Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно.
Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, все равно.
Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету.
На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук.

Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год.
Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того.
Карьера, фитнесс, чужие сплетни: «А он и, правда, хорош живьем?».
Еще немного - и будет лето, а все, что после, переживем.

Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему.
Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж.
Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мед.
А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдет.

Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку – ноль.
Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль.
И она носит свой гордый профиль: в постель – сама, из нее – сама.
На кухне медленно стынет кофе, какое лето? – почти зима.

(с) Roxann

Тихо, девочка, мысли надо гладко причесывать.
будешь его целовать – думай о прошлом:
о том, как ты маялась с длинными косами,
и как с короткими волосами стало пошло.

о том, какие у него руки забавно сильные.
о том, какие у него губы прикольно вкусные.
он, наверное, кушал яблоки молодильные,
иначе с чего бы его глазам быть грустными.

тихо, девочка, руки следует спрятать за спину.
и никогда не трогай без разрешения.
от прикосновений тела станут затасканней,
как будто после кораблекрушения.

просто стой и любуйся на него, милая.
он красивый и грустный, с чего бы ему иначе.
и хотя у него руки забавно сильные,
и хотя у него глаза никогда не плачут –

ты его не трогай, так будет правильней.
дыши глубже, с ним рядом всё слаще воздух.
в вас, видишь, разное совсем вплавили.
в тебя – золото, в него – звезды.

(с)

Kiss
Лёгкий поцелуй чуть ниже затылка
Глянцевыми губами ягодного цвета
Томно-пикантно-уверенно-пылкий
Ты можешь придумать - позволь себе это.
Ты можешь гадать это быль или сказка.
Ты должен почувствовать это, обязан!
Ведь он не ответ а всего лишь подсказка.
К тому что ты ждешь и к кому так привязан.
19.08.04
(с)

Сказоч-Ник (с)
Растрепать твои волосы пальцами нежно,
Написать снова имя губами на коже,
И любовью беречь тебя свято и грешно,
Удивляясь – ну как мы с тобою похожи!
Гладить гибкую спину рукой осторожно,
И смотреться в глаза, и тереться носами,
Отдаваться и брать твоё тело безбожно,
Каждой клеточкой чувствуя божье над нами.
И дышать этой нотой, и слиться дыханьем,
Потерявшись навек между цветом и звуком,
Возведя понимание над обладаньем,
И прошить это намертво сдвоенным стуком.
Расстелить ночь как простынь, и за облаками
Обнажённое чувство застенчиво прятать,
И искать, как всё выразить это словами,
И опять не найти… и от счастья заплакать…
Ну а если мы оба в плену наважденья?
Я боюсь, что однажды ты сможешь проснуться…
Дай мне, Господи, сил на твоё отреченье
Промолчать, и, лишь, горько в ответ улыбнуться…

Неждана Юрьева (с)
Жизнь чудаков нарисована кисточкой тонкой -
Каждый найдёт что-то близкое в сложном узоре.
В этой картинке я стану пушистым котёнком
И намурлычу тебе сотни тысяч историй.
Буду вертеться с утра у тебя под ногами:
Ты не рассердишься, знаю, ты добрый и чуткий.
Ночью - играть в догонялки с волшебными снами,
И засыпать, до рассвета считая минутки.
Если же рыбку случится поймать золотую -
Я отпущу, и желаний в награду не надо.
Незачем мне волшебство её тратить впустую,
Всё, что хочу - пусть котёнком, но быть с тобой рядом.
Я за тобой бы бежала до края...квартиры,
Ты рассмеёшься: - Котёнок не слишком отважный...
Но за улыбку твою мне не жалко полмира,
Хоть у меня есть лишь мячик и бантик бумажный...

Господи, как я устала дышать через силу -
Болью оплачены вдохи, а выдохи ложью.
В глупой попытке отмыться - да разве что с кожей! -
Я уверяю себя, что тоска отпустила,
Чувство вины - это бред, а любовь неподсудна,
И расстояние с лёгкостью преодолимо.
Я улыбаюсь улыбкой бульварного мима,
Право, немного сноровки - и вовсе не трудно...
Я привыкаю от нервов спасаться глицином,
Или стаканом горячего, крепкого чая.
И, улыбаясь, старательно не замечаю
Камешки сплетен, так метко летящие в спину.
Даже глазами играю - пришлось научиться,
Чтобы никто не заметил, какая в них бездна.
А хорошо, или плохо - пока неизвестно...
Зрителей, к счастью, немного. Пожалуй - сгодится.
Самое страшное - это всего лишь начало,
Мы не узнаем, где линии боли сойдутся.
И для тебя я, быть может, смогу улыбнуться,
Но сквозь улыбку: - О, Господи, как я устала...

