Плывет весенняя волна
на берег, жадно ждущий ночи.
Заходит в море тишина.
И солнца диск давно просрочен.
И в постоянстве перемен
вздыхает жизнь,за край спустившись.
И всякий любящий - блажен.
И трижды преблажен - любивший.
[700x466]
Опять метель, что стала вездесущей.
Она зиме по-прежнему верна.
Но новый день добрей, чем предыдущий,
поскольку за окном моим - весна.
Ей холодно от стужи, плечи сжавшей.
Совсем в снегах измучилась она.
Но новый день светлее, чем вчерашний,
поскольку все же за окном - весна.
Все вопреки и в сердце, и в природе,
несоответствий наша жизнь полна.
Одеты мы уже не по погоде.
Среди сугробов, ветра, льда - весна.
Она стоит за ближним поворотом,
стряхнув с себя остатки злого сна.
иду, все повороты узнавая.
Смеюсь под звон бегущего трамвая
и плачу о несбывшейся весне.
За старым домом - темные аллеи.
Все их деревья стали много выше.
Давно переросли седые крыши,
которые, как люди, постарели.
Как мало - здесь. Все и давно, и где-то.
На перекрестках пройденных аллей
их не найти. Иду себя жалеть.
Никем не стала. Где уж стать поэтом...
По улицам настойчивого сна
брожу, не опасаясь заблудиться.
Все очевидней дни, погода, лица.
все ярче и сложнее тишина.
[700x565]
На стене среди гордых, цветастых и броских пейзажей,
что висели, теснясь, позабыв о своей красоте,
о восторгах былых и о прошлом больном эпатаже.
Девять белых тюльпанов, что собраны в тихий букет.
Память теплого дня и любви, что ушла безвозвратно.
Память солнечных слов и задумчивых прожитых лет,
вспоминать о которых душе сиротливой отрадно.
Девять белых тюльпанов, написанных доброй рукой,
нежных, тонких, теперь навсегда молодых и прекрасных.
Излучающих кроткий, целебный и нежный покой.
И проживших судьбу, что до боли кратка, не напрасно.
Девять белых тюльпанов на скромном уютном холсте.
Засмотревшись на них, изболевшее сердце стихает,
отдаваясь летящей, застенчивой, зыбкой мечте.
И о ней говорит еле слышно простыми стихами.
[584x700]
Роман зачитан, и весьма,
моей судьбы, безвестной, впрочем.
Но строгий стиль его письма
продолжен строем многоточий.
Он не окончен. Мне прожить
его придется продолженье.
Весна. Начало. Всюду - жизнь.
Ее беспечное движенье.
Все громче птичий разговор,
все ярче солнечные взгляды.
Мне - дописать. Сей приговор
давно озвучен. Значит, надо.
Он не окончен, мой роман.
Страницы новые открыты.
Я напишу тебя, весна,
забыв страданья и обиды.
Забыв потери и мечты,
что не уходят, не стихают.
Родятся люди и цветы.
Я напишу тебя стихами.
Я постараюсь. Я скажу
так много, как сказать успею.
Цветы на клумбе посажу
и праздник радостный затею.
Весна. Снега её щедры.
Капели скудные покамест.
Но среди белой мишуры
уютно говорить стихами.
© Copyright: Людмила Трембач , 2018
Весна у околицы.В город не вхожа пока.
У темной воды берега в эту ночь побелели.
В снегах по колено простуженный лес и река.
Сидят на рябине, холодной, пустой - свиристели.
В закате зимы оробела от стужи душа.
Уныло молчит. Схоронилась, как в вечности, в миге.
Летят облака, торопливо куда-то спешат.
Зима - уже стебель в захлопнутой временем книге.
Последний позор и подавленный ветреный всхлип.
Слезливая, жалкая, ветхая, зябкая старость.
В тумане - мороза невнятный и сдержанный хрип.
Весна у околицы. Ждать ее - самую малость.
[700x481]
Мы стали иными. Не старше - добрее и проще.
Нам прежние мерки для наших времен не годятся.
Нам нынче не надо молчать и не стоит бояться
намерений, радостей, бед, толкований, пророчеств.
Мы стали иными. И годы, что прожиты, рядом.
Их создали мы. Все они, как и мы, миновали.
О них мы расскажем глухими простыми словами.
Но честно и верно. И вы нас поймете, как надо.
Мы стали иными. Не старше - надежней и чище.
