Боюсь я испытаний лихолетья,
Родных терять — не дай Бог и врагу!,
И предпочла бы долго не болеть я,
А распрощаться с жизнью на бегу.

Судьба ж меня совсем не хочет слушать
И не спешит желанья исполнять,
А отвернувшись, затыкает уши
И посылает испытаний рать.

Приходится мне вновь и вновь бросаться
В очередной и беспощадный бой,
Чтоб выжить, сильной женщиной казаться,
Успешной и довольною судьбой.

А я устала от боев ненужных,
И для сражений нету больше сил.
Не получилось отношений дружных
И вместо солнца дождик моросил.

Давно почили загнанные кони,
И радости остались позади,
А я тащусь зачем-то в марафоне,
Превозмогая страх и боль в груди...

Живое сердце требует любви —
Считается: любые раны лечит!
Ее на помощь тихо позови —
Она от холода укроет твои плечи .

И нежностью страдальца напоит —
Как ключевой хрустальною водою,
Румянцем щеки в персик превратит,
И свет в глазах зажжет: теперь вас двое!

Лишь я осталась без любви одна:
Так щедро одарила самых близких,
Что вычерпала нежность всю до дна,
Оставив небольшой запас для киски.

И оказалось вдруг: так можно жить:
Не жечь себя, детей оберегая,
А печь в своей избушке протопить,
Создав и для себя кусочек рая.

Так хочется покоя и тепла —
И нежного мурлыканья котишки,
И чтоб болезнь лихая обошла,
Зажили раны, ссадины и шишки.

И одиночество тогда благословлю:
Оно вдруг оказалось мне наградой —
Гореть не нужно ярко фитилю:
И полумраку сердце тоже радо.

Скоро листья опадут и дожди зарядят,
На деревьях там и тут — паутины пряди,
Словно косм седых старух выпавшие клочья...
Дождь тоскливый режет слух, барабаня ночью.

В ворохе сухой листвы даже в день погожий
Звуки летние мертвы — зябок лес до дрожи:
Нету летнего тепла, ветерка объятья -
Чтобы боль в душе прошла, ощутилось счастье.

Пусть то был самообман — он дарил надежду:
Бед бескрайний океан сменит гнев на нежность.
Лето, лето как же ты быстро пролетело!

Вянут яркие цветы в мире черно-белом...

Этот город чужой никогда мне не станет родней -
Пусть своей красотой он сравнялся в Европе с Парижем,
Только сердцу Москва во сто крат и дороже и ближе -
И душа по ночам так тоскует и плачет по ней.

Южный город — однако не чувствую в нем я тепла,
Ледяной красотой от широких проспектов здесь веет,
И, подхвачена ветром, поземка кусается злее,
Словно гонит отсюда домой чужака: «Прочь пошла!»

Лишь с приходом весны в сердце начал подтаивать лед:
Вид кудрявых каштанов, украсивших ветви свечами,
Ароматы сирени облегчили бремя печали,
Понемногу ослабив терзающий памяти гнет.

Что же дальше — быть может, привыкнет к чужому душа:
Отболит, отстрадает, отплачет и все же смирится -
И тогда симпатичными вдруг мне покажутся лица
Незнакомых прохожих, что мимо идут не спеша.

Судьбу не изменить — напрасно не гонись
За гордым журавлем в небесной вышине:
Коль суждены тебе полеты лишь во сне,
Не плачь и не грусти, что не подняться ввысь,

А лучше оглянись и посмотри вокруг:
Как зелена трава и листьев малахит,
Излучина реки сквозь ветви ив блестит
И светел хоровод в лесу берез-подруг.

В раскидистых ветвях гнездятся стайки птиц:
Растят своих детей под ветра пересвист —
Мелодию любви играет каждый лист
И солнечный зрачок глядит из-под ресниц.

Хрустальных ручейков болтливая вода
Утешит в трудный час и жажду утолит,
А трель синицы так божественно звенит —
Хочу остаться здесь, с тобою, навсегда.

