Автор - Ostreuss
[700x437]
1.
Через непролазные заросли заброшенного сада в один его дальний угол вела стрекательная тропинка. Была ли здесь самая жгучая крапива, или это был самый глухой и дальний угол? Сад составляли одни углы, очень глухие и очень дальние. Если бы был чемпионат по глухости, ещё неизвестно, какой угол выиграл.
Сад был заброшен пятнадцать лет, а это хорошая выдержка. Знатоки ценят сады, заброшенные не менее десяти лет. Ну, что такое сад заброшенный три года? Его же мама насквозь видит. Он же ещё совсем зелёный.
У сада с хорошей выдержкой забор должен сгнить, и он легко переходит в соседний. Если вы знаете где-то такой сад, сообщите дедушке, который это пишет. Он о таком давно мечтает.

2.
В этом углу этого сада стояла гипсовая Пионерка. От неё осталось три ноги в сапогах и железный прут. Где-то рядом, наверно, была кнопка — нажать, и она отъедет в сторону. А под ней — подземелье. Но разве в такой крапиве найдёшь?
Малина, над которой стояло гудение пчёл, здесь чуть расступалась. Ну, типа, как посреди тайфуна бывает Глаз Бури. Места ровно на трёх девочек. Они здесь и лежали - Шиндя, Бибка и Зу-Зу. И рассматривали журнал с не-нашими буквами.
- Я стану кинозвездой, он влюбится в меня, а я скажу «нет! Никогда!», - сказала Шиндя, ткнув в фото.
-Нет, это я стану кинозвездой, и скажу «Нет! Никогда!», - обиделась Бибка.
-А я... я стану кинорежиссёром, и он... куча красивых артистов влюбится в меня! - сказала Зу-Зу. – И я всем скажу «Нет! Никогда!»
Зу-Зу перевернула страницу. Девочки вперились в фото. Бибка прикрыла рот рукой, что бы шпион не подслушал, и прошептала:
-Почти как наша математичка.
Девочки захихикали.
- Математичка вызвала Мотю, он такой ответ ей сказал, что она ка-ак вздохнёт! И две пуговицы отлетели, - подбавила Бибка.
-Дура,- сказала Шиндя. - Просто кофточек такого размера не бывает.
-В одном магазине есть, - возразила Бибка. - Если поехать на трамвае.
-Если поехать на трамвае! - фыркнула Шиндя. - Трамвай знаешь, до куда ходит? До Багдада. Те, которые здесь раньше жили, они же хотели Багдад завоевать. Потому что в Багдаде всё есть. Даже кофточки. И провели трамвай.

3.
И это была чистая правда. Можно не на трамвае, можно чужими садами, но тогда легко промахнуться мимо Багдада.
Трудно сказать, что это за место. До этого тут жили не наши. Нашим это всё стало после того. Город? Города должны когда-то кончаться. А тут - ни вокзал, ни у бабушки в деревне. Если идти, идти и идти, и уходить всё дальше, и дальше, и дальше, оно иногда будто совсем кончается. Но это так кажется. Раз — опять дома пошли. А то вдруг большой красный дом. Бац - канал. А то пересечёт асфальтовая улица. Совсем ещё мало проваленная.
Иногда покажется - совсем ничего нет, всё. А вот огромный резной морж с двери какого-то дома валяется. Тут же кованый железный балдахин с балкона. А где сам дом, неизвестно.

4.
О том, что у Бибки есть журнал с иностранными буквами, Мамею сказал её брат Таська. Когда-то Таська выклянчил у Мамея увеличительное стекло, пообещав за него немецкий пистолет. К тому же стекло было старшего брата Мамея, который ехидно вспоминал мамейское простодушие.
Двор с вруном Таськой не водился. Но моросило, в саду никого, и только он стоял рядом и пялился, как Мамей строит что-то из палочек.
-И что строим? - сплюнул Таська.
-Станцию, - ответил Мамей.
-Тоже мне станция. Вот у сестры журнал есть с ненашими буквами, вот.
-Ага, - усмехнулся Мамей. - И в нём линкоры и самолёты.
-В нём — паровозы, - небрежно сказал Таська. И пошёл прочь.

