Назрела потребность поговорить о магическом мышлении как «прикладном применении» мифологического и религиозного мировоззрения.  У меня складывается ощущение, что наше общество стремительно возрождает данный стиль мышления, причём в разнообразнейших формах и вариациях – от религиозных до политических.

Итак, определимся: магическое мышление – это совокупность верований в возможность  определённым способом мыслей влиять на реальный мир. Можно выделить три базовых верования, присущих людям с магическим мышлением.

Вера во всеобщую обусловленность и взаимосвязанность.  В общем, в самом глобальном смысле это так и есть, но в нашей ситуации она приобретает следующую форму: случайностей – не бывает. Поэтому если происходит что-то неожиданное – это результат чьего-то замысла. Самым универсальным магическим механизмом здесь является концепция кармы, позволяющая в принципе устранить из мира всякую случайность. Потому что если допустить в сознание мысль о том, что со мной или с миром может произойти всё что угодно, и при этом безо всякого моего или чужого замысла, то это, с одной стороны, обнажает мою незначительность перед лицом Вселенной, а с другой – лишает ощущения хотя бы иллюзорной, но безопасности. Например, идёт человек по дороге, наступает на муравья – и тот погибает. Есть ли тут чей-то высший замысел, или данное обстоятельство – результат стечения множества обстоятельств, и если бы человек замешкался на секунду, то погиб бы другой муравей? Для спокойствия выживших муравьёв будет лучше, если бы гибель их сотоварища была признана не случайной. И что при помощи специальных действий и анализа ситуации можно избежать повторения ситуации.

Люди, гибнущие в авиакатастрофах, под рухнувшими домами, под колёсами автомобилей – они гибнут в результате некого высшего замысла, закона кармы или просто потому, что в неудачное время оказались в неудачном месте? Люди, которые выживали во всех этих передрягах, – их спасла Высшая сила или та же нелепая случайность, которая уничтожила остальных? Спокойнее, намного спокойнее будет принять первый вариант, как бы он ни звучал – Бог, карма, Судьба и так далее. На случайность повлиять невозможно. А идея всеобщей закономерности позволяет «просчитывать» её. Например, уверовать в то, что раз нечто спасло тебя сейчас, значит, будет спасать и впредь. В этом отличие магического мышления от реалистического – повышение ощущения безопасности организуется за счёт подбора правильной интерпретации, а не за счёт конкретных практических действий (в случае с муравьями – сменить маршрут, по которому они бегают).

Ещё один аспект первой базовой установки – вера в «сделанность мира», характерная для детского возраста. Помню, как моя младшая дочка ответила на вопрос, знает ли она, откуда берутся пеньки. «Ну, сначала люди сделали дерево, а потом бревно, а потом его срубили, и пенёк получился». Люди сделали мир – это установка в детском возрасте. Во взрослом возрасте эта установка трансформируется в идею всеобщей причинности – всё в мире существует для чего-то и происходит тоже с некой заданной целью. Это видно в такой словесной конструкции: «испытания нам даются для личностного роста» (здесь сразу два аспекта: вера в то, что что-то специально даёт испытания, и в то, что эти испытания имеют конкретную цель и смысл).

[307x420]

Для Германии критика религии по существу окончена, а критика религии – предпосылка всякой другой критики.

Земное существование заблуждения скомпрометировано, раз опровергнута его небесная oratio pro aris et focis*. Человек, который в фантастической действительности неба искал некое сверхчеловеческое существо, а нашёл лишь отражение себя самого, не пожелает больше находить только видимость самого себя, только не-человека – там, где он ищет и должен искать свою истинную действительность.

Основа иррелигиозной критики такова: человек создаёт религию, религия же не создаёт человека. А именно: религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек – это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они – превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический point d’honneur**, его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия.

Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа.

