Это была ничтожно малая цена», – говорила Ирена Гут, хотя и признавалась, что ей как правоверной католичке, конечно же, претила подобная близость. Она вспоминала, как постоянные думы о смертном грехе привели ее в церковь за поддержкой. Придя на исповедь, она надеялась, что священник поддержит ее словами, что человеческие жизни важнее. Но вместо этого Гут услышала, что должна выгнать всех евреев и думать лишь о своей смертной душе. С этим она не могла согласиться. «Знаете, после этого я продолжала обращаться к Б-гу и просить его о помощи. И он мне помогал. Но в церковь я больше никогда не ходила», – рассказывала Ирена Гут, добавляя, что с мужем они все же венчались, но не в католической, а в пресвитерианской церкви.
Ирена родилась в небольшом городке Козинец на востоке Польши в мае 1922 года. Позже семья переехала в Радом. Отец был предпринимателем средней руки, мать воспитывала пятерых детей в строгом соответствии с канонами католицизма. По словам Ирены, в семье отвергали любое проявление ненависти, относились ко всем как к братьям и сестрам. К примеру, мать Ирены ухаживала за детьми цыган-кочевников, часто разбивавших лагерь в лесу недалеко от их дома. Она кормила их, вызывала и оплачивала врача, когда те болели.
После окончания школы девушка пошла учиться в медицинское училище. Свой выбор впоследствии она объясняла так: «Все мы чувствовали приближение войны и слышали рычание Гитлера. У меня не было брата, который мог бы нас защитить. Я была самой старшей в семье. Понимая, что вояка из меня никакой, я решила стать еще одной Флоренс Найтингейл и возвращать раненых к жизни. К сожалению, закончить медицинское училище у меня не получилось, началась война. Это был ад на земле».
Училище располагалось в 200 километрах от дома и вплоть до 1941-го Ирена не могла попасть домой. Сумев добраться до Радома, девушка была в принудительном порядке направлена немцами на расположенный неподалеку завод, где упаковывала боеприпасы. Но изможденная скитаниями и болезнями, она не могла работать в полную силу. В очередной раз она упала в обморок прямо перед руководившим работами на конвейерной линии немецким майором Эдуардом Ругамером. Тот вызвал ее к себе и был восхищен ее знанием немецкого языка. Тогда он определил Ирену на работу в офицерскую столовую. Столовая находилась рядом с еврейским гетто в Радоме. Гут ежедневно наблюдала, как жестоко нацисты обращались с евреями. Видела она, и как голодают узники за колючей проволокой. Несмотря на все запреты, Гут откладывала и тайно передавала для них еду.
В 1942-м Ругамер был направлен в Тарнополь – сегодняшний украинский Тернополь, где обживал новое имение, сделав его местом шумных застолий немецких офицеров. Ирену, фактически являвшуюся заключенной, он взял с собой для организации хозяйства. Одновременно он поручил ей руководить офицерской прачечной, для чего «выписал» в помощь 12 евреев из местного гетто. Однажды у стен гетто Ирена стала свидетельницей ужасного события: немецкий офицер, отобрав младенца у матери, подбросил его в воздух и расстрелял. Безжизненное тело малыша на пыльной дороге у гетто стало кошмаром, преследовавшим Гут не только во сне, но и наяву. «Я не раздумывая отдала бы свою жизнь, – со слезами на глазах признавалась Ирена, – если бы могла не допустить этого».
Почти ежедневно она снабжала своих рабочих едой сверх нормы, предметами личной гигиены и медикаментами, которые те проносили в гетто под одеждой, чтобы поделиться с остальными узниками. Помимо этого Ирена прислушивалась ко всем разговорам в доме – особенно между Ругамером и начальником местного гестапо. Так она узнавала о готовящихся в гетто рейдах – и предупреждала участников подпольного сопротивления, знавших о ее тайной помощи евреям. Рейды становились все чаще, и однажды Ирена
Педер Северин Крёйер. Автопортрет.
XIX век дал миру немало талантливых датских живописцев, внесших свой бесценный вклад в европейское искусство. Сегодня наша публикация о Педере Северине Крёйере - одном из самых известных, дорогих художников-реалистов Дании, творивших на рубеже 19-20 столетий в стиле импрессионизма. Именно он был неофициальным лидером и знаменосцем сообщества художников Скагена. Но, увы, злодейка-судьба жестоко посмеялась над художником, и заканчивал он свой жизненный путь одиноким, неизлечимо больным и практически ослепшим.