Нам нынче, как прежде, с оглядкою жить не удастся.
Смогли и сумели. За то и за это - воздастся.
А более чем - не хотим, не найдем и не ищем.
Мы стали иными. Не старше - смиреннее, что ли.
В дома, сады, кафе, снега и ливни.
Ее встречают и глядят счастливо.
Она идет. С собой несет своё.
Своё: мечту, усталость и надежду.
Спокойный взгляд и прошлых встреч сюжет.
И легкость слов, и груз немилых лет.
Молитву о судьбе, тоску и нежность.
Своё: обид весьма тяжелый ворох.
Грядущий праздник, суеты порок.
Дурман духов и яблочный пирог.
И годы, годы...двадцать, тридцать, сорок...
А после них - сбивался точный счет.
Какие годы, если в сердце - юность.
И вот любовь на оклик повернулась...
И сладок яд, и явно горек мед.
Она идет. И ждут ее везде.
И в окна, и в аллеи засмотрелись.
Она несет любовь, разлуку, ересь...
И счастью быть, и, видно, быть беде.
Ну, такова. Иной не стать. А надо ль?
Она идет по созданной судьбе.
Несет себя. И, может быть, тебе.
И будет день, а с ним наступит радость.
Потом - печаль.Потом - шальное лето.
Потом - не знаю. Что-то там еще.
Запахнет хлебом, ветром и борщом.
Но нынче - праздник. Ни к чему об этом.
[700x561]
Снятся мне города. Из далеких и теплых лет.
Из уютной мечты, из хороших и добрых книг.
Я брожу в них одна. Я себе открываю их.
Я ловлю фонарей переменный неяркий свет.
Я была в них давно. В тот задумчивый час, когда
отбивали часы время счастья, вперед спеша,
разливалась весна и взлетала над ней душа.
И смотрела в меня, не мигая, моя звезда.
Там и ночью светло. Там непрошеных новшеств нет.
По дорогам цветы прорастают, асфальт дробя.
Там зимы лоскуты нити ветреного дождя
мерно шьют, не скупясь, добавляя весенний цвет.
Я там встречу себя в перекрестках дорог былых,
Иду по жизни просто, налегке.
И постоянный резкий встречный ветер
привычен и со мной накоротке.
Привычно все: холодные невзгоды,
распутица и грозы, жар и лёд.
И все, что я растила год за годом,
давно само и по себе живет.
Давно и прочно. По своим законам.
Не грустно мне. Поскольку жизнь права.
Я на людей молюсь, как на иконы.
О них пишу, когда найду слова.
И не боюсь ни дни, ни душу тратить.
Но в этих днях я не хочу спешить.
Не дай Господь рожденное оплакать.
Все остальное можно пережить.
Сумерки дышат нежностью
ночи тревожной возле.
Неотвратимость вечности
сумерек этих после.
Долгой зимой невнятною
мне бы теплом наполниться.
Быть не хочу - понятною -
только надежно понятой.
Хочется быть согретою,
крепко и верно спрятанной.
Нужною и заветною,
тихой и незаплаканной.
Хочется быть любимою
в сумерках замороженных.
Я здесь была. И очень много лет
прошли с тех пор неузнанными днями.
Я здесь встречалась, может быть, и с Вами.
Наверно, с Вами. И сказала - Нет.
Я это слово говорить любила.
И это был привычный мой ответ.
Печальное, задумчивое - Нет -
я часто и спокойно говорила.
Я здесь была. В неубранной аллее
читала книги и стихи писала,
себя теряла и потом спасала,
но не жалела. Только не жалела.
Я здесь была. Я здесь бываю ныне.
Хотя так много убежало дней
из этих темных и пустых аллей.
И я опять одна в своей пустыне.
[424x640]
безличье сумрачного дня,
судьбы презренное величье -
свое достоинство храня.
Мы одолеем лиц бездушность,
забывчивость неверных глаз.
И лет пустую безвоздушность.
Мы одолеем, слабых, нас.
Мы одолеем. Мы узнаем,
что можем, верим и хотим.
И встретимся в сиренях мая
без всяких видимых причин.
А потому, что будут вёсны,
и солнце выглянет для нас.
Для нас зажгут огонь и звёзды,
в наш самый лучший звёздный час.
Мы одолеем равнодушье.
Мы будем легче и добрей.
Светлее, чище и радушней
в судьбе единственной своей.