[217x145]

Первый по-настоящему осознанный сон, длинный и не прервавшийся даже после нескольких пробуждений. Началось всё с моего соседа по комнате, который, посреди ночи блуждая по общежитию, каким-то образом ухитрялся громко храпеть, как человек, погружённый в глубокий и продолжительный сон. Обернувшись, я обнаружил, что в комнате присутствуют два Петрашова: один лежит в постели и сопит, а другой ходит рядом, трогая и переставляя предметы, лежащие на столе. Очень трудно описать чувство, которое я ощутил, столкнувшись с этим фактом: я как-то из глубины сна, бессознательно осознал, что нахожусь во сне, и оказался в состоянии действовать более или менее осмысленно. Конечно, факт осознанности не оказался для меня чересчур уж радостной и по-своему шокирующей новостью, какой был когда-то, ведь с той поры, когда я по-настоящему интенсивно интересовался вопросами сновидения, прошло уже больше полутора лет. Вероятно, отсутствию сильной эмоциональной реакции и обязана длительность и определённая ясность сна.

Осознавшись, я первым делом, конечно, предпринял попытки взлететь, и не сказать, чтобы они оказались неудачными, но всё же в этом деле я столкнулся с определёнными трудностями: мне приходилось делать усилия, как бы отталкиваясь от воздуха и плавая в нём, и понадобилось некоторое время, чтобы я смог освоиться с новым своим положением. Потом я очень долго рассматривал своё отражение в зеркале, как это было уже в одном похожем, хотя и не столь успешном в плане осознанности сне (см. сон № 4, «Приглашение в Зазеркалье»); я парил перед зеркалом, побаиваясь, что отражение примет пугающие, отвратительные формы, но всё оставалось, как прежде, и я продолжал выглядеть очень красивым, спокойным и радостным. Помню, что собирался выбраться на улицу напрямик, сквозь стекло, как поступают многие сновидцы, но, трогая стекло руками, я ощущал его твёрдость и опасался, как бы мне не навредить себе, ударившись о него с разгону головой. Уже тогда я понимал, что проблема заключается в не слишком высоком уровне осознанности, делающем сновиденное стекло сравнительно реальным, но ничего не мог с этим поделать.

Потом я долго летал по общежитию, знакомясь со множеством разных людей, которых никогда не видел прежде, принимал участие во всевозможных праздничных мероприятиях, общаясь на различные темы, часто просыпался и сразу же засыпал вновь, возвращаясь в ту же точку, где я прервал своё путешествие. Больше всего мне запомнился один эпизод, произошедший уже ближе к концу сновидения: беседуя с персонажами сна о сновидении, я стал расспрашивать их, знают ли они настоящих, живых сновидцев, с которыми я мог бы вступить в контакт. Мне показали старую чёрно-белую фотографию, на которой было запечатлено пять или семь пареньков несколько старше моего возраста, и по очереди назвали их имена. Я старался удержать их в памяти, чтобы потом, по пробуждении, мог бы что-то о них разузнать, но запомнил лишь одного, по прозвищу Трамвай, причём меня предупредили, что это человек очень странный или даже опасный в общении, с которым лучше не связываться. У меня было чувство, будто бы эта фотка принадлежит мне – кажется, её прислала мне М. вместе с одним из своих писем, но в действительности такой фотографии у меня нет.

[500x228]

Бейте в площади бунтов топот!
Выше, гордых голов гряда!
Мы разливом второго потопа
перемоем миров города.

Дней бык пег.
Медленна лет арба.
Наш бог бег.
Сердце наш барабан.

Есть ли наших золот небесней?
Нас ли сжалит пули оса?
Наше оружие – наши песни.
Наше золото – звенящие голоса.

Зеленью ляг, луг,
выстели дно дням.
Радуга, дай дуг
лет быстролётным коням.

Видите, скушно звёзд небу!
Без него наши песни вьём.
Эй, Большая Медведица! требуй,
чтоб на небо нас взяли живьём.

Радости пей! Пой!
В жилах весна разлита.
Сердце, бей бой!
Грудь наша – медь литавр.

1918

Цит. по: Маяковский В. В. Полное собрание сочинений: В 13 т. /
АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. – М.: Худож. лит.,
 1955–1961. Т. 2. Стихотворения, поэма и пьесы 1917–1921 годов /
Подгот. текста и примеч. Н. В. Реформатской. – 1956. – С. 7.

