СЧАСТЬЕ — состояние человека, которое соответствует наибольшей внутренней удовлетворённости условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению своего человеческого назначения.

Счастье как счастливая судьба, удача;
Счастье как сильные радости, переживания;
Счастье как обладание наивысшими благами;
Счастье как удовлетворённость жизнью.

Истинное счастье находится очень высоко - там, где царствуют гармония, чистота и любовь. И это счастье человек уже носит в себе. Это счастье находится в области саморазвития человека его самоактуализации. Анализируя все возможные "приступы" счастья можно подумать, что оно есть, но лишь как минутное мгновение, если это счастье, заключающееся в удовлетворении потребностей и запросов человека, и это длительное состояние удовлетворение, если оно заключается в ощущении самореализации. Проблема счастья может быть сформулирована в двух аспектах: во-первых, как проблема мотивирования в жизни; во-вторых, как проблема развития и формирования личности. Это две стороны одного процесса.

Люди ошибаются, полагая, что можно быть счастливым, поддерживая низшие состояния сознания: ненависть, ревность, алчность...Конечно, можно радоваться, оскорбив своего ближнего, но затем начинаются беспокойства, невозможно спокойно спать, а счастье уходит. Следовательно, это не было настоящее счастье.©
[700x524]

Настроение сейчас - Все правильно

Вроде бы, все идет так,как надо. Достаточно гармонично и правильно. Как часто всплывают в памяти кусочки прошлого.Не люблю ,когда люди уходят. Не люблю отпускать,не хочу. Каждый из них становится моей частью,пусть мы даже и недолюбливали друг друга. А я все равно скучаю.
Остается лишь сказать "Спасибо".Вы изменили меня. Без вас (да,и без недоброжелателей тоже) я была бы совсем другой. А она потерялась во времени, запутавшись,осталась в прошлом. В другой реальности. Иногда мы с "ней" пересекаемся.И это тоже здорово.

Я не имею в виду то,что наши враги делают нас сильнее. Они появляются только при обоюдной неприязни. Почему вы вообще должны исчезать из моей жизни?

Память.Как хорошо ,что ничто не забывается. Да ,я верю,что ничто никогда нельзя забыть.Можно потерять это в бесконечных лабиринтах нашего разума. Но выбросить это оттуда уже не удастся.

Сегодня был странный день.Один из тех ,которые не хочется терять и оставлять пылиться на полках времени. Надеюсь,что это письмо поможет мне двигаться дальше.

Хочется услышать что-то до боли знакомое и родное.

Я всегда была с вами. Это нечто большее,чем все слова благодарности.

[600x400]

Настроение сейчас - До свидания

Осталось так мало времени. С каждым днем все сильней ощущаешь его течение по венам. Да и понимаешь,что всего задуманного не успеешь воплотить в реальность. Так что же,даже не пытаться? Это было бы слишком просто. Наверное,сегодня моя последняя ночь с кофе у окна. Скоро должен пойти снег. Кажется,что теряешь старого друга.
"Нужно вовремя сказать "До свидания".Необходимо попрощаться до того,как вы можете встретиться вновь."©

[700x466]

Настроение сейчас - Умиротворенное

Вокруг столько людей. Почему же своих магнитов так сложно найти?При этом ,встретив его,сразу понимаешь : "Мой человек". В этом есть все,чего иногда и не выразишь словами,что и почувствуешь позже. Это удивительно. Нити душевной гармонии и взаимопонимания (насколько один человек может понять другого) способны вернуть меня к жизни.И при чем здесь время,расстояние и разногласия по поводу разных вкусов и взглядов на вещи? Возможно,меня притягивает к ним то,что есть во мне самой,ведь я точно знаю чего они никогда не сделают (так же как и я). Речь не идет о вещах глобальных и грандиозных. Мелочи. Из них состоит жизнь.
Многих я не понимаю, мы слишком разные.Я обхожу их. Не потому,что кто-то из нас лучше или хуже. Мы просто другие. И я просто не имею права кого-либо осуждать или оскорблять ...Молчишь и идешь дальше. Все равно всех не убедишь,что ты самый лучший и хороший. Во-первых - это не так. А во-вторых - это совершенно бесполезно. Жизнь. Вот то,что имеет смысл.

