметь в ушах. Он продолжает хлестать меня, но боль не доставляет желанного удовольствия. Я пытаюсь отключить сознание, ощутить себя словно со стороны. Против своей воли начинаю плакать, вжимаясь в стену.

- Кто-то, когда-то, очень давно, - в такт ударам рассказывает мне Верх, - говорил, что экшен без слёз, с управлением снизу, этого «кого-то» не вставляет. Что вроде и хотелось бы исполнения желаний, но какой же это тогда БДСМ.

Мне становится интересно, начинаю вслушиваться. Удары немного меняют силу и направление; мне всё ещё больно, но эта боль больше не подавляет, она удерживает в тонусе. По ощущениям очень похоже на плеть в подвесе – не можешь определить границы реальности.

- Так вот, исполнение желания здесь только одно. Я это с тобой делаю.  А как – это уже не твоя забота.

Верх медленно захватывает мои волосы и тянет голову назад. Удары ритмичны, но ритм этот рваный; меня постепенно начинает уносить. Когда он снимает меня с крючка, а с моих запястий – наручники, я наконец понимаю, как сильно устала. Но так не хочу, чтобы всё прекращалось. Осторожно – медленно – на колени, чтобы не видел, не понял, что кружится голова. Хватаюсь за его бёдра, как за поручни в шторм. Он расстёгивает ширинку.

- Вот и молодец, - сквозь слёзы пытаюсь ёрничать я.

Он усмехается и кладёт мне руку на затылок.

- Сейчас посмотрим, кто из нас молодец.

Плохо помню, как мы оказались в спальне. Воспоминания волнами: меня снова бьёт дрожь, и, вцепившись в его плечи, я спрашиваю, отчаянно, глядя в глаза:

- Ты понимаешь, как сильно я тебя люблю?

Он сгребает меня в охапку, прижимает к себе. Волны снова и снова сменяют друг друга, боль, удовольствие, удары, его ногти вдоль позвоночника, я на краю кровати, он снова во мне – но немного с другой стороны.

- Тебе больно?

Ездила тут в гости в очередные, совершенно ванильные.
Внезапно речь зашла о Теме. Я делала вид, что не в курсе, о чём речь, и вообще у меня голова болит (потому что в гостях была близкая подруга моей мамы). Но краем уха слушала дискуссию, и в итоге созрел вопрос.
Товарищи Верхние (или те, кто позиционировал себя и в верхней роли тоже).

Что для вас важно в нижнем партнёре/партнёрше?
Что должно быть в этом человеке, чтобы у вас всё там, я не знаю, сжималось внутри, или наоборот - рука сама сжималась на рукоятке кнута?
Что заинтересует, а что - оставит вас рядом с этим человеком?

И главный вопрос - какие качества делают человека "крутым нижним"?

Понятно, что всё относительно, и очень важна личность в каждом конкретном случае, но всё-таки постарайтесь ответить, пожалуйста.
Спасибо. 

P.S. Нижние тоже могут помочь. Может, им Верхние говорили, мол, я тебя ценю за это или за то. Пишите всё ;)

Утром Верх с горящими глазами сообщает:

- Я придумал офигенный экшен. Три в одном. Во-первых, его можно провести быстро, даже в обеденный перерыв. Во-вторых, ты сама сделаешь то, от чего тебе станет больно и страшно. Я это лично проконтролирую. В-третьих, от этого всем будет огромная польза.

Потом немного думает и добавляет:

- Это просто концентрация возможного садизма.

Я молчу, но ноги быстро становятся ватными. Еле дожидаюсь обеда.

Слышу его резкий голос из кабинета:

- Подойди сюда.

Подхожу. В животе порхают похудевшие гиппопотамы.

- Возьми телефон.

О, это что-то новенькое.

- Набирай вот этот номер.

Нихрена ж себе. Он же сказал, в течение обеда. Мы ждём кого-то? Быстро набираю.

- А теперь повторяй за мной.

Сидящий в кресле Верх быстрым движением хватает меня за волосы и пригибает ближе к себе.