[449x295]

…Судзуки никому не подражал, никогда не демонстрировал свою эксцентричность и не подгонял себя под стереотип так называемой дзэнской личности, как это часто делают японские монахи. Всякий, кто впервые приходил к нему в гости, неизменно удивлялся, потому что ожидал увидеть пожилого джентльмена с искрящимся взглядом, который сидит в пустой комнате и готов молниеносно начать обмен бессмысленными спонтанными репликами. Между тем Судзуки, глядя на гостя из-под своих огромных густых бровей, был похож на китайского учёного-даоса, на книгочея Лао-цзы, одарённого, как все подлинные даосы, чувством юмора, которое можно назвать метафизическим. В его глазах то и дело появлялся озорной огонёк; казалось, что этот человек постиг Первичную Иронию бытия, но сострадание не позволяет ему громко смеяться в присутствии тех, кому это недоступно.

У себя дома в Камакуре Судзуки жил в апартаментах западного образца в окружении огромных кип книг и рукописей. Рабочими материалами были завалены сразу несколько комнат, в каждой из которых он писал отдельную книгу или одну из глав книги. Подобная организация труда давала ему возможность, не убирая используемых источников, просто переходить из комнаты в комнату всякий раз, когда ему хотелось продолжить работу над другим проектом. Несмотря на полный хаос, царивший в этих комнатах, казалось, что его обаятельная секретарша мисс Окамура — воистину это была апсара, пришедшая из Западного Рая, чтобы заботиться о нём на старости лет, — прекрасно знает, где что лежит.

«Чего хорошего могут добиться моё общество и я (мы неотделимы друг от друга) при помощи оккультных наук?» – спрашиваете вы. Если туземцы увидят, что англичане и даже некоторые высшие чиновники британской администрации в Индии проявляют интерес к науке и философии их предков, они и сами открыто возьмутся за их изучение. А если они придут к пониманию того, что древние «божественные» феномены были не чудесами, а научными эффектами, то ослабеют суеверия. Таким образом, величайшее зло, угнетающее индийскую цивилизацию и препятствующее её возрождению, со временем исчезнет. Ныне в образовании господствует тенденция к тому, чтобы сделать индийцев материалистами и с корнем выкорчевать из них духовность. При условии надлежащего понимания того, что хотели выразить наши предки в своих писаниях и учениях, образование стало бы благословением, тогда как сейчас оно зачастую является проклятием. В настоящее время коренные жители Индии, как необразованные, так и просвещённые, считают, что христианская вера и современная наука делают англичан слишком предубеждёнными, чтобы последние стремились понять индийцев и их традиции. Англичане и индийцы охвачены взаимной ненавистью и недоверием. Под влиянием изменившегося отношения к древней философии индийские князья и состоятельные люди стали бы открывать средние школы для обучения пандитов; снова обнаружились бы старинные рукописи, до сих пор скрытые и недосягаемые для европейцев, а вместе с ними – ключ ко многому из того, что было веками недоступно пониманию народных масс, того, что ваши скептически настроенные санскритологи не стремятся, а ваши религиозные миссионеры – не осмеливаются понять. Наука приобрела бы при этом многое, а человечество – всё. […]

Те же причины, которые материализуют ум индуса, равным образом воздействуют на всю западную мысль. Образование возвеличивает скептицизм, но подавляет духовность. Вы можете делать огромное добро, помогая снабжать западные народы прочным основанием, на котором можно перестраивать их гибнущую веру. И то, в чём они нуждаются, есть доказательство, которое может доставить одна лишь азиатская психология. Дайте его, и вы подарите умственное счастье тысячам. Век слепой веры прошёл, пришёл век исследования. Исследование, которое лишь разоблачает ошибку, не открывая чего-либо, на чём душа может строить, лишь создаст иконоборцев. Иконоборчество в силу самой своей разрушительности ничего создать не может, оно может лишь сносить. Но человек не может удовлетвориться голым отрицанием. Агностицизм является лишь временной остановкой.

