Это цитата сообщения
Marinhen Оригинальное сообщениеПРОВИНЦИАЛКА
[оффлайн] Танча
Перед вами Татьяна Яковлева - легендарная парижская красавица, любовь Владимира Маяковского. И история ее - воплощенная мечта русской провинциалки о завоевании мировых столиц
[0f2657664186.jpg]
Модель и дизайнер шляп, а в зрелые годы еще и влиятельная дама нью-йоркского света Татьяна Яковлева попала в Париж из Пензы малограмотной, больной, но отчаянно мечтавшей. О чем? Обо всем. О парижском шике, о модах, об авто, о коленопреклоненных принцах. Она любила три вещи на свете: богему, моды и стихи. Ей было 19, возраст женского самоутверждения. И все сбылось: ее удавшаяся жизнь - счастливая повесть в трех главах: Россия -Франция - Нью-Йорк.
Mademoiselle из Пензы
Семья Яковлевых поселилась в Пензе, на юго-восточной окраине империи, когда Тане исполнилось 5 лет: в 1911 году ее отец, архитектор Алексей Яковлев выиграл конкурс на проект «Народного дома», здания пензенского театра, к несчастью, сгоревшего два года назад. Жители Пензы именовали свой город «Новые Афины» - здесь и родина русского цирка, и насыщенная, по провинциальным меркам, театральная жизнь. Почти вся Татьянина родня -люди, причастные искусствам: дед - танцовщик, директор балетной труппы Мариинского театра, дядя -известный художник. Да и женщины в этой семье не пуговицы пришивали: тетушка Сандра Yakovleff пела с Шаляпиным в «Русской опере». И все, как один, Яковлевы - большие чудаки и энтузиасты технического прогресса.
[яковлева фото1.jpg]
Переехав в Пензу, отец Татьяны купил аэроплан, назвал его Mademoiselle и пугал своими налетами коров на пензенских пастбищах. Крестьяне строчили жалобы на архитектора, считая его Mademoiselle главной причиной падения надоев в губернии. Так что к шумным эксцентрикам, готовым приделать себе крылышки и совершить налет на обыденную жизнь, Татьяна привыкла с детства -поэтому и в Маяковском сразу почувствовала родственную душу.
Отец построил театр и еще несколько затейливых купеческих домов, украсивших Пензу, и родители развелись. Мать снова вышла замуж за фармацевта, основательного, спокойного человека, но крена в сторону размеренности в семействе Яковлевых не случилось, а случилась Октябрьская революция. Ешь ананасы, Рябчиков жуй, День твой последний Приходит, буржуй!
Знал бы Маяковский, о ком пишет! Для его будущей пассии, буржуйки и дочери пензенского градостроителя, после 1917 года каждый день был как последний. Отчим-фармацевт разорился и умер, заразив Татьяну туберкулезом. Гражданку Яковлеву с двумя дочками, Таней и Людой, уплотнили, выселив в одну комнату, и в буржуйке запылало счастливое прошлое - остатки фамильной мебели. Но семья Яковлевых умела выживать: мать открыла школу танцев, а Татьяна пошла зарабатывать чтением стихов. Она ходила со стихами по госпиталям, как начинающие актрисы ходят на прослушивание и как прошловечные девочки ходили по дворам с шарманками. У русского человека особое благоговение перед теми, кто читает наизусть (знать всего «Онегина» - вершина интеллектуализма), и стихи кормили Татьяну. Хватало на хлеб и на дрова. Оборванная, худая, с процессом в верхушках легких и с образованием объемом 3 класса, Таня километрами читала русские поэмы. Поражала контрастность образа: сущий коммунистический подросток и при этом - Пушкин, Лермонтов, Блок, Маяковский. Таня, Таник, маленькая пензенская кокни, живучая мисс Дулиттл, декламировала раненым красноармейцам: А я одно видел: вы, Джоконда, которую нужно украсть! ...и украли.
В 15 лет она мечтала быть похищенной из этой голодной, треклятой дыры в другую жизнь - туда, где «Джек Лондон, деньги, любовь, страсть». Какие это были нездешние времена! Голод, стихи и половое созревание. Образцом поведения, вкуса и хороших манер с таким отрочеством Татьяна, конечно, не стала. Парижская родня, встречавшая Татьяну во Франции в 1925 году, ужаснулась ее облику и невоспитанности. «Неукротимая девица, вышедшая на перрон из вагона, - пишет дочь Татьяны Франсин дю Плесси-Грей, - великолепная и немытая, одетая в какое-то тряпье, малограмотная и невоспитанная, с ходу начала визгливо заявлять о своих самых заветных пожеланиях, обо всем, чего она ждет от Парижа. «Где тут продаются самые дешевые меховые изделия? А на что похожи брильянты? И где тут проходят лучшие вечеринки, на которых можно познакомиться с самыми роскошными французами из высшего общества?» Бабушка шепнула тете Сандре: «Вся эта коммунистическая белиберда, как мы и ждали, а вдобавок она еще хочет стать графиней». Кичиться титулами уже в начале XX века было не принято, разве что красный граф, писатель Алексей Толстой, не стесняясь, сообщал о своей титулованности. Это парижская бабушка и называет «коммунистической белибердой», порицая демонстративное Танино желание быть графиней. Уж сколько их перевидал Париж, неукротимых девиц, метивших и в графини, и в принцессы, и в феи Морганы, но в 1920-е годы Париж видел в основном другое: русских графинь, разоренных революцией и работавших моделями и официантками.
Превращением пензенской дикарки и чахоточной
Читать далее...