- Здравствуйте, Семён Александрович, - угрожающим шёпотом льётся мне в ухо. – Я хотела бы  записаться на приём. Да, когда вам будет удобно. Хорошо. Давайте уточним адрес.

Я растеряна, мне страшно. Ситуация вышла из-под контроля. Верх сам нажимает кнопку сброса и аккуратно забирает меня к себе на колени.

- Всё. Пока что всё закончилось. Но у тебя будет целая серия замечательных сессий.

- Что это вообще было? – нахмурившись, спрашиваю я.

Он расплывается в совершенно хулиганской улыбке:

- Не ты ли мне жаловалась, что у тебя не хватает смелости и времени записаться к стоматологу?

Ранним утром Верх уплетает блинчики и философствует.
- Вот можно прожить с человеком хоть всю жизнь. Но узнать его по-настоящему ты сможешь, только подержав его минут пять вверх ногами над огнём. 
- Ну давай, - сонно соглашаюсь я. 
- Что голод с людьми-то делает, - сокрушённо качает он головой.

У Верха дедлайн без конца и края. Он живёт между кабинетом и мастерской, почти не ест. Я его иногда отлавливаю в коридоре или ванной, и почти насилую после проникновенного минета. У нашей общей женщины счастливый роман с каким-то программистом и ей слегка не до меня. Батарейки для вибратора покупаю пачками. Верх гладит меня по голове и жалостливо вздыхает:

- Зайка, ты б нашла себе кого-нибудь, а?

В его голосе слышится робкая надежда.  

Моё либидо – неподъёмный груз для семьи.

В уходящем году часть груза принимали на себя высокая длинноногая блондинка, которая умудрялась изматывать даже меня, и семейная пара, с которой у меня были долгие крепкие отношения (вплоть до совместных путешествий). Обе эти любовные лодки разбились о быт; проще говоря, мы расстались и с блондинкой, и с парой по причинам, не связанным с личными отношениями.

Я знаю, какими будут наши желания на Новый год. Я загадаю новых любовников (или хотя бы одну/одного). Очень важно, чтобы этот человек знал и любил бондаж был мне по-настоящему интересен вне постели, интеллектуально. Иначе у меня ничего не встанет.

Верх загадает долгий здоровый сон. В постели, где его не будут трогать. Сейчас он не приходит в кровать, потому что это опасно. Что загадает наша женщина, я тоже знаю: чтобы у неё получились задуманные международные выставки.

За новогодние желания! *чокается вибратором со своим разбитым сердцем* 

     Кризис в наших тематических отношениях назревал долго и постепенно. Учитывая, что мы живём не одни, а с нашей любимой женщиной, которая далека от БДСМ, хотя периодически осторожно интересуется. Соответственно, Тема возможна только когда её нет или мы оба вне дома.

     Вообще это нам не слишком мешало, - она знает о наших отношениях, и жизнь устроена довольно комфортно. Но режим переключения мозга с Темы на ваниль сильно снижал уровень рефлексии. Простыми словами, мы не сразу поняли, почему мы так недовольны друг другом, и почему, несмотря на участившиеся сессии, голод не проходит – ни у меня, ни у него. И почему я после них плачу совсем не счастливыми слезами, от его утешений отмахиваюсь и хожу мрачная как ёжик, бегущий по гравию. А у него не прекращается желание прижать меня к стенке и нажимать, нажимать, нажимать мне на болевые точки до побелевших губ.

     Примерно в середине сентября мы наконец созрели для серьёзного разговора.

В последнее время нам как-то обоим не до игр (вернее, ему точно НЕ, а я делаю вид, потому что голодные глаза – это как-то стыдно). Но компенсирую намечающийся голод чтением своих старых дневников. Например, вот эта запись была заложена стикером с припиской «Обязательно перечитывать, когда я буду недовольна жизнью, им или собой, чтобы успокаиваться».

Хехе. Самое время успокаиваться.

