Попробовала зарифмовать один эпизод из знаменитой древнерусской повести. Фрагмент поучительный: призывает не презирать привычек, воспитанных жизнью в бедности.

Крошки на ладони

(на мотив фрагмента из "Повести о Петре и Февронии Муромских")

"И зачем крестьянку ты в жены взял,
Неотесанную возвысил ты?
Из простых жену в княжий дом избрал
И его унизил до простоты?"
Так бояре князю, смутясь, говорят
То, что жены им повторить велят.

Князь в ответ им: "Брак мой - дело мое.
От него дом знает лишь радости,
А беретесь вы порицать ее,
Так как слышите речи зависти.
От недуга ею я исцелен.
Наградив, и я был обогащен".

К страждущим добра княгиня его:
Хворых лечит, а бедных жалует.
И народ чету славит оттого:
У княгини - мудрость немалая.
"Что, мой государь, закручинился
И не на меня ли обиделся?"

"Мне в лицо бранят мой любимый сад:
Будто по весне нехорош в нем цвет".
"А сказал бы сам то, что говорят?"
"Клевету слыхал. Лучше сада нет".
"Значит, не печалься от слов чужих:
Не вредят они, коль отвергнешь их".

Слышит князь: "Княгиня твоя груба.
Все хранит крестьянский обычай свой:
Каждый раз, как встанет из-за стола,
Крошки хлебные соберет в ладонь ".
Огорчился князь, в нем проснулся стыд.
Он княгине сесть на пиру велит.

Собирает, правда... Чудно смотреть.
"Крох ей жалко", - муж ропот услыхал,
Пересудов злобных не стал терпеть,
Руку взяв жены, горсть ее разжал.
Не стыдиться - дивиться надобно:
На ладони - крупицы ладана.

"Не хвалитесь вы, люди гордые,
Не судите привычек бедности.
Знать, жена моя свыше одобрена.
Вам желаю такой же крепости
В добрых я делах. Вам ее бранить -
За надменность сердца себя судить".

12.08.2021

https://valya-15.livejournal.com/902803.html

Читаю одну очень хорошую книгу о литературе и политике.
Встречаю распространенное утверждение, что способ победить страх - вызвать над пугавшим смех: то, что смешно - уже не страшно.
В другое время я бы с удовольствием согласилась - сама писала об этом; но почему именно сейчас не "другое время?" То есть, почему мне хочется спорить - из-за уверенности, с которой высказано это утверждение. Уверенность вызывает - в данном случае - ощущение недосказанности. Мне хочется искать полутонов и делать оговорки.
Состоят мои оговорки в том, что смех ведь может быть неодинаковым. Он может быть нервным, может быть смешанным со слезами. Страх побеждается смехом - да, если сам смех не страшен.
А очень опасное положение: когда тот, кто на самом деле страшен (предположим, имеет какие-нибудь зловещие планы), использует приведенный выше тезис и маскируется, вызывая у окружающих смех. С ним смеются - значит, не боятся, значит - не задумываются о возможной опасности.
Может быть так: тот, кто смешон в один момент, страшен - в другой. И тогда, напротив, смех отменен страхом.
У них могут быть разные сочетания. Но, конечно, лучше всего - веселый и бесстрашный смех.

https://valya-15.livejournal.com/902481.html

На Ютубе лежит серия довольно интересных аудиозаписей, о которых я ничего не знала, когда они были новыми.
Одиннадцать пластинок. Иннокентий Михайлович Смоктуновский читает рассказы для детей на основе Библии.

Вот здесь

В изложении Пенни Франк; Перевод с английского М. Дэль, Н. Жердевой
ВТПО «Фирма Мелодия»
Всесоюзная студия грамзаписи. Запись 1991 г.
Режиссер Е. Резникова
Звукорежиссер Л. Должников
Редактор Т. Тарновская
В записи использована музыка И. С. Баха, Г. Генделя, С. Франка, И. Вальтера,
И. Хуммела, Ф. Муршхаузена, М. Баси, Д. Циполи, В. Какконена, А. Вивальди,
Г. Перселла, П. Костиайнена, арабская классическая музыка.

Что здесь интересно: текст адресован детям, но Смоктуновский читает как для взрослых. На примере этой записи можно судить о том, как восприятие текста слушателем зависит от того, как текст читают. Интонации чтеца компенсируют известное упрощение материала в самом тексте. Что текст - для детей, можно заметить, если прислушаться.
Желаю получить удовольствие. (Слушать лучше по частям с перерывами).

https://valya-15.livejournal.com/902335.html

О книге Э. Герра "Шекспировская сцена, 1572–1642", (Gurr A. The Shakespearean Stage, 1572–1642. Cambridge, Cambridge University Press, 2016).

(У меня сегодня личный юбилей: 10 лет со дня посещения Стратфорда-на-Эйвоне. По этому поводу и заметка).

