[573x700]
С земли потянулись струи серой мглы;
Но он уж расставил скамейки рядами,
Взял в руку котел и поспешно идет
Другим путем в чащу. Открылась ложбина;
Навстречу Микуле сильнее несет,
Сквозь ветви деревьев, холодною влагой,
Трава поднялася; Микула ступил
Промокшей ногой по высокой осоке, -
Под ним одни кочки; в ветвях засквозил
Опять блудный свет, и тотчас же открылась
Глубь звездного неба, как будто вверх дном,
Внизу отразившись на зеркале светлом
Дремавшего озера. Ночь уж кругом;
Торжественно-ясно прозрачное небо,
Дрема тихо бродит по темным дубам,
Листок не шелохнет в таинственном боре:
Но жизнь не смолкает по звонким брегам
Реки или озера, вплоть до рассвета.
Вот будто кто плещется в светлых струях,
Иль крадется тихо по дремлющим веткам;
Вот что-то несется на легких крылах
И хлопнулось прямо в вздрогнувшую воду;
А там поднялся блудной струйкой туман
И тихо клубится над сонной водою;
Из темных кустов, как седой великан,
Глядит мрак угрюмый таинственной ночи;
Порою раздастся прибой спящих вод
Иль вдруг налетит ветерок на деревья;
Но слушайте, кто это будто поет?
Иль это камыш шелестит вдоль прибрежья?..
«Сестрица, голубушка!
Средь лесов дремучих
Костры горят высокие,
Котлы кипят кипучие,
Скамьи стоять дубовые;
На них сидит седой старик,
И точит он булатный нож:
Хотят меня зарезати».
«Ах, братец мой, Иванушка!
Горюч камень ко дну тянет,
Трава шелкова на руках свилась,
Желты пески мне грудь сосут».
Микула - он знает кто песню поет, -
Микула, черпнувши воды котел полный,
Опять той же влажной тропою идет
По чуткому берегу к темному бору.
Он все изготовил на завтрашний день,
День жертвы богам, и идет в путь обратный.
Еще стала глуше дремучая сень
Заветного бора; закликали дивы,
Захлопали лешие в мраке седом;
В ответ им послышался хохот русалок,
Уснувший бор будто проснулся кругом,
Как бы предвкушая торжественные праздники.
Вдали пред Микулой блеснул снова свет,
В траве затрещал коростель, сквозь деревья
Мелькнул край прозрачного неба, и вслед
Послышалось близко мычание стада;
С небес юный месяц уставил рога,
Во мгле разливаются звуки свирели, -
Играет Белее... И поля, и луга,
Покрыты, как море, волнами тумана;
Немая окрестность глубоким спит сном,
Чуть слышен кузнечик. Микула подходит
К жующему стаду, неровным кружком
Лежащему в сочной траве, под охраной
Небесного пастыря; много коней
И тучных быков приготовил Микула,
Для завтрашней жертвы; забор из жердей
Им служит оградой на время ночное.
Он скоро вошел в огороженный двор;
Протяжно во тьме заскрипели воротцы,
И хлопнулись глухо в вздрогнувший забор;
Он выбрал, что надо, на завтра и вышел,
Шагая обратно опушкой лесной
По влажной траве меж кустов и бурьяна,
То весь озаренный сребристой луной,
То вновь исчезая в таинственном мраке.
Подходит к жилищу. Стрелою летят
К нему псы навстречу, еще издалека
Махая хвостами, и нежно визжат
И вьются в пыли у него под ногами;
Заржала кобылка, почуяв в кустах
Родного хозяина; в спящих палатах
Прошел домовой, повозился впотьмах,
Пошарил по двери, и вновь все умолкло.
Микула спустился уж в погреб глухой.
И катит оттуда стоялые бочки
С забористым медом и брагой хмельной,
Выносит ковриги печеного хлеба
И сыр свой домашний, творожный, в кружках;
Кладет он все это на сено, в телеги,
Что с вечера тут же стоят в воротах,
На завтрашний праздник, на пир богатырский,
И миру-народу, и богатырям,
Идущим в путь дальний, чтоб было и питий,
И брашен в обильи, на жертву богам
И всем на веселье, и крох бы осталось;
И зверю, и гаду, и птице земной,
И птице небесной.
Но вот засветало;
Заметно редеет мрак ночи седой.
Притих коростель, затуманились звезды,
Зарделся румяной зарей небосклон,
Захлопал крылами петух под навесом,
Чирикнули птички, слетел с земли сои...
Микула давно уж в бору заповедном:
Готовит там жертвы, ждет кровных гостей,
И сам, в сан высокий теперь облеченный,
В святой сан жреца, что отысконе дней
Ему принадлежит, как старшему в роде.
Шумит бор священный. Отколь кто пришел:
Ржут кони, мелькают косматые чубы,
Бряцает оружье, мычит тучный вол,
Свершаются жертвы, вещбы и гаданья;
Горят костры, льется питье на весь мир,
Возносится слава богам вековечным;
Лежат грудой яства, гремит буйный пир,
Довольны и люди, и светлые боги...
Среди лесов дремучих
Огни горят высокие,
Котлы кипят кипучие,
Скамьи стоят дубовые,
На них сидит седой старик,
И точит он булатный нож.
Придет черед пленных, начнут причитать
Аленушка с братцем-Иванушкой; криком
Победным ответит им дикая рать,
И все заглушит песнь богам вековечным.
Дарил тут Микула потомков своих,
Дарил не сребром и не Читать далее...