Это момент, когда следует направить возвратный импульс, который должен скоро прийти и который толкнёт наш век в сторону крайнего атеизма или повлечёт его назад к крайнему жречеству, если его не направить к первичной, духовной, философии арийцев. Наблюдающий за происходящим сегодня видит, с одной стороны, размножающих чудеса со скоростью размножения термитов, с другой – неверующих, которые массами превращаются в агностиков, – таково направление развития дел. Век наш одурманивается разгулом феноменов. Те же чудеса, которые приводятся спиритуалистами в противовес догмам вечного проклятия и искупления, католики хором объявляют доказательством их веры в чудеса. Скептики потешаются над обоими. Все слепы, и нет никого, кто направил бы их. Вы и ваши коллеги могли бы доставить материалы для необходимой всемирной духовной философии; философии, неподвластной нападкам науки, ибо она сама – завершение абсолютной науки и религии, которая действительно достойна этого названия, ибо заключает в себе отношения человека физического к человеку психическому и этих двух – ко всему, что над и под ними. […] …если, поразмыслив, вы решите вступить на этот новый путь, пусть будет известно, что ваше общество не является ни чудотворящим или демонстрирующим клубом, ни специально назначенным для изучения феноменализма. Его главной целью является искоренение существующих суеверий и скептицизма и извлечение из долго запечатанных древних источников доказательства, что человек может формировать свою собственную будущую судьбу и знать наверняка, что он может жить и после смерти, если только желает, и что все феномены суть лишь проявления естественного закона, стремиться к пониманию которого есть долг каждого разумного существа.

Цит. по: Философские афоризмы Махатм. –
М.: Эксмо, 2012. – 352 с.: ил.

[482x700]

Владимир Михайлович Бехтерев (1857–1927), выдающийся русский медик-психиатр, невропатолог, физиолог, психолог, основоположник рефлексологии и патопсихологического направления в России, академик.

В 1907 году основал в Санкт-Петербурге психоневрологический институт — первый в мире научный центр по комплексному изучению человека и научной разработке психологии, психиатрии, неврологии и других «человековедческих» дисциплин, организованный как исследовательское и высшее учебное заведение, ныне носящее имя В. М. Бехтерева.

Когда-то наука исторгла из себя религиозного Бога – того Бога, который лишь мешал рациональному познанию мира – и она не могла этого не сделать. Религия, «оставшись» без системного критического анализа Жизни Единого Космоса, не могла не застрять на узкоконфессиональных догмах, не броситься в спекуляции чувствами, не превратиться в обычного политического игрока. Сознание человека раскололось. Исчезло Целое, появились две антагонистические сферы человеческого познания: наука и религия. Бога стали скорее выдумывать, чем изучать, изучать же стали мир без Бога. К чему это привело? Человеческое общество, несмотря на огромный потенциал науки и обилие религиозных институтов, вплотную приблизилось к своему краху. Но удивительно то, что многие этот раскол будто не замечают и, тем более, не связывают с глобальным (в том числе научным) мировым кризисом. Попробуем раскрыть природу такого парадокса и увидеть путь, ведущий к преодолению указанного раскола.

ТРЮК СОЗНАНИЯ

Антагонизм современных науки и религии у многих не вызывает сомнений (и далеко не только в атеистической среде). Делая анализ основных подходов и методов, которые используют в своей деятельности эти общественные институты, видишь: наука и религия не могут не соперничать, находясь в одном исследовательском пространстве – они неизбежно будут выталкивать друг друга из него, каждый претендуя на свою истину, на своё понимание мира. Ведь они антагонисты уже «по определению», которое дал этим сферам познания современный человек:

«Наука – особый вид человеческой познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний об окружающем мире. Основой этой деятельности является сбор фактов, их систематизация, критический анализ и на этой базе синтез новых знаний или обобщений, которые не только описывают наблюдаемые природные или общественные явления, но и позволяют построить причинно-следственные связи, и как следствие – прогнозировать». – Википедия.