Немецкий художник Ханс Бургкмайр (1473-1531)
Часть 1
Элеонора Елена Португальская (1434-1467) — дочь португальского короля Дуарте I, императрица Священной Римской империи, супруга императора Священной Римской империи Фридриха III.
Переписка из двух углов
Огненная река Флегетон пролегла между нами
Мы ребенком вывезли ее из Совдепии, спасая от большевистской лжи, и что получаем? Она вся в этой лжи, она в глаза мне с пафосом говорит, что черное – это белое, что рабство – это свобода! Ее способность мыслить не идет дальше лозунгов двухсотлетней давности, дальше блаженной памяти Роберта Оуэна! И она выпускница британского университета… Ради кого мы себя не жалели? Проклятая Совдепия – в нашей семье!
Никогда я не вызывал нашу дочь на разговоры политические или социальные, она сама лезла ко мне со своими глупостями. Бес меня попутал рассказать ей про Ипатию Александрийскую (о которой она, понятно, не слыхала). Тут взорвалась первая бомба: философия и математика потому созданы мужчинами, что женщин туда не пускали! Женщина, оказывается, веками была угнетена мужчиной (хоть сама этого не сознавала), оттого-то среди женщин редки математики, физики, мыслители и художники. Говоришь ей, что женщина самой природой ориентирована на другое творчество, – не слышит! Требует полного равенства. Не может понять, что полное равенство означало бы отказ от деторождения, аннигиляцию человечества, Армагеддон почище ядерной войны.
Но это – цветочки. В тот памятный вечер разговор пошел крупнее. Где-то за океаном полицейский случайно убил нарушителя закона. Полицейский случайно оказался белым, нарушитель закона – черным, хотя могло быть и наоборот. Чернь белая и черная взбеленилась, начались погромы под расистским лозунгом «Жизни черных важны»… Прямой и неприкрытый смысл лозунга тот, что негры важнее белых, желтых и всех прочих людей, составляющих, как ни крути, большую часть человечества. Этот лозунг – наглый и подлый расизм для всех, кто способен думать.
И что же сказала в связи с этим наша дочь? Лозунг этот не расистский, он антирасистский! Черные, оказывается, по сей день повсюду угнетены белыми; полиция и другие органы демократических стран поражены расизмом; разрушая памятники и грабя магазины, чернокожие борются за свои права! (Погромы она объясняет тем, что к мирным демонстрантам примазываются бандиты.)
Говорю ей:
– Расизм в цивилизованном мире преследуется законом, а суд независим; расизм повсеместно осужден обществом, притом с перехлестом; маятник давно качнулся в другую сторону: при поступлении в университет или на работу черные давно уже имеют перед белыми преимущество при равных показателях пригодности, – все это документировано.
– Почему же, – спрашивает она с иронической улыбкой, – черные беднее белых?
Тут мы добираемся до вершины спора.
– В свободном мире, – говорю я, – люди равны перед профессией. Трудолюбивый профессионал, не успев состариться, из нищего становится зажиточным или богатым, а профессиональные школы открыты всем. Лучший пример – беженцы из Совдепии, приезжавшие в США без английского языка, с четырьмя чемоданами и детьми-подростками, которых они через десять лет посылали учиться в самые дорогие университеты. Нужно только не лениться и уметь работать. Нигде в мире нет кварталов белой бедноты, где бы люди поколениями жили на пособии, зато есть черные кварталы, где никто никогда не работал, но процветает преступность.
– Ага, – кричит она мне в ответ, – ты с нацистами: есть высшие расы и есть низшие расы! Для тебя черные глупее белых! Ты – расист!
