Саммит ЕС, посвященный круглой годовщине Римского договора, с которого когда-то все начиналось, оказался рекордно коротким и вообще выглядел жалко. При том, что повод для тостов и фейерверков вроде бы налицо. В марте 1957-го в итальянской столице шесть стран подписали договор о экономическом союзе — ЕЭС. В марте 2017-го в ЕС, без э оборотного, входят 27 государств (не считая одного ушедшего по-английски), имеющих общий парламент, общее правительство, общую валюту (большинство) и не имеющих между собой границ (подавляющее большинство).
Но настоящего торжества не получилось. Юбиляр, конечно, человек успешный и заслуженный, но если у него накануне диагностировали рак, непонятно, что делать: поздравлять или выражать трагическую озабоченность? Года не прошло с британского референдума, по результатам которого ЕС лишился своего второго по экономической мощи члена. Двух недель не прошло с парламентских выборов в Нидерландах, на которых многие ожидали победы евроскептической Партии свободы, грозящей теперь уже Nexit’ом (в итоге она хоть и не победила, но второе место заняла). Меньше месяца остается до президентских выборов во Франции, которые не ровен час выиграет Марин Ле Пен — та самая, что обещает французам референдум о выходе как минимум из еврозоны и без обиняков заявляет на митингах: "Европейский союз умрет, потому что народы больше не хотят его".
Народы — они и впрямь как капризная жена из неаппетитного анекдота: то хочу, то не хочу. Еще недавно ЕС виделся элитным клубом, состоять в котором было престижно, стремиться в него — естественно. Теперь тот же Союз — жупел, пугало, боксерская груша, на которой удобно выместить недовольство жизнью. Кто не дает создавать во Франции новые рабочие места? Евросоюз со своим евро! (Так говорит Ле Пен.) Кто наводнил спокойную цивилизованную Голландию злющими дикими мусульманами? Евросоюз со своей миграционной политикой! (Так говорит лидер Партии свободы Вилдерс.) Кто виноват, что у англичан на их собственной родине отнимают работу всякие поляки? Евросоюз! (Так говорили агитаторы за "брекзит".) Кто виноват, что полякам на их собственной родине указывают, каких ценностей придерживаться и как правильно понимать демократию? Евросоюз! (Так говорят сторонники тамошней правящей партии "Право и справедливость".)
Даже Восточная Европа, полтора десятилетия назад мечтавшая о ЕС, как провинциалка об олигархе, теперь, на тринадцатом году брака, ворчит, своевольничает и скандалит. Венгерский премьер Орбан и нынешнее польское начальство из "ПиС" с точки зрения Брюсселя — главные европейские плохиши и двоечники. Разве что наша Прибалтика остается последним оплотом более-менее общепринятого еврооптимизма (не о русскоязычных речь) — но тут все понятно: мы живем в черно-белом мире, где сразу за Зилупе начинается зона кромешного мрака и ужаса, а чем западней, тем ярче сияет солнце.
Парадокс в том, что репутация ЕС в глазах его собственных членов начала рушиться именно тогда, когда Союз достиг своего максимального могущества. Нынешний римский саммит, где вместо головокружения от успехов наблюдалось головокружение от слабости, выглядит поэтому донельзя символичным. За последние тринадцать лет Евросоюз вырос почти вдвое: в 2004-м в него вместе с Латвией влилось восемь бывших соцстран и советских республик (плюс Мальта и Кипр), потом еще три. Но увеличение в размерах обернулось утратой статуса.
Изначально ЕС был клубом богатых и развитых, объединившихся на экономической основе, -- оттого и виделся таким престижным. Но нашу восточную бедноту приняли в компанию, руководствуясь не столько прагматическими, сколько политическими соображениями. Дескать, поспешим объединить континент на основе западной демократии, пока половину его снова не оттяпали какие-нибудь московские реваншисты. Однако узкий круг Франции, Германии и прочего чисто вымытого Бенилюкса — одно дело, а пестрый обширный табор, где найдется и гордый внук славян, и литовец, и румын (болгарин? да какая разница!) — совсем другое, отнюдь не столь импозантное. Та же Британия в 1973-м присоединялась к куда более тесной и состоятельной компании.