[400x267]

Рэй Брэдбери

Тёмный карнавал (Dark Carnival), 1947


. «The Homecoming» 1946



"Here they come," said Cecy, lying there flat in her bed.
"Where are they?" cried Timothy from the doorway.
"Some of them are over Europe, some over Asia, some of them over the Islands, some over South America!" said Cecy, her eyes closed, the lashes long, brown, and quivering.
Timothy came forward upon the bare plankings of the upstairs room. "Who are they?"
"Uncle Einar and Uncle Fry, and there's Cousin William, and I see Frulda and Helgar and Aunt Morgiana and Cousin Vivian, and I see Uncle Johann! They're all coming fast!"
"Are they up in the sky?" cried Timothy, his little gray eyes flashing. Standing by the bed, he looked no more than his fourteen years. The wind blew outside, the house was dark and lit only by starlight.
"They're coming through the air and traveling along the ground, in many forms," said Cecy, in her sleeping. She did not move on the bed; she thought inward on herself and told what she saw. "I see a wolflike thing coming over a dark river – at the shallows – just above a waterfall, the starlight shining up his pelt. I see a brown oak leaf blowing far up in the sky. I see a small bat flying. I see many other things, running through the forest trees and slipping through the highest branches; and they're all coming this way!"
"Will they be here by tomorrow night?" Timothy clutched the bedclothes. The spider on his lapel swung like a black pendulum, excitedly dancing. He leaned over his sister. "Will they all be here in time for the Homecoming?"
"Yes, yes, Timothy, yes," sighed Cecy. She stiffened. "Ask no more of me. Go away now. Let me travel in the places I like best."
"Thanks, Cecy," he said. Out in the hall, he ran to his room. He hurriedly made his bed. He had just awakened a few minutes ago, at sunset, and as the first stars had risen, he had gone to let his excitement about the party run with Cecy. Now she slept so quietly there was not a sound. The spider hung on a silvery lasso about Timothy's slender neck as he washed his face. "Just think, Spid, tomorrow night is Allhallows Eve!"
He lifted his face and looked into the mirror. His was the only mirror allowed in the house. It was his mother's concession to his illness. Oh, if only he were not so afflicted! He opened his mouth, surveyed the poor, inadequate teeth nature had given him. No more than so many corn kernels – round, soft and pale in his jaws. Some of the high spirit died in him.
It was now totally dark and he lit a candle to see by. He felt exhausted. This past week the whole family had lived in the fashion of the old country. Sleeping by day, rousing at sunset to move about. There were blue hollows under his eyes. "Spid, I'm no good," he said, quietly, to the little creature. "I can't even get used to sleeping days like the others."
He took up the candleholder. Oh, to have strong teeth, with incisors like steel spikes. Or strong hands, even, or a strong mind. Even to have the power to send one's mind out, free, as Cecy did. But, no, he was the imperfect one, the sick one. He was even – he shivered and drew the candle flame closer afraid of the dark. His brothers snorted at him. Bion and Leonard and Sam. They laughed at him because he slept in a bed. With Cecy it was different; her bed was part of her comfort for the composure necessary to send her mind abroad to hunt. But Timothy, did he sleep in the wonderful polished boxes like the others'? He did not! Mother let him have his own bed, his own room, his own mirror. No wonder the family skirted him like a holy man's crucifix. If only the wings would sprout from his shoulder blades. He bared his back, stared at it. And sighed again. No chance. Never.

Downstairs were exciting and mysterious sounds, the slithering black crape going up in all the halls and on the ceilings and doors. The sputter of burning black tapers in the banistered stair well. Mother's voice, high and firm. Father's voice, echoing from the damp cellar. Bion walking from outside the old country house lugging vast two-gallon jugs.
"I've just got to go to the party, Spid," said Timothy. The spider whirled at the end of its silk, and Timothy felt alone. He would polish cases, fetch toadstools and spiders, hang crape, but when the party started he'd be ignored. The less seen or said of the imperfect son the better.
All through the house below, Laura ran.
"The Homecoming!" she shouted gaily. "The Homecoming!" Her footsteps everywhere at once.
Timothy passed Cecy's room again, and she was sleeping quietly. Once a month she went belowstairs. Always she stayed in bed. Lovely Cecy. He felt like asking her, "Where are you now, Cecy? And in who? And what's happening? Are you beyond the hills? And what goes on there?" But he went on to Ellen's room instead.
Ellen sat at her desk, Читать далее...

Один среди многих