| Твоя Удача живет… в Замке |
|
«Делай, что дОлжно, а там – что будет», — сказал Лев Толстой, и твоя Удача с ним согласна. С той лишь поправкой, что тебе необходимо делать то, что ХОЧЕШЬ. По-настоящему хочешь, о чем мечтаешь, чем бредишь. Тем, что называется словом «призвание». Твоя гордая аристократка Удача (видишь, в какой замок ее занесло?) считает ниже своего достоинства помогать тебе в том, что не вписывается в рамки твоего предназначения. Суждено тебе писать музыку – так пиши! Призван(а) лечить людей – так учись этому и лечи! Влечет торговля или сфера обслуживания, или тянет на тренировки, или горы зовут – следуй своему Пути! И вот тогда и только тогда твоя Удача с улыбкой выйдет тебе навстречу. |
| Пройти тест |
Этот танец девчонки-анимешницы по-настоящему поражает. Чем?
Под удивительно точно подобранную музыку она воспроизводит в любимом темпе
все жесты и движения нарисованных девочек из аниме. Танец хореографически кажется совершенным, ибо является квинтессенцией анимешного эмоционального посыла, связанного из "качелей" танцевальных па с разными, ясно определяемыми значениями (как в классическом индийском танце). Двигается просто здорово, с упоением. Образ создан очень талантливо.
Что такое есть анимешная девчонка? Сотканная из перекрестья многих тысяч взглядов-ожиданий фигура, за которой как будто нет ничего своего, к этим ожиданиям не относящегося. Тень, отбрасываемая минус-элементом - тем, чего нет у посылающих взгляды-ожидания, чего им так нехватает.
И тем не менее образ предельно чётко очерчен, зрим и как будто чувствуешь его неровное, ждущее чего-то дыхание, которое безмолвием отнюдь не является.
Призрак массового сознания, внезапно обретший плоть и кровь. Ожившая кукла, от которой не знаешь, чего ожидать - потому что не знаешь чего ожидать от себя при встрече с ней.
Это страшно. Но ты не бойся. Она хочет того же, чего и ты. Хочет, чтобы её любили.
Это цитата сообщения Helgi_M Оригинальное сообщение
ци
-
от
![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=88.3)
mi3ch -
[показать]
Вы начинаете говорить, когда перестаете быть в мире со своими мыслями.
/Халиль Джебран/
Живопись — нечто среднее между мыслью и вещью.
/Сэмюэл Кольридж/
Эллен. Моя жена: я чувствую, что понимаю ее хуже, чем иностранного писателя, умершего сто лет назад. Это аберрация или это нормально? Книги говорят: она сделала это, потому что... Жизнь говорит: она сделала это, потому что сделала. Книги — это где вам все объясняют; жизнь — где вам ничего не объясняют. Я не удивляюсь, что некоторые люди предпочитают книги. Книги придают жизни смысл. Единственная проблема заключается в том, что жизни, которым они придают смысл, — это жизни других людей, и никогда не ваша собственная.
/Джулиан Барнс/
xxx
Настроение сейчас - безнадёжное
Из цикла «Мечты и жизнь Кирлианы Немери»
Утро солью парусины
Проняло – ногам легко,
Солнце, губы, молоко –
Я купила мокасины.
Чтобы шины и бензины
Не догнали, не смогли
В небе – ай, люли-люли -
Только песни и голубки,
Реют дымчатые шубки
Над полотнищем земли.
Пусть любезные подруги,
Выгибают бровки-дуги:
Это сказка, а не обувь
Это крылья – гибель скуки,
Это ночь Монтаны, прорубь
В зов индейского пера,
В тёмный сон пустой берлоги,
Вы – из трезвого ребра,
Вам – гламуры и налоги,
Я ж мечтала до утра.
Рыбки, птички мокасины,
Я кружусь, я скво, я танец
А зрачки мои – скворцы!