Как мне смешны завистливые хамы:
Не могут пережить чужой успех!
Ревнивые посредственности — дамы
И кавалеры для мирских утех.

Не дал им Бог крутого интеллекта
И обделил талантами совсем —
И ждут они удобного момента,
Чтоб жалить не входящих в их гарем.

Единственная ценность - это тело:
Его они без устали кроят
И силикон пихают неумело
В утиный клюв и вымя, в дряблый зад.

А их эскорт — продажные мальчонки,
Готовые служить за полцены,
Не пощадив ни члена, ни мошонки:
Увидел бабки — и спустил штаны!

Нам эту грязь льют с каждого экрана,
Обсасывая тему день и ночь:
Их склоки, драки, ор, их лепет пьяный
А также умоляют им помочь:

Жизнь тяжела — им денег не хватает!
Роняя слезы на могучий торс,
Альфонс пенсионера обличает:
Мол доит государство — нагл и борз!

И невдомек бойцу секс-индустрии,
Что миллионы рук — их честный труд —
Построили Великую Россию,
А тунеядцы только жрут и срут.

Я бороздила жизнь под парусом любви
А свежий бриз надежд держал корабль по курсу
И звездный небосвод благословлял: «Плыви!»,
Показывая путь к счастливому ресурсу.

Богатства не ища и славы не снискав,
Я нежности одной испытывала жажду:
Непостоянен мир, обманчив и лукав —
Прельщает и манит, чтобы предать однажды.

Всё — мишура и тлен: его не удержать —
Песчаною струей течет между ладоней!
Сокровище — обнять, дарить себя, ласкать:
Любовь — крылатый конь, а алчность — жалкий пони.

Прохладный вечер на бульвары вышел,
Понизив градус трудового дня —
Позолотил нагревшиеся крыши,
Зажег глаза чугунного коня.

По улицам текла река народа,
Вливаясь в переулки не спеша,
Встречалась молодежь в кино — у входа,
Прослышав, что картина хороша.

Те, кто постарше, под руку гуляли
Вокруг фонтана — под журчанье струй
Знакомым дамам вежливо кивали,
Своим мужьям грозя: «Не озоруй!»

В тенистом сквере музыка звучала —
Ее включил живущий во дворе
Маэстро, приглашающий к причалу
Танцоров танго в бухту «Суаре».

Все двигались куда-то — лишь старуха
Сидела одиноко на скамье,
Прикрыв глаза для усиленья слуха:
Быть может, вспоминала о семье,

О счастье встреч и горестях разлуки,
О нежности и страсти давних лет...
Скрестившая морщинистые руки,
Сидела неподвижно — старый дед,

К ней подошел учтиво поклониться:
Знакомый — а вокруг жила Москва:
Мелькали ноги, улыбались лица...

А бабушка, увы, была мертва.

Распустились ирисы на грядке:
Источают сладкий аромат —
Нежною сиреневою шапкой
Радуют который год подряд.

Садом по-хозяйски завладели
И созвали множество гостей:
Пир продлится целых две недели:
Всем нектара хватит — только пей!

Опьянели осы и стрекозы,
Бабочки объелись и шмели —
Улеглись спать под ветвями розы,
Пчелы в ульи сбор свой понесли.

Ирисы и рады, и довольны:
Знатно угостили всех окрест,
Опылились — с теплым ветром вольным
Семена пошлют до дальных мест.

Нежные, как птицы-чужестранки,
Ирисы заселят мокрый луг —
Гибкие прекрасные вакханки
Танцем страсти заразят подруг.

Пусть колышет ветер стебли-станы,
Пусть лохматит гривы лепестков —
Танцевать вакханки не устанут:
Танец длится несколько веков.

Ах, сирень, ах, сирень! Яркой шалью восточной
Разлеглась на кустах у меня под окном!
Май поставил в весне ароматную точку —
Цикла жизни и смерти в году заводном.

