Береги его, Бог. От беды и внезапных потерь.
Если вдруг он упал и подняться от боли не может...
Если в лютую зиму закроют последнюю дверь,
я прошу об одном: береги, береги его, Боже...
зацепилось за стрелки часов моё одиночество
и повисло на них и качается, как на качелях,
и ему невдомёк, и ему не понять, что не хочется
мне сегодня играть в это глупое «верю - не верю».
привыкай становиться старше,
не жалеть о вчерашнем дне.
это вовсе не больно/страшно -
повычёркивать всех, кто "не".
У одиночества потухшие глаза…
Ну сколько можно в людях ошибаться?!
Пора бы всё спустить на тормоза -
Не верить, не мечтать и не влюбляться.
бесполезно звонить и писать, говорить: "смотри,
я постриглась короче, надела пиджак и юбку,
я похожа на ту, что ты любишь.." но - раз, два, три -
шесть гудков. и никто не снимает трубку.
А календарь кричал: «Зима, зима..»
А вот душа ему сопротивлялась,
Стояли обезснежены дома,
Стояли и безлико улыбались...
А календарь кричал :«Пора уже»
Пора искать нам нужные ответы...
Но как-то странно, у меня в душе,
Еще есть ты, а значит, правит лето.
Я хочу быть с тобой вопреки всем словам и запретам.
Просыпаться под утро и чувствовать трепет руки.
Я хочу быть с тобой вопреки этим книжным сюжетам,
Я хочу быть с тобой, всему миру вдвоем вопреки...
Начать с нуля, чтоб больше не грустить,
В мир нить порвать и к прошлому дорогу .
Навек без сожаленья позабыть.
Начать с нуля – ведь это очень много!
Подарите маску безразличия,
я устала клясться на крови.
Соблюдаю чертовы приличия
в чем угодно - только не в любви.
Странно… совсем не болит…
Только в душе моей где-то
Ночь не уходит с рассветом,
Приняв хозяйский вид.
Странно… совсем не болит…
Я вымолю тебя. Ты слышишь? Вымолю…
Вслепую… Без оглядки… Наугад…
У тех ворон, что всю жилетку вымоют,
а за глаза паскудят и пошлят.
Осознанье потери приходит обычно не сразу –
Просто вдруг, ниоткуда, нахлынет студёная грусть,
По накалу эмоций сродни болевому экстазу...
Но сперва отмахнёшься: «не вышло – подумаешь....пусть».
Я тебе расскажу, как тоскливо в ночи одному.
Ненавидеть фонарь, что качает на ржавой подвеске,
И услышав шаги, нервно дёргать за край занавески...
Почему в эту ночь не со мной ты - никак не пойму.
Он ничего не пишет, потому что я ему не звоню,
потому что с самой зимы не смотрю на него в упор.
он ничего не пишет оттого, что я его злю,
оттого что сумела дать ему достойный его самого отпор.
[more]
Он ничерта не напишет теперь, может хоть убивать,
продолжать в том же духе - искать меня в ком-то другом,
он может выдавливать из себя сок,
может придурком быть продолжать,
но я говорю "люблю" и думаю не о нём.
я перепутаю даты наших смертей и жизней,
я проявлю фотографию, которой полсотни лет,
и я отпускаю его - в обьятия страшного механизма,
под названием
"вдохновения больше нет".
пусть он штампует банальщину,
или стихи без пола,
пускай у него внутри не останется ничего,
он не заслуживает - ничего другого,
всё что моё - больше уже - не его.
он не напишет ни строчки, пока я не соизволю,
пока не запущу в нём страшный, напевный мотив.
и он умрёт,
впечатавшись в мокрый линолеум,
выпив, выхлебав, выкричав.
но - не испив.
© Copyright: Виктория Марла Власова, 2012
Свидетельство о публикации №112060507306