Рыбы (21 февраля - 20 марта)

Характеристика знака
Изображение восходит к греческому мифу об Афродите и Эросе, которые превратились в рыб для того, чтобы прыгнуть в реку и ускользнуть от чудовища по имени Тифон.
Символ обозначает двух рыб, которые держат во ртах связывающую их "серебряную нить". Обычно рыб рисуют глядящими в разные стороны, что обозначает конфликт в человеке между телом и душой.
Сочувствие, универсальность, самоотречение. Это сверхчувствительный знак, очень сильно реагирует на мысли и на чувства других людей. Рыбы склонны бессознательно впитывать чужие идеи и представления. У Рыб не очень сильная воля, они зависят от обстоятельств. Им полезно научиться стоять на своих ногах.
Знак двойственности. Рыбам трудно принимать решения, они часто утомлены, это мешает заниматься им спортом, выполнять напряженную работу. Рыбы - не борцы. Их отвращение к спорам делает их робкими. Для них лучше несправедливость, чем вынужденная борьба за свои права.
читать дальше

Рыбы - двенадцатый знак зодиакального гороскопа.
Стихия знака: Вода.
Свойство знака: Мутабельный (непостоянный, переменчивый).
Управляющая планета: Нептун.
Соответствующий Рыбам знак китайского гороскопа: Кролик.
Период действия: с 19 февраля по 20 марта.

Созвездие Рыб (лат. Pisces) целиком состоит из слабых — не ярче 3-й звездной величины — звезды. В нем находится точка весеннего равноденствия, где Солнце переходит из южного в северное полушарие неба. В средних широтах Рыб можно увидеть в конце лета, осенью, а также в начале зимы.

Рыбы являются олицетворением самоуничижения и гордыни, страстности и смирения.
Рыбы — последний знак Зодиака из относящихся к водным. Он завершает астрологический зодиакальный круг. В натуре людей, родившихся под знаком Рыб, нашли свое воплощение наиболее противоречивые и сложные качества двух других водных знаков — Рака и Скорпиона. Это созвездие управляется сразу двумя планетами — Юпитером и Нептуном, так что двойственность характера обеспечена Рыбам с самого рождения.

читать дальше

Рыбы (лат. Pisces) — двенадцатый знак зодиака, соответствующий сектору эклиптики от 330° до 360°, считая от точки весеннего равноденствия; мутабельный знак тригона Вода. Управляющая планета Рыб — Нептун. В китайском гороскопе Рыбам соответствует Заяц.
В западной астрологии считается, что Солнце находится в знаке Рыб приблизительно с 20 февраля по 20 марта. Не следует путать знак Рыб с созвездием Рыб, в котором Солнце находится с 12 марта по 18 апреля.
Знаком Рыб управляет Юпитер, здесь в экзальтации Венера, в изгнании и падении Меркурий.

Символ
Рыбы — парный знак, обозначающийся двумя взаимно повернутыми в разные стороны скобками, связанными вместе единым куканом, а также двумя рыбами, плывущими в разных направлениях, но связанных лентой.
Символ Рыб, по всей вероятности, восходит к древнегреческому мифу об Афродите и Эроте, которые хотели ускользнуть от тысячеголового монстра Тифона. Они прыгнули в реку и превратились в рыб. Рыбы держатся зубами за соединяющую их серебряную нить. При этом Рыбы как бы смотрят в разные стороны в знак конфликта между сознанием и душой человека.