…Может, даже итальянец,
Родом, скажем, из Мессины -
Пахнет уса чёрный глянец
Свежей мощью эвкалипта.
(ну и что, что леденцы…)
На копытцах из резины
Между Сциллой и Харибдой…
…вдоль по лезвию надежды,
Через марево сирени
(нет мне дела в томной лени)
Его чёрные одежды,
Сталь и мускус, жар и кровь,
Вознесение на комете,
Надоел рефрен в куплете,
Страх – и роды, боль – и дети,
Эх, и пасту, что ль, сготовь…
Ну и пусть. Не плачь, я знаю -
Овен в шкуре горностая,
В каждой видит Мессалину
Пусть, я всё ему отдам...
(Прямо на Курфюрстендамм!)
Двух ощипанных павлинов
Гонит к плоским берегам
Василисский взгляд судьбы…
…Шум в прихожей, стук и гам
И весёлый крик: - Кузина!
Эй, поедем по грибы!
А на этот случай, Зина,
У меня есть мокасины!
Я был тобой,
парящей в облаках,
я был твой смех,
как зверобой он пах.
Рождаясь, я ласкал
тебя любым движеньем,
и мыслью самой, чей
крутой подчас оскал
Вводил тебя во мне во грех
непритяженья.
И он похоронил меня - обвал,
когда узнал,
Что ты другого полюбила.
Банален старый карнавал -
как это мило.
Катился я в века
затёртой вдрызг деньгой,
не твой, не свой, ничей.
Беда: жизнь коротка,
и разнимал себя, как сотня палачей,
под мятой фиолетовой фольгой
в яичного желтка
Стрельбе косых лучей.
Остатки кипятка
студил, стыдил, стяжая благородство,
наивной степенью банкротства,
в котором блещет дух, серебряный карась,
который раз ударно поразясь.
И как болван топтался – в чём причина,
что красота-жена, герой-мужчина
за палицей лица,
до сердца пауз если выжать,
не может до конца,
как не итожь,
простить себе единственную ложь,
и продаёшь
её, чтоб как-то выжить.
И вот однажды ночью я в молитву,
морозно обнажён,
вступая, как в погибельную битву,
казалось, что «ошибся этажом»,
настолько тихо стало в поднебесье,
и редколесье
выпустило вздох,
и, исподвечным сумраком пронизан,
то ль юродивый, то ли скоморох
мне подмигнул: и ты, что ль, здесь прописан?
Подвинься, дай погреться у костра!
И, перлюстра
ционно бармалеен,
давай шутить, как над собой. Остра,
моя сломалась шпага, ус отклеен,
и, щёлкнув, что-то сделалось в глазу,
пустил слезу,
смешную, как эректор,
и на обломке шпаги колбасу
поджариваю: угощайся, Гектор!
И я - простак,
и мне довольно простоты,
ты плачешь танцем в городах,
волшебницей лесною,
АнтиОмфала красоты.
Тебя люблю я, ты
навечно в облаках,
но не в стихах,
а просто так –
со мною.
Они живут в стеклянных ульях,
И, сидя на железных стульях,
Вершат привычные дела,
Чиновник, менеджер и частник -
Раз хочется, пусть будет праздник!
Тоска со скукой умерла
В чаду всеповодных застолий:
Со страстью праздных богомолий
Летят в эфир шансон и мат,
Бурлески там играют в лицах,
У Капитана на петлицах
Лапша и давленный томат.
Там дни шагают, как солдаты,
Мечты невинны, грёзы смяты -
В корпоративный дух слились;
Он чтится с ревностью обетов,
И блеск отравленных стилетов
В оскалах имиджевых: «Чиззз!»…
Там Арлекины в серой форме
Насилие приводят к норме,
Чтобы сошлось число голов,
Ряды безумных Панталоне,
Сражаясь в хитром котильоне,
Кружатся у пивных ларьков…
Там Пульчинеллы спать ложатся
Под скрип дежурного паяца
С экранов, что сулят успех,
Купи лишь, ешь, и пей, и внемли
Живи десятков пять ли, семь ли
Бесславных лет; всё как у всех...
