Данила или Дэн, как обычно для краткости звали его друзья, легко повернул ключ в замке зажигания серебристой «нексии» и бросил взгляд в зеркало заднего вида.
Даже не верилось, что ему так повезло, и он переезжает в однокомнатную квартиру улучшенной планировки из этого мерила человеческого терпения. Пусть и в другой конец мегаполиса. В багажнике были аккуратно сложены все те немногочисленные вещи, что ему были действительно дороги. Остальные везти с собой не имело смысла и Дэн распродал обстановку по соседям. Денег выручил немного, зато можно было начать жизнь с чистого листа.
Автомобиль работал как дорогие швейцарские часы – не зря он пару недель своего короткого отпуска проторчал под ним и над ним, заменяя неисправные детали и настраивая рабочие. Да не зря девушки порой ревновали его к автомобилю,- с усмешкой подумал Дэн, выруливая на скоростную автостраду. Но девушки приходили и уходили, а автомобиль служил ему верой и правдой вот уже более пяти лет.
В квартире год назад был сделан превосходный евро - ремонт, поставлена новенькая финская сантехника. А в просторной спальне даже имелся встроенный шкаф-купе в который могла поместиться целая прорва вещей. Довольно большой застекленный балкон - лоджия размером едва ли уступавший его жилой зоне в комнате общежития, при незначительной доработке и звукоизоляции мог стать чем-то вроде личного кабинета.
Дэн оформив все бумаги на квартиру, полностью оборудовал кухню. Но осталась одна небольшая проблемка – когда он вспомнил о том, что у него нет кровати, все средства, отложенные им на обустройство жилища, уже практически истощились.
И вот когда он уже занес привезенные из общежития вещи и сложил их в шкаф-купе, ему пришла в голову блестящая идея – наведаться в магазинчик за углом от его нового дома – он несколько дней назад случайно забрел туда и заметил парочку недорогих подержанных кроватей. Конечно все это временные меры – но уж гораздо лучше, чем спать на полу или ютиться на раскладушке. Да и мало ли что может произойти до конца месяца – машину то он полностью починил, а с новыми соседками ещё не познакомился.
Опасаясь передумать, Дэн схватил кошелек и поспешил в магазин. Там имелась служба доставки, так что собирать кровать не придется – это занятие изрядно надоело ему со времен юности.
В магазине стоял полумрак. Человек с невыразительным лицом у кассового аппарата явно скучал, и даже появление потенциального покупателя не прибавило ему сколько нибудь заметного энтузиазма. Дэн не любил магазины, в которых консультанты настойчиво предлагали свои услуги по рекламе товара, который и сами не особенно хорошо знали. Поэтому он был даже рад, что может сделать выбор самостоятельно. С последнего его посещения этого магазинчика ассортимент поменялся. Те кровати о которых он недавно вспомнил, оказались уже выкуплены. В секции остались две односпальных и одна огромная с надстройкой для балдахина и резными столбиками. Дэн покрутился вокруг последней прикидывая, что это чудовище займет большую часть спальни. Зато она имела новенький ортопедический матрас который совершенно не скрипел и стоила ровно столько, сколько Дэн мог себе позволить даже с учетом доставки. Жаль, что её все равно придется собирать - целиком она в двери попросту не пройдет.
Дэн не мог решиться пока в магазин не вошел другой покупатель – холеный тип, увидеть которого в таком месте было по меньшей мере странно. Его сопровождала молодая женщина крайне консервативного вида. Они разговаривали на английском. Судя по его выговору, это был американец, причем не из бедных. Парочка направилась прямиком к заинтересовавшей Дэна большой кровати. И Данила понял, что если не заявить о своём выборе сейчас ему придется до конца месяца спать на надувном матрасе или раскладушке.
- Я готов забрать эту кровать уже сегодня,- заговорил Дэн, привлекая внимание флегматичного продавца. Американец удивленно взглянул на него, словно неожиданно увидел говорящий стул.
- Мы тоже готовы заплатить за эту вещь сегодня,- отреагировала женщина, смерив Дэна холодным и чуть презрительным взглядом.
Продавец удивленно переводил взгляд с одного покупателя на другого, не совсем понимая, отчего вокруг никому до этого не нужной кровати разгорелся такой странный спор.