5.
Картинки с паровозами... А вдруг Таська не наврал?
Мамей подкараулил, когда Бибка, Шиндя и Зу-Зу очередной раз чесали языками. На этот раз жертвой была Лилька из крайнего подъезда.
-Бесстыдница, - сказала Бибка.
-Хвастунья, - добавила Зу-Зу.
Тут, как бы случайно, мимо проходил Мамей:
-Да такого хвастуна, как твой брат, и нет, - сказал он. - Такое сочинит...
-Что, что он наврал? - забеспокоилась Зу-Зу.

6.
Теперь уже Зу-Зу подкарауливала Мамея. Как только он вышел, она была тут, как тут.
-Ну, что он ещё сказал?
-Что у тебя журнал с немецкими буквами. Все немецкие книги и журналы давно сожгли, нашёл дурака.
-А вот и нет! - возрадовалась Зу-Зу. - Жди!
Она сбегала домой и принесла журнал.
-Видал?
Хотя на обложке было лицо какой-то тётьки, Мамей заволновался.
-А что в нём?
-Не покажу! - высунула язык Зу-Зу.

7.
Мамей смыслил в ненаших буквах побольше положенного для пятиклассника. Название журнала было написано замысловато, он его не понял, но на обложке успел прочитать чернильный штампик:
KUOLONIS
Дома он добрался до тяжелой деревянной коробки. Это был немецкий атлас, когда-то подаренный папиной тёткой. В коробке стопа карт и указатель всех названий, которые встречались на картах. Наверно, миллиард названий.
Мамей страшно любил карты.
Kuolonis...
...оказался железнодорожной станцией. Причем здесь. Всего несколькими улицами дальше. Он не знал такой ветки. Неужели где-то заброшенная станция?

8.
Мамей обошёл квартал. Да, одну улицу пересекали ржавые рельсы, но они уходили за ворота. Лезть в чужие дворы не полагалось. Чужие дворы — неприятности.
Один из заборов, разделявших сады, был добротным, кирпичным. Он влез на него и пошёл по верху, как ходил в школу, перелезая через ветки-перебежчики между садами.
Вот она — маленькая, облезлая станция. Рельсы проходили вдоль остатков платформы и уходили в туннель — вот почему с другой стороны не было рельс. Станция называлась «Кулонец».
Мамей спустился с забора. Дверь качалась на одной петле. Он вошёл.

9.
Пол оставался лишь кое-где. Черепицу тоже много заимствовали, и через дыры виднелся каштан над домом. В стене сбоку была дверь и окошечко кассы, а напротив — дверь на платформу. Мамей заглянул в окошечко.
Что он никак не ожидал — там сидела тётя.
-Вам билетик, товарищ пассажир? - спросила тётя.
Он очень растерялся.
-А что... здесь ходит поезд?
-Даже два. Подходи. У тебя, наверно, и денег нету. Знаешь, как скучно тут работать кассиром? Три пассажира в день.
Тётя была не старая, добрая и полная. Она заинтересовала Мамея, но он не понял, чем. Я объясню: в окошке видно было лишь лицо и плечи, и загадочным было, во что она одета.
Оказалось, что лямки, которым положено было быть на плечах, сползли до локтей. Поэтому их не было видно.
Грудью тётя облокотилась на стол, жесткий верх платья, как у невест, топорщился вперёд, и на нём, как на блюдечке, он увидел обе сиськи. Тётя не замечала, что они совсем открыты сверху!
-Как ты здесь оказался? Полез за яблоками? - спросила она.
-Я видел на старой немецкой карте станцию. И захотел узнать, есть ли она. Я люблю станции и паровозы.
-Вот это да! - удивилась тётя.
-Она называлась «Куолонис», - добавил Мамей, изо всех сил стараясь не смотреть на то, что нельзя.
-Покажи, как пишется, - попросила тётя, и пододвинула карандаш. Едва не касаясь страшного места, Мамей написал на краю газеты.
-Вот, в чем дело, - сказала тётя. - У меня тут целая стопа журналов, и на них штамп с точно таким же словом.
Она повернулась, сравнивая надпись с чем-то.
-Ага, оно.
-А что в журналах? - не удержался Мамей.
-Зайди, да посмотри, - шепотом сказала тётя, встала. Щёлкнула задвижка, дверь открылась.