«За день до этого он просто отшлёпал меня, устроил дивный секс, но сказал, что завтра безжалостно выпорет. Подробно описав, насколько безжалостно. Я проворочалась всю ночь в мыслях о том, что мне предстоит. И весь следующий день. То есть к вечеру была уже достаточно взвинчена, и поэтому стояла тихонько гладила рубашки. Вернувшись с работы, он снова начал разговаривать со мной о том, что собирается сделать – но отвечать ему я была не в силах, поэтому было приказано раздеться полностью, лечь лицом вниз и ждать, когда он найдёт время меня выпороть.

Сказать, что я извелась – ничего не сказать. Кажется, он наконец осознал всю силу ожидания. Но при этом чем дольше я ждала, тем меньше был страх и тем больше возбуждение. В момент, когда он снова появился в спальне, у меня настолько сильно всё пульсировало, что я казалась себе парящей над поверхностью :) Он долго и обстоятельно выбирал ремень. Выбор у нас теперь роскошный, моими стараниями. Слышать, как за твоей спиной рассекают воздух, подбирая подходящее орудие… Ооооо…. Но я как хорошая девочка опустила лицо в подушку и руки убрала за голову. И лежала молча, совершенно открытая и покорная. Такое острое, чистое чувство.

Боже, какой моя кожа бывает чувствительной. На разогреве между ударами он гладил меня, и я ощущала его руку каждой клеточкой. Говорил, какая у меня роскошная попа. А потом снова наотмашь. Я молча, ровно и глубоко дышала. Я готовилась не кричать, что бы ни случилось. Мы были в одном ритме, моё дыхание, боль волнами, его ювелирные удары – точно и тонко рассчитанные. На несколько минут он даже взял меня за волосы, таким хозяйским, властным движением, и полосовал с размаху.

Через какое-то время он бросил ремень поперёк моей спины и ушёл за розгой. Нёс её дооолго, со вкусом. Я была почти в отчаянии, но всё ещё собиралась молчать и вынести всё, что он посчитает нужным со мной сделать.

И первый же удар – внутри всё обрывается. Это ни одна из наших привычных розог, это другая штука, это почти трость. Легче, чем деревянная, но всё-таки. Я вцепилась в подушку и, борясь со слезами, продолжала глубоко и ритмично дышать. От боли, которая усилилась молчанием, почти мгновенно вспотела. Он не жалел меня больше – плечи, спина, самые нежные участки, удары с разницей в несколько сантиметров. Жалящие, резкие, хлёсткие – по самому краю бедра. Потом рассказывал, что следы от этой штуки были похожи на застарелые шрамы. Когда он проводил пальцами по рубцам, я подумала, собирается прекратить; нет, он рассчитывал следующие точки.

Я заплакала в конце. Беззвучно, зарываясь в подушку и ухитряясь дышать чуть ли не жабрами. Меня мелко трясло, без движения лежать уже естественно не получалось, на особенно ярких акцентах рефлекторно подбрасывало. Не помню, сколько прошло времени, прежде чем он присел со мной рядом на край кровати и стал нежно гладить меня по затылку. «Всё, моя девочка, всё закончилось. Не плачь». Вот здесь меня просто понесло. Я начала рыдать, взахлёб, но без крика, очень тихо и горько, отвернувшись от него. Потом поняла, что он просто наблюдает и мне нужно попросить самой.

«Возьми меня. Пожалуйста» - всё ещё сквозь слёзы, я не могу перестать плакать.

Не смотрела на него, снова легла на живот; всё тело горело. Он медленно раздевался – мой обострившийся слух отмечал каждое движение. Потом воздвигся – иначе не скажешь – крепко сжал меня ногами, подмял под себя. Вытащил тампон – боже, как я могла забыть, что он там есть! – крайне нежно, медленно. И ВОШЁЛ. Я старалась молчать, но стоны вырывались с дыханием, непроизвольно. Он знал, что может кончить в меня, и незачем сдерживаться, знал, что сейчас я – вся его, с потрохами.

«Хочешь кончить?» - жаркий, сбивчивый шёпот. Я невыносимо, до слёз обожаю, когда он прижимается своей бородатой щекой к моей шее.

