
[показать] Флейтовая соната Сергея Прокофьева(1891-1953) - сочинение очень виртуозное, но вместе с тем лирически изящное, в котором солнечные мотивы переливаются то детскими рисунками на песке, то веронскими пейзажами из балета "Ромео и Джульетта", то фирменной прокофьевской воздушной лирикой, разошедшейся по крайним регистрам флейты и фортепиано, то пионерскими маршами. Советское музыковедение повесило на эту музыку ярлык бесконфликтной драматургии, тем не менее среди этой беззаботной музыки, то и дело возникают драматичные места и солнце заслоняется тенью, вызывая в воображении какой-то неприятный и даже порочный образ. В конце 1866 года в Санкт-Петербурге было собрано совещание при Александре II. На повестке дня — продажа русских земель Америке. «За» голосуют все присутствующие: брат императора Константин Николаевич, министр финансов, министр морского министерства.
Александр II утверждает новые границы Российской империи и отправляет российского посланника с официальным предложением в Вашингтон. Америка подтверждает сделку. Судно с деньгами за продажу Аляски направляется в Россию и… по пути тонет.
Почему корабль не добрался до берегов России? За какие деньги и почему Александр II продал Аляску? Это самая туманная сделка России и Америки в XIX веке.

Карта территорий Северо-Западной Америки, переданных Российской Империей Северо-Американским Соединённым Штатам в 1867 году


1 марта 2012 года исполняется сто лет со дня рождения Ольги Анстей, высокоодарённой, мало кому известной поэтессы второй волны эмиграции, жены поэта Ивана Елагина.
Ольга Николаевна Штейнберг (это настоящее её имя) родилась в Киеве в 1912 году. Она была еврейкой по матери и немкой по отцу.
С юных лет Ольга Штейнберг писала стихи (в СССР не опубликованные ни разу), подписывая их псевдонимом "О. Анстей" – в разговоре это странное слово произносилось всегда с ударением на первом слоге. (В качестве псевдонима она взяла — по одной версии - фамилию английского писателя-фантаста Ф. Анстея, по другой - Кристофера Анстея , английского поэта).
Поэтическое наследие Ольги Анстей невелико: ее первый сборник «Дверь в стене» (1949) насчитывает 34 стихотворения; второй — «На юру» (1976) — 66, многие из которых перенесены из первой книги. Тем не менее она по праву считается одним из наиболее значительных поэтов второй волны эмиграции. Критик Бенедикт Лившиц, прочтя ранние стихотворные опыты Анстей, сказал ей, что она законченный зрелый поэт, уже сейчас на уровне Софьи Парнок, что ей нечему больше учиться и что ему не к чему придраться, как ни искал. Удивлялся, как из неё выработался «готовый поэт в провинции, без поэтического руководства» и предсказал ей в будущем «поэтическую известность». Ольга писала в письме подруге: «я очень счастлива: это ведь первая похвала серьезного критика».
Сама Анстей делила свою жизнь на три периода: киевский, германский и - самый продолжительный, американский.
У Анстей очень многое связано с Киевом: этот город вошел в ее творчество как одна из узловых тем.