10.
Внутри был столик, покрытый зелёным сукном, шкафчик. Она дала ему табуреточку. Увы, в журналах были почти что одни дяди да тёти.
-Ну, как? - спросила тётя. - Правда, красивые?
-Скука жуткая! - вздохнул Мамей. - Чего на них смотреть? Люди все одинаковые — два глаза, два уха. То ли дело паровоз. Три больших колеса, или четыре, или два маленьких, и ещё два...
-Тебя совсем никто не интересует? Даже вот такие тёти? - она полистала и открыла картинку. У этой тёти тоже сильно сползли лямки, а под грудью можно было прятаться от дождя.
Мамей бросил презрительный взгляд:
-Фу!
-Ну хорошо, - нахмурилась тётя. - Что, и вот такие?
Откуда-то из-под стола она достала совсем другой журнал. Там тётя смеялась, а платья на груди и вовсе не было. Там вообще ничего не было, до самого пояса.
Вдруг послышались шаги.
-Сиди тихо, и не высовывайся, иначе меня подведёшь! - испугалась тётя.

11.
По голосу посетителем был мужчина.
-Привет, Танечка, - сказал он. - Как всегда.
-Пропуск, - строго сказала тётя.
-Как будто ты его сто раз не видела, - усмехнулся посетитель, и в окно просунулась рука с раскрытым пропуском. Звякнули монеты.
-Пожалуйста, Василь Василич, - она написала что-то на билете и подала.
-Какая-то ты невесёлая сегодня, что ли, - предположил мужчина.
-Так сидишь здесь часами, и не с кем словом перемолвиться, - ответила эта тётя Таня. - Ни дружеского слова, ни дружеской руки.
-Дружеская рука — это можно, - согласился невидимый Василь Василич. В окошко просунулась рука и... потренькала её за сисю!
-Ой, Василь Василич! Так нельзя. Опять Вы за своё. Нехорошо это, - сказала тётя Таня, но не двинулась.
-Дай поцелую, - предложил Василь Василич.
-Нельзя, нельзя, нельзя, - всполошилась кассирша.
-Что от тебя, убудет? Всего разок, - возмутился мужчина. - Что это всегда можно, а сейчас нельзя?
-Нет-нет-нет! - вскричала тётя и бросила опасливый взгляд на Мамея. Он сделал вид, что уткнулся в журнал. Она встала, сбросила лямку и просунула одну грудь в окошко!
Послышались чмоки.
-А-ах, - сказала кассирша назидательно. - Нехорошо так, так можно возбудить бедную девушку.
-Вторую, - потребовал Василь Василич.
-Ни за что! - сказала тётя Таня, и тут же просунула туда другую грудь вместо обцелованной.
Василь Васильич засосался, потом вздохнул, как ныряльщик после всплытия.
-Царь-Девица, отвори светлицу!
Тётя Таня сердито села и объявила:
-Посторонним вход воспрещён!
-Ну и дура! - обиделся дядя. - Сиди тут, а я пойду кваса попью!
Послышались шаги и так хлопнула дверь, что упала ещё пара черепиц.
Стихло.

12.
Взгляд тёти Тани блуждал где-то в облаках, пока не упёрся в Мамея.
-Ай! - сказала она и прикрыла грудь.
-Да ничего-ничего, - сказал Мамей.
-А, ну да, тебе же всё равно, - вспомнила тётя Таня. - Не волнует?
-Не-не, - сглотнул Мамей.
-Смотри, не рассказывай! - погрозила она пальчиком.
-Что я, дурачок? Тётя Таня, а что значит слово «возбудить»?
Кассирша улыбнулась.
-Ну, это как чешется, и очень хочется, что бы почесали.
-А почему этого нельзя?
-Потому что от этого другие места зачешутся, и другой человек тоже возбудится, а когда они возбудятся, то уже не остановятся, и случатся ужасные вещи. Тебе о них рано знать.
-А какие это «другие места»?
-Об этом тебе тоже рано знать. Ещё маленький. Тебя всё это не должно интересовать.
Мамей подумал:
-Я маленький, меня это не интересует.
-И что? - не поняла тётя.
-Значит, если я буду кого-то щупать, то не возбужусь. И ужасные вещи не случатся. Значит, мне можно.
-Ох, ты боже мой, - сказала тётя Таня. - Да ты гений в трусиках!
-Я так, теоретически, - пошёл Мамей на попятную.
-Теоретически? - протянула тётя Таня. - Ну-ну, теоретик. Назвался груздем — лезь в кузов. Давай, давай, - и она схватила его ладонь и пришлёпнула к сиське. - Не беспокоит?

Продолжение следует... но очень постепенно.