Мороз. Зима. Течет река,
В Кресте во льду вода искрится ...
Святое таинство ! Века!
Чтоб окунуться и напиться !
Воспрянем духом ! Телеса
Омоем мы водой святою,
Посланье шлют нам небеса !
Крещенье празднуем с тобою !
***
Сверкает купол неба синий,
В алмазных искрах белый снег,
И на ветвях деревьев иней –
Как вставший дыбом белый мех.
Нет, нам не холодно сегодня –
Крещенье празднуя Господне,
Не платим мы морозу дань !
А вот и прорубь – иордань.
Идет большое водосвятье,
И хоть вокруг снега и льды,
Здесь золоченое распятье
Крест-накрест чертит гладь воды.
И вот, невидимый народу,
Из синевы, что так чиста,
Нисходит Дух Святой на воду,
Как нисходил Он на Христа.
Как мне, взявшись за твою ладонь, пройти тысячи жизней…
Мой город ждет заснеженной зимы, где в ноль уходят сны и зябнут мысли,
где души как галактики зависли, на веточках межзвездной пустоты…
там мы с тобой…то далеко, то близко…
там мы с тобой…то медленно, то быстро…
качаемся на струнах декабря.
Как нам пройти по тонкой проволоке зим, как нам с тобой смешаться в акварели,
по ~ капельке друг в друга… мы хотели,
стать большим, много б о л ь ш и м, в мире льдин…
- и мы сумели?! -
палитрой невесомой, клер маренго,
раскрасили палаццо декабря.
Сквозь измерения пространственных земель, когда два солнца в нас
приблизились, любуясь…
сплетаясь в самом нежном поцелуе… рождая губ рассветных карамель.
на выдохе тонуть в лучах заката,
врываясь в тонкий воздух декабря.
В стране теней и затаенных смыслов, где в ноль уходят сны и зябнут мысли,
где души как галактики зависли, на веточках межзвездной пустоты…
там мы с тобой… то далеко, то близко...
там мы с тобой… то медленно, то быстро…
качаемся на струнах декабря.
Скажи, ты чувствуешь любовь
Мою, промокшую в закате,
Мою, в находке и утрате
Разлитую по форме слов?
В кричащей жизни за окном,
Звучащую так тихо, тихо,
Секунд сквозных неразбериху,
Укрывшую своим крылом.
В прикосновении руки,
В улыбке возле твоей шеи,
В признаний медленном елее
И в поцелуе на груди,
В горячем чае на двоих,
В ночной интимности желанья,
В дыханьи, в шепоте, в молчаньи,
В глазах моих, в руках моих.
В теченьи дня и вате снов,
В случайной ссоре, в теплом мире,
Скажи, мой друг, мы все же живы?
Скажи, ты чувствуешь любовь?
У него было только одно крыло. Оно нелепо топорщилось за левым плечом скорее пародией, сарказмом над возможностью полета. Но он не обращал на это внимания, он тихо жил возле ручья из вечно тающего снега, он собирал в сплетенную из ольхи корзинку корни гор и варил хмельное небо. Вечерами он зажигал в пальцах свет и возвращался к своему дому, спрятанному в тела деревьев. А больше всего он любил рисовать свет на бархатной, слегка мятой ткани реальности. Ночами он чиркал спичкой на маленькой кухоньке и зажигал случайные звезды, а днем он ловил рваным сачком человеческие сердца, ласково брал в руки и осторожно дул в них, отчего они начинали сиять изнутри. Он жил на склоне прожитых лет, поросшем травой и полевыми цветами, он разговаривал с птицами, ухаживал за неприглядным садиком, где он сеял семена весны. Он часто улыбался и вокруг его глаз пролегли морщинки, в которых поселились жить солнечные зайчики счастья. Он был влюблен в женщину с именем Жизнь, она часто оставалась у него, а он угощал ее чаем и рассказывал ей сказки, а потом они засыпали на неразложенном диване, крепко обнявшись. Он просто тихо жил возле ручья из вечно тающего снега, и так ли важно, что у него было только одно крыло.
Аль Квотион