«Да, сейчас». Он пускает меня наверх, ложится на спину, рассказывает, как был поражён моим оргазмом, моим поведением в наш первый раз. Как ему это сильно понравилось. Я почти не контролирую себя, я двигаюсь на рефлексах, сознание заторможено. Боль усиливает возбуждение, но она же и не даёт оргазму наступить – мне ДЕЙСТВИТЕЛЬНО очень больно. Наконец это происходит, мне не хватает воздуха, я издаю странные клокочущие звуки сжимающимся горлом и осторожно опускаюсь вниз. Наверное, это сабспейс. Мне всё равно, как это называется.

Верхний почти

Вечером один из нас сидит и методично стачивает карандаш за карандашом в универсальный клей, а утром другой пишет себе записку-напоминалку "Новый голем уже выполнил свою программу". 

Нормальная рабочая атмосфера.

[443x578]

Ночь. Сидим в кабинете спинами друг ко другу, уткнулись в компы. Верх вдруг вскакивает, начинает носиться по дому. 
- Я сегодня ТОЧНО сделаю одну вещь... Куда ты опять всё убрала? Где витая пара? 
Я так, нервно, поджимая пальцы ног: а за что, а почему, ночь на дворе, я ж кричать буду, соседей перебудим, может завтра, ну пожалуйста... 
Он останавливается. Перезагружается. Потом от хохота еле выговаривает:
- Ааа, опять ты со своим... Зай, мне резервное копирование сделать надо. 

"Со своим", угу. А кто меня прошлым летом за берёзки водил сонную, едва глаза продравшую? :) 

Настроение сейчас - растерзанно-счастливое

Сегодня было Происшествие. Хехе, отличный декабрь. Но всё по порядку.

Выскочила из дома забрать загранпаспорт. Не было всего часа два с половиной – возвращаюсь – стоит в прихожей, в чёрной шёлковой рубашке, руки скрестил на груди и Смотрит. Взгляд холодный, оценивающий.

Быстро вспоминаю, может, по работе что забыла сделать – да вроде нет. Растерянно закрываю дверь и слышу:

- Раздевайся.

Собственно, и так собиралась, чего он? Снимаю куртку, сапоги, пытаюсь шагнуть в кабинет (слева от входа), но он удерживает меня интонацией:

- Я сказал, раздевайся.

Удивлённо-невинно поднимаю брови, его взгляд не меняется. Да лаааадно, мы четыре года вместе, уже всё проходили, но… но внутри так жарко и волна уже пошла по позвоночнику.

Раздеваюсь. Комментирует:

- Это тоже снять.

Снимаю. Рывком – хватает за волосы, почти вбрасывает в спальню – на колени, - успеваю закрыть лицо; боль обжигает раньше, чем раздаётся свист. Внутри продолжает разливаться жар, и та самая неподвижность, которая пригвождает к месту, что бы ни происходило. Не помню, сколько прошло – я дышала, размеренно, между ударами, чтобы не кричать, чтобы полностью насладиться тем, что происходит. Конечно, до конца меня не хватило – но запрета не было, держалась молча только по своей инициативе.

А потом он швырнул меня истерзанной спиной на постель, а голову – c края вниз, с кровати, а в горло – понятно что, и я срочно вспомнила навыки юности, и делала всё как могла хорошо.

Уже когда стемнело, устроилась на нём, как на островке посреди кровати. Лежали, чувствовали друг друга всей кожей.

- Ты чего это сегодня? – тихонько смеюсь.

И тут он, совершенно смущённым тоном, почти застенчиво улыбаясь:

- Ты привезла со старой квартиры нашу первую розгу, я вот нашёл… Такая ностальгия…

Действительно, ностальгия :) Это сейчас мы такие цивилизованные, и обо всём договорились, и на все случаи жизни есть решения. А тогда, когда только начинались отношения – именно тематические – жестокость с обеих сторон, друг ко другу, к себе – подсознательное желание разведать собственные границы?.. Или это нормально для тематического медового месяца – куда более жёсткие и серьёзные эксперименты, подсознательное стремление узнать, на что способен патрнёр/как быстро сломается?