Горько-сладкая смесь ноток терпких весенних
Сносит крышу у самых брутальных самцов,
Облекая их грубый мир в скопище теней,
Превращая в поэтов толпу гордецов.

Ароматы весны, вы — предвестники лета,
Нас влекущие в новую пылкую страсть!
Ах, сирень: позади зимней стужи диета —
Как бы летом от жара любви не пропасть!

Я дождалась вас, первые цветы —
Вас, нежных мотыльков-посланцев света!
Вы согревали мои зимние мечты,
Когда от стужи вяло пол-планеты!

Вы спали, зарываясь в пух перин —
В сугробах невесомых и прохладных,
Но солнца луч и журавлиный клин
Вас пробудили для забот отрадных.

Уберегу от ветра и дождя
Всю чистоту и хрупкость — я сумею:
По лесу подмосковному бредя,
Найду вас и дыханием согрею.

Сплел ливень сеть из струй дождя бегущих
И ловит ими косяки людей,
И припускает все сильней и пуще,
Град рассыпая сотнями горстей.

Вмиг опустели целые кварталы,
Дороги превратились в русла рек,
Лежат деревья, вырванные шквалом:
Бессилен пред стихией человек.

Под горку мчат бурливые потоки,
А во дворах — безбрежные моря:
Детишки в лужах плещутся глубоких,
Бросая у подъездов якоря.

Как глупо было слепо верить
Твоим словам: как пузыри,
Они пусты — их не измерить,
Не посмотреть, что там, внутри.

Они блестят, переливаясь,
Дразня неискушенный глаз,
И булькают, не сомневаясь:
Обман пройдет — не в первый ж раз!

Баюкают их звуки душу
И усыпляют трезвый ум...
Не надо было сказки слушать,
Чтоб не страдать от тяжких дум

Потом бессонными ночами,
Слезами оросив постель,
И вновь жонглировать речами,
Ведя словесную дуэль.

Скорей забыть, оставить в прошлом
Наивность: ей нет места здесь,
Где побеждают ложь и пошлость
И торжествуют зло и лесть,

Где нежность жалкою сироткой
Трусливо прячется в углу,
Здесь и любовь — с горчичной ноткой —
Слезой стекает по стеклу.

Солдат встречали ветками сирени,
Улыбками, объятьем крепких рук -
И верилось: удача не изменит —
Не разлучит героев и подруг,

Что все потери были не напрасны,
Что позади страдания, тоска,
И впереди не будет дней ненастных:
Награда за лишения близка!

Ведь главное свершилось: на планете
Закончилась кровавая война —
И распустились все цветы на свете:
Нас приняла в объятия весна!

Захлебываясь многоцветьем красок,
Спасенный мир безмерно ликовал...
Хочу, чтоб не носили больше касок -
И чтоб героев мир не забывал!

Памяти моей свекрови, Сережиной мамы,
Елизаветы Васильевны Никишовой

Семнадцать лет. Зовут Елизавета.
Задорная улыбка серых глаз.
Начало жизни и начало лета,
А позади — последний школьный класс.

Отличница, девчонка-заводила:
И в танцах, и в учебе впереди!
И комсомолки звание носила
Достойно: наших знай — не подведи!

Что дальше в планах? Лиза знает четко:
Учиться, чтоб стране полезной стать —
Студенческий билет, к нему зачетка:
В них карточка и синяя печать.

Путь выбрала девчонка-недотрога —
Нелегкий, но достойный и прямой!
Не знала, что военная дорога
Ей суждена морозною зимой.

Бесстрашная радистка в гимнастерке,
Пригнувшись от свистящих всюду пуль,
Шифрует донесенья на планерке:
Куда послать разведку и патруль.

В пожарищах развалин Сталинграда
Под бомбами жестокого врага
Среди потоков крови, мглы и смрада
Ей Родина была так дорога,

Что жизни и здоровья не жалея,
Сжимая зубы и смирясь с судьбой,
Но о Победе мысль в душе лелея,
Она бросалась, как в последний, бой.