А Флавио - ты слышал, Тони?
Подрался и теперь на зоне,
Хлыща какого-то пришиб,
Что заставлял его девчонку...
Гляди-ка, к пенсии тысчонку...
Так ведь Уран с созвездьи Рыб...
Серьёзны новости Минфина,
Хохочет дико Коломбина,
Соврёт «на голубом глазу»
Дзанни второй, скользит планета
По складкам бархатного пледа;
Её не словит, как слезу
Пьеро, лошара… Так забавно
Тарталья в скором жесте фавна
Той Коломбине даст шлепок,
Мол, ах, чертовка, ты волнуешь…
Саднит – ты йодом и подуешь,
И всякий знает свой шесток.
Уродлив и смешон, ласкаясь
Он скачет, как горбатый заяц -
Служитель-город, мот и жмот,
Звенят трамваи, лужи блещут,
Как миражи, вдали трепещут
Подруги королевы Мод…
…А над вокзалом – медь утраты,
И смерть ценою в полкарата
Экспромтом сбацает урла,
И за стеною плач ребёнка,
И в красных яблоках клеёнка,
И Изабелла… умерла.
...это как если растянуть падение в пропасть на годы, и находиться сразу в разных точках этого падения, но далеко ещё от полной невидимости того мира, откуда падаешь. Медленно-медленно. Всё вроде бы ещё видишь, но уже ясно отдалён от всего, и прямо физическки ощущаешь, как рвуться ниточки-связи, одна за одной. Это они там живут, строят планы, надеются, любят, преодолевают... А у меня уже ничего не будет, к чему стремился бы всей душой - кроме смерти, естественно. Не было и не будет любви... "Я внутренний-настоящий" исчезаю из этого мира совершенно безболезненно для него, продолжая просыпаться каждый день для выполнения своих обязанностей, движимый только порядочностью и чувством долга. Изо дня в день, из года в год. Это несправедливо? Вряд ли, тем более что справедливость вырабатывается обществом как некий экстракт, состав которого постоянно меняется. Желания писать нет ни на полбуквы. Жизнь в своём истинном значении закончилась, нужно иметь мужество это признать и просто с достоинстовм доиграть свою роль до конца, судя по всему (решительно по всему), именно этого хочет от меня Бог. Кушать подано.
Это цитата сообщения Лисяндр Оригинальное сообщение
Энштейн говорил:
Я никогда не думаю о будущем. Оно приходит само достаточно скоро.
Вечно непознаваемое в мире — это то в нем, что кажется нам понятным.
Процесс научных открытий — это, в сущности, непрерывное бегство от чудес.
Только те, кто предпринимают абсурдные попытки, смогут достичь невозможного.
Чем больше моя слава, тем я больше тупею; и таково, несомненно, общее правило.
Брак — это попытка создать нечто прочное и долговременное из случайного эпизода.
Тот, кто хочет видеть результаты своего труда немедленно, должен идти в сапожники.
Образование — это то, что остаётся после того, как забывается всё выученное в школе.
Здравый смысл — это сумма предубеждений, приобретённых до восемнадцатилетнего возраста.
Чтобы покарать меня за отвращение к авторитетам, судьба сделала авторитетом меня самого.
Есть две бесконечные вещи — Вселенная и человеческая глупость. Впрочем, насчёт Вселенной я не уверен.
Учёный всё равно, что мимоза, когда замечает свою ошибку, и рычащий лев — когда обнаруживает чужую.
Все знают, что это невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно - он-то и делает открытие.
Воображение важнее, чем знания. Знания ограничены, тогда как воображение охватывает весь мир.
Единственное, чему научила меня моя долгая жизнь: что вся наша наука перед лицом реальности выглядит примитивно и по-детски наивно — и всё же это самое ценное, что у нас есть.
