xxx:
У кого прогорел бизнес с родственником? Можно ли вообще вести рабочие дела с близкими?

yyy:
Родители инвестировали в мое высшее образование — прогорели на ровном месте. А вроде опытные бизнесмены, хозяйственные, дальновидные. Острый вопрос, в общем.

Чай: ничего не делать - ужасно
Aiditz: ты просто не умеешь ничего не делать

@Marinandr: Путь к сердцу мужчины лежит через его кота.

xxx: мои мониторы не понимают, что если я смотрю на консоль, то туда печатать и нужно

noGuaR: Зачем тебе кот в машине?..
inkling: мы ездили на прививку
noGuaR: Аааа
noGuaR: А без кота тебе страшно делать прививку?

Летит самолет над грешной землей,
Уносит на крыльях меня за собой.
Спускаясь по звездам ночной высоты,
Я вижу тот город, в котором есть ты.

Коснутся асфальта шасси,
И ночь мне откроет дорогу в память.
Я сяду в пустое такси,
И сердце от счастья вдруг станет таять.

Этот город знаком до слез,
От мокрых улиц до света звезд,
В этом городе где-то ты
В этот час в переулке моей мечты.

Миф этот в детстве каждый прочёл —
Чёрт побери!
Парень один к счастью прошёл
Сквозь лабиринт.
Кто-то хотел парня убить —
Видно, со зла,
Но царская дочь путеводную нить
Парню дала.

С древним сюжетом
Знаком не один ты.
В городе этом —
Сплошь лабиринты:
Трудно дышать,
Не отыскать
Воздух и свет…

И у меня
дело неладно —
Я потерял
нить Ариадны…
Словно в час пик,
Всюду тупик —
Выхода нет!

Она родилась от улыбки твоей -
Безмолвная, тихая, нежная,
Как бледная травка подснежная…
Она родилась вместе с грустью моей.

Не радость, не солнце ласкали ее:
Лишь ночи видали бессонные -
И слезы, в груди затаенные,
И робкое счастье мое.

Прощай! Не нужно мне участья:
Не жалуюсь, не плачу я,
Тебе – вся прелесть бытия,
Тебе – весь блеск земного счастья,
Тебе – любовь, тебе – цветы,
Тебе – все жизни наслажденья; –
Мне – сердца тайные мученья
Да безотрадные мечты.
Прощай! Пришла пора разлуки…
Иду в печальный долгий путь…
Бог весть, придется ль отдохнуть
Мне здесь от холода и скуки!

Казалось, небо землю тихо
Поцеловало перед сном,
Чтоб лишь оно одно ей снилось
В прозрачном сумраке ночном.

Скользил по нивам ветер теплый,
Колосьев двигалась волна…
И перешептывались листья,
И ночь в звездах была ясна…

И, широко расправив крылья,
Душа моя в тиши ночной
Неслась над спящею долиной,
Неслась как будто бы домой…

Спустился я к быстрой речке,
Спустился сам не свой.
Не в силах был рассуждать я,
Прыжок — и я под водой.

Я вынырнул раз, и другой раз…
Утопился б наверняка,
Была бы вода потеплее
И речка не так глубока!

Да, но вода
В этой реке
Так холодна!

Тем не менее приснилось что-то.
…Но опять колесный перестук.
После неожиданного взлета
я на землю опускаюсь вдруг.
Не на землю,— на вторую полку
Мимо окон облако неслось.
Без конца,
без умолку,
без толку
длилось лопотание колес.
Но, обвыкнув в неумолчном гуде,
никуда как будто не спеша,
спали люди,
разно спали люди,
громко, успокоенно дыша.
Как и мне, соседям, верно, снились
сказки без начала и конца…
В шуме я не слышала, как бились
их живые, теплые сердца,
но они стучали мерно.
Верю
сердцу человеческому я.
…Толстыми подошвами скрипя,
проводник прошел и хлопнул дверью.
И светало.
Дым стоял у окон,
обагренный маревом зари,
точно распускающийся кокон
с розовою бабочкой внутри,

Когда захочется тепла,
Ты думай обо мне…
И, если грусть на чай пришла-
Ты думай обо мне…

Я жизнь твою сквозь толщу дней
Зажгу, как свет в окне,
Рукою нежною своей…
Ты думай обо мне…

И голой веточкой взмахнет
Октябрь-господин,
И эхо чисто пропоет-
Ты у меня один…

Залетевший к нам в комнату шмель, — я ему помог
Через форточку выбраться, лист поднеся бумаги
И подталкивая, — он-то сопротивлялся, шок
Испытав и сомнительным образом в передряге
Проявив себя этой, растерян и бестолков,
И похож, чёрно-жёлтый, на маленького медведя,
Будет дома рассказывать всем, кто его готов
Слушать, о переплёте оконном и шпингалете.

Очень долго — о комнате: в комнате нет травы
И цветов полевых и садовых, но есть обои,
На которых разбросаны тени цветов, увы,
И ужасны, конечно, сознания перебои,
О бумаге, просунутой пленнику под живот —
Глянцевитая плоскость и страшное шелестенье,
О таинственной тени: казалось, сейчас прибьёт,
И чудесном своём сверхъестественном избавленье.

Ты скажешь, что писем тебе не писала —
Дождем я лилась. Разве этого мало?
И ласковой капелькой каждое слово
Коснуться души твоей было готово.
Шептала тебе я, то громче, то тише.
Не веришь? Ты спал. Моих слов не услышал.

Он повторял: я бы убил того,
кто бы мне сказал, что абхазцы не есть грузины. Он был
наполовину грузин, наполовину – абхазец. Он никого не убил
и, что существенно, никто не убил его.
И еще он говорил: стая черных и стая белых ворон
черно-белую птицу заклюют с двух сторон.

Он и был черно-белой птицей.
Ему мерещился шепот, презрительные кивки
незнакомцев, казалось, что взгляды буравят спину, вроде сверла.
Он был черно-белой птицей, уставшей считать клевки.
Днем он водил экскурсии по Кутаиси, а вечером – пил из горла.

Стакан стоял на столе. Но ему было лень наливать.
Не снимая одежды, не разуваясь, он падал лицом на кровать.

Утром туманным откроешь глаза слишком рано,
слушаешь: капает тихо вода из-под крана.
В мутном окне над пространством горит огонечек
(там ретранслятор), трепещет дубовый листочек.
Выстрелит дверь — потащил на прогулку собаку
хмурый сосед. Надо жить, надеваешь рубаху.
Там, за деревьями, сипло свистит электричка.
Что ты трепещешь пугливо, душа-истеричка?
Что ты глядишь в побледневшую тьму воровато?
Спи хорошо. Никакая не мучит утрата.
Всяко бывало. Бывало и хуже, но редко.
Тихо за облаком гаснет звезда-стиховедка.

Под вечер грянула гроза
И свежесть в комнату вдохнула,
А виноградная лоза
К окну беспомощно прильнула
Открыв ладони листьев под
Чеканно-звонкую чечетку,
А в небе огненный развод
Разрезал скомканную лодку.
А листья жмутся все тесней
Все ближе к белому пространству –
Прозрачной, призрачной стене
К теплу домашнего убранства.
И каждый лист послушен был
Ударам капель постоянным,
И по ладошкам дождь ходил,
Словно по клавишам случайным.

Сиреневый вставал рассвет
и славилось все соловьями…
А вас со мной сегодня нет,
И нет меня сегодня с вами.
Нас разделил последний бой.
Подвел черту под нашей жизнью.
Мне смерть сказала:
— Черт с тобой!
Еще увидимся, знать, видно…
Но только будешь помнить ты
Все до последнего мгновенья,
До глухоты, до слепоты…
Э. нет до исступленья! …

На заре туманной юности
Так давно, и как сейчас,
На заре туманной юности
Помнишь наш десятый класс?
Ты и я, и знак сложения –
Всё равняется любви,
Ты летящих дней кружение
Хоть на миг останови.

На заре, на заре юности туманной
Первый день в сентябре самый долгожданный,
Мы на школьном дворе повзрослели странно,
На заре, на заре юности туманной.

На заре туманной юности
Не спешили наши дни,
На заре туманной юности
С клёнов золото летит.
Школьный двор промок под ливнями,
Листья пламенем в костре
Были мы с тобой счастливыми
В том далёком сентябре.