– Расизм, – пытаюсь объяснить я, – подразумевает не критический взгляд на расы, а расовую ненависть. Нацисты потому нацисты, что они уничтожали людей другой расы. Немыслимо отрицать различие между народами, расами и племенами. Никто никогда и не думал отрицать этого – из тех, кто способен думать, конечно. Современная цивилизация в эмбрионе создана крохотным племенем аттических ионийцев, талантливейшим из народов, когда-либо живших на земле. Они догадались отделить мысль от алтаря, мудрость – от священнодействия. Философия, математика, физика, биология (Аристотель, при всем его универсализме, был в первую очередь биологом), история, театр, светская литература – все от них. А рядом что? Дорийцы, тоже греки, дали миру с гулькин нос: только коринфский архитектурный ордер, хотя Коринф был богаче и многолюднее Афин. Из Спарты
Илья Иванович Машков - ярчайщий, самобытный русский живописец. В свое время он был исключен из художественного училища за эксентричность и вольномыслие, что не помешало ему стать большим Мастером. Сейчас он - один из самых дорогих русских художников, его картины продаются на мировых аукционах за миллионы долларов. Его наследие составляет несколько сотен работ, которые находятся во многих коллекциях мира.
А еще его называют королем натюрмортов... Вот только о них сегодня и пойдет речь, хотя в его арсенале много не менее замечательных пейзажей и портретов.
"Какая это странная живопись - натюрморт:
она заставляет любоваться копией тех вещей,
оригиналами которых не любуешься."
Блез Паскаль
А.Обидин - Вальс в старом парке
![]()
Родился Машков Илья Иванович в станице Михайловская округа Войска Донского (сегодня Волгоградская область) в бедной крестьянской семье. Илья был старшим из девяти детей, и денег у родителей, занимавшихся мелкой торговлей, на учебу детей не было. Мальчика, который с малых лет демонстрировал большую тягу и способности к рисованию, отдали в приходскую школу, но уже в 11 лет забрали его оттуда и отправили работать, чтобы тот мог помогать семье. Ему пришлось в лавке торговца фруктами по 14 часов стоять на ногах, обслуживая клиентов, он ненавидел эту работу, но выбора не было. Слева - портрет И. Машкова на рисуноке Бориса Григорьева.
|
У великого певца было две семьи одновременно: одна с трогательной итальянской балериной, вторая — с домовитой владелицей пивных заводов.
«Великий Шаляпин был отражением расколотой русской действительности: босяк и аристократ, семьянин и «бегун», странник, завсегдатай ресторанов…»
Я не знаю, кто у нас в стране самый умный. Самый тощий. Самый наглый. Это пусть выясняет Гиннесс и прочие любители патологий. Но я точно знаю, кто – самый грамотный. Мне доподлинно известно имя человека, который даже в бреду напишет квинтэссенция через "и" и не пропустит запятой перед союзом "чтобы". Он за считанные секунды разберет по составу слово из 29 букв и объяснит его этимологию. Он знает, что такое парцелляция и лексико-фразеологический анализ. Ему 94 года, но карандаш в его руке не дрогнет, когда, прочитывая утренние газеты, он в очередной раз отмечает на полях ошибки – одну, другую, третью. Имя этого человека в моей скромной рекламе, конечно, не нуждается. Оно и так растиражировано миллионами экземпляров на титульных листах словарей, справочников по орфографии и всевозможных пособий.
Дитмар Розенталь
Дитмар Эльяшевич Розенталь. Уже одно только сочетание букв внушает благоговейный трепет. Его труды – преклонение и изумление. - Помню, еще в десятом классе учительница рекомендовала нам готовиться к экзаменационному диктанту по пособию Розенталя. Потом был престижный вуз, семинары по современному русскому языку и снова: Розенталь, Розенталь, Розенталь... Задаешь преподавателю логичный вопрос: "Почему пишется так, а не эдак?" и получаешь логичный ответ: "А по правилу Розенталя".
- Неужели до вас писали, как Бог на душу положит, без всяких правил?
- Конечно, нет. Правила существовали всегда, еще со времен Ломоносова. Мне же досталась самая черновая работа: отыскать источники, выбрать, добавить, систематизировать, подобрать примеры.
- Как вы считаете, русский язык – сложный?
- Самый сложный.
- А как же венгерский и финский, в которых только одних падежей то ли 14, то ли 22 (неважно сколько, все равно много)?
- Они более структурированные и поэтому легче для изучения. Кроме того, русские слова произносить гораздо сложнее, чем, скажем, финские.
- А что самое сложное
Французский актер и кинорежиссер русского происхождения, автор картин, «обреченных» на сенсационный успех. Он доказал публике, что может снимать фильмы, способные рассчитывать не только на зрительский успех, но и на уважение критиков. Но более всего он знаменит как режиссер, «зажигавший звезды».