Пока законы математики остаются определенными, они не имеют ничего общего с реальностью; как только у них появляется нечто общее с реальностью, они перестают быть определенными.
Человек — это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и в пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства как нечто отдельное от всего остального мира, что является своего рода оптическим обманом. Эта иллюзия стала темницей для нас, ограничивающей нас миром собственных желаний.
Если Вы не воспримите этот ответ слишком серьёзно, и рассмотрите его как что-то вроде шутки, то я могу объяснить [общую теорию относительности] следующим образом. Раньше верили, что если бы вся материя исчезла из вселенной, то время и пространство остались бы. Согласно теории относительности, однако, время и пространство исчезли бы вместе с материей.
В конце концов, умереть тоже неплохо.
Не знаю, каким оружием будут сражаться в третьей мировой войне, но в четвертой в ход пойдут камни и дубинки.
В научном мышлении всегда присутствует элемент поэзии. Настоящая наука и настоящая музыка требуют однородного мыслительного процесса.
Человек, который никогда не ошибался, никогда не пробовал сделать что-нибудь новое.
Есть два способа жить: вы можете жить так, как будто чудес не бывает и вы можете жить так, как будто все в этом мире - чудо.
Очень важно не перестать задавать вопросы. Любопытство не случайно дано человеку.
Когда понимаешь насколько далеко человечество продвинулось с пещерных времен, сила воображения ощущается в полном масштабе. То, что мы имеем сейчас, достигнуто с помощью воображения наших прадедов. То, что у нас будет в будущем, будет построено с помощью нашего воображения.
Уникальность вашего творчества зачастую зависит от того, насколько хорошо вы умеете прятать свои источники. Вас могут вдохновлять другие великие люди, но если вы в положении, когда на вас смотрит весь мир, ваши идеи должны выглядеть уникальными.
Позвольте вашему воображению свободно блуждать и создавать мир, в котором вы бы хотели жить.
По-настоящему великие мысли приходят в голову так редко, что их нетрудно и запомнить.
Самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, - это ощущение таинственности. Оно лежит в основе всех наиболее глубоких тенденций в искусстве и науке.
Вопрос, который ставит меня в тупик: «Сумасшедший я или все остальные?»
Видите ли, проводной телеграф — это как очень, очень длинный кот. Вы тянете его за хвост в Нью-Йорке, а его голова мяукает в Лос-Анджелесе. Понимаете? А радио работает так же: Вы посылаете сигналы тут, их принимают там. Вся разница — нет никакого кота.
Из писем Альберта Энтейна и Чарли Чаплина: — Ваш фильм «Золотая лихорадка» понятен во всём мире, и Вы непременно станете великим человеком.
Я падаю в густеющее время,
Как в бесконечный лестничный пролёт,
Как наудачу брошенное семя,
В полёте превратившееся в плод
Слова, дела и лица - мимо, мимо,
Не знаю сам, чего ищу и жду,
А всё, что поразит неповторимым,
Похоже на извечную вражду
Меж тьмой и светом, камнем и волною,
Давно осела пыль из-под копыт,
И жизнь мою коростой кровяною
Смывает дождь с чужих могильных плит,
А что всего дороже и роднее
Ушло навек... Куда же ты, постой!..
Корабль уходит в вечность, на корме я,
И тает берег в дымке золотой.
Приобретая черенки и грабли,
Как сабли для гусарственных сердец
Ты повторяешь: “Why you has’nt be lovely?”*
Ты говоришь: «Он был нам всем отец».
В рассвете сером выходя на речку,
Не чтоб увидеть – чтобы позабыть,
Ты вцепишься в туманы, как в уздечку:
Не умирая, можно и не жить.
“Mayflower”, высокие цилиндры
И бакенбарды множества купюр
Кого-то поразят усмешкой Индры,
А кто-то убедится – блеф и сюр
Всё, что сквозит и светит фонарями
Из вожделений, из картин живых,
Что там, за равнодушными морями
В чужом театре, из зеркал кривых
Всё те же маски скалятся устало,
Всё тех же голосов базар хмельной
Кричит и лжёт, тебе же не пристало -
Кому-то мало, ты же не больной.