Знаменитая, много раз переизданная книга о том, каким был - во всех отношениях - театр, для которого писались и в котором впервые шли шекспировские пьесы. А также пьесы Марло, Бена Джонсона и других авторов той эпохи. Хронологические рамки эпохи, как мы заметили по названию книги, определены автором довольно широко: от времени детства Шекспира до того времени, когда театры в Лондоне были закрыты парламентом.
Книга рекомендуется всем, кто театром вообще и английским ренессансным театром в частности интересуется. Она на популярную тему: возвращения того, что мы привыкли воспринимать как всегда современное, к историческому контексту его возникновения. Воскрешение именно того мгновения (пусть даже в этом случае под "мгновением" и понимаются десятилетия, и признается, что в за эти десятилетия театр тоже не был всегда одинаков). С той поры быт людей изменился, в том числе и театральный, но созданные в ту пору тексты пьес до сих пор востребованы. Книга расскажет о том, чем театр, для которого они родились, отличался от того, к которому мы привыкли - пусть мы также привыкли к меняющемуся.
Читать интересно, но тяжело (интерес должен победить). Книга насыщена деталями. Повествует и том, как тогдашний английский театр организовывался, и о том, как законодательно регламентировалась его деятельность, и об аристократических покровителях, и о знаменитых актерах и компаниях, в которых они играли, и о придворных представлениях, и об оформлении спектаклей, и о публике. Большая глава о зданиях тогдашних лондонских театров - которые не были совершенно одинаковыми. Не исключено, что интересующийся темой читатель этой книги кое-что из рассказанного в ней уже знает, но очень вероятно, что встретит и кое-что для себя новое.
Например, интересная деталь: латинским словом theatrum в то время обозначались географические атласы; расстояние между понятиями "театр" и "мир" (the Globe) куда как меньше, чем считаешь, если этого не знаешь. (:-) И, значит, логично, что здание для представлений, сперва называвшееся "Театр", на новом месте открылось с названием "the Globe" (что мы обычно передаем как "Глобус"). Или другая не общеизвестная деталь: первый Гамлет был всегда с покрытой головой, и на улице, и в помещении (по месту действия) - как тюдоровским мужчинам полагалось.
В книге уделено довольно много места театральным компаниям мальчиков, бывшим важной частью театрального мира того времени и составлявшим конкуренцию компаниям взрослых. По мнению автора, опасность детских компаний для взрослых все-таки несколько преувеличена, но власти к детским компаниям относились более снисходительно, чем ко взрослым. Одна из причин этого может быть в том, что ... детские компании труднее обвинить в том, что они лгут и пропагандируют ложь. Когда ребенок играет взрослого, его трудно принять за того, кого он играет.
Елизаветинские и раннестюартовские актеры держали в голове очень много текста, так как должны были играть каждый день новый спектакль. А режиссура у них была развита очень слабо - в современном нам понимании ее вообще не было, так как нельзя было заранее знать, будет ли новая пьеса иметь успех у публики. Существовало понятие "воплощения" персонажа, но прежде всего большинство участников спектакля должны были думать о том, чтобы не забыть текст. Играли быстро: спектакль во второй половине дня укладывался в два-три часа. Все паузы были очень небольшими. Пьесы для целей спектакля могли заметно сокращаться; автор проводит сравнение между тем текстом шекспировской пьесы "Генрих V", который опубликован в "Первом фолио", и сильно сокращенным изданием при жизни автора. Все же авторы пьес могли давать актерам консультации, и на основе текстов нескольких шекспировских пьес автор книги устанавливает случаи таких консультаций со стороны Шекспира (они отразились в ремарках).
Что касается оформления спектаклей, костюмы были очень важны, а декорации - менее. Замечено, что чем лучше был поэт, писавший пьесу, тем меньшую роль в ней играли декорации. Но при этом автор очень подробно реконструирует интерьер тогдашних театров и описывает его возможности для создания места действия на основании требований, известных по текстам пьес.
В очередной раз признается изменчивость театра как искусства. Книга, как я уже отметила, строится на признании и многократном подчеркивании отличий между тогдашним театром и тем, к которому привыкли мы. Мы привыкли к двухмерному миру, где происходит действие, к отделению зрителей от сцены, к удобному уединению зрителя на спектакле, даже если в зале он окружен другими зрителями. Тогдашний зритель видел трехмерный мир, где происходит действие, и находился среди зрителей, окружающих этот мир; то, как звучит, было часто Читать далее...

Попробовала зарифмовать еще одну английскую сказку. Ее идея должна меня переубеждать: я тоже люблю искать красоту в причудливости. Но - пока не переубедила. Будем считать, что мы представили противоположный взгляд.



Сложно, но красиво

(на мотив английской сказки "Владыка из владык")

(Это рассказывает служанка, которой хозяина жалко).

Поступала я на службу.
Начал барин объяснять,
Как в его хозяйстве нужно
Все, что есть, мне называть.

- Как ко мне ты обратишься?
- Вы хозяин для меня.
- Обращайся так, малышка:
Главный после короля.

Этот важный зверь пушистый,
Что на ложе прикорнул,
Назван мною не без смысла
Знатной дамою Мур-мур.

Ну, а кто всегда с ним в ссоре?
- Пес, что охраняет дом...
- Он умеет и другое:
Здесь - Податель трости он.

А в камине что сверкает?
Для чего - поленья дров?
- Там огонь, я полагаю...
- Стая красных голубков.

В этой чашке что ты видишь?
- Только воду вижу здесь.
- Имя новое услышишь:
Жизнь лазурная, заметь!

Учит барин, не смеется ...
Я узнала, наконец,
Что хозяйский дом зовется
Без пяти минут дворец.

Барин понял, что смущаюсь.
- Не робей - прими, дитя:
Я украсить мир пытаюсь,
Путь к тому в словах найдя.

Мир, как есть, бывает скучен
И порой несправедлив ...
Удивим его, улучшим,
В нем названия сменив.

Знаешь, что играть словами
Люди могут и для зла...
Имена изобретаю,
Чтоб причудливей была

Жизнь и ярче... Не обмана,
Я ищу, а красоты.
Пусть меня сочла ты странным,
Видишь: помыслы чисты.

Мне сначала трудно было
Так судить, как господин...
Я уже почти привыкла -
Случай помешал один.

На беду Податель Трости
Раз за дамою Мур-Мур
Гнался, да и свечи сбросил...
Как огонь тут полыхнул!

Ах, неправильно сказала!
Стая красных голубков
Тут взлетела... Страшно стало;
Спал... в челне прекрасных снов

Был тогда, совсем спокоен,
Главный после короля.
Что стряслось, не сразу понял,
Хоть ему кричала я,

Что должны мы поскорее
Жизнь лазурную носить:
Голубки, на воле рея,
Могут полностью спалить,

Уничтожить беспощадно
Без пяти минут дворец.
Поторапливаться надо:
Угрожает нам конец....

Дом спасли мы. Но уныло,
Барин мой теперь глядит...
Как же все звалось красиво!
Красота в словах - вредит?

28-29.07.2021

https://valya-15.livejournal.com/901482.html

https://valya-15.livejournal.com/901213.html

Один из томов Библиотеки мировой литературы для детей. ("Детская литература", 1985. Составители: В.П. Аникин, Н.И. Никулин, Б.Н. Путилов, Р.А. Кушнерович). Сама подборка текстов, при небольшом объеме и ориентации на юного читателя, довольно репрезентативная: есть анекдоты о Насреддине, немецкие шуточные рассказы о шильдбюргерах, сказки народов Африки, сказки и мифы народов Океании, способные запомниться. Много сказок в литературной обработке известных авторов, есть познавательные комментарии.

Фронтиспис: "Золотая подкова, золотое перо, золотой волос" - иллюстрация к словацкой сказке на сюжет вроде "Конька-Горбунка".





Черно-белые картинки - титульные листы разделов и медальоны с обратной стороны каждого:

























(То, как победившая Шехерезада восседает над Шахрияром в знак их семейного согласия, достойно особого внимания :-)

Цветные вкладыши:

Иллюстрация к индийской сказке "Золотая рыба". Тот же сюжет, что и у "Золотой рыбки". Только объяснено, что рыбка - это золотоликий бог Джала Камани, владыка вод.



Иллюстрация к сказке "Тхать Сань". Вьетнамская сказка, в которой герой побеждает чудище-удава.



