Под неоткрывшемся небосводом,
Всего минутный. Но как немало
полет небесный свободы для.
Его, такого, на жизнь хватало,
на ту,что после, совсем с нуля.
Взлетев под небом и над собою,
свобода многое поняла.
Душа взвивается над землею,
расправив сложенные крыла.
Лишь на минуту. Над злом и ветром,
над горем, звездами, тишиной.
В безбрежье сини, разливы света,
что наплывают густой волной.
Душа взвивается. Ей просторно,
свободно, радостно и легко.
Не быть ей слабою и покорной,
познав свободу во тьме веков.
И у души, той, что верно знает
другие выси, пути, края,
у края неба, под вольным раем,
среди неясности бытия,
Держу настойчиво и устало,
под резким ветром, что тучи рвет,
прижавши к ней, что уже летала,
свободу, рвущуюся в полет.
[567x700]
Как тихо в доме. Окна в полотне
осенних штор, заботливо прикрытых.
Пишу слова о жизни и обидах:
о встрече, о судьбе и обо мне.
Она уйти не хочет до сих пор,
не оставляет места для иного.
И обвиняет, и жалеет снова.
И все несет неисправимый вздор.
Как тихо в доме. Он и нем, и пуст.
Но мне так тесно в пустоте вечерней.
Здесь все имеет странное значенье:
вдыхая осень, выдыхаешь грусть.
И в этой гулкой долгой тишине
пишу слова и отправляю тайно:
Неведомый газетам, сплетням, странам.
Проснувшийся чуть свет, уснувший рано.
Давно забывший лето и меня.
Здесь тишина, что мирно прожила
который век, который год недавний.
Здесь дом, сегодня не открывший ставни.
А, значит, ночь из дома не ушла.
Здесь лай собак вещает мой приезд,
не объясняя цель его нисколько.
Я и сама его не знаю, только
одна причина: я из этих мест.
А дом, который ставнями прикрыт,
был тот, в котором я уже бывала.
И как же мне его недоставало
во времена печалей и обид.
А день проходит городом, и я
иду за ним, чтобы с пути не сбиться.
Все не сбылось, что так хотело сбыться.
И я теперь чужая и ничья.
Осенний город в улицах витых,
в садах, где яблок россыпи на травах.
Где палисады в лиственных оправах
и гулких, дерзких звонах ветряных.
И вот идем, и я, и день, и вечер.
А город смотрит на идущих вскользь.
Кто я... Всего лишь лишний странный гость,
которому давно хвалиться нечем.
[700x587]
Плещется жизнь
на просторах моей весны.
И виражи
на дорогах ее круты,
только держись.
А какие летают сны...
В недрах души
созревают ростки мечты.
Только весной
позволяешь себе мечтать.
Теплой волной
омывает она тебя.
И молодой
начинаешь себя считать.
Жизни настой
беззастенчиво пригубя.
Плещется жизнь,
не вмещается в берегах.
Кроны вершин
все доступнее и видней.
Надо спешить.
Не запутав себя в словах.
Плещется жизнь.
И весна созревает в ней.
[700x494]
Ресницы метались бабочкой,
которую в горсть поймали.
Я ноги совала в тапочки,
а тапочки убегали.
Мой кот закричал отчаянно,
столкнувшись с бегущей мной.
А только вздохнул нечаянно
охрипший звонок дверной.
[597x700]
С крыш стекают остатки давно надоевшей зимы,
превращаясь в свинцовую лужу на сером асфальте.
И, светлея, и радуясь, странствуем ветрено мы,
наряжая себя в позабытое яркое платье.
По-весеннему смотрит разбуженный смешанный лес.
Он не хочет теперь огорченно шуметь или хмуриться.
С ослепительных мартовских, добрых, бездонных небес
солнце рыжею кошкой улыбчиво, ласково жмурится.
Озорно застучала-запела капель за окном.
Ветер резвый принес новорожденный запах мечты.
И, взмахнув своим дерзко и смело раскрытым крылом,
по обочинам марта посеял лесные цветы.
[700x486]
Есть женщины...Увидишь - и погиб.
Таков фигуры трепетный изгиб.
И волосы, спадающие вдоль
изгиба...Это - женщина - Любовь.
Есть женщины... Характер - словно сталь.
Попробуй на пути небрежно стать.
Не пощадит. Смела и холодна.
Отчаянна. Та - женщина -война.
Есть женщины, рожденные добром.
Хранящие семью, детей и дом,
как Берегини. В них - покой и стать.
Их называют теплым словом - мать.
Есть женщины, несущие в себе
такую силу, что равны судьбе.
Спасут, согреют, вашу жизнь верша.
Такая это - женщина-душа.
Есть женщины - из глубины веков.
Из чувств, романов, мыслей и стихов.
Над книгами в стареющих ночах.
Изысканная женщина-печаль.
Есть женщины, которым все под стать.
Стихи и дети, и характер - сталь.
И счастья рок, и за него борьба.
В них все и вся. Та женщина - судьба.
[699x561]
от потерей ею главного в себе,
отказалась я от сроков и вершин,
не завидуя ничье иной судьбе.
Пусть себе. Я знаю: каждому - свое.
Мне, случалось, было так невмоготу,
что хотелось оборвать совсем житье
и шагнуть, не оглянувшись, в пустоту.
И хотелось все сначала. И потом
снова радости и глупости вершить.
Все смешать, перевернувши кверху дном,
вопреки законам времени. И жить.
Только жить! Но каждый миг в себе ценя,
сберегая всех и вся в своем пути.