Как это было у В/вас?

Наказания в фильмах и в жизни с точки зрения спанкинг-модели Пандоры Блейк

(Перевод мой, источник: блог Spanked, not silenced)

1. «Настоящее» наказание в БДСМ порно.

Одна из самых популярных тем в БДСМ порно – когда актер добровольно подвергается наказанию перед камерой за какие-то «реальные» проступки (то есть те, за которые он вполне мог быть наказан и в настоящей жизни) и испытывает неподдельные раскаяние и катарсис. RealLifePunishment, DallasSpanksHardи StrictlySpanking– все эти студии сосредоточены исключительно на таких сценариях. Множество людей хотят видеть то, что в определённой мере психологически достоверно.

Я к этому отношусь вполне благосклонно; для начала, нет ничего более грустного, чем плохая игра актёров. Лучшие исполнители, как правило – те, кто полностью вкладывается в работу, выбирает роли тщательно, и участвуют только в тех сценах, в которые могут полностью «войти» эмоционально. И ровно настолько же сильно, как хорошо поставленные фильмы, я люблю смотреть любительские клипы, которые снимают настоящие, реальные пары. Я думаю, желание «подглядывать» за настоящим экшеном сродни желанию писать и читать отчёты о подобном в блогах. Но лично я, и как исполнитель, и как зритель, предпочла бы сценарий, в котором актёры действительно находятся друг с другом в СМ или БД отношениях, чем наблюдать, как некий Топ порет некоторое количество профессиональных сабмиссивов за какие-то там вымышленные провинности.

Причина достаточно проста: я не сабмиссив «по жизни», я подчиняюсь только двум выбранным мною партнёрам. Только они могут наказать меня за то, в чём я чувствую себя действительно виноватой. Всё остальное – игра. Это не значит, что вы никогда больше не увидите меня наказанной перед камерой – это просто значит, что единственные люди, с которыми я снимаю видео – это мои доминанты и в жизни, потому что они единственные, с которыми я могу вступить в эту близкую и сложную связь. (Исключением, думаю, был бы Топ, которого я действительно оскорбила, и с определёнными оговорками согласилась дать ему возможность отвести на мне душу; если же оскорбление или обида были бы достаточно тривиальными, мы бы договорились о возмещении ущерба иным образом. Публичные видео с поркой – это всё-таки не форум, на котором мы можем совершенно открыто выражать свои чувства и даже флиртовать с кем-нибудь).

Фильмы, в которых я снимаюсь, даже если и содержат сцены с наказанием (не просто с экшеном), всегда довольно весело снимаются, потому что я на самом деле не испытываю ничего  по этому поводу. Только мои настоящие Топы имеют право наказывать меня за действительные проступки. Я не поддерживаю идею о том, что вообще все Топы имеют право следить за поведением всех боттомов.

Однако это не для всех так. Многие актёры вполне допускают, что их могут наказать перед камерой за какие-то настоящие события, и находят это достаточно либеральным, - делиться с кем-то столь романтической интимной связью. На нашей студии только у меня такие личные ограничения, и я не могу критиковать остальных за то, что они не разделяют их. Хотя фильмы, в которых модель специально провоцирует доминанта во время съёмки на жестокое наказание, достаточно раздражающими, потому что точно знаю, что Верхний партнёр не чувствует себя в такие моменты комфортно.

2. Как бы мне хотелось быть наказанной в фильме.