Иллюстрация к сказке "Горбатая принцесса". Испанская сказка, в которой принцесса становится горбатой, пытаясь избавиться от злого нищего, навязавшегося ей в мужья. Но оканчивается все счастливо (см. картинку в правом верхнем углу).




Иллюстрация к "Немецкой народной книге о шильдбюргерах" (т.е. о жителях города Шильды). Шильдбюргеры от своего великого ума спасаются глупостью и шутовством - по сознательному решению.





Иллюстрация к сказке "Падчерица" африканского народа эве. Сюжет вроде "Золушки", только чтобы выйти за царевича, нужно, чтобы его дух-хранитель сообщил его имя, сохраняемое в тайне. Дух сообщит его той невесте, которую выберет.



Иллюстрация к сказке "Старая-престарая сказка" североамериканских индейцев. О том, как два могучих ведуна сперва спорили между собой, а потом спасли свое племя от голода.



Иллюстрация к сказке "Как лягушка небывалой величины выпила всю Читать далее...

Среди актеров, доказавших свой талант в роли шекспировского Ричарда III, - и знаменитейший Богдан Ступка. Играл он Ричарда во Львовском академическом драматическом театре имени М.К. Заньковецкой, постановка знаменитого режиссера Сергея Данченко. До того Б. Ступка играл в том же театре другой шекспировский вызывающе отрицательный персонаж - Эдмунда в "Короле Лире" (постановка Михаила Гиляровского, 1969).
Богдан Ступка играл Ричарда III в 1974 г., когда eму было 33 года. Это подходит по возрасту для исполнения роли Ричарда, который прожил 32 года (как известно, его иногда играют крупные актеры гораздо старше).
В этом спектакле в роли Ричарда чередовались два актера: Богдан Ступка и другой знаменитый актер, Федор Стригун (Федір Стригун). Конечно, трактовки у них несколько отличались и критики их сравнивали.
Очень много отзывов опубликовано в книге В.Ю. Мельниченко "Богдан Ступка. Біографія" (Москва: Домашня библиотека, 2012, 832 с.) Я приведу несколько, в сокращении. Перевожу с украинского.
Дмитро Герасимчук: "В средствах, приемах Ступки-актера не сомневаешься, он заставляет зрителя безоговорочно верить себе, как убеждает Глостер других персонажей в собственной правоте и непогрешимости. Наблюдаешь за игрой актера и удивляешься легкости, филигранности, с какими он ведет роль. Но какая это легкость предательская. За ней - полгода изнуряющего труда...
Ричард Стригуна более рассудительный, не такой хищный, будто бы человечнее. А от этого - еще страшнее и коварнее. Кажется, Стригун нарочно акцентирует: мой Ричард не страшен, страшны те, кто терпит его, те, кто мирится со злом..." (С.144)
Эрнст Портнягин предпочел трактовку Богдана Ступки (этот отзыв в оригинале приводится по-русски): "Ричард должен преображаться мгновенно: грубый убийца и светский обольститель, чернец, погруженный в молитву и тут же предающий казни родных и близких, льстивый царедворец и предатель друзей, но гордый и отважный воин - сколько масок и ликов! И все они должны казаться истинными, естественными, вызывать доверие не только у каждого отдельно взятого человека, но и у целого народа.
Актеру в большинстве случаев удаются эти конкретные переходы, мгновенные всплески часто даже взаимоисключающих настроений, а воссоздать их на сцене возможно, лишь в совершенстве владея техникой перевоплощения" (с.145)
Cветлана Веселка: "И если Ричард Ф. Стригуна хочет морально сломать свою жертву, то герой Б. Ступки - выиграть поединок с ней, придерживаясь всех правил игры (однако, правила устанавливает он сам, по этим правилам принуждает не только действовать - мыслить всех, кто его окружает). Свойственное актеру мастерство трагикомических перепадов, сплав лицемерия и искренности, балансирование на единственно возможной, а логически - невозможной - точке столкновения трагедии и фарса вполне проявились в роли Ричарда" (с. 145).
Татьяна Забозлаева: "Лицо Ричарда-Ступки - не злодея, это лицо разумного человека. Можно сказать больше: его никогда не оставляет улыбка. Но когда он улыбается, становится жутко. Он не только страшен, он умен и крайне циничен. Он - зловеще привлекателен (зловісно-привбливий)" (с. 244).
Эти высказывания характеризуют не только впечатления зрителей от игры двух актеров, но и то, что вмещает роль Ричарда: каким он может быть.
Богдан Ступка рассказывал, что на одном из спектаклей произошел опасный случай, обернувшийся смешным: меч, который он должен был воздеть над собой, отломался от рукоятки и улетел в зал, как раз в ту сторону, где сидела семья Ступки. Меч перелетел их и упал в следующем ряду на сидевшую там знаменитую актрису Софию Федорцеву. Ее, к счастью, меч ударил не очень сильно, и она спасла спектакль, сделав вид, что ничего не произошло. А Ричарда выручил напарник, подав ему вместо меча кинжал (с. 146).
А в другой книге (Загребельний М.П. "Богдан Ступка". Харків: Фоліо, 2017) приводятся слова самого Ступки о его трактовке роли Ричарда:
"У "Річарді III" я шукав засоби, як би проявити і підтвердити, що Господь сотворив і ката, і жертви для нього" (C).
"В "Ричарде III" я искал средства, как бы проявить и подтвердить, что Господь создал и палача, и жертвы для него".

Страшные слова, но заставляющие задуматься.

https://valya-15.livejournal.com/900809.html

Решила с помощью Ютуба попробовать популяризировать свой стихотворный пересказ сказки о Дике Уиттингтоне (это - вариант на русском языке, есть еще на украинском). Сделала ролик: картинка и мой голос, читающий сказку. Кто осилит это до конца - тому автор очень благодарна.



Самое главное в этом ролике - ссылка на текст сказки в описании. Хотя я, конечно, очень старалась читать с выражением, и чтобы было слышно.

https://valya-15.livejournal.com/900476.html

Раньше я пробовала переводить сонеты Виттории Колонна памяти ее покойного мужа. Теперь попробовала перевести несколько стихотворений на религиозные темы: о Богородице. Стихи принадлежат к рукописи, подаренной Витторией Микеланджело.


Источник оригинала: Vittoria Colonna. Sonnets for Michelangelo. A Bilingual Edition. Edited and Translated by Abigail Brundin, The University of Chicago Press, Chicago & London, 2005.
(Издание включает оригиналы и английские переводы редактора, а также ее комментарии. Переводила с итальянского, английским переводом пользовалась как разновидностью комментария).
Русских переводов тех же стихов предварительно не читала.

9. S2: 22 (1539), fol. 5v

Rinasca in te il mio cor quest’almo giorno
Che nacque a noi colei di cui nascesti,
L’animo excelso tuo l’ale ne presti
Per gir volando al vero alto soggiorno.
Di mille rai da pria consperso intorno
Era ’l suo mortal velo, e mille desti
Sempre al ben far pensieri alti ed onesti,
Poi dentro il fer di maggior lume adorno.
So ch’ella prega te per noi, ma, o pio
Signor, prega tu lei che preghi in modo
Ch’io senta oprar in me sua vital forza,
Ond’io sciogliendo anzi spezzando ’l nodo
Che qui mi lega, questa umana scorza
Serva a lo spirto, e sol lo spirto a Dio.


Пусть новое рождение – в Тебе –
Мое получит сердце в день счастливый
Рождения Тебя родившей! Крылья
Пусть Дух Твой даст, чтоб жить мне – в высоте!

Ей облаченьем – тысяча лучей.
Ты также тысячу послал Ей мыслей,
Как лишь добру служить, высоких, чистых, –
И величайший свет зажегся в ней.

О нас – к Тебе Ее молений много,
Но Ты моли Ee о том просить,
Чтоб сила от Нее меня живила,

Чтоб развязать – и даже разрубить –
Свои смогла я узы, и служила
Плоть неизменно – духу, дух же – Богу.

Перевод 02.07.2021.


43. S1: 107 (1546), fol. 22v

Quando vedeste, Madre, a poco a poco
A Iesu dolce in croce il bel splendore
Fuggir da gli occhi e in sua vece l’amore
Sfavillar d’ogn’intorno ardente fuoco,
Credo che i vostri spirti andar nel loco
D’ suoi per riportarne al vostro core
Quei che v’eran piu cari, ma brev’ore
Vi fur concesse al doloroso gioco,
Che la morte li chiuse, onde s’aperse
La strada a noi del ciel, prima serrata
Mille e piu lustri da la colpa antica.
Lo scudo de la fede in voi sofferse
Il mortal colpo, onde ogni alma ben nata
Nel favor vostro sua speme nudrica.


Когда Вы у Креста стояли, Мать,
И видели, как дорогого Сына
Глаза тускнеют, уж не блещут дивно,
Но что любви огню – вокруг сиять,

Я верю: дух хотел Ваш удержать
То, что милей Вам в Духе Сына было,
Взяв в сердце Ваше, – но неумолимо
Коротким было время, чтобы взять...

Он умер, но для нас стал путь открыт
На небеса, что был виною древней
Закрыт нам на тысячелетья прежде.

Удар был страшен в веры Вашей щит,
Чтоб души те, чье для добра рожденье,
Искали в Вашей милости надежду.

Перевод 14. 07.2021.

В оригинале духи Матери и Сына - во множественном числе. Подобно этому и в следующем сонете буквально - "каждый Твой дух и каждая живая часть".
Виною древней - первородным грехом.

51. S1: 103 (1546), fol. 26v

Donna, dal ciel gradita a tanto onore,
Che il tuo seno il figliuol di Dio nudriva,
Or com’ei non t’ardeva e non t’apriva
Con la divina bocca il petto e ’l core?
Or non si sciolse l’alma, e dentro e fore
Ciascun tuo spirto ed ogni parte viva
Col latte insieme a un punto non s’univa
Per gir tosto a nudrir l’alto Signore?
Ma non conviene andar coi stretti umani
Termini a misurar gli ordini vostri,
Troppo al nostro veder larghi e lontani;
Dio morм in terra; or nei superni chiostri
L’uom mortal vive, ma ben corti e vani
Sono a saperne il modo i pensier nostri.


Жена, что удостоилась кормить
Господня Сына, как с прикосновеньем
Его не знала Ты в груди горенья,
Могла без ран грудь, сердце сохранить?

И не пришлось души освободить,
Спаслись и дух, и тело от стремленья
К тому, чтоб с молоком в соединенье
Для Господа им пищей послужить?

Не нам понять; мы думаем как люди
И, значит, разум ограничен слишком,
Закон Ваш для него безмерным будет.

Бог умер на земле; в ограде вышней
Жив Смертный, но поверхностно мы судим
И непонятно нам, как это вышло.

Перевод 07.07.2021


52. S1: 104 (1546), fol. 27r

Un foco sol la donna nostra accese
Divino in terra, e quello in ciel l’accende;
Quella stessa bontа Читать далее...

О книге Никола Шулман "Выceчено алмазами. Множество жизней Томаса Уайета. Придворный, поэт, убийца, шпион" (Nicola Shulman. Graven with Diamonds. The many lives of Thomas Wyatt. Courtier, Poet, Assassin, Spy. 2011).