Черешневым соком с закушенных губ
Летит тишина.
Ты выбрал, и выбор твой вовсе не глуп,
Но я не должна
Тебе доверять. Проверять налету
Крыло у плеча.
Себя прибиваю к тому же кресту -
Пусть будет ничья.
Всё поровну, помнишь? Лишь ты, так как есть
Прочтёшь между строк:
Из ран не сочится в морозную взвесь
Черешневый сок,
И ладаном лунным не лечит глаза -
Лишь режет, как дым.
Нам просто не смогут в любви отказать,
Мы сами решим.
Не важно, кто будет в итоге не прав,
Ведь нас не спасти...
Черешневым соком дрожит на губах
Немое: "прости".

Никто не верил
В то, что ей летать
Ночами удавалось
Тёмной птицей,
И наши сны
Задумчиво листать,
Читая их
Страницу за страницей.

Никто не мог
Смотреть в её глаза –
Там жили звёзды,
Прячась от рассвета,
И взгляд её,
Хрустальный как слеза,
Был глубже
Чёрно-бархатного цвета.

Её рука,
Холодная в жару,
Всех удивляла
Мраморностью кожи,
А жгучий волос,
Лёгкий на ветру,
В ладонях был
И тяжелей, и строже.

Она умела
Тихо говорить,
Она могла
Услышать что смолчалось,
Ей, как любой,
Хотелось полюбить,
И, как любой,
Пронзительно мечталось…

Но каждый раз
Стеклянная стена
Как будто
Ниоткуда вырастала,
Когда доверившись
Кому-нибудь она
Вдруг признавалась,
Что всю ночь летала.

Откуда девочке
Волшебной это знать,
Что люди верить
В сказки перестали,
И по ночам
Положено всем спать,
Зашторив ночь,
Чтоб звёзды не мешали?

И вновь она,
Раскрыв своё окно,
Взлетала в небо
Одинокой птицей,
И чёрный мир
Ей, подставляя дно,
Густел и звал,
И не давал разбиться…

Малыш... Свернулась ласковым клубком,
Щекой прижалась к моему колену,
Оплакивая прошлую измену
И проклиная свой холодный дом...
А я не знаю, чем тебе помочь...
Поверишь - первый раз нет слов надежды.
Молчание, затерянное между
Печальным "утро" и постылым "ночь"...
Давай совсем не будем говорить?
Я просто обниму тебя за плечи.
Зачем мне лгать о том, что время лечит,
Что всё пройдёт, что надо дальше жить?
Не лечит. Не проходит и болит.
А жить...вот это верно - всё же надо!
Как хорошо, что мне довольно взгляда -
Он лучше слов всё это объяснит.
Мой нежный ангел, тихая моя...
Как обжигает, режет шелест вздоха...
А я... Что я? Да всё не так уж плохо -
Любовь, работа, кошки и семья...
Не веришь. Ты читаешь по глазам.
И всё сама, конечно, понимаешь.
Целуешь и покрепче обнимаешь,
Деля со мною боль напополам.
Вот так сидим с тобою в тишине,
Храня теплом молчания друг друга...
Я плАчу за тебя, моя подруга,
А ты тихонько плачешь обо мне...

Прохладный вечер.Осень.Озеро.
В плетёном кресле ты сидишь
Листая новые страницы
Едва губами шевелишь

На столике стаканчик виски
Твой смех звучит в кусочках льда
Внимательно читая строки
Ты улыбаешься,как никогда

Волнистый шоколадный локон
Порывом ветер потревожит
И терпкий запах листьев клёна
Уже ничто стереть не сможет

Листая хрупкие страницы
Невольно книгу опустив
Застыла в отблесках заката
Лишь на мгновенье загрустив

Откинувшись в плетёном кресле
Глядишь на эти облака
Что не придут к тебе обратно
Лишь дождь пришлют издалека

Сожмёшь в руках стекло стакана
В нём заиграют блики глаз
Один глоток и словно пламя
Тебя согреет в сей же час

Тёплый вечер.Осень.Озеро.
В плетёном кресле только плед
В закат ступаешь по воде
И не оставишь даже след

Порывом ветер отодвинет
Тугую прядь твоих кудрей
Ты оглянёшься на прощанье...
Эх,возвращайся поскорей...
___________

Веселый ангел миражи рисует гвоздиком. Комета небо сторожит, виляя хвостиком.
Там у галактик рукава с каймою вышитой, а тут по маковку трава. Куда уж выше-то!