В Киеве она окончила среднюю школу, а в 19-летнем возрасте - Институт иностранных языков со специализацией в английском и французском. По окончании института работала машинисткой и переводчицей. В начале 30-х она чуть не вышла замуж за человека, о котором известно лишь имя — Пётр, и то, что ему посвящено одно из очаровательнейших её стихотворений:
Я человека в подарок получила,
целого, большого, с руками и ртом!
Он ест, сопит, и что бы ни спросила –
он помолчит и ответит потом.
Я в тёплые волосы ему подышала,
никогда обещала ему не врать,
на него одного смотреть обещала,
а больше не знаю, как с ним играть!
С Петром они очень скоро расстались. Из письма Ольги подруге Татьяне Сырыщевой: «Это был очень хороший человек и умница, с которым мы тщетно пытались пожениться, но ничего не вышло, п.ч. он был какой-то недопроснувшийся».
В конце 1937 года в доме Орловых – Штейнбергов все чаще стал бывать юный Зангвильд-Иван Матвеев, и нужно привести еще одну цитату из письма Ольги Анстей тому же адресату, ибо документ всегда лучше «раскавыченного пересказа»:
«... подобралась, в большинстве своем, очень зеленая компания ... и действительно бывало очень весело, потому что мы и чтения по ролям устраивали от Шекспира до Ибсена , и стихи на конкурс писали, и вроде рефератиков делали на разные темы. Главным образом радовался всему этому поэт – Зангвильд, удивительно талантливое и хорошее дитя. Он стоит того, чтобы много о нем написать, и я когда-нибудь это сделаю. Он маленький, щупленький и черный, как галчонок, некрасивый, а когда стихи читает – глаза огромные сияют, рот у него большой и нежный, голос сухой, музыкальный, и читает он великолепно. Он так же сумасшедше, сомнамбулически живет стихами, как и я, я читаю свои стихи, он – свои, потом он мои на память, а потом мы взапуски, взахлеб, – кто во что горазд – всех поэтов от Жуковского до Ходасевича и Пастернака, и он это не попусту, а с толком, с большим пониманием. Он маме совсем в душу влез, этот галчонок, а это ведь не так легко. И вот был у нас траур и плач на реках вавилонских, когда тяжело заболел наш поэт – воспаление легких с плевритом, а он и так слабый, заморыш.
На 80-м году жизни скончался народный артист РФ Роман Карцев.
Роман Андреевич был истинным одесситом — умным, талантливым, с тонким чувством юмора.
Народный артист, который еще при жизни был объявлен "Легендой Одессы", отметил бы 80-летний юбилей в мае 2019 года.
Средневековой Лондон был чопорно-приличен, богобоязнен и вежлив. А потому любое упоминание о женщинах легкого поведения приводило в шок среднестатистического обывателя. Их называли «одинокими дамами», а после своей смерти ни одна дама лёгкого поведения не могла рассчитывать на захоронение на обычном городском кладбище. Ибо даже после ухода в мир иной не имела права находиться в обществе добропорядочных граждан.
Ян Топоровский, Тель-Авив
ЗАШИФРОВАННЫЕ СТРОКИ
В одном из стихотворений Бертольда Брехта, написанном в 1941 году, есть много деталей, напоминающих о тайной операции, проведенной в начале войны в Европе. Однако, натолкнувшись на свидетельство участников тех событий, я сразу же стал сверять сведения, почерпнутые из стихотворения поэта и факты, рассказанные мне участниками тех событий. В лирическом стихотворении описывается тайная операция Джойнта, Сохнута и, видимо, других еврейских организаций, произошедшая в Европе перед Второй мировой войной. Названа дата – 1939 год, место действия - Польша и окрестности («В Польше в ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТОМ, / большая битва была, / и множество градов и весей / она спалила дотла»), где это началось, а затем распространилось по Европе. Автор точен и в указании времени года, когда все происходило – зима («Ведь даже и деревья под СНЕГОМ не растут»). Брехт называет и месяц – январь («В том ЯНВАРЕ в Польше поймали пса, говорят»). И маршрут – на юг («Шли они больше к ЮГУ, где в полдень над головой солнышко стоит, как добрый часовой»). И место назначения – («В поисках края…. не схожего с их страною»). А таким диковинным краем в те годы была Палестина (Страна обетованная). Приводит и количество людей, принявшего участие в описываемом событии – тысячи человек («И вереница огромна»). И даже возраст участников – дети, подростки...
Правда, есть неточность - свое стихотворение Брехт назвал «Детский крестовый поход», хотя христианские дети в событии 1938 года участия не принимали. Первый (и последний) крестовый поход детей в Палестину проходил в 1212 году (между 4 и 5 крестовыми походами взрослых) и закончился весьма плачевно. А в 1939-м - исход еврейских детей в Палестину, который до сего времени не получил должного освещения и, судя по стихотворению, до сих пор держится в секрете. Проговорился о нем (или догадался?!) только Бертольд Брехт.
БЕГИ, БЕН-ЦИОН, БЕГИ!
Ночью пришли и сказали: «Бен-Цион, ты должен бежать, потому что в 4 часа утра всех сионистов арестуют». Ему и таким, как он, «особо опасным преступникам» еще не было и 14 лет. По цепочке передали остальным: «Надо уходить!» - и все подростки бежали в Ковель, что в 18 километрах от местечка Турийск, где жила семья Бен-Циона Вайнера. В Ковеле беглецов известили, что подпольное сионистское руководство организует выход детей в Литву, ибо поступили сведения, что 1 января 1940 года СССР наглухо перекроет свою новую (Польша, Закарпатье, Прибалтика, Бессарабия) границу. И тысячи еврейских детей – на поездах, телегах, пешком – пересекли границу и начали свой тайный исход в Палестину.
Это было в ночь на 31 декабря 1939 года. Сорок градусов мороза. Группа Бен-Циона пробирается пешком от городка Лида до