читать дальше

…А для тех, кто венчан луной и тьмою, никогда уже не найти покой. Если ты такой же, пойдём со мною. Пусть соткётся путь наш кривой строкой, да начнётся лучшая из историй для тебя, меня и других людей по песку, по кромке шального моря, что вовек не знало любых сетей. Пусть над нами сложатся звёзды ровно, указав нам цель — наш ориентир. Будет ясным небо, всё будет, словно мы с тобой придумали этот мир. Ну, а может правда, всё так и было? Начинаем бодро: «Луна взошла…». Слышишь: сердце бьётся, в груди заныло? Это сила в руки к нам снизошла. Каждый может строки слагать в рассказы, вышивая словом историй ткань. Отточи кинжально литые фразы и шагай же смело за мира грань. Мы сегодня Боги. Творить не бойся. Всё, во что поверишь — реально здесь. Пожелай дождя — и водой умойся, если хочешь, солнце с луной подвесь. Набери в карманы звучащих песен и пускай с ладоней ветра и птиц. Этот мир вовеки не будет тесен, потому что здесь просто нет границ. И не будет вовсе, ведь в них нет смысла, только небо, море, песок, трава. Мягким шёлком можешь ты землю выстлать, пусть в руках заплещется синева. Её хватит рекам, озёрам лунным. И тебя ведь хватит на целый свет. Пусть звучит рассвет переливом струнным, и пусть голос звёзд, словно звон монет, что небрежно бросили в ситец мрака, наполняет ночь серебром и сном. Так давай, идём, нам не нужно знака, чтоб придумать свой идеальный дом! Чтоб поднялись горы до неба крыши, чтоб свивались тропы в узорах дней! Пусть звенит трава от осенней тиши, пусть от снега станет закат алей! Будет цвет вишнёвый весной пьянящей, летний зной ночей, тёплые дожди… Что захочешь — станет то настоящим, лишь поверь и капельку подожди. Вот возьми бумагу, перо, чернила. Можно только ручку, простой карандаш. Ты пиши, рисуй, будут два светила (ну, а может больше: сколько ты создашь). Если нет умения, возьми желанием, ну, а если хочешь, есть путь другой. Просто выбирай по себе название у любой из книг, что есть пред тобой. Открывай обложку, ищи страницу, что зацепит сердце, захватит дух. Ты нашёл? Так просто ей воплотиться. Видишь, на руках тополиный пух? Просто вдруг поверь (что не так и сложно для таких, как мы — детей снов и тайн): нет границ, запретов и всё возможно. Просто верь в себя. Просто пожелай.

Приют Эшу
[461x700]

Там, где в реку мертвых текут года,
Люди верят в хозяйку-судьбу, злой рок
И в мое бессмертие — это дар,
Что на свете имеет один лишь бог.

В час, когда луна нагоняет дрожь
И по воинам, павшим в бою, скорбят,
Люди спят, за пазухой спрятав нож,
Люди молятся сильному за себя,

Чей язык — есть жало, а стан — гранит,
Кто простор дал несбыточной их мечте.
Над горами имя мое гремит —
И, заслышав священные звуки те,

На колени падает гордый скиф,
Уползает во тьму искуситель-змий…

Но мое бессмертие — это миф,
Сотворенный напуганными людьми.

(c) Правила переноса
[480x480]

Как не верить зеркалам?
Твои руки словно храм.
Что теперь осталось нам?
Кровью пахнет фимиам.

Паутиной тянет ночь...
Не отмыться. Не помочь.
Эй, беги скорее прочь,
Мне терпеть уже невмочь!

Хоть кричи, хоть не кричи,
Красным залило зрачки.
Бесполезны крест да щит,
Станешь тоже ты нечист.

Этой ночью черт мне брат,
Эту власть не отобрать!
А под утро у ребра
Стынут пятна серебра...

Истории, подслушанные ветром.
[700x502]

Чтобы ты горел в аду,
Я сошью тебе беду
Из своих кошмарных снов, одиночества.
Вьется шелковая нить,
Научу по-волчьи выть,
Да исполнится моё дар-пророчество.
Сохранить не дал ты мне,
Сам имеешь что вдвойне,
Я взываю в темноте к справедливости.
Твоё счастье отниму,
Пусть идёт оно ко дну,
А меня не обойдёт своей милостью.
[700x700]

Девочка моя,
прячься и беги.
В анфиладе зал началась игра.
Сердце, как птенец, мечется в груди.
Не дожить, увы, в замке до утра.
Падай, обдирай кожу бледных рук,
прикасайся ей к холоду зеркал.
Лестниц хоровод замыкает круг,
из темниц никто сроду не сбегал.
Хохот за стеклом.
Тени по углам.
Рвется и трещит платье от когтей.
И неважно кем ты в миру была,
имя - звук пустой, стало быть - ничей.
Я - исчадье зла, воплощенье бед.
Начался отсчет.
Девочка, беги!
Сладко пахнет кровь, вихрем гаснет свет
по твоим следам.
Раз .
И два.
И три.

Mary N
[700x479]

Мой дом – это лодка /пожалуй, скорей ладья/. И северный лес встает по ночам ревниво вдоль двух берегов, прорастая в пространство дня. Ты смотришь на воду и мне говоришь: "Красиво..." Река глубока, и чудовищ на дне не счесть: качни эту лодку – поднимутся Страх и Ужас... Но слева, в кармане, хранится благая Весть – письмо, где три слова без подписи: "Ты мне нужен".

Когда-то давно я писал самому себе, в снегах утопая по пояс, не веря в чудо... Зажав карандаш в потерявшей тепло руке и как благодать принимая к утру простуду. Чтоб после всего, провалившись в жару и бред, понять, что близки безнадежно душа и тело. И то, и другое – всего лишь неяркий свет закатного солнца над полем большим и белым.