Я однозначно стала разборчивее в сценариях, в которых принимаю участие, за эти пять лет в БДСМ порно. Моя недавняя сессия с Амелией-Джейн в униформе заставила меня пересмотреть мои предпочтения в общем, особенно в работе с людьми, которые не являются моими партнёрами в жизни. Я не отказываюсь от подобных предложений, но стала гораздо внимательнее к деталям сценариев, в которых участвую. Стало интереснее раздумывать не только над тем, что могло бы вывести меня из зоны комфорта, но и понимать, какие из прошлых табу теперь доставляют мне удовольствие. После некоторых размышлений, я пришла к следующим выводам: сейчас мне доставляют удовольствие фильмы:

- …с «конфликтом справедливости», когда и я, и Верхний партнёр оба чувствуем себя правыми; моя героиня имела достаточно оснований, чтобы поступить так, как поступила, а Верхний, несмотря на это, чувствует, что ситуация вышла из-под контроля и уже не соответствует прошлым договорённостям;

- … в которых фигурировал бы какой-нибудь проступок, который я вполне могла бы совершить в жизни, но точно знаю, что сейчас не совершала (тогда мои эмоции не «подбираются» слишком близко к тем, что я испытываю дома);

- .. с несправедливыми или незаслуженными наказаниями по сценарию, особенно если это декларируется открыто;

-

- Я утверждаю, что Земля круглая! – решительно произнёс худощавый господин с нехорошим блеском в глазах. 
- Это уже было, - скучающим тоном парировал дедушка Инквизитор. 
- Тогда… тогда бедные и богатые должны быть равны, - полувопросительно склонил голову набок его собеседник. 
- Где-то я это уже слышал, - зевнул дедушка Инквизитор. 
- Бога нет! 
- Эта идея возникла вместе с концепцией божественного начала. 
- Я опасный еретик! – выкрикнул худощавый господин, покрываясь красными пятнами. 
Дедушка Инквизитор отложил в сторону перо и сощурился. 
- Вы не еретик, батенька, вы обыкновенный халтурщик. Чтобы войти в историю за счёт инквизиции, вам действительно придётся что-нибудь открыть или изобрести. Охрана, проводите герцога к его карете. Следующий!

Валяясь почти в отключке, развлекала себя подведением итогов за третий квартал текущего года. Выяснилось, что с июля по сентябрь, если брать в общем, я: - организационно и физически участвовала в семи крупных проектах, среди которых были кинофестиваль и международный экономический конгресс; - два раза моталась в другой город к родственникам и один раз принимала их в своём; - начала и закончила бурный роман с длинноногой блондинкой-филологом; - посетила фестиваль огненных искусств, губернаторский приём, выставку «Реконструкция шума», лазерное шоу и концерт группы «Пикник», лекции по современной литературе; - параллельно писала книгу, работала над сайтом, готовилась к сессии. Если я ещё раз начну жаловаться на то, что у меня неинтересная жизнь, мне нужно посоветовать немедленно захлопнуть пасть и продолжить работать.

Настроение сейчас - became a thrill

«Голова болит». Русский язык непростительно сух, когда речь заходит о мигрени.

Расслаивается мозг. Позвоночник становится мягким и по нему регулярно пролетают микровертолёты. Сердце идёт в свободное плавание по грудной клетке. Я сижу с очень прямой спиной и если приходится говорить, интонации очень ровные, чтобы ни один тон не принялся скоблить по задним стенкам черепа.  Если лечь, начинаешь задыхаться.

И так регулярно. Вот если бы я была настоящей мазохисткой, - как было бы круто. Такой экшен пропадает. А пока хожу по мастерской, заваленной фрезами, двигателями и высокоточными направляющими, и мечтаю: годам к тридцати закончу все свои дела, поселюсь в доме в лесу и буду учиться конструировать роботов. И один чтоб умел божественно массировать шею и голову. Не отходя от кассы, в любом положении. И говорил мне при этом дикторским голосом класса А: «Я даже не давлю, чего ты дёргаешься». И когда я начну глухо подвывать (осторожно, не выбиваясь из тональности и не сгибая позвоночник), чтоб говорил всякие ласковые слова, которых я уже не услышу, но по интонации почувствую.

И если этот робот однажды не сможет мне помочь (и сумамигрен тоже перестанет действовать), мы вместе пойдём на берег моря (или озера). Ночью. И будем идти вперёд, пока уровень воды над головой не станет необратимым.

Главное, успеть дописать те книги, что я задумала. Потом уже можно.