Бар-Кохба, иллюстрация Артура Шика, 1927 год. Источник: en. wikipedia.org
Андрей Зелев
1) Абба Саккара (Сикра) — один из вождей восстания евреев против римлян (66–70 н.э.). Согласно Талмуду, он принимал весьма видное участие в восстании, будучи главой иерусалимских зелотов (борцов за свободу Иудеи). А. был племянником известного р. Иоханана б.-Заккаи, стоявшего во главе мирной партии. Когда зелоты уничтожили запасные магазины, что явилось ближайшей причиной голода в осажденном городе, р. Иоханан б.-Заккаи обратился к нему с вопросом: "Зачем вы так поступаете? Вы хотите изморить нас голодом?" – "Что же мне делать? – возразил ;., – если бы я им сказал это, они бы меня убили". После этого р. Иоханан стал убеждать его, чтобы он нашел для него способ выйти из города, дабы он мог хотя что-нибудь спасти из общего крушения. А. уступил его просьбе, и Талмуд очень подробно описывает план, посредством которого он дал своему дяде возможность бежать к римлянам. Историческая достоверность подробностей этого рассказа подлежит сомнению, тем более, что Иосиф Флавий ничего не знает об ;. как вожде зелотов. Впрочем, сам по себе факт, что Флавий не упоминает об ;., нельзя еще считать достаточным свидетельством против талмудического рассказа, так как Флавий не упоминает также Иоханана б.-Заккаи, одного из наиболее значительных и влиятельных людей эпохи разрушения второго храма. Возможно, что чисто личные мотивы побудили тщеславного историка игнорировать как дядю, так и племянника. До нас дошло одно предание, дающее возможность предположить существование по крайней мере зерна правды в этом рассказе. В Мидраше Kohel. rabba, VII, 11 мы читаем: "Был в Иерусалиме некий Бен-Батиах, племянник Иоханана б.-Заккаи; ему было поручено заведование запасными магазинами, которые он сжег". Этот рассказ совершенно независим от приводимого в Талмуде, отличаясь от него не только именами фигурирующих в нем лиц, но и своим содержанием: в то время как талмудический рассказ утверждает, что р. Иоханан бежал из Иерусалима с помощью своего племянника, в Мидраше повествуется, что он избежал лишь смерти от рук своего племянника. Можно, однако, предположить, что существовал третий, более древний источник, откуда почерпнуты обе версии – Талмуда и Мидраша, – и что с течением времени эти предания подверглись некоторым изменениям.
***
2) Авнер (Абнер; Авенир) — двоюродный брат (или дядя) царя Саула и его военачальник. Вместе с Саулом преследовал Давида. После смерти Саула Авнер провозгласил царём сына Саула Иш-Бошета (Иевосфея). Однако колено Иехуды отказалось признать Иш-Бошета и избрало царем Давида, после чего началась война между Израилем и Иехудой. Военачальник Давида Иоав (см.) обратил Авнера и его войско в бегство, во время которого Авнер, спасаясь от преследования, убил юного брата Иоава Асаэля. Вскоре Авнеру удалось убедить Иоава прекратить войну. Установив отношения с Давидом, Авнер обещал объединить вокруг него весь народ. Однако Иоав заманив Авнера в Хеврон, убил его, избавившись таким образом от соперника и отомстив за смерть брата.
Записал Борух Горин
Вот раскопал я записанный мной в январе 1993 года рассказ реб Аврома Генина для «Лехаима». Сколько мужества и осознанной силы в этом человеке! Какая чистота, скромность, достоинство и благородство! Они заставляют вспомнить уже почти забытое старинное слово порядочность, которой так не хватает многим и даже весьма образованным людям. Именно эта порядочность, глубокая нравственность и спасли в веках наш народ, да, миллионы евреев сгорели в печах Освенцима и Треблинки, погибли в сталинских тюрьмах и лагерях, но еврейский НАРОД жив, не сломлен, а сегодня он переживает национальное возрождение.
Мы можем гордиться своими стариками. И должны сделать все, чтобы молодежь унаследовала их черты – стойкость и веру, доброту и оптимизм, замечательный природный ум.
Прочтите рассказ Аврома Генина. Он стоит того.
* * *
В старой синагоге в Марьиной роще каждый знал Аврома Генина. Без малого полвека я приходил туда почти каждый день. Там был мой настоящий дом, там я отдыхал душой среди своих ребят, с которыми вместе и состарился. Теперь-то уже многих нет, другие, как и я, далеко от Марьиной рощи – в Израиле. Слава Б-гу, встретились на Святой Земле и, что нам остается, вспоминаем! Чем спокойнее и счастливее жизнь здесь, тем ярче вспоминаются годы московские, голодные, нищие, но все равно счастливые – ведь это наши молодые годы.

ВРЕМЯ ИДТИ МНЕ В ХЕДЕР, А ХЕДЕРА НЕТ
Родился я в Белоруссии, в городке (тогда местечке) Костюковичи. Хорошее было местечко. Жителей не так много, в большинстве евреи – сапожники, портные, ездовые, мелкие торговцы. Целые улицы еврейские были, и, подумайте, в маленьком местечке – семь синагог!
Но в мои хорошие годы синагоги поломали, позакрывали, раввинов посадили в тюрьму. Учиться я не смог – не у кого было: тех, кто учил, тут же «закладывали» и забирали. Единственный оставшийся старый учитель умирал с голоду. Носить еду ему
Оказывается, кофейная посуда из натурального янтаря идеально пригодна к употреблению, хоть и выглядит как музейный экспонат.

Каждую такую чашку для кофе мастера делают вручную, обрамляя янтарь серебром для прочности, повышения лечебных качеств и, конечно, красоты.

Всё просто – и серебро, и янтарь, обладают великолепными природными антибактериальными свойствами, чем издревле пользовались народные лекари и ведуны.

Единственное “но”, которое нужно помнить во время кофепитий из янтаря – температура кофе в такой посуде не должна быть выше 80 градусов.
