Для трупов наших солдат и офицеров не хватало морозильников
Так сложились обстоятельства, что чеченская война началась для меня не в заснеженных окопах под Грозным, а в кабинетах Минобороны и Генштаба. О том, что я видел и слышал, что переживал вместе с солуживцами, - эти мои записки.
Виктор БАРАНЕЦ, военный обозреватель «КП», полковник в отставке.
Суета
В конце ноября 1994 года, сразу после очередного заседания Совета безопасности в Кремле, у нас в Генштабе началась странная суета: многие генералы с неприличной для их высокого статуса мальчишеской прытью и с сильно озабоченным государственным видом на лицах забегали по коридорам и лестничным маршам. Следом за своими ошалелыми начальниками носились услужливые полковники с огромными хрустящими секретными картами, на которых была обозначена наша войсковая группировка на Кавказе…
А в первые дни декабря начальник Главного оперативного управления (ГОУ) ГШ генерал-полковник Виктор Барынькин, его заместители генерал-лейтенанты Анатолий Квашнин и Леонтий Шевцов, другие генералы стали особенно долго задерживаться в кабинете начальника Генштаба генерал-полковника Михаила Колесникова. Причем, выходили они из его кабтинета абсолютно трезвыми...
В приемной НГШ раз за разом появлялись начальники других главных и центральных управлений, каждый из которых тащил с собой увесистую папку или пухлый портфель с секретными документами. Замелькали генералы и полковники из МВД, ФСК, ФАПСИ и других силовых ведомств.
Поначалу рядовые клерки Генштаба даже в звании полковников не могли понять, что же на самом деле происходит, в чем смысл этой танинственной офицерской суеты. Хотя многие признаки указывали на то, что в срочном порядке готовится военная акция, круг организаторов которой довольно широк, а уровень секретности – беспрецедентен.
Однажды, оказавшись по служебным делам в Главном оперативном управлении Генштаба (а его у нас называли «мозговым трестом ГШ»), я увидел гигантские рабочие карты с обозначениями маршрутов выдвижения войсковых колонн на Грозный и другие города Чечни. Тут уже и недотепе о многом можно было догадаться...
«Казино»
Ковыряя в глиняном горшочке вилкой тощие, как дети блокадного Ленинграда, пельмени в кафе «Уют» (мы прозвали его «Казино» за постоянное наличие пива и музыки) на четвертом этаже Генштаба, я с деланным равнодушием (чтобы не выдать своего измученного интереса к готовящейся операции) спросил знакомого полковника из ГОУ:
- За неделю кончим?
- Рассчитываем дней за десять, может, чуть больше, - как-то недовольно ответил он, давая понять, что этот разговор ему неприятен (в Генштабе очень не любят, когда кто-то посторонний сует нос в «семейные тайны» не своего управления).
Наступила холодная неловкая пауза.
Я «обиженно» гонял вилкой, словно клюшкой, бюлую шайбу последнего пельменя по дну глиняного горшочка и всем видом показывал, что такого «хамства» не ожидал.
Сослужицец был слишком хорошо воспитан, чтобы не понять моего состояния. И добавил:
- Во всяком случае, до Нового года должны управиться.
До Нового года оставалось чуть больше трех недель…
В те дни в войска уже шли многочисленные секретные шифровки министра обороны и начальника Генштаба, стягивающих со всех концов России на Кавказ сборные полки, батальоны и роты. В 4-ю Воздушную армию (штаб – Ростов-на-Дону) Генштаб распорядился «сливать» бензин со многих других наших военно-воздушных баз. Их командиры не стеснялись разукрашивать шифровки из ГШ и Главного штаба ВВС всем многоцветьем русского ядреного мата: на базах и так оставался минимум горючего.
А мы продолжали давить: хоть по чайной ложке, а давай…
Полным ходом шла переброска новых боевых вертолетов на аэродромы Северо-Кавказского военного округа Беслан и Моздок. Там же пополнялись и огромные емкости с горючим, а вертолетные экипажи, летавшие над Чечней, замазывали мелом бортовые номера. Известь быстро отлетала, а краски не было…
Некоторые вертолеты уже имели пробоины после рейдов на юг…
А пацаны в военной форме, не прослужившие еще и полгода, с веселыми песнями под гитару в гремящих и прокуренных «коровьих» вагонах уже летели на Моздок.
Всего через полмесяца многие сотни их будут лежать обугленным мясом на улицах чеченской столицы, а фотокорреспондент американского журнала «Тайм», обвязав лицо мокрым платком (чтобы не чувствовать зловонного запаха), восхищенно будет прищелкивать языком, показывая своему напарнику-осветителю поднятый вверх большой палец, и выпускать по «уникальным объектам» пулеметные очереди из своего «кодака».
Многие офицеры и прапорщики в Грозном зажаривались в танках и БМП вместе со своими солдатами.
Их обгоревшие кости и черепа долго потом валялись на улицах разгромленного города, а обожравшиеся человеческим мясом чеченские собаки с раздутыми животами уже равнодушно взирали на тех своих конкуренток, которым удавалось раздобыть обгоревший кусок разорванного в клочья и вкусно пахнущего поджаренным мясом молоденького солдата…
Замысел
…Если бы все пошло так, как первоначально замышляли в Генштабе, то уже 20 декабря
Читать далее...