Мой дом – это лодка /пожалуй, скорей ладья/. Норвежские скалы поют, великаны бродят по темному лесу, придумав в ночи меня. Придумай и ты – и два слова скажи природе. Мне хочется плыть по холодной пустой реке, обняв твои плечи, храня равновесье стойко – как редко бывает/бывает всегда во сне/... Норвежские фьорды –покинутый рай и только.

Когда ты заснешь – отправляйся в туманный край. Ладья без тебя не идет между скал на Север. Вот руны на небе – десяток охрипших стай, вот мох под ногами и тайно проросший клевер. И нет ничего, что мешает во сне любить, а после – проснуться, не чувствуя дна у мира... Мой дом – это лодка /и плыть нам на ней, и плыть /, смотри же на воду и повторяй: "Красиво ..."

И рыбы все спят, закопавшись в песок и ил, стоят великаны, к реке обратив ладони... Мой Северный свет без тебя бы давно остыл, но звезды цветут – и никто нас двоих не тронет.
[700x428]

Бархатный мрак втекает, струясь, в окно.
Лунные блики на стенах едва видны.
Спит василиск на груде сокровищ-снов —
Слов, понапрасну рождённых из тишины.

Что говорить?.. Он видит во сне дворец:
Там, наконец, не впустую звучат слова.
Пылкий поэт у зеркала — чёрный ферзь,
Белый король — с другой стороны стекла.

Строки сверкают, льются, бегут, летят —
Режет алмаз безжалостное стекло.
Чувство в стихах вскипает как водопад
И проникает в душу, минуя плоть...

Вновь пробужденье. В пасти клокочет яд.
В зеркало взглянешь — и смертоносен взгляд.

Єntє | NT | Энте
[700x525]

от ножевых не страшнее раны, чем от холодных слов, и разбегаются тараканы из пустоты голов — кто приютит их, чужих и странных? ладно, пусть буду я.
здравствуйте, милые тараканы. вы мне теперь семья.
будет таков у меня порядок: я сочиняю муть, вы не мешаете, и не надо линии мне здесь гнуть, я и сама загибать умею так, что не будешь рад. ну, кто тут смелый, чтоб сунуть шею под трёхэтажный мат?

вы разбавляете краской серость, я вам даю приют. чувства? не стоит. и не хотелось. даже когда дают, даже когда умоляют хрипло — мне это не понять. я ведь больна только стройным ритмом, рифмой и «сочинять».

…блики хитиновых рыжих крыльев кружатся в голове, плавятся мысли как сыр на гриле, или как мёд в халве — в общем, противно, до желчной рвоты /сладко и горячо/, и вдруг цепляется рыжий кто-то намертво за плечо.

эй, квартиранты, вот не наглейте! хватит уже, поди. впрочем… а, впрочем, и мне налейте, чтоб затопить в груди осень костров тараканье-рыжих, спавшую до поры, ту, что теперь мои руки лижет из-под ночной чадры.

хочется драться и бить тревогу. хочется, как вчера, чтобы никто никого не трогал, чтоб не «вставать пора» — нечему встать-то, окстися, милай! — не перепутал, нет? эй, тараканы, кто разрешил вам выключить верхний свет? что происходит? «любовь»?! я брежу. вашу да вашу мать! лучше уж мне умереть невеждой, чем о подобном знать! вот что, валите-ка вы отсюда, и тараканы, и это вот рыжее чудо-юдо, да на своих двоих!

ишь, что удумали. я да осень. осень да я, смешно!.. сводники вы, тараканы. в восемь с рыжим идём в кино. как упросил? догадайтесь, гады, с вашей подначки ведь. только вот линии гнуть не надо. чтоб вам в костре гореть, чтоб вам самим с головой да в омут серо-зелёных глаз, чтоб вас ведущей, а не ведомой сделали в первый раз — мол, «отдаюсь», и твори, что хочешь, только не убивай… вот сумасшедший. и чуткий очень. просит «не отпускай», даже когда — знаю — слишком грубо, чуть ли не до крови, и выдыхает стон губы в губы — боль от моей любви.

…от ножевых не страшнее раны, чем от холодных слов.

осень проходит мгновеньем шалым, дымом сырых костров тянет из форточки приоткрытой. плакать не тянет, нет. всё так банально и так избито, всё так не так, мой свет. эй, тараканы, куда вы делись? вы не… ушли за ним? рыжее к рыжему, здесь согрелись — и перешли к другим.

сказка — за сказкой, не так ли, рыжий?
осень ушла в ноябрь.
в осень влюбили меня бесстыже.
в осень
внутри
тебя.

