Совершенно случайно написала рассказ. На деревенские хлеба, видно, захотелось
МЫ ЭТО ДЕЛО ПОПРАВИМ...
- Посмотрите, какого нам ангела прислали!!! Чудо просто! Хорошенький какой! Только худенький очень! Бледненький!
Петруша сквозь сон слышал эти приглушенные голоса, почти шепот. Лица касался легкий ветерок, создаваемый перемещениями каких-то людей в комнате. Поскрипывала входная дверь. Слышны были осторожные шажки и тихое шиканье.
Петрушу прислали в это село по распределению. Его как обычного выпускника-медика без связей и семьи, конечно же, загнали в глубинку, в дальнее село. Прокатившись двое суток по железной дороге, проехав по непролазной грязи на попутном тракторе, наконец, вчера вечером прибыл он на место. К тёте Дусе, с радостью пустившей Петрушу к себе на постой, молодой врач прибыл почти ночью и сразу свалился усталый на наскоро приготовленный топчан, даже не поужинав.
Приходящие полюбоваться на нового молодого врача пустовавшей уже несколько лет сельской больнички всё-таки разбудили Петрушу. Он разлепил глаза и увидел… большой стол, а на нем….Ой, чего только на нем не было! И огромная золотая яичница, и чугунок каши с мясом, источавшей необыкновенный аромат, и сковорода картошки со шкварками, и высокая стопа толстых пышных блинов, и сметана, и творог, и молоко, и сливки; и квасу, и хлебу нашлось место на столе.
Петруша сглотнул слюну и начал подниматься. После чисто символической зарядки по приглашению тёти Дуси присел к столу. Поклевал кашки, поддел несколько особо симпатичных ломтиков картошки, поглядел на творог, попросил чаю, скрутил в трубочку один блинок и, вздохнув, сыто привалился к стене, поглаживая животик.
- Ииии… Это ты так завтракаешь, миленькой… Иль стесняешься? Иль побрезговал?- огорченно всплеснув руками, мягко окая, проговорила тётя Дуся. Тебе же сколько работать ещё предстоит! До самого обеда. Ну ладно, в обед-то уж поешь, как следует!..
До обеда Петруше пришлось есть тоже. Обрадованные доброй вестью о появлении нового врача, потянулись вереницей в сельскую больницу кумушки да старушки. Он ещё и не успел толком осмотреться в своем кабинете, как к нему то и дело стали заглядывать радостные посетители, большинство из которых тащили узелки. В завернутых чистых платочках были горячие драники и тёплые пироги, душистые огурчики и спелые яблоки. В общем, на обед Петруша пришел сытым.
Но тёте Дусе удалось уговорить Петрушу ещё и плотно пообедать. Еле передвигая ноги, с тяжелой от сытости головой он вернулся в больницу к своей работе. А работы, действительно, было очень много. До ужина ему даже удалось каким-то чудом проголодаться. Не слишком, конечно, но хоть желудку стало чуть легче. Зато потом снова началось продовольственное насилие сердобольных односельчан, нескончаемым потоком приходивших в гости к тёте Дусе, а на самом деле жаждущих поглазеть на молодого доктора. После ужина, которого хватило бы на троих, Петруше с трудом удалось уснуть. Он ещё и не догадывался, что впереди у него было целых три года ежедневного пиршества, которое устраивали вверенные его медицинской заботе односельчане. Им-то твердо было вбито с детства, что врача надо уважать и уважить, что надо кормить его сытно и вкусно, что благодарность это такая.Правда, надо отдать должное, Петрушу было за что благодарить – хорошим он оказался врачом! И не виноват был Петруша, что с детства уродился стеснительным, что отказать не мог никому, кто сильно слёзно уж попросит: хоть принять в неурочный час больного, что хоть отведать маленькую кринку свежей сметаны или пирог с пылу с жару…хоть и сыт..Вот не мог отказать поблагодарить за благодарность.
Через два года к Петруше в его глухомань приехала мать. Она не узнала его в огромном в своей полноте мужчине, что медленно шел по улице впереди неё. «Увалень какой! Кошмар!» - подумала ещё она, высокая сухопарая женщина никогда не делавшая культ из еды.
Ужасу её не было предела, когда в этом «шаре» мать все-таки узнала своего родного Петрушу.
- Срочно на диету! – только и смогла она сказать, схватившись за сердце…
Гостив неделю, строгая мамаша зорко следила, чтобы Петруша на завтрак перебивался бы несладким бледным чаем с ржаным сухариком. В больницу она с ним тоже ходила. Сидела с книгой на лавочке возле дверей кабинета и своим строгим взглядом из-под очков отсекала всяческие поползновения прихожан с узелками. Обед и ужин также был под неусыпным материнским контролем. Тётя Дуся украдкой смахивала слёзы кончиком белого платка, видя, как мучается дитятко, да перечить не смела.
Когда мать уезжала, она строго-настрого наказала Петруше не принимать благодарности от пациентов и сидеть на строгой диете. Да где уж там. Сразу же после того, как тракторист увез благоразумную маман к железнодорожной станции, тётей Дусей с товарками был закатан такой пир, что спавший с лица за неделю вынужденного голодания Петруша никак не мог от него отказаться! Все такое вкусное, деревенское, жирное! И теперь уже он вовсю благодарил своих попечителей отменным аппетитом!
Ещё через год, как раз к
Читать далее...