На протяжении долгих месяцев Стаханов слышал звуки стрельбы и видел проезжающие колонны военной техники. Каждый день, в любое время суток, можно было услышать звуки взрывов со всех сторон: ревела Максимовка, Ирмино, Алчевск.
Со временем большинство людей привыкло: ну стреляют - и стреляют... не по нам - и хорошо. Такие как я, с иронией относились к самой идее угрозы. 'Нас не трогали и не тронут'. 'Кому мы нужны?'. 'Стаханов уцелеет'. Любой звук - даже самый близкий, громкий, дерзкий не вызывал уже никаких опасений. Это было где-то и с кем-то, но не с нами и не у нас.
Но вот этот день настал. 21 января 2015 года. Для многих эта дата уже обозначала конец, близость конца. А для нас все только началось.
Я была в школе, шел первый урок. Украинский язык. Как символично. Именно тогда Стаханов принял на грудь первые снаряды. Район 'Ромашка' потерял семь домов, 6 человек. Шесть жизней мирных жителей - среди них женщина и ребенок - отдал мой город.
Школы охватила паника. Всех быстро отправили домой, что лично я встретила с усмешкой. Видали мы уже такие эвакуации. Бомбили нас уже. По информации большинства СМИ, Стаханов пережил уже не одну атаку. Но это была неправда, и мы это знали. Однако в этот раз все было по-другому.
Придя домой, я увидела фото с места происшествия на просторах интернета. Тогда, наконец, я осознала, что война ближе. Война страшнее. Страшнее, чем отсутствие воды в кране месяцами; страшнее, чем бесконечная паника и слухи в городе; страшнее, чем пустой холодильник и крестик на панели связи. Война - это смерти, и вот мы это поняли.
Страх подобрался ближе, но я старалась его отогнать. Я отрешенно легла спать - недосып казался страшнее артиллерийского обстрела. Звонки родных и близких, слишком близкие залпы и напряженные нервы не давали уснуть.
Когда, наконец, удалось немного поспать, раздался очередной звонок. Бабушка. Она живет именно в районе Ромашка, но ее дом уцелел. 'Собери необходимые вещи и приезжай ко мне, пойдем в бомбоубежище. В пять часов будет атака'. На этот раз улыбка сползла с моего лица. Все стало серьезным. Я в опасности.
Я в опасности? Интернет демонстрировал новые фотографии с новых мест атаки. Пострадала соседняя школа, дома вокруг, некоторые магазины. По сути, это все происходило вокруг меня – моего дома. Опасность подобралась еще ближе. Подобралась быстрее, чем я реалистично могла ожидать.
В новостных группах появлялись фото разбитых детских садиков, комментарии, пропитанные страхом. Меня охватила страшнейшая из сил – паника. Мысли начали слишком быстро меняться в моей голове: что делать? Куда бежать? Что будет? Как спасаться?
Я бросила в рюкзак только зубную щетку, зарядки и ноутбук – самое ценное, и побежала на остановку. Улицы пустые. Напряжение. На автобусной остановке не было никого. Когда подъехала маршрутка, в то же время появились машины ополчения. Когда я уже зашла внутрь, к водителю подбежал ополченец и проорал: «давайте бегом отсюда, сейчас будет обстрел!». Я переглянулась с остальными пассажирами. В их глазах читалось: «правда?... ». Водитель дал по газам, и мы уехали из района, в котором позже рвала и метала украинская артиллерия.
Приехав к бабушке, я собрала кое-какую еду и воду, и мы пошли в бомбоубежище недалеко от ее дома. Убежище это было специально построено для таких целей – не подвал обычный, а помещение с бронированной дверью и толстыми стенами на неплохой глубине. Выглядит оно жутковато – темные комнаты, обшарпанные стены, стоят двухъярусные лавки. Тусклый свет, противный холод и тяжелый воздух. Все в пыли и какой-то саже. Больше это похоже на подземный барак. Находясь здесь, проникаешься атмосферой Великой Отечественной – все мы видели в фильмах эти страшные подвалы, где прятались люди.
На этих скамейках сидят испуганные жители микрорайона. Некоторые из них здесь с утра – они замерзли, хотят спать. Здесь есть обогреватель, но он бессилен перед лицом мороза и холодных подземных стен.
В убежище, укутавшись в свою, неподходяще тонкую, куртку, и пытаюсь понять, что на самом деле происходит. Я чувствую страх, раздражение, тоску. Почему это происходит с нами – с моим городом, с моей семьей, со мной? Когда это закончится? Кому это нужно? Зачем люди делают это?
Раньше, когда в моем городе еще было спокойно, все казалось значительно проще. Донбасс захотел отделиться – Украина с этим не согласилась. Но сейчас, сидя здесь, мое сознание не хочет ничего воспринимать четко. Я не могу перестать думать о причинах того, что происходит. Я чувствую, что мы до сих пор не знаем никакой правды. Мы не знаем, что на самом деле происходит, и в такие моменты это особо остро ощущается.
Зачем бить по жилым городам, школам, детским садикам? Это уже не война, это геноцид какой-то. Но зачем? Кто за этим стоит и что им это дает? Почему люди идут на это?
Мне холодно и хочется спать, но на этих грязных, твердых скамейках не поспишь. Да и холодно слишком. Рядом играют дети – представляют, что они – ополченцы на блокпостах. Люди ругаются, бранят украинскую армию, а позже
Читать далее...