- Но у меня была предварительная договоренность,- пошел на блеф Данила, вспомнив, что в прошлый раз за кассой в этом магазине был другой продавец, и его едва ли смогут уличить во лжи.
Девица обожгла Данилу ещё одним презрительным взглядом и произнесла – Мы готовы купить кровать за большую цену, чем он.
Продавец оживился почуяв возможность получить неучтенные комиссионные.
- Сколько? – уточнил он у дамочки. Та взглянула на американца – тот сделал неуловимый жест рукой и она произнесла
Они были неразлучны как пальцы на одной руке. Со стороны даже казалось, что они думают одно и тоже - если один из них начинал предложение, другой мог легко его закончить. Они смеялись избитым шуткам друг друга, хотя знали их наизусть. Они были уверены, что увидят старость друг друга, так и не потеряв то особенное, что их соединяло. И вместе с тем, они были разными. Сила и мягкость, упрямство и податливость, спокойствие и эмоциональность. Они никогда не задумывались о Любви, что подобно невидимому магниту держала их вместе, не позволяя распасться на отдельные половинки. Им завидовали - молча глядя на это странное единение.
Их пытались разлучить, придумывая тысячи самых изощренных способов нарушить это единство.
А потом в бессилии и злобе опускали руки, просто смотря им вслед. Этим двоим, таким похожим и одновременно непохожим друг на друга.
Но однажды, в один из ветреных хмурых дней, этот невидимый магнит, соединяющий их души и мысли сломался.
Никто из них так никогда и не узнал, с чем была связана эта поломка. Может быть то была магнитная буря или пятна на Солнце. А может быть у их невидимого магнита просто села батарейка.
И они с удивлением увидели друг друга, словно встретились впервые. Когда ушло из их жизни то, что их объединяло, дела закружили их в бешеном круговороте, в котором просто не было ни секунды для того, чтобы просто посмотреть в глаза друг другу. Просто помолчать.
Медленно гасли волшебные фонарики общих воспоминаний, превращая цветные кадры их общего прошлого в сухие факты биографии, да безжизненные слепки чьих-то смутно знакомых лиц.
Их уделом стала пустота.
Источник публикации:
Сколь много дней назад её прокляло море. Гигантская пиранья тяжело повела хвостом и боковыми плавниками. Она уже почти не чувствовала верхнюю часть своей спины. Она так давно не погружалась в глубину, что её спинной плавник успел зарасти травой. А какой-то предприимчивый моряк, приняв её спину за остров, даже умудрился построить на ней маяк. Гигантская пиранья шевельнула жабрами и страдальчески закатила глаза.
Ну почему же никто из этих дышащих кислородом червяков не догадается нырнуть вниз и расспросить её об условии, которое ей необходимо выполнить ради свободы?
Как-то раз на лодке к служителю маяка приезжал сказочник и рыба попыталась рассказать ему о своей беде в снах. Он написал сказку о «Чуде-юде рыбе кит» и был таков. Потом был ещё один человек – он подолгу ходил по её спине, малюя на своих холстах море. Рыба опять попыталась воздействовать на его сознание, но он, нарисовав что-то вроде библейского сюжета о земле, покоящейся на трех китах тоже так ничего и не понял.
Наверное, ей смог бы помочь как-то приезжавший на маяк фотограф аквалангист – но гигантская пиранья была так зла и голодная, что съела его прежде, чем он успел сделать свой сенсационный снимок. С тех пор маяк оказался заброшен, и его лишь изредка навещали странные люди в костюмах, с криками бросавшиеся в воду. Но по крайней мере теперь у пираньи время от времени бывала свежая пища.
Источник публикации:
Пятница, вечер.
Метель за окном.
Белым на белом,
Рисует поземкой.
Елочный дух,
Наполнил мой дом.
Запахом чуда,
С детства знакомым.
.
Теплом и нежностью
Полны твои глаза.
В них, словно в зеркалах,
Себя порой ловлю я.
В надежде робкой
Трепетного поцелуя.
От жажды страсти,
Размыкаются уста...
Опять за окнами мороз и солнце.
И новый день - 22 декабря.
Суббота, утро. Спят уже друзья.
А с понедельника - работа, дом, работа.
И магазины полные народа.
Пихтовый запах окончанья декабря.
Мне ж снова грустно отчего-то.