Не бояться суесловья в тусклых днях.
Только жить. И совершаться. И идти.
Как залог от убывания любви
и от скудости забывчивой судьбы,
всей душой любимых, любящих обвить,
продолжаться, удивляться. Просто быть.
Как залог от равнодушия и зла,
суете и равнодушью вопреки,
не жалеть души бессмертья и тепла,
защищая свет и радость от тоски.
И как вечности неведомой залог
и всего, что берегла в себе душа,
находить причину, свойство и прелог
для того, чтоб жизнью солнечной дышать.
[700x700]
Сумерки дышат нежностью
ночи тревожной возле.
Неотвратимость вечности
сумерек этих после.
Долгой зимой невнятною
мне бы теплом наполниться.
Быть не хочу - понятною -
только надежно понятой.
Хочется быть согретою,
крепко и верно спрятанной.
Нужною и заветною,
тихой и незаплаканной.
Хочется быть любимою
в сумерках замороженных.
"И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд."Б. Пастернак
Нет, не навзрыд, а тихо очень,
чуть слышно, шепотом подчас.
И медленно встают на строчках
слова, врачующие нас.
Нет, не навзрыд. Спокойно, точно,
легко, задумчиво, светло.
И строятся за строчкой строчка,
даря нам благо и тепло.
Нет, не навзрыд. Но сердце билось
неровно, грусть в себя вобрав.
Слова - как помощь, свет и милость,
имеющие добрый нрав.
Как льется день. Зима уже стихает.
Хотя порой и хмурит нервно брови.
Я в нем - живу! И говорю стихами.
Между зимою и весною. Вровень.
Сегодня все светло. И все возможно.
Душа притихла. Видно, неспроста.
Строка проста, спокойна и надежна
у самой кромки белого листа.
Все льется день. Он холоден пока что.
Но так чиста лазурь его небес.
Вздыхает ветер, возбужденно, страстно.
Повеса из немыслимых повес.
Сегодня все светло.И этот ветер
не так нахален, как зимой, в пургу.
Мы стали смиренней.
Хотя нам не хочется быть таковыми.
И стали мудрее.
Хотя это спорный и сложный вопрос.
Мы так повзрослели.
Но все упиваемся снами цветными.
И бродим ночами
под светом забывчивых звезд.
Мы стали иными.
Хотя и не слишком с собою согласны.
И стали спокойней.
Хотя и спокойствие нам не к лицу.
Мы так изменились.
Но все нас смущают былые соблазны.
И пишем стихи,
Я тебе расскажу колыбельную,
непременно с хорошим концом.
Сон пришел.Он идет с понедельника
с незавидно усталым лицом.
По стеклу разбегаются отблески
заунывного снега - дождя.
Спотыкаясь, в конфузливой робости,
вечер горбится. в ночь уходя.
Засыпай в бесконечном кружении
мыслей, свергнувших поздний обряд.
При луны беспокойном свечении,
на тебя устремившей свой взгляд.
Засыпай. Позабудь о содеянном.
а под всплески непрочного сна
А время - мимо нас. И сквозь.
Не замечая наши души.
И каждый - опоздавший гость.
То звонче, то теплей и глуше.
И каждый не в ладах с судьбой,
которая рассудит строго,
с другими, с миром и с собой
на этой временной дороге.
Идем, сбиваясь и спеша,
смеясь, задумываясь, мучась.
И наша вечная душа
свою запоминает участь.
Для будущих крутых стремнин,
для тихих заводей и чащей.
И снова стужа. Зябнут времена
в ветрах, метелях, что белей и гуще.
Вся наша жизнь давно разделена
между весной ушедшей и грядущей.
Между надеждой, что ушла уже,
и между той, что родилась намедни.
Между любовью, что живет в душе,
и той, что рвется к ней после обедни.
Морозно в мире. Зябнут времена.
Остатки снега все белей и гуще.
И жизнь затихла в зимних складках сна,
между весной ушедшей и грядущей.
[240x320]
Сумерки дышат свежестью
ночи тревожной возле.
Неотвратимость нежности
сумерек этих после.
Неотвратимость вечности,
той, что на ночь спустилась.
Ласки, тепла, сердечности,
чуда неотвратимость.
В белой своей безгрешности
снег над землей летает.
Неотвратимость нежности
в жизнь мою наступает.
[686x700]
А ей сбежать так хочется. Совсем.
От дома, обязательств и проблем.
Запутавшись меж споров и дилемм.
Не отвечая никому и всем.
Сбежать от пустоты. От суеты.
И от ночной холодной немоты.
От слов с изнанкой, лжи и правоты.
От сложности ходов и простоты.
А ей сбежать. И только. И всего.
От горя и безверья своего.
От всех и вся, совсем без ничего.
Не разбираясь, как и отчего.
Сбежать. Не объясняя, не прося.
Не собираясь и не унося.
Мир, в зиме обветшалый,
поседел и замёрз.
И укутан печалью
от снегов и до звёзд.
Холодов белолистье
рассыпается сплошь.
И крадется по-лисьи
застарелая ложь.
О возвышенном счастье.
Том, которого век
среди зла и напастей
мира ждёт человек.
Для которого будто
он живёт и рожден.
День неслышно уходит прочь.
Превращаются в тени вещи
и за ним уплывают в ночь.
Очень тихое время - вечер.
Даже шепоты в нем слышны.
Он мои укрывает плечи
мягкой шалью из тишины.
Очень доброе время - вечер.
В нем друг друга руки находят
и сжимают тесней и крепче.
И от нежности губы сводит.
[700x697]