Известная книга, до которой я наконец добралась. Биография сэра Томаса Уайета Старшего (1503 - 1542), выдающегося (и лично для меня полезного - ввиду моих переводческих занятий) тюдоровского поэта, а также дипломата, в контексте его эпохи, популярной среди исследователей и широкой общественности. Но точнее, как предупреждает автор в предисловии - рассказ о том, как стихи сэра Томаса использовались. (Уже от сочетания "стихи используются" особенно деликатным натурам может стать дурно. Имеется в виду: эти стихи читаются хитрее, чем вы, возможно, думали).
Кому эту книгу точно можно отсоветовать: тем, кто не в состоянии пережить еще одного рассказа о яркой личности и печальной судьбе Анны Фоминичны Болейновой и о ее эффектном августейшем супруге. Без них обойтись не удастся, в частности потому, что в Анну Болейн Томас Уайет был, как известно, влюблен. Посоветовать книгу можно тем, кому интересно, как жил Томас Уайет в годы, последовавшие за казнью Анны, и как проходила его дипломатическая деятельность. Но прежде всего эта книга должна заинтересовать тех, кого увлекает тема игры словами. Не поэзии, не истории литературы, не истории царствования Генриха VIII, не истории Реформации и международных отношений в Европе первой половины XVI века, хотя все это в книге есть со многими подробностями. Главное в ней - пояснить, какова может быть роль игры словами в жизни человека. Как эта игра проявляется в поэзии и как сказывается на применении права и на политике.
Главное в подзаголовке - 'the many lives', "множество жизней". Акцент на многообразии. Как у человека в жизни множество занятий и он может представать в разных ипостасях, так и у стихов, которые он писал, - много значений, которые потомку труднее установить, чем его современнику. При этом первые два названия занятий автора стихов - "придворный" и "поэт" - относятся оба к его роли поэта, так как тесно взаимосвязаны; два других названия относятся к роли дипломата. (Уайет должен был помешать совместным действиям Франции со Священной Римской империей против Англии). Я видела еще другой вариант подзаголовка этой книги, меньше запугивающий читателя главным героем и сформулированный с большим уважением к герою: "Poet, Lover, Statesman and Spy in the Court of Henry VIII" - "Поэт, влюбленный, государственный деятель и шпион при дворе Генриха VIII". Шпионит он, однако, за рубежом в пользу Генриха VIII.
Надо сразу признать: исторического контекста жизни и деятельности сэра Томаса Уайета в этой книге столько, что временами он почти что затмевает рассказ о личности героя. Картина - многофигурная композиция: одна фигура на первом плане, но на втором - несколько фигур, отвлекающих от нее внимание зрителя. Это Генрих и Анна, Томас Кромвель, император Карл V и Франциск I, да и другие. Автор предупреждает, что книга задумана не как биография сэра Томаса Уайета, а как рассказ о жизни его лирических стихов. На отрицание биографического характера книги можно было бы возразить с помощью сентенции, что поэт - летописец своего времени. Но эта книга о том, как стихи выступают не в роли летописи, которая должна пережить момент и остаться на будущее, а в роли современников. Они - среди жителей этой эпохи, создают ее и подвержены ее волнениям.
В качестве отправной точки - подробное объяснение, что такое "куртуазная любовь" при дворе, как она создает поэзию Томаса Уайета и как его поэзия участвует в этой игре. Это нужно хорошо себе представить, чтобы понимать все остальное. Куртуазная любовь - увлекательное времяпровождение, о котором все участники знают, что это - игра, но иногда она может маскировать не-игру. Стихи - часть игры; они предназначены не для печати, и особая прелесть в том, что они - в рукописи и читаются вслух. В стихах сказано не все, что нужно для их понимания; что-то слушатели и так знают, а что-то можно заменить - и смысл изменится от небольшой замены. Стихи могут быть о своем авторе, могут быть - о ком-то другом, а могут послужить кому-то другому. Многозначность поощряется, от нее получают удовольствие. До сих пор (по состоянию на время действия книги) поэзия почему-то находилась в признанном упадке. Величайший автор - Чосер; Уайета его поклонники, по-видимому, согласны признавать достойным учеником Чосера.
Далее на сцену выходят Генрих, Екатерина Арагонская и Анна, и о многих важнейших событиях царствования рассказывается как об иллюстрациях (хотя бы частично) того, как поэзия, порожденная игрой в "куртуазную любовь", сказывалась на мышлении и образе действий людей. С другой стороны, изменения в жизни общества влияли на поэзию, оттесняя значение "куртуазной любви". История царствования как история слов и того, как люди с ними обращаются. Так, чтобы понять грозного Генриха важно помнить о его увлечении Читать далее...

О романе Линды Кардильо "Любовь, что движет солнце: Виттория Колонна и Микеланджело Буонарроти" (Linda Cardillo, 'Love That Moves the Sun : Vittoria Colonna and Michelangelo Buonarroti', 2018).

Такая интересная женщина как Виттория Колонна - одна из значительных дам эпохи Возрождения, поэт, друг красноречивых и ученых друзей, друг и муза великого мастера - не могла не стать героиней женских исторических романов. Помню, когда я читала знаменитый роман Ирвинга Стоуна "Муки и радости" о жизни Микеланджело, мне запомнилось несколько неприязненное отношение автора к Виттории. Как будто все симпатии автора ушли к Контессине Медичи, а Виттории достались холодность и даже осуждение. Мол, слишком она любит уже покойного супруга, в то время как живой Микеланджело ей стихи посвящает... Конечно, не только у меня должно было сложиться впечатление, что такое отношение к Виттории несколько несправедливо - а можно сказать и без "несколько" - и она нуждается в другом литературном портрете. Роман "Любовь, что движет солнце" предлагает этот другой портрет.
Вы заметили, что название взято у Данте; те же его строки о "любви, что движет солнце и светила" вынесены в эпиграф романа. Но подзаголовок уточняет, что речь будет идти не о чувстве Виттории к покойному мужу: пара главных героев - Виттория и Микеланджело. И читатель заинтригован: неужели этот роман о них - любовный?
Да, здесь их отношения изображены как любовь, и взаимная любовь. Но это не страсть, а душевная близость - та, которая помогает обоим преодолеть память о прошлых страданиях ради будущего. Название можно объяснить так: любовь, которая придает смысл жизни.
(Здесь возникает замечание, на которое необходимо сразу же ответить: предполагаемая нетрадиционная сексуальная ориентация великого скульптора в романе не упомянута ни разу. Как и чья-нибудь еще. О том, что она бывает, просто умалчивается. Томмазо Кавальери не упомянут. Микеланджело с Витторией иногда обнимаются и целуются так, что читатель это видит. Можно продолжать).
Для кого этот роман: для тех, кто интересуется историческими дамами и женщинами-поэтами, в частности - Витторией Колонна. (Что понятно). Кому он может не понравиться: тем, кто не любит книги, где действие развивается медленно. А оно именно так развивается, чтобы показать драму брака героини.
В предисловии автор говорит, что книга - не биография, а рассказ об отношениях двух творческих людей, опирающийся на их личные свидетельства - в письмах и художественных произведениях. Читатель заметит, что книга не соответствует этой характеристике: роман - в значительной мере именно биография Виттории Колонна, разве что не документальная, а художественная, а стало быть, вымысел в ней не должен называться предположениями. Но тут можно возразить: может быть, автор считает, что биография героини ей нужна именно для того, чтобы объяснить, как произошло сближение творческих людей - то есть Виттории и Микеланджело? Самое простое объяснение, конечно: роман - о Виттории Колонна, а ее встреча с Микеланджело должна в первую очередь привлекать внимание читателя. Вот та, кого любил великий скульптор. Она все же менее знаменита, чем он, поэтому о ней расскажем подробнее.
У романа сложная структура. Действие не движется по прямой во времени: главы о настоящем чередуются с главами воспоминаний героини о прошлом. Во многих главах рассказ ведется от лица героини, как часто в женских романах. В тех случаях, когда героиня при событиях не присутствует или саму ее нужно показать со стороны, рассказ ведется от лица автора. Несмотря на такие прыжки, следить за действием нетрудно, но читать лучше медленно.
Воспоминания Виттории начинаются с детских лет, и надо сказать, что хотя она девочка книжная и серьезная - с чувством ответственности, - ее мир не ограничивается тем, что можно узнать из книг, хотя и это, конечно же, дает ей очень много. Она также наблюдательна и не чужда подвижных игр. По мере того, как она взрослеет, в ней просыпается поэт - чтобы остаться навсегда. В ней просыпается также чувственность - и автор не стесняется показать ее чувственной, пересказывая читателю от имени героини ее воспоминания. Кроме того, что она образованна и вдохновенна, ее признают очаровательной; что у нее доброе сердце, можно и не говорить.
Виттории в общем везет с окружающими ее людьми. Она сама говорит об этом - и читатель узнает о ее жизни достаточно, чтобы с нею согласиться. Ее любят родители. Ее любит брат Асканио. Ее любит - и это важно - женщина, выступающая в роли ее свекрови. У нее нет детей, но появляется приемный сын Альфонсо д'Авалос дель Васто. К ней привязываются встречающиеся с ней и приближенные к ней женщины. У нее множество поклонников как у поэта, много интересных друзей. Но в ее жизни было два несчастья, тем более заметных на этом как будто удачном фоне. И их достаточно, чтобы сказать: героиня знает страдание. Виттория теряет долгожданного ребенка, и ее брак, заключенный не только по расчету родителей, Читать далее...

