«ДА ТЫ с ума сошла — петь на улице в такую погоду!» Повернувшись, она увидела холеного господина лет сорока, в элегантном костюме и лайковых перчатках. В глазах незнакомца сквозила легкая усмешка. Этого Эдит простить не могла, поэтому грубо ответила: «А есть-то мне что-то надо!» Развернулась и зашагала прочь. Но случилось нечто невообразимое — господин закричал вдогонку: «Хочешь выступать в кабаре?» Не веря своим ушам, Эдит остановилась. «Послушай, меня зовут
Луи Лепле, — продолжил мужчина. — Я владелец кабаре «Жернис». Если хочешь, приходи завтра в четыре, я тебя послушаю». Потом он оторвал от газеты, которую держал в руках, клочок бумаги и написал на нем адрес. «Да, и вот еще что, купи себе поесть», — незнакомец протянул Эдит пятифранковую банкноту.
Очутившись в кафе, Эдит заказала бифштекс. Поглощая горячий кусок говядины, она прикидывала в уме, что же на самом деле хочет от нее этот странный господин. Эдит было всего девятнадцать, но она уже давно не верила в сказки.
Родная улица
СВОЮ мать Эдит не помнила. Но отец рассказывал, что та была певичкой в кабаре. Пока он ловил такси, чтобы доставить жену в больницу, та родила прямо на тротуаре. Девочку приняли два полицейских, которые той ночью обходили квартал.
[343x465]
Это было в 1915 году. На улице стояла холодная декабрьская ночь. Полицейский, патрулировавший район, услышал крики. Прямо на улице рожала женщина. Так на свет появилась маленькая Эдит, которой в будущем предстояло стать великой певицей.
Ее матерью была актриса-неудачница
Анита Майяр, выступавшая под псевдонимом Лина Марса, а отцом - уличный акробат
Луи Гассион. Когда родилась дочь, он был на фронте - шла Первая мировая война. Впрочем, вскоре Луи получил двухдневное увольнение и смог увидеть новорожденную.
К несчастью, вскоре Анита решила, что материнская доля - не для нее. Молодая мамаша уже через месяц потеряла интерес к ребенку. Она сбагрила его бабке — алкоголичке с многолетним стажем. Впрочем, и сама она любила приложиться к бутылке. Условия, в которых девочка провела первые два года, были, мягко говоря, жутковатыми.Та кормила ребенка вином, разбавленным водой, приговаривая, что это полезнее молока. К двум годам девочка совсем одичала. И тут в ее жизни возник отец. Через два года Луи Гассион вернулся с фронта. Он немедленно отвёз истощенную от дистрофии малышку в Нормандию - к своей матери, которая работала в ... публичном доме кухаркой...
[388x508]
Здесь Эдит жилось не в пример лучше, чем у бабки-пропойцы. Тут-то и выяснилось, что девочка...
слепа. Диагноз врача звучал неутешительно - зрение не вернется никогда. В то время девочка приобрела особую чувствительность рук, движения которых в будущем во многом создадут ее сценический образ.
«Я всегда считала, что период жизни во мраке дал мне способность чувствовать не так, как другие люди. Много позднее, когда мне хотелось полнее понять, услышать, "увидеть" песню, я закрывала глаза.»
Темнота навсегда останется для певицы символом сосредоточенности, самоуглубленности и... творчества. На сцену она будет выходить только в черном.
Ее каждый день купали в ванной, чисто одевали и вкусно кормили. А девицы так еще и сладостями баловали.
Однажды когда никаких других надежд не оставалось, бабушка Гассион повезла внучку в городок
Кармель де Лизье на могилу Святой Терезы. Вместе с ними, смыв косметику, отправились все обитательницы публичного дома. Через несколько дней после паломничества случилось чудо - девочка
прозрела. Поездку назначили на
19 августа 1921 года, а 25 августа 1921 года Эдит прозрела. Ей было шесть лет. Первое что она увидела — это клавиши пианино. Но глаза её так и не наполнились солнечным светом. Великий французский поэт Жан Кокто, влюблённый в Эдит, называл их «глазами прозревшего слепца».
«Моя жизнь началась с чуда. В четыре года я заболела и ослепла. Я жила тогда у бабушки в Нормандии. Бабушка отвезла меня в Лизье к алтарю святой Терезии и вымолила у нее мое прозрение. С тех самых пор я не расстаюсь с образами святой Терезии и младенца Иисуса. А оттого, что я верующая, смерть не страшит меня.»
Но стоило девочке немного подрасти, как местный кюре настоял на том, чтобы невинное дитя убрали из дома разврата. В школе, куда вскоре пошла Эдит, ее ждала стена отчуждения - родители одноклассников не приветствовали появление рядом со своими отпрысками девочки, жившей в публичном доме.
И вновь в жизни Эдит появился отец. Он забрал ее в Париж, где уже много лет занимался ремеслом уличного акробата. Правда, от мысли сделать из нее гимнастку пришлось довольно быстро отказаться. У девочки не было подходящих задатков. Зато горло у дочки, как
Читать далее...