И выжила в сраженье Тьмы и Света —
Разбила вероломную орду
Смоленская девчушка Лизавета
В победном и святом для нас году

На березах почки лопнули —
Бруньки пляшут на ветру .
Двери за зимой захлопнули
Птичьи трели поутру.

Солнце бурными потоками
Заливает вешний луг,
Расправляясь с лежебоками,
Пробуждая всё вокруг.

Заспалась река ленивая
Под периною снегов,
Но умылась — и красивая
Вновь блестит меж берегов.

А они порылись замшею
Малахитовой травы —
Ловят каждую упавшую
Горсть небесной синевы:

Медуницы с незабудками,
Колокольцы, васильки
Водят с песнями и шутками
Хороводы у реки.

Настроение отличное:
Наконец-то впереди
Разноцветье мозаичное —
Лето, солнце и дожди!

Теплый ветер принес мотив
Дребезжал еле слышно грек —
Но признаться совсем не грех:
Бурю чувств во мне разбудив,

Этот голос напомнил мне
О счастливой поре вдвоем:
У реки мы с тобой поем
О любви своей и весне.

Вот подарок твой — сувенир,
Он полвека прожил со мной:
Мы стояли к спине спиной,
Чтоб суметь защитить наш мир.

Сколько долгих и тяжких лет
Твой подарок меня берег,
Не пуская зло на порог,
Охраняя от разных бед.

Сувенир, оберег и страж —
Медвежонок, мой верный зверь!
Ты, пожалуйста, мне поверь:
Для меня он — ребенок наш...

Прошу у Бога милости такой -
Преставиться в Пасхальную седьмицу
И наконец-то обрести покой,
Вспорхнув на Небо белоснежной птицей.

В земном пути не миновать греха —
Как ни старайтесь не запачкать души:
Сама себе кажусь, что неплоха,
Но пасть могу — и заповедь нарушить.

В Пасхальную седьмицу все врата —
Не только в храмах Царские — открыты!
У Райских Врат людская суета:
Всем прощены грехи и позабыты!

И вот хочу, превозмогая боль
И обессилев от телесной муки,
Суд Страшный миновав, скорей с тобой
Соединиться после лет разлуки!

Оплачены слезами те года,
Но с искушеньем выиграны битвы —
Старалась чистоту хранить всегда:
В том вера помогала и молитвы.

И каждый год я время тороплю,
Чтобы встречать приход весны и Пасхи —
И все сильней скучаю и люблю —
Хочу опять попасть в мир доброй сказки.

Колокольня дрожит, отражаясь в воде,
Звон пасхальный плывет по округе,
Свет вселенской любви разливая везде:
Смерть позорно бежала в испуге!

Будем жить всем невзгодам и злу вопреки,
Полагаясь на веру в Иисуса -
При поддержке природы: лесов и реки —
Здесь пейзажи для разного вкуса!

Нам дороже в сто крат наша Родина-Мать
В дни невзгод, времена лихолетья:
Никакому врагу жизнь ее не отнять —
Не грозят ей объятия смерти!

Наконец-то весна — после квёлой зимы,
Бесконечной, тоскливой, унылой!
Как по яркому солнцу соскучились мы —
Растеряли последние силы!

Как мечтали о том, чтоб рвануть на простор —
Надоело томиться в квартире ,
Чтоб от счастья сумбурно нести всякий вздор
Вслед весеннему ветру-задире!

Полной грудью вдохнуть тот хмельной аромат,
Что струится от сброшенных почек
Подмосковного леса: он хмур и лохмат —
И спросонья пить, видимо, хочет.

Только вот незадача, а, может, беда:
Взбунтовалась терпила-природа:
Все отравлено вирусом — воздух, вода:
Нет простора теперь для народа!

И сидим по домам, словно крысы в норе,
Раздражаясь, что близкие рядом,
И тоскуем по благословенной поре,
Когда встретимся с лесом и садом.