Мрачное, но нужное предуведомление. Знаменитый шекспировед сэр Стэнли Уэллс в приложении к своей книге "Shakespeare and Co" приводит в качестве документа текст уличной баллады о том, как лондонский театр "Глобус" в начале XVII века сгорел на пожаре. Факт пожара обычно упоминается в биографиях Шекспира. Далее следуют оригинал баллады и мой перевод.
Театр "Глобус", в котором играли "Слуги короля" (ранее известные как "Слуги лорда-камергера") загорелся 29 июня 1613 года во время спектакля "Генрих VIII". Уличная баллада об этом событии почему-то называется сонетом, хотя с очевидностью не соответствует этой стихотворной форме. По отношению к театру и актерам баллада недоброжелательная. Возможно, ее сложили лица, желающие выслужиться перед лицами пуританских убеждений, так как актерам в ней припоминают их разврат - что небезосновательно, но значения их творческой деятельности для зрительской интеллектуальной жизни не отменяет.
Стишок - злой рассказ, иллюстрация печального исторического факта. Но что, на мой взгляд, несколько изменяет звучание этого стишка, делает его даже устрашающим - это название здания театра, о котором идет речь. Обычно обращают внимание, что "Глобус" - это исторически установившийся вариант перевода названия, а более точным был бы "Мир" или "Земной шар". Можно вообразить ехидных наблюдателей конца света, которые, находясь в безопасности, высказывают в злой песенке свое отношение к происходящему.
В переводе не всегда соблюдена форма оригинала - ради передачи содержания.

Источник оригинала:

Wells S. Shakespeare and Co. : Christopher Marlowe, Thomas Dekker, Ben Jonson, Thomas Middleton, John Fletcher and the Other Players in His Story. Penguin Books Ltd, 2008. P. 242-243.

Оригинал:

A sonnet upon the pitiful burning of the Globe playhouse in London W 242-243.

Now sit thee down, Melpomene,
Wrapped in a sea-coal robe,
And tell the doleful tragedy
That late was played at Globe;
For no man that can sing and say
(But) was scared on St Peter's Day.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

All you that please to understand,
Come listen to my story,
To see Death with his raking brand
'Mongst such an auditory;
Regarding neither Cardinal's might,
Nor yet the rugged face of Henry the Eight,

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

This fearful fire began above,
A wonder strange and true,
And to the stage-house did remove,
As round as tailor's clew;
And burned down both beam and snag,
And did not spare the silken flag.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

Out run the knights, out run the lords,
And there was great ado;
Some lost their hats and some their swords;
Then out run Burbage too;
The reprobates, though drunk on Monday,
Pray for the Fool and Henry Condye.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

The periwigs and drum-heads fry
Like to a butter firkin;
A woeful burning did betide
To many a good buff jerkin.
Then with swoll'n eyes, like drunken Flemings,
Distressed stood old stuttering Heminges.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

No shower his rain did there down force
In all that sunshine weather,
To save that great renowned house;
Nor thou, O ale-house, neither.
Had it begun below, sans doubt,
Their wives for fear had pissed it out.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

Be warned, you stage strutters all,
Lest you again be catched,
And such a burning do befall,
As to them whose house was thatched;
Forbear your whoring, breeding biles,
And lay up that expense for tiles.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.

Go draw you a petition,
And do you not abhor it,
And get, with low submission,
A licence to beg for it
In churches, sans churchwardens' checks,
In Surrey and in Middlesex.

O sorrow, pitiful sorrow, and yet all this is true.


(Edited from Peter Beal, "The Burning of the Globe', TLS, 20 June 1986, pp. 689-90.

Мой перевод:

Сонет на достойный жалости пожар театра "Глобус" в Лондоне

Присядь-ка, Мельпомена,
В чернейшем одеянье.
Скажи нам о трагедии,
Что в "Глобусе" сыграли.
Любой, способный молвить слово,
Запомнил ужас дня Петрова.

Рыдайте, горько рыдайте, но было именно так.

Желаете послушать -
Так вот что там случилось:
Среди почтенной публики
Вдруг смерть с косой явилась.
Преградой не были для злой
Ни кардинал, ни сам Генрих Восьмой.

Рыдайте, горько рыдайте, но было именно так.

Вверху пожар тот запылал -
Представить кто бы мог? Читать далее...

https://valya-15.livejournal.com/898842.html

Здоровья!

https://valya-15.livejournal.com/898662.html

Далее следует признание растяпы, намеренной признать свой недостаток (в поучительных целях).
Второй раз с разницей в два года со мной происходит случай, способный вызвать печальную улыбку.
Вычитываю свою книжку перед печатью. Книжка получилась хорошо: я это знаю, потому что потрудилась над ней, как следует. (Мнение о своих произведениях - необязательно самообман :-).
Нужно все проверить, и я проверяю. Замечаю несколько недочетов и исправляю их. Перечитываю много раз. Улучшаю. Наконец считаю, что ничего из подлежащего исправлению не осталось незамеченным. Успокоилась. Отправляю в печать.
Когда книжка выходит, обнаруживается ошибка в одной дате.
Дата - второстепенная, не имеет никакого отношения к содержанию книги. Ее вообще могло в книге не быть. Но она появилась и указана неправильно. Ошибка в одной цифре.
Я огорчаюсь. Один маленький недостаток на хорошем фоне способен сильно ухудшить впечатление от целого.
Примечательно, что такой случай произошел дважды и во второй раз я, зная, что один раз уже был, еще усилила внимание при проверке. И все же не заметила.
Обычное утешение в таких случаях: "всегда что-нибудь останется не так, расстраиваться не стоит". Но я придумала по-другому воспринимать эти недочеты. Если я все-таки чего-то не заметила, хотя старалась заметить все - это такой сигнал, что работа не окончена. Я еще могу ее продолжить и сделать лучше. Из-за одной нечаянной ошибки внести дополнения. Найти новое.
И тогда печаль от нелепой маленькой ошибки можно превратить в радость, что работу над любимой темой я еще продолжу.

https://valya-15.livejournal.com/898447.html

О Японии много блогов, ссылкой на один из них желаю поделиться. Нашла, когда писала о японском варианте сказки "Волшебное кольцо".

