Почему так хотят убить Сирию
Спецкор «Комсомольской правды» Дарья АСЛАМОВА побывала в охваченной огнем стране и убедилась, что линия фронта там проходит практически повсюду.
«Разворачивайся! Это дорога на ДАИШ (ИГИЛ)*» Размахивая руками, к нам бежит сирийский солдат. Вокруг столбом стоит красная пыль, сквозь которую солнце кажется горящим кровавым шаром. Песок забивает легкие, и если я открою рот, то начну каркать как ворона. От ужаса я глотаю виски прямо из бутылки и дрожащим голосом спрашиваю моего переводчика и нового друга Назира: «Мы чуть не уехали прямо в ДАИШ?!» «Ну, ведь не уехали, — спокойно отвечает он. — Тут просто развилка: направо — ДАИШ, прямо — «Джебхат Ан-Нусра»*, налево — Алеппо».
Солдаты просят у нас бутылку воды. Но как только мы останавливаемся на открытом месте, резкие щелчки пуль загоняют нас обратно в машину.
* организации запрещены в России.
Трудный путь в Алеппо
Еще два часа назад мы подъехали к Алеппо, из которого поднимался черный дым и слышался грохот взрывов. Предчувствие опасности заставило меня навести лоск на свои доспехи. Я напудрила лицо и накрасила губы, что совершенно бессмысленно при пятидесятиградусной жаре. Пудра спеклась комками, помада расплылась, и через пять минут я похожа на клоуна. Мое легкое платьице прилипло к телу. Но Назир пообещал мне лучший кебаб на свете, арак (местная водка и отличное средство от дизентерии, — если не разбавлять водой, совершенно выжигает внутренности) и даже парикмахерскую, если в городе будет электричество. Главное, прорваться в Алеппо.
Но прекрасная новая дорога перерезана боевиками, прямо на ней идут отчаянные бои, и солдаты отказываются нас пускать. «Но ведь до Алеппо всего десять километров! — умоляю я. — Может, прорвемся?» Две мины, взорвавшиеся неподалеку от нас, разом охлаждают мой пыл. Ситуация безвыходная! Бензин на исходе и добыть его можно только в городе (в Сирии за бензином люди стоят в очереди сутками). Ближайший безопасный город Хомс — в трехстах километрах. Даже если мы чудом достанем бензин, через пару часов стемнеет, и дорога станет смертельно опасной. С одной стороны — террористы из «Ан-Нусры», с другой — ИГИЛ. Каждую ночь они пытаются перерезать единственную дорогу на Алеппо. Это тот самый участок пути длиной в 150 километров, на котором водители выжимают из машины все. «Ялла! Ялла!» («Быстрей, быстрей!»). Только бы не попасть в лапы к шайтанам.
Жители пригорода Алеппо не кажутся мне приветливыми. Исчезли сирийские флаги и вездесущие портреты президента Асада. Всюду валяются внутренности баранов, разлагающихся на солнце.
— Может, нас кто-нибудь приютит? — робко спрашиваю я Назира. — Москва передает, что дорогу на Алеппо уже отбила сирийская армия. И завтра мы проскочим, а?
— Даже не думай! Приютят тебя с удовольствием, а ночью продадут ИГИЛ. И ты кому веришь? Москве, что дорога освобождена, или своим глазам?
— Москве, — говорю я, чуть не плача. — Но ведь есть же обходная дорога вокруг города.
— Это два часа. Песок и камни. Там только джипы пройдут. А у нас низкая машина. Если застрянем, снайперы из нас котлету сделают.
— Но попробовать-то можно? — спрашиваю я.
— Можно, — меланхолично говорит Назир. Я обожаю это «можно». В самой трудной ситуации, когда все летит к чертям, Назир всегда говорит неизменное «можно».
Уничтоженное сокровище
Спустя почти три часа мы въезжаем в Алеппо, но чувство триумфа сметает ужас отчаяния. «Боже мой! Боже мой! — бессмысленно шепчу я. — Жемчужина Ближнего Востока! Мираж в пустыне! Город, которому восемь тысяч лет! Не умирай! Я видела во сне все твои базары и мечети, я мысленно прошла твоими улицами и закоулками! Ты — отдохновение для усталого путника и мечта предприимчивого торговца. О, что с тобой стало?!» Все декорации к фильму ужасов бледнеют перед реальностью. Настоящий Апокалипсис! Скелеты высотных домов, их мертвые глазницы, стены, которые вопиют: «Мы все видели!»
Но вдруг битое стекло перестает скрипеть под колесами. Крепкий асфальт, чистые улицы и бьющаяся жизнь в конце мертвого тоннеля. Какой-то доброволец окатывает нашу красную от пыли машину водой из шланга. И я вижу оазис: дома благородной восточной архитектуры из удивительного желтого камня, кафе, где продают мороженое, детей, ныряющих в реку с моста. Женщины в одеждах из плотных синтетических тканей, в черных шерстяных штанах, перчатках, носках и в солнечных очках (настоящие марсианки!) придирчиво рассматривают мое беспечное платье. Никто не обращает внимания на звуки недалеких взрывов. Смерть — слишком привычная часть местной жизни.
Я вижу витрины магазинов с драгоценностями с нахальными надписями «Тиффани». Отели, еще сохранившие лоск прежней роскоши, где электричество дают с шести вечера до часу ночи (только благодаря генераторам в холле светят тусклые лампы, и вентиляторы месят жирный горячий воздух). Нету льда, не работают холодильники, даже простыни кажутся десятипудовыми. Ночью от жары кровь свертывается в жилах. Я мечусь голой по кровати и слышу, как российская
Читать далее...