Gорьkий kлевер
[549x700]

Ей бы играть ещё в куклы, но греет ладони холодный клинок.
Слова крошатся на буквы и ненужным сором стучатся в висок.
Ей бы читать ещё сказки про Драконов, влюбляющихся в Принцесс,
Но рвутся от крика связки, янтарем в глазах отражается лес.
И ночь бросает на горло проклятых снов петлю, кровавым оскалом стрела
выжженную пустоту. И, задыхаясь от боли, натянутой тетевой, в пепельном
ореоле к земле припадала щекой. Чернее горящего снега сгусток каменных
слез. Ей от врагов не бегать - пламя с сердцем срослось.

Мать, заплетая косы твердила - кровь - не водица. Заря расплескала росы.
В алом вставала Волчица.

Весёлый Роджер.
[413x700]

Каждую ночь один неизменный сон - я оступаюсь и падаю в тьму колодца. Звезды, дрожа,свиваются в колесо там, высоко. И кажется, оборвется эта струна натянутой тишины всплеском воды, холодной, как стены склепа. Знаю, не выплыву больше.

Налет вины, что умирать сегодня вот так - нелепо, встряхивает сознанье. Я рвусь наверх из паутины страха, стянувшей плечи. Камни-оковы, каждый - минутный грех, падают с ног. И мне становится легче.Тьма отступает, стены раздвинув вширь, а тошноту паденья сменяет легкость. Голос над ухом шепчет: "Давай, дыши!" Вздох из груди, похожий больше на клекот, рвется наружу. Я опускаю взгляд, чувствую холод мокрого шелка платья.

Нет, не конец. Но стерты пути назад, смыты соленой пеной морских объятий. В сумрачный грот врывается легкий бриз, свет серебрится лунным разлитым медом. Делаю первый шаг и, не глядя вниз, вдруг понимаю, что ступаю по звездам. Весь прошлый мир - вдали размытым пятном. Мир или миг, когда пред тобою вечность? Жадно глотаю лунное хмель-вино, а Млечный путь под стопами бесконечен.

Каждая полночь смыкает Сансары круг. Лучше падение, чем обреченность скуки. Вьется Дорога Сна, и в пути к утру Звездные гончие лижут, скуля, мне руки.

Mary N
[462x700]

я бежал от общества поэтов, оседлал трамваи и метро, но ни слова не сказал об этом (тоже мне, подделанный Пьеро). уходил, стирал, кричал — ну жалкий! мир забросил в ящик навсегда. целовала ты на сон фиалки, как игрушку обнимая города. на ресницах застывали болью сны ночей недоспанных и дней. я б и рад увидеться с тобою, но мой страх (мне кажется) сильней.

я бежал от рифмы строчек едких: в них бесчестье, гордость, сущий ад. я — поэт. и я марионетка, дергаешь за ниточки — и рад. потерял себя, с тобой — застыну у фиалках, первых и простых. кто-то бросит нож мне прямо в спину, кто-то разведет совсем мосты... ты — запомнишь. без стихов, без строчек, просто по касанию души. ты ж мой фиолетовый цветочек, настоящим я с тобой ожил. и бежал. по поездам и скалам. пребывая в собственной тюрьме.

мне давно фиалок не хватало...
только не цветут они
во мне.

© чотири хвилини | Ярослава Ворчак
[700x393]

И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.

И он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: "Ты уж не сочти меня нытиком,
Но я устал, понимаешь, устал ужасно.

Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде - шлеп-шлеп...

Ну что такое, ей-богу, разнылся сдуру.
Что ж я несу какою-то ерунду?!
... Я просто... не понимаю, за что я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?

О чем я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель - вышел в поле,
Да не заметил сослепу - там асфальт.

И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз - любить людей?"

Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,

Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И ты один - по колено в своей любви.

(с) reine de chaos
[547x700]

Чуть позже не станет ни визгов, ни битв, ни риска, однажды проснувшись, нащупать в груди стилет.

Кто спутал по глупости змея и василиска, потом пожалеет, что вовремя не ослеп. Пора между воен учила держаться света, смотреть - до поры - мимо льстивых белесых глаз. Мой панцирь был непроницаем, хоть и надтреснут, была чешуя, да, оплавившись, стал алмаз. Потом они сделают это моей виною - привычку вести бой на собственной стороне, -
но это не я пронеслась по земле войною.
Война всею мощью опять пронеслась по мне.