Интересно о Японии, автор Галина.

Мое внимание привлекли статьи о жизни в Японии и о японском театре. Заметки о других путешествиях автора тоже есть - в том числе туда, куда и я путешествовала.

https://valya-15.livejournal.com/898110.html

Продолжаю тему пушкинских спектаклей театра на Таганке. Посмотрела передачу "Юрий Любимов. Мой Пушкин" (2001).
Передача забавно построена. Чередуются эпизоды, в которых великий режиссер признается в любви к Пушкину (вид у него при этом удивительно добрый и светлый) и эпизоды, в которых он же бранит и обучает молодых актеров на репетициях спектакля "Евгений Онегин" (вид у него при этом, как можно догадаться, - суровый).
Среди его упреков актерам: "Вы даже не помните формулировку, у вас в голове не застряло:"Блюди форму. А содержание подтянется!""
Услышав это, я сперва засопротивлялась мысли великого режиссера: ну как же это! Ведь форма - это ради содержания... Форму выбираешь, чтобы содержание донести...
Но почти сразу же до меня дошло: а я ведь знаю, что Любимов - прав, в том контексте, который он имеет в виду. И я очень давно это знаю, причем из источника, непосредственно имеющего отношение к Пушкину.
Мой источник - знаменитая книга Ю.М. Лотмана "Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства XVIII - нач. XIX века". Глава о дуэлях в этой книге мне уже давно очень понравилась и оказалась полезной (для исследований, к литературе и художественной культуре отношения не имеющих). Там говорится, что дуэль - это ритуал, где подчинение правилам поглощало свободу участников и в самый момент дуэли направляло их на то, чтобы лишить жизни противника, хотя, может быть, первоначально это не было их намерением. Приводится много исторических примеров, которые хорошо запоминаются.
Правила - это форма, а желание убить соперника, возникающее во время исполнения ритуала - содержание. И именно такое содержание создается соблюдением формы на месте. В ситуации дуэли принцип, названный Любимовым, работал так же, как и в ситуации спектакля на сцене.
Но о том, как нарушались правила дуэли, чтобы вызвать кровавый исход, в книге тоже идет речь, и как раз на примере дуэли Онегина и Ленского. В данном случае известная цель оказывалась в глазах нарушителя важнее соблюдения правил как раз в той части, в которой, соблюдая правила, именно такой исход можно было предотвратить (например, на месте дуэли до ее начала предложить примирение).
Что меня здесь занимает: к организации дуэли применяется тот же принцип, что и к театральной постановке. И то, что принцип был упомянут при постановке "Онегина", оказывается уместным.

https://valya-15.livejournal.com/897843.html

Знаменитый мультфильм Леонида Носырева по сказке Бориса Шергина (сценарий - Леонида Носырева и Юрия Коваля, художник-постановщик - Вера Кудрявцева) я тоже люблю (еще как!) И сейчас вот на что желаю обратить внимание: одна из причин любить этот мультфильм, кроме ушедших в народ фраз, картинки и голосов - то, что в конце его кошка с собакой, возвратившие герою волшебное кольцо, не становятся врагами.
Правда, в литературной основе, как выяснилось, есть эпизод, когда кошка и собака, нечаянно потеряв уже спасенное кольцо по дороге домой, бранятся. Но из-за того, что этот эпизод не вынесен в финал, остается впечатление, что ссора их прекратилась после того, как кольцо нашлось. В мультфильме совсем нет ни нечаянной потери кольца по дороге домой, ни ссоры.
Насколько мои знания позволяют судить, в мировом фольклоре этот сюжет используется чаще для того, чтобы объяснить, откуда взялась неприязнь кошки и собаки. При возвращении домой украденного волшебного предмета, исполняющего желания, кошка проявляет или бОльшую сноровку, или большее коварство (в особенности в связи с эпизодом нечаянной потери этого волшебного предмета, в нашем примере - кольца, уже на пути домой. Герои переправляются через реку или море, кошка сидит на спине собаки, держа возвращаемую волшебную вещицу во рту и почему-то роняет вещицу в воду. Но вещицу глотает рыба, которую потом ловят, и поэтому волшебную вещицу все-таки удается вернуть). В развязке сказки наибольшая хозяйская благодарность достается кошке, иногда - несправедливо. Это должно объяснить ссору бывших друзей.
На этом читатель сказок, уже вышедший из детского возраста и желающий придираться, может заметить: объяснение вряд ли удачно. Ведь речь в сказке идет не о самых первых собаке и кошке. Но все-таки это объяснение распространено.
Один из вариантов сказки, где сюжет о волшебном предмете служит именно для объяснения причины ссоры кошки и собаки - японская сказка "Обезьянье царство" (пересказ Веры Марковой, знаменитого поэта и переводчика). Сравню эту сказку с "Волшебным кольцом" - занятных отличий ради.
Герой сказки "Обезьянье царство" - не взрослый Ванька, а мальчик Сабуро; таким образом, тема коварной невесты, царской дочери, исчезает. У героя - отец и два старших брата; деньги, заработанные старшими братьями, герой тратит, спасая животных, а когда братья приезжают с заработков, герой желает проявить заботу о них и с помощью волшебного предмета нарядить их в новые одежды. Возникает тема почтительности к старшим, но и неожиданности: младшему брату, еще и мальчику, лучше, чем старшим, удается обеспечивать семью. Количество женских персонажей в сказке значительно уменьшается: мальчику служат кот и пес, а не кошка и собака женского пола. (Пса в сказке В. Марковой называют иногда "пес", а иногда "собака"). Единственной женщиной в этой сказке оказывается мышка-невеста, которую кот берет в плен, чтобы с помощью мышей добиться возвращения волшебного предмета.
Волшебный предмет, исполняющий чудеса, в этой сказке - не кольцо, а золотая монета в мешочке из алой парчи. Чтобы исполнилось желание, монету нужно подбросить. Понятно, что монету легко подменить. Делает это жадный сосед, обманувший доверие отца Сабуро. В сказке нет конфликта "мужского и женского начал" и значительно смягчен по сравнению с "Волшебным кольцом" "классовый конфликт": жадный сосед не принадлежит к знати, он - из той же деревни, что и семья главного героя. Только украв волшебную монету, он превращает свой дом в княжеский дворец, и сразу очевидно, что получил он его нечестно.
Можно порассуждать насчет того, как изменяет сказку замена волшебного предмета. Кольцо - это еще и символ семейного союза, который для главного героя оказался ненадежным. Монета - то, чем платят, но в сказке она используется не для того, чтобы платить, а чтобы получать подарки любой ценности. Монета выглядит более прозаичным волшебным предметом, чем кольцо. Поскольку нет темы сватовства героя, нет и темы предсвадебного испытания, когда семья невесты требует от героя исполнения волшебного условия (хрустального моста).
Привилегированное положение кота в японской сказке В. Марковой, хотя и обидно для пса, должно выглядеть оправданным в глазах читателя. Кот виноват, что не позволял псу нести обратно мешочек с монетой, - он лишил пса права на благодарность хозяина. Но он же в конце концов поймал рыбу, проглотившую монету после того, как пес вырвал у него мешочек и упустил его в воду. В конце концов спасителем волшебной монеты оказывается кот. Хотя собаку и жаль.
Но самое интересное отличие, на мой взгляд, - в том, что за третье спасенное животное дарит герою волшебный предмет.
В обоих сказках это животное - волшебное и происходящее из волшебной царской семьи. Но какое именно?
В "Волшебном Читать далее...