«Религия (от лат. religio – благочестие, набожность, святость, суеверие) – одна из форм общественного сознания, обусловленная верой в существование сверхъестественного (в сверхъестественную силу или личность). Эта вера – основной признак и элемент любой религии, которую представляют верующие. Другие определения религии: поклонение человека высшим силам, в реальность которых он верит так же, как в возможность воздействовать на них путём молитв, жертвоприношений и других форм культа; система символов, моральных правил, обрядов и культовых действий, исходящая из представления об общем порядке бытия. Религиозная система представления мира (мировоззрение) опирается на веру или мистический опыт, а не на данные, проверяемые научным экспериментом». – Википедия. (Подчёркнуто мною. – Ю. Ч.)

Мы видим, что науку связывают с естественной цепью причинно-следственных связей, религию – со сверхъестественным, с чудом. Науку связывают с критическим анализом природных и общественных явлений, религию – с верой в религиозный догмат. Религия, приняв в себя метод критического анализа, тут же умирает. Наука, вторгнувшись в религиозный «мир чудес», также быстро испускает дух. Или – вырождается в псевдонауку: субъективистская религиозно-научная смесь выходит из-под пера таких философов, как И. Ильин или Н. Бердяев, которые описание своих сложных, утончённо-аристократических эмоционально-религиозных состояний выдают за научные исследования. (О них – ниже.) 

Покровский С. Г., Козлов Е. С.

ИМЕНЕМ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО

[...]

ИСИХАЗМ

[315x450]

Одно, весьма важное, мы уже нашли. Это – учение Сергия Радонежского. По меньшей мере, одна существенная часть этого учения – т. н. деятельный исихазм, который сегодня церковью забыт.

Среди монахов и просто глубоко верующих исихазм известен. Но не Сергиев, а  другой – Григория Паламы, деятеля греческой православной церкви XIV века. Люди знают только этот исихазм – родственную психофизическим приёмам йоги практику т. н. умнóй молитвы – безмолвного внутреннего общения с Богом. Ради чего? – Ради индивидуального спасения. Другое понимание исихазма среди людей верующих и воцерковленных  практически не встречается.

Немного следует сказать именно об исихазме Григория Паламы. Глубокое мысленное погружение в разговор с Богом – может давать серьёзный эффект. Кого-то он может просветлять умом, кому-то очищать душу. А кого-то может и повредить умом. Есть и такое. Но эффект в любом случае есть. Григорий Палама назвал это непосредственным познанием Бога. При этом кто-то достигает Его, включается в сотрудничество с Ним – в синергию, достигает обожения – сам становится немножко богом. Приобретает как бы внутреннее зрение – «третий глаз», позволяющий лучше видеть мир, разбираться в сложных процессах, чувствовать правильный путь. церковь не может отречься от исихазма Григория Паламы. Он канонизирован как православный святой, его труды вошли в историю церкви.

[…]

[447x600]

Владимир Ленин умер.

Даже некоторые из стана врагов его честно признают: в лице Ленина мир потерял человека, «который среди всех современных ему великих людей наиболее ярко воплощал в себе гениальность». Немецкая буржуазная газета «Prager Tageblatt», напечатав о Ленине статью, полную почтительного удивления пред его колоссальной фигурой, закончила эту статью словами:

«Велик, недоступен и страшен кажется Ленин даже в смерти».

По тону статьи ясно, что вызвало её не физиологическое удовольствие, цинично выраженное афоризмом: «Труп врага всегда хорошо пахнет», не та радость, которую ощущают люди, когда большой беспокойный человек уходит от них, — нет, в этой статье громко звучит человеческая гордость человеком.

Пресса русской эмиграции не нашла в себе ни сил, ни такта отнестись к смерти Ленина с тем уважением, какое обнаружили буржуазные газеты в оценке личности одного из крупнейших представителей русской воли к жизни и бесстрашия русского разума.

Лично для меня Ленин не только изумительно совершенное воплощение воли, устремлённой к цели, которую до него никто из людей не решался практически поставить пред собою, — он для меня один из тех праведников, один из тех чудовищных, полусказочных и неожиданных в русской истории людей воли и таланта, какими были Пётр Великий, Михаил Ломоносов, Лев Толстой и прочие этого ряда. Я думаю, что такие люди возможