Любовь с первого взгляда Кате предсказала популярная в области гадалка. Ехать к предсказательнице требовалось целых три часа рейсовым автобусом, потом плутать по улочкам незнакомого городка, но зато…
Перед гадалкой на столе стояла бутыль с водой. «Видишь, как воск на воде скручивается? Это тебе сделано. Ни один мужчина не может долго с тобой быть. Ты прямо морозом окружена… Ко мне ещё два раза приехать нужно, чтобы полностью порчу убрать. А после этого вскоре и суженого встретишь. Имя его – Николай. У реки. И будет это любовь с первого взгляда».
«Николай у реки», – вот оно как.
Жизнь Кати приобрела новый смысл. Мир теперь для неё был разделен на две части, в одной половине жили Николаи, в другой – остальные, на них внимание можно было больше не обращать. Там же, в ненужной половине жизни, остался и бывший муж, и всё то, что Катя хотела забыть, а забыть хотелось многое. И себя саму, непутёвую, о чём в минуты раскаяния она вздыхала, и тех мужчин, на отношения с которыми надеялась, а оказалось – напрасно. Ей думалось в тот период, что главное в жизни – это найти свою вторую половину.
И вот. Наконец. Поиски суженого облегчены. Даны ориентиры: «Николай», «у реки». Остальное приложится.
Первым Николаем в этой её новой жизни стал приехавший в школу из соседнего райцентра поэт. Он принёс в учительскую вместе со своими стихами запах одеколона и надежду на счастье. В стихах он воспевал что то романтическое, смотрел в глаза многозначительно. Он хотел провести в школе свой авторский вечер. Но в учительской никого, кроме Кати, не было. А до звонка на перемену и появления учителей с уроков ждать было долго.
«У реки я родился и вырос,
у реки моя жизнь протекла.
Меня девочки не любили,
ах, зачем меня мать родила…».
Дальше читать она не стала:
– Так, значит, вас зовут Николай.
– Да. Николай Брыль.
Катя задумалась: имя Николай, и – река. Всё совпадало!
Она сосредоточилась для начала на реке.
– И вы тут пишете, что родились у реки…
– Я люблю воспевать природу. В поэзии должно быть дыхание. А это и реки, и берёзы, и поля с ромашками, птичками, и все все эти наши русские деревенские просторы с навозом, коровами, мужиками пьяными, бабами загорелыми. Вот и получается – у реки я родился и вырос.
– А как река называлась? Волга? Днепр? Или какая нибудь речка вонючка…
– Это здесь неважно. Главное – вкус и запах. Понимаете? Стихи надо ощущать на вкус. Если речь о реке, то она должна благоухать, так же как душа – лететь. И тогда… Да вы читайте, и сами всё поймёте. В моих стихах много про это.
– А… – Катя побежала глазами по строкам. – А, вот вот, ещё про реку.
«В реке так много было слёз,
рекою берег затопило.
Берёзы плакали без слёз,
река все слёзы проглотила…»… Значит, река из слёз. А что. Это интересно. Во всяком случае лучше так, чем речка вонючка.
– Вижу, я имею шансы в ваших глазах. Но мы можем продолжить наш разговор на природе. Как понимаю, вам особо нравится – у реки. Там мои вирши для вас ещё громче зазвучат!
И – зазвучали. И когда он помогал ей переступать через ручей между деревцами у оврага, поддерживая за талию, и когда громыхал поезд, а они ждали, чтобы перейти железную дорогу, а он склонялся к её уху и всё читал стихи, и она раздражалась от бьющего ей в ноздри одеколона.
– Твои волосы ветром украдены,
твои руки уходят в дожди,
ты красивая, ты вовсе не гадина,
но шепчу почему то «уйди»…
– Ха ха!
– Ты прекрасна, Катя, как хорошо ты смеёшься.
Они стояли на платформе, и он уже говорил ей «ты». И Катя с надеждой смотрела на поезд. Вот бы заскочить на подножку вагона и… А может, поэт захочет вернуться в свой райцентр… Но поезд промчался, и можно было переходить по дощатому трапу через железнодорожные пути туда, где начиналась за крышами одноэтажных домов лесополоса, а петляющая дорога вела к селу Завалистое.
Загорелые женщины в обтягивающих полные тела коротких платьях, с набитыми продуктами сумками, обугленные от солнца старухи в платках, сморщенные как луковицы старики в мятых бесцветных брюках и пузырящихся выгоревших майках, мальчишки на велосипедах – все, кто ожидал, когда умчится поезд, забыли про свои семечки и стали переходить на другую сторону.
Она сделала шаг вслед за людьми, оглянулась на Николая. Он медлил. Вот глаза Николая уже близко от её глаз, вот губы его…
– Катя.
В его голосе ей слышалась нежность.
Катя вздохнула, поглядела туда, где виднелся хвост уходящего поезда, сказала через силу:
– Что?
– У тебя такие глаза… ТАКИЕ…
Катя и сама знает, что глаза у неё красивые. Она любит в зеркало на себя смотреть. Она ожидала без интереса комплимента, но пауза затягивалась.
– Какие же у меня глаза? – сказала.
– У тебя такие глаза… ТАКИЕ…– повторил он.
И продолжил:
– У тебя, Катя, склеры жёлтые. Тебе надо проверить печень.
Ей захотелось дико смеяться и рвать на себе волосы. Она смотрела на Николая так пристально, как, наверное, смотрят на привидение. Перл про печень означал для неё единственное. Это – конец романа.
Она порадовалась, что получилось отступить на
Читать далее...