Нам это поле перейти бок о бок выпало. Я весь репейник на пути руками выполол.
Осталась только лебеда неистребимая, но ты меня не покидай, моя любимая!

Над синей крышею дымок и стол под сливою - старался сделать я, как мог, тебя счастливою.
Чтоб путеводный свет не гас - в ночи бы выручил, я «Отче наш» как Отче нас на память выучил.

Синицей теплою в руке, ручным ли соколом, не важно как, не важно кем, я буду около.
Какая б ни была беда, тебя не брошу я. И ты меня не покидай, моя хорошая.

© ИГОРЬ ЦАРЕВ, 2007

Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток,
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли.
Я свяжу тебе жизнь,
Где узором по полю молитвы,
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви.
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи.
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь.
Чтоб связать тебе жизнь,
Я тайком распускаю свою.

(с) Слава Сэ

Зачатие длится 12 минут и это лучший момент во всей педагогике. Дальше сплошные убытки. 40 недель ты толстеешь от одного взгляда на булочку. Тебя разносит, бесит и тошнит одновременно. Ходить тяжело, сидеть неудобно, лежать вредно, жить тошно. Ощущение, будто выпила аквариум и внутри плавает черепаха. Родятся дети тем же дурацким способом, какой использовали инопланетяне в голливудском кошмаре. Не по-людски как-то. Причём роды - это не конец приключений. Всё лучшее впереди и ты ещё не раз об этом пожалеешь.
Дети не дают спать. Их почему-то бесит, если родители спят. Какают они исключительно, когда вы надели пять штанов и зашли в лифт. А однажды нарисуют на стене такую бабочку, что не сразу ототрёшь.
Каждый день дети едят, пьют и другими способами портят настроение. Чуть что не так, они же на тебя орут.

В три года ребёнок вернётся из сада с грандиозной шишкой на лбу. Ты пойдёшь и убьёшь чужого папашу. Он так и не успеет понять, за что.
К десяти годам смиришься с двойками и перестанешь искать, кто в родне был такой тупой.
В двенадцать лет чадо признается, что любовь разрушила его жизнь и всё зря.
В тринадцать обнаружишь в его кармане сигареты и ужаснёшься.
В четырнадцать найдёшь презервативы, ужаснёшься, но уже не так бурно.
В шестнадцать сама подсунешь ему презервативы и вспомнишь, каким он был милым, когда в тринадцать только начинал курить.
Потом заявится какое-нибудь Маша или Витя, всё в прыщах и очень ранимое. И вот они уже вдвоём грабят твой холодильник, одалживают без возврата, бьют посуду и запираются в ванной. И тебе же надо их мирить. Полы они вымоют лишь однажды, под Новый год, после шикарной драки со скандалом и валидолом.

Но зато. Зато! Однажды ты найдёшь в шкафу свой портрет, написанный шариковой ручкой. Там у тебя будут кривые ноги, квадратная голова, косы размером с солнце, косоглазие и нос на щеке. Ты поцелуешь каракули и решишь, что оно того стоило.

И сколько бы раз ни уехал, из какого бы города ни улетел, из чьей бы жизни ни вышел через парадную дверь, он всегда будет помнить ее, открывая то новую книгу, то карту метро, то старый блокнот и ставить ее в пример, он всегда будет знать, что вон там, на границе Европы-Азии, на другом конце провода и Земли она ждет и скучает и каждый нечетный вечер отправляет в плавание бумажные корабли. Она все понимает, совсем не ревнует, уже не скрывается в клубах и умело мешает водку с мартини в бокал, ей одной оставаться то ли страшно, то ли просто не свыклась пока, у нее ведь работа, учеба, аврал, все дела.
А он пишет истории ей по e-mail, мол, однажды вернусь навсегда, ты свои не туши маяки…
а она тем временем рвется внутри на куски, срывается в ночь, срезает с себя все его ярлыки.
а она тем временем сильней становится и просит его не звонить так часто, вообще по возможности ей не звонить, просит не спрашивать, что случилось, не прилетать раньше времени, себя не винить, говорит, милый, я не могу объяснить.
И сколько бы раз ни давал обещаний, в каком бы городе ни сжигал мосты, ни повторял прости,
у него как всегда ровно ноль шансов из тысячи, чтобы их спасти.
~
20 мая 2010
©амери

http://multator.ru/toon/acbn5d42vs66

http://multator.ru/toon/equumzntjq6q



воть) я художницо)) *скромно))