На перстень леших в грузном лимузине
Не нагадали брови сурьмяной,
Как будто помня, в согнутой осине
Вершитель бычеглазый и срамной
Твою увидит руку, и, беснуясь,
Сломает благонравия костыль,
А ты опять уйдёшь, зарёй любуясь,
Оставив сзади дождь, и зной, и пыль.
Раздав русалкам звёздные купели,
А галкам маслянистую тоску,
К виску приставив соловьиной трели
Ужели вздор – по рощи пояску
На горизонте вычислишь названье
Того, о чём мучительно молчишь,
Схрустишь морковкой чин, и спесь, и званье,
И даже между прочим огорчишь,
Не зная, чьих-то ангелов безродных -
Тем, что на память плакаться не смог,
И в зал войдёшь безвестных и свободных,
Чтобы сказать «Люблю» и «Славься, …
*почему ты не должна была быть любима?
или любим?
| Стоп-стоп! Достаточно! Похоже, самая подходящая для вас роль - Фальстаф |
|
|
| Пройти тест |
Жить надо в мечтах. А действовать - в реальности.
Совмещение эти двух (но далеко не единственных) планов существования в массовом сознании происходит благодаря... рекламе. Она формирует образ желанного будущего в более-менее конкретных картинках и планах. Это ужасно, но это наш мир. И даже в рекламе есть кое-что достойное внимания. Её историчесская семиотика любопытна, а то, что стало с её посылами, заслуживает размыышлений.
Можно долго, правильно и понятно говорить об этом, но лучше взглянуть.
Один человек
В комнате маленькой,
А за тёмным окошком -
Только вьюга и ночь.
Молчит человек:
У двери валенки,
Нет даже кошки.
В другом городе дочь,
Сына короток век -
Был убит на войне. Где-то там,
Где нужны были сила
И кровь. Он служил.
Вздохнул человек;
"Мне отмщение, и аз воздам..."
А она ждала и любила...
Любовь. Эх, не жил!
Не спит человек,
Вьюга за окном бесится,
Фотографий Пангея:
Тает в руках желтизна.
Память - это побег;
Снова там с нею встретиться,
Быть мудрее, сильнее...
Не вернуть тебя, дева-весна.
Бубнит человек,
Вспоминая и радуясь,
И жалея, и плача,
И веря - всё было не зря;
Нет, совсем не поблек
Лиц любимых межзвёздный вальс;
Только так, не иначе.
Не увидел - взметнулась заря,
Ослепителен снег,
В небесах светоносных
Тонет город, метели
Успокоилась злая волна...
Один человек
Умер утром морозным
В холодной постели,
Дорогие шепча имена.
Очнулся, понял, что в полёте:
Нет страха, веса и времён,
А кто ж мои цветы польёт, те,
Что сам размножил батальон,
Чей хмель, добыча пивоварен
Обид, нескладиц, слабостЕй...
Да что теперь: ты умер, парень,
Что было там, в плену костей?
А что там тянет за подмышки?
Неужто старый паращют?..
Исчезли крылья-коротышки
Как пузырёк в бокале брют.
И всё вернулось - ненадолго.
До самой смерти. Постромки
Ведут Пьеро, звучит эклога,
Как были крылышки легки...
... Он едва ли был милосерден,
Наделяя червя сознанием,
И потом, приехав в Антверпен,
Застывая пред старым зданием,
Человек не вполне уверен,
Что, любя, и слова теряя,
Как Всевышний, он слаб, растерян,
Вовлечённый во всё, что знает...
Яд зазнайства впитавши кожей,
Чернозёма отравлен силой,
Он поднялся перед вельможей -
Своей жизнью, прекрасной, милой,
Чтоб казниться с самообманом,
Чтоб уверится в одночасье,
Что, уснув в кирпиче саманном,
Он сольётся с вселенной счастья...