Нанесший удар возжелает в подарок смерти, едва заглянув в веретенца моих зрачков, но путь от терпения к мести уже расчерчен. Я больше не стану впустую считать врагов. И лавовый вал подомнет своей тушей царство, раздав поименно предателям по гробу. Не зря я ношу под черненой эмалью маски венец, отчеканенный шрамом на белом лбу. Что силой, что ядом несцеженным, лаской, лестью - я, властью мне данной, однажды возьму свое.

Сперва же я выну твое золотое сердце - увидишь воочию, как же оно гниет. За все, что в любви своей ты безвозмездно дал мне, весь мир мой на трепет агонии разменяв,

я не допущу, чтобы ты обратился камнем, покуда совсем не сломаешься об меня.

Искристая
[560x700]

Ну, расскажи, куда ты хотел сбежать?

Тётка Война покормит тебя с ножа, тётка Чума прогонит кошмарный сон... Как сумасшедшее крутится колесо, там вместо спиц — десятки острейших жал. Голод раздует в сердцем твоём пожар — пламя, смеясь, поднимется до небес, что было нашим, вскоре вручим тебе.

Пусть наши латы и копья покроет ржа, будут десятки и сотни в земле лежать, цепкой и твёрдой будет твоя рука — ну а пока смотри на меня, вникай. Помнишь ли, как при виде меня дрожал, то в дикий холод бросало тебя, то в жар?

Станешь убийцей, пересечёшь рубеж...
Слушай, мой мальчик, тётушку Смерть и ешь.

Ёсими
[604x296]

о моем господаре ходят дурные слухи, и дурные глаза следят за его делами. говорят, он один повинен во всей разрухе, что накрыла страну, как черный могильный камень, говорят, господарь безжалостен, как гиена, и не знала страна страшнее него тирана, говорят, господарь давно преклонил колено перед ведьмой с болот, хозяйкой ночных туманов.

я возьму языки, что вырваны у младенцев, я свяжу языки злой волей в волшебном взваре, и от кары моей врагам никуда не деться - нет вернее слуги у нашего господаря. помню, словно вчера, явился ко мне, безусый, и у ног разложил шелка, ожерелья, камни, что сияли огнем. молил меня: "полюбуйся! подношенье прими, услышь меня, помогай мне!" но шелка мои - мягкий мох на болотных кочках, ожерелья - рябина, алая, ярче крови. и на что мне блага мирские, хозяйке ночи, позабывшей, когда примерила саван вдовий. и тогда предложил он кровь и чужие муки и бессильные слезы тех, кем он будет править. но все больше и больше просила я за услуги, и забыл господарь покой и звучанье здравиц.

я свяжу языки, чтоб не множились злые слухи, вырву злые глаза в бескрайнем ночном кошмаре. и за это расплата - голод, война, разруха...
нет вернее слуги у нашего господаря.

Джезебел Морган
[487x700]

Я — ус­та­лая пус­то­та меж­ду бе­лых тво­их кос­тей, ис­па­рив­ший­ся враз елей на прик­ры­тых дос­кой ус­тах, при­ходя­щий в глу­хую ночь к про­водив­шим дав­но гос­тей — сло­вом, ро­дом иду из тех, кто спо­собен те­бе по­мочь. Я ли­шаю мол­чанья град пос­ре­ди со­ляных стол­бов — го­род мёр­знет, он прок­лят, он весь хо­лод­ным свин­цом объ­ят.
Го­род смир­ной нас­квозь про­пах, уто­пая сре­ди пес­ков. За­бирай же ско­рей его: мёр­твый го­род — мой пер­вый дар.

Раз­би­ва­ясь опять о дно из гра­нит­ных хо­лод­ных плит, ты тер­пел по­лосу обид, прит­во­рял­ся — но бил кну­том, хоть руб­цы зас­ты­ва­ют здесь на ос­та­вив­шем их всег­да, сколь бы ты не счи­тал го­да и не па­дал пред ли­ком днесь. Как ры­чащую в му­ках топь из­верга­ют на мут­ный свет, как цве­ток ядо­витый креп, вы­пивая из паль­цев кровь, так, тем­нея смо­лой в гру­ди, по­яви­лось моё клей­мо на ла­донях дав­но — дав­но, ведь ты па­дал сов­сем один. Я рас­пятье те­бе да­рю — об­жи­га­ющий чёр­ным крест, не поз­навший хрис­то­вых месс. Пре­давая его ог­ню, ты не зна­ешь, что мой удел — по­могать и про­щень­ем жечь, про­ливая на ра­ны желчь, что до­роги оку­тал снег, что бе­ле­ет моя ко­са, а по­дар­ков бы­ва­ет два, что рас­пла­та уже близ­ка.

Я — ус­та­лая пус­то­та.

Дина Ахметзянова / ex favilla
[600x619]