Впервые послушала аудиозапись спектакля "Товарищ, верь..." (постановка 1973 р.) и посмотрела запись спектакля "Борис Годунов" (постановка 1982 г., сам спектакль 1999 г., Борис Годунов - Виталий Шаповалов, Григорий Отрепьев - Валерий Золотухин, Шуйский - Юрий Беляев, Марина Мнишек - Анастасия Колпикова, патриарх - Александр Трофимов, Варлаам - Феликс Антипов, Мисаил и Юродивый - Сергей Савченко). Оба спектакля поставлены Юрием Любимовым.

Над "Товарищ, верь..." я вначале страдала: только слышу, не вижу, спектакль легендарный, а я его посмотреть не смогу. Без видео половину того, что обращено к зрителю, теряю; иногда смеются, а непонятно, над чем. Есть фотографии, но их мало и для представления о спектакле мало. Это воспринимается труднее, чем аудиозапись таганского "Гамлета": там - поставлена знаменитейшая пьеса, которую я тоже люблю. Здесь же - текст спектакля создан Юрием Любимовым и Людмилой Целиковской на основе разных текстов о Пушкине: его произведений, его дневников и писем, писем к нему, отзывов современников и сообщений о нем (например, объявление о венчании). Рассказ о жизни и личности Пушкина строится всецело на документах. Отрывки из художественных произведений к документам приравнены, так как должны рассказывать о своем создателе.
Так я страдала: ах, как жаль, что нет картинки. Потом решила, что это не повод для страдания, так как то, что сохранилось - самое главное. Нужно слушать тот самый текст и следить за интонацией актеров. Какие слова они подчеркивают, в тех и содержится мысль спектакля. Так я с собой договорилась и продолжала слушать.
В спектакле много исторических лиц - авторов и адресатов писем и других документов, но их не играют, а иллюстрируют (откуда я это знаю: из мемуаров Нины Шацкой "Биография любви", где об этом спектакле немного рассказывается). От имени Пушкина - пятеро актеров: Рамзес Джабраилов, Иван Дыховичный, Валерий Золотухин, Валерий Погорельцев, Леонид Филатов. Может быть, так зрителю говорят, что великий поэт - это больше, чем один человек, а может быть - какой Пушкин разнообразный. Золотухин, что называется, с удальством распевает одну из главных тем спектакля: положенное на музыку стихотворение "Дорожные жалобы" ("Долго ль мне гулять на свете?") Человек весело объявляет о том, что предвидит свой скорый конец, может статься, что на большой дороге. Голос Филатова, как мне показалось, заметнее всего ближе к финалу спектакля, когда приближается конец жизни Пушкина.
А самой главной мыслью этого спектакля я сочла мысль о свободе. В соответствии с мыслью стихов, давших спектаклю заглавие.
Точнее сказать, это одна из главных мыслей спектакля. Другая - приблизить Пушкина к зрителю, сделать так, чтобы зритель оказался в его компании и ощущение отдаленности от Пушкина, если оно у зрителя было, пропало.
Главный герой этого спектакля - человек, который нуждается в свободе, а получить ее не может. Можно сказать и больше: он сам - свобода, и ничего нельзя сделать, чтоб он перестал ею быть. Потому он с точки зрения любой власти - опасен. Подлежит либо ограничению, либо приручению. Еще ему нужны друзья, но и друзья берутся иногда управлять им, как они считают - ему же на пользу, что для него - не в радость.
В начале кажется, что Пушкин - это просто веселый неуправляемый и чувствительный к вопросам чести парень, попавший за эти свои черты в ссылку. Что у свободолюбца возникнет конфликт с властью - ясно. Но он пишет "Бориса Годунова" и берется им указывать власти на нерушимый закон: власть, стоящая на злодеянии, не может быть благополучной. Это - финал первого действия. Второе открывается цитатой из "Онегина": Пушкин в своем романе в стихах - и наблюдатель, и критик высшего общества. Происходит декабрьское восстание и утверждается у власти Николай I (за него в этом спектакле - Михаил Лебедев). Николаю, как и следовало ожидать, не везет в этом рассказе о Пушкине: он - воплощение порядка, стремящегося подчинить свободу. За изменениями в речи императора при его первом обращении к подданным (и к зрителю) стоит понаблюдать: вначале его жаль как человека, пережившего сильное и опасное для него потрясение. Но почти сразу же он делается (должен делаться) отталкивающим как тот, кто, защищаясь, готов на жесткие меры.
У героя появляется еще одна степень несвободы - женитьба. Женился он на Наталье Николаевне потому, что без нее был бы всегда несчастлив, но теперь оказался камер-юнкером, чтобы жена являлась на придворных балах. Его желание уехать от двора с женой и детьми в деревню - еще одно стремление к свободе, которое не осуществится. Необходимость защищать свою честь - главная несвобода, от которой герой не может отказаться. Свободу он найдет лишь после смерти. Последний мотив спектакля - печаль и память друзей о нем.
Таганского "Бориса Годунова" после "Товарищ, верь..." смотреть интересно не только потому, что в первом спектакле "Годунов" цитируется и потому, что в обоих спектаклях занят Валерий Золотухин (один из тех, кто "за Читать далее...