...Он едва ли понятен будет,
Да и нам ли Его заботы,
Ты гляди, как танцует Джудит,
Вот где явны Его щедроты...
Торопливо, как при пожаре:
Обувь, деньги и документы,
Попадая в объятья к Маре,
Стать приятно её агентом,
Преступления главный козырь -
Я же есть, мне известно точно!
Но всё ближе невзрачный косарь,
Всё так зыбко, так всё непрочно...
Бездна чуждого многолюдья,
Лёд озноба неотстранения -
Неужели я весь в том зуде,
Что я принял за откровенье?
Многозначность. Дано едва ли
В этой множественности участье?
- Да, ты парус, зовущий дали,
И дробинка в его балласте.
Сердце, сердце!
Волнами пульса
не пробить перину
этих слов сумасшедших.
Что за безделица!
опять зажмурься -
и прорвёт плотину
голосами живых и умерших.
Холстину терпенья
ковырял украдкой -
причаститься бражно
тайной работы;
страх растворенья
сметён доргадкой:
где ты, не важно,
а важно - кто ты!
Заходится сердце -
невыносимо
в глиняных стенах
ему колотиться.
Невидимок-умельцев
пальцы незримо
освежуют из плена -
чтоб свободнее биться.
Летал по улицам,
переходам,
в подземки чрево
нырял отважно.
Был скормлен курицам
слепым иксодом,
был мусорным севом,
клочком бумажным.
Все огни, все теченья -
сердца моего кровь,
что стонет стигматик,
поют жизнелюбы...
Потерялся в движеньи -
просто не прекословь
там, где галактик
встречаются губы.
Я был, я буду
всем, что случилось,
что пало каплей
в котёл вселенной.
Смех ниоткуда.
Награда? Милость.
Без пониманья
растаял пеной...
Невнятны речи
на дне колодца,
всё в жёлтом свете
и очень людно.
Я бессердечен,
а сердце бьётся
в дырявой клети...
Забавно, чудно.
Смертнику обещают: - Завтра казнь. Но ты ничего не почувствуешь. Палач - настоящий супермастер, гуру совего дела. Топор острее лучшей катаны старейшего из одиннадцати семейств. Так что мучений не будет.
Его вводят поутру в какой-то манеж, в тишине перед ним мелькает что-то красное, и... ничего. Он боится пошевелиться, ждёт. Сзади голос: - Всё. - Но ведь я ещё жив! - Кх-х... Кивни.
Он где-то в идеальном мире
Где не бывает неудач.
Затосковал на вечном пире,
Чего-то хочется, хоть плачь.
*
Чего же хочет он в пространстве,
Где нет невоплощённых грёз?
Где удивленье - в постоянстве,
Где нечего желать всерьёз?
*
С чего же так он ненавидит
Мир, предсказующий мечты?
Он - страсть и разум на корриде.
Кто победит? Конечно, ты.
Л есная нимфа в спешке городской,
Ю нона тихих двориков осенних,
Б еспечною и твёрдою рукой
И скусственность страстей моих последних
М еняешь на цветную круговерть
А стральных мук и лепестков мечтаний.
Я счастлив - я лечу, и даже смерть
М не видится одним из расставаний.
О, если вспомнишь обо мне в своём ненастье -
Я утоплю тебя в любви, весне и счастье.
Судебный эксперт-психиатр: - Вы любите людей или ненавидите их?
Маньяк: - Люблю. Очень люблю.
СЭП: - Что для вас это чувство?
М: - Оно наполняет мою жизнь смыслом, хотя раньше я отказывался это признавать. Мне ведь приходится скрывать его...
СЭП: - Что в людях делает их любимыми Вами?
м: - Любого из них, тех, кто ходит вокруг, можно убить. И они полны крови. А их смерть... Она завораживает, её так хочется продлить... А потом всё так тускло и серо...