Мы - одолеем. Мы - сумеем.
Жизнь верит нам и верит в нас.
Мы очень многое посмеем
в своем сегодняшнем сейчас.
Стареет день, что утром был рожден,
совсем недавно розовый и новый.
И вот уже в закат уходит он.
А мир готовит нам свои обновы.
Торопит время нас.Торопим мы
и ход его, и выводы, и даты.
И, поднимая полог вечной тьмы,
вернуться в свет надеемся когда-то.
Неотвратима ночь. Но вслед за ней
рассвет взорвет густую злую темень.
И будет день. Надежней и длинней.
И будем мы. Такими же - не теми.
Скудеют верно сроки бытия.
Мерцают ясно звездные разливы....
и на себя их робко примеряет,
хоть мало что об их тревогах знает...
Сквозь годы ей тревога не слышна.
Все слезы, что когда-то пролились,
застыли у подножия печали
и плещутся в унынье и молчанье...
Глядит душа в совсем чужую жизнь.
Вот новый день по времени пошел.
Его явленье солнцу посвящаю,
а будет в мире солнечно - не знаю...
И в облаках светло и хорошо.
Чужие годы трудно примерять мне.
Поблёк их свет, ветха их старина.
Со мной - мои родные времена.
Мне в них уютно, как в любимом платье.
Душа глядит в чужие времена,
сквозь темноту просторных коридоров,
не слушая разумность уговоров.
Упряма, несговорчива она.
[700x560]
Утро дернуло занавес,
распахнув горизонты настежь.
День явившийся - заново.
Но не набело.Собран наспех.
Из вчерашнего снега,
что небрежно рассыпан возле.
Прошлогоднего смеха,
что потерян и найден после.
Из цветов, подоконник
заселивших довольно тесно.
Из назойливых хроник,
где заранее все известно.
Из морозного взгляда,
и других равнодушных взглядов.
Скитанье снов по далям мирозданья
не огорчило ночь мою на йоту.
Сон так далек от моего вниманья.
И от меня. Бессонницей измотан.
Тону в холодном омуте страстей
и выплывать, спасаться не умею.
Ночь так длинна, и мне надежно в ней.
Я тут живу собою и ничьею.
На окнах шторы задвигаю плотно.
И тишину ночную прячу в строки.
Ей там уютно и весьма свободно.
В ней незаметны возрасты и сроки.
Небесный край дошел до просветленья.
Но утро хмуро, ветрено, капризно.
Судьбу и рок не в силах обмануть,
качнулась ночь ,стоящая в окне.
Не позволяя глубоко вздохнуть,
взошла любовь и проросла во мне.
Не замечая лет седых убогость,
простывшим долгим зимам вопреки,
отбросив косность, временность и строгость,
презрев заветы, страхи и грехи.
Взошла любовь,встревоженность закона
предав словесной жалкой суете.
Глубины дна или гордыню трона
не замечая в верной простоте.
Она взошла.И тень земных щедрот
скатилась прочь извилисто, окольно...
Быть может, век, а, может, только год
ей жить теперь раскидисто и вольно.
Но только - жить.Отчаянно, светло
в рассветной яви и закатной чуди.
Как было прежде или быть могло
не вспоминайте и совсем забудьте.
В пространстве зимнем , невозможно белом
меня бросает в жар, озноб и дрожь...
Я с нею стала ветреной и смелой.
А ты ....а ты... как без нее живешь?.
© Copyright: Людмила Трембач , 2018
Вот, сомнений гоню череду
сквозь ряды надоевших зимовий.
И, у бледной весны на виду,
все считаю я их поголовье.
Так устала пасти их в снегах,
что тайком превращаются в лужи.
И на их постаревших рогах
виснут клочья изорванной стужи.
Да и я ненадежный пастух,
растерявший усталое стадо.
Вышла я за очерченный круг.
Мне туда, за очерченный, надо.
Очень надо, бесспорно, давно,
избегая дорог, по которым
Под небом зимним, в дождь и зной,
в снегах и травах,
в ветрах, летящих надо мной,
в безвестье, славе.
На этом свете и на том,
который будет,
вчера, сегодня и потом,
в потоке буден.
В цветастых праздниках мирских,
людских утехах,
звучит в душе мотив тоски
и счастья эхо.
И буду я, пока живу,
смотрю и помню,
во сне, в мечтах и наяву -
дышать любовью.