[462x700]
Всякого века есть свой идеал,
И в каждом народе стремленье есть к правде
И к славе; но каждый народ понимал -
По своему только - и правду, и славу.
Век чудищ и дивов былых проходил,
Рождался век витязей, богатырей младших;
Мир самый чудес, сверхъестественных сил
Искал себе новой, существенной почвы.
Как две ярых тучи средь ночи седой,
Столкнулися силы славянов и асов, -
Одна, защищая очаг свой родной,
Другая, врываясь в ее край богатый.
То был грозный вызов, что гордый
Один Бросал Святовиту. Ему надо было
Пристроить вождей своих бранных дружин,
Закончить тот спор, что он некогда начал
В стране древних ванов. Воинственный дух
Отца знатных асов кипел нетерпеньем
В главе стать вселенной; его бранный слух
Лишь мог услаждаться бряцаньем оружья;
Война утешала Одина вдвойне,
Она развивала его мир дружинный,
Лишь только в кровавой, жестокой войне
Он мог собирать с поля битвы героев
В златую Валгаллу, на помощь себе,
В божественный вечер небесных величий.
Погасни мир целый в ужасной борьбе,
Лишь только бы громы победы и славы
Всемирный его окружали престол,
И дальние страны, как лист, трепетали
При имени асов. Но вот он нашел
Достойных противников в мире славянском.
Царь асов уж знал всех славянских вождей,
Везде уважая воинскую доблесть;
И даже велел в стране дальней своей
Собрать имена их потом, для потомства...
Гроза бушевала по всем островам
Волынского моря и вдоль стран Поморских,
Кидая победу то светлым вождям
Одина, то мощным сынам Святовита;
Свершались с обеих сторон чудеса
Высокой отваги и ярости дикой:
Немало вписали в свои волоса
Славянские девы дел громких и славных.
Ряд целых столетий носились кругом
Младые валькирьи и бледные вилы,
Вперед отмечая кровавым перстом
Достойных пить смертную чашу; пир смерти
Пришелся по сердцу обеим странам;
Ни та, ни другая признать не хотела
Себя побежденною; то здесь, то там
Ходить продолжала кровавая чаша;
Война так любезна бессмертным богам!
Король датчан - Фрото - с своими войсками
Уравнивал горы, по топким местам
Мостил себе гати; скрывался в засады,
Просверливал в самой воде корабли;
Чтоб взять град Пултуск, притворился умершим;
Созвавши старейшин славянской земли,
Предательски резал. Гейдрек, сын колдуньи
Гервары, сражался волшебным мечом,
Что древле сковали чудесные карлы;
Клинок его острый, покрытый кругом
Резьбой рун священных, сиял будто солнце,
И мог тогда только влагаться в ножны,
Когда обагрен был весь вражеской кровью;
Гейдрек с ним не раз преклонял ход войны
На сторону асов, и взял в полон Дука,
Храбрейшего князя славянских дружин.
Но самой кровавой, решительной битвой
Был бой при Бравалле, где Гуно один,
Вождь ванов днепровских, имел под рукою
До двух сот князей и такое ж число
Народных дружин их.
Лишь только известье,
О страшных столь силах воинских дошло
До дальних племен, все они захотели
Зреть битву, каких не бывало с времен
Великого Карны и князя Арджуны
Небесные боги с обеих сторон
Пришли взглянуть также на славную битву.
Одну из славянских передних дружин
Вела Висна - дева, суровая духом,
Привычная к битвам. Великий Один
Заметил тотчас же ее приближенье
По круглым, медяного цвета, щитам,
Почти обнаженных, людей ее ратных,
По крепким их мышцам и длинным мечам.
В бою рукопашном откинувши быстро
Свой щит за плечо иль отдавши слуге,
Они с голой грудью кидалися в схватку.
Бесстрашная Висна держала в руке
Священное знамя. Она подала знак
К начатию битвы, ударивши в щит,
И ринулась грудью, как ярая львица,
На вражий силы. И бог Святовит,
И ярый Один созерцали ход битвы;
Но тот и другой, по гордыне своей,
В нее не мешались. На море и суше
Сверкал копий лес и гремел звон мечей;
Славяне и асы смешали ряды их,
Лились реки крови, кровавая мгла Покрыла равнину...
Семь дней не смолкала
Ужасная сеча, покуда легла
Вся лучшая сила; семь дней колебалась
Победа меж той и другой стороной;
Чрез три реки люди ходили по трупам;
И синее море, и берег морской
Дымилися кровью; без счета валились Свои и чужие.
Но вот, наконец,
Победа вдруг стала заметно клониться
На сторону асов... Один, их отец,
Воспрянул в весельи, славяне бежали...
В отмщенье за этот погром Святовит
Послал их на датчан. В короткое время,
Предание немцев самих говорит,
В короткое время славяне сломали
Их край до дальнейших его островов,
Сковали в цепях короля их Канута,
И отдали только на выбор врагов:
Платить ли им дань, иль одеться по-женски,
И также по-женски чесать волоса,
В знак «бабьего» их перед ними бессилья.
Покуда ж сбирались о том голоса,
Славяне заставили их покориться
Обеим условьям. Так Читать далее...

Фотографии СлавянкаЯ :

Люблю Россию - свою Родину! Люблю свою семью! Люблю природу и животных!