*перегорит

это когда в одной сигарете умещается больше боли,
чем могло уместиться в четыре страницы текста
это когда сданы все явки-пароли,
и когда ни один его недостаток уже не играет роли
и когда почти не осталось воли
но ты лезешь к вершине
ставшего шатким вдруг
Эвереста

это когда ты даже не давишься острой смесью
лжи и издевок, словно это искусство, театр, а ты лишь зритель
это когда твой ад начинается в поднебесье..
это когда он напел какую-то песню
а через час она уже у тебя в айподе
на вечном
репите

это нервные взгляды раз в две минуты на вечно пустой дисплей
это воздуха в легких катастрофический дефицит
это только сейчас внутри все пылает - перегорит
это только сейчас кажется что конец - будет еще больней
это нервы напряженные так, будто гитары струна
не говори, что это любовь, мне изнутри видней:
слишком банально, глупо и пошло. что угодно,
но не она.

©de haute

Лист ярко-желт.
Чёрно-белое фото.
Тонкой витрины меж ними стекло.

Мы, как они,
провожаем субботу:
Дарим сквозь время друг другу – тепло…

Встречи не будет.
Так проще и легче.
Воздух – морозный невидимый стих.

И листопад
обнимает за плечи…
Нет, не тебя и меня, а других.

Ярость аккордов,
податливость клавиш,
Сладких ничейных духов благодать…

Город и осень –
любовники. Знаешь,
Как им легко до рассвета звучать?

(с)
____

(с) Хелли Хеллстром:

Этот ангел устал. Он промок, обессилен.
От обиды и слез никого не спасут,
Волочась по земле, распростертые крылья.
Те, кто создан летать, иногда и ползут...
Этот ангел не свят. Он измучен, простужен.
Он потерян для неба. Земля - словно плен;
Белый саван - тряпье. Никому он не нужен.
Харкнет кровью в кулак, поднимаясь с колен.
Перепачканный нимб стал забавной игрушкой,
И саднит при паденье изодранный бок.
Но Вселенной покой ни на миг не нарушен.
В золотых небесах улыбается Бог...

Кроны прозрачные, кроны озябшие,
Душу тревожат своей откровенностью,
Своды небесные, своды звенящие -
Нас окормляют своей неизменностью.

Реки холодные, реки уставшие,
Ждут обреченно грехов отпущения-
Первого снега, с небес приходящего,
Первого снега надежд и прощения.

Осень влюбленная, осень печальная,
Прочь от судьбы в горизонт уходящая,
Не обернулась на счастье бескрайнее,
Не разглядела любовь настоящую.

Кроны прозрачные, кроны опавшие,
Душу тревожат своей неизбежностью,
Своды небесные, своды звенящие,
Нас окрыляют несбывшейся нежностью.

(c) Lori Blue .

Шутка любви

В зоопарке весной
Над проталинками,
Где звенела синиц перекличка,
Слон слонихе шепнул:
-Моя маленькая,
Слон слонихе шепнул:
-Моя птичка...

И от нежности будто на цыпочках,
Где-то там,
Средь Антарктики бурной,
Кит китихе сказал:
-Моя рыбочка,
До чего же вы миниатюрны!

И под влажной землей
В темной горнице
Так по-рыцарски тонко и кротко
Крот кротиху назвал
Сизой горлицей
И назвал своей белой лебедкой.

А под ветром весны
Каждой часточкой
Лес апрельский подрагивал тихо.
-Подойдите ко мне,
Моя ласточка,-
Робко хрюкнул кабан кабанихе.

Эти взлеты и нас озадачили,
Прозаичных порой и тяжелых…
До чего ж мы бываем незрячими-
Представители сильного пола.

Шла весна словно миф о бессмертии.
И сегодня я понял впервые:
Женщин нет некрасивых,
Поверьте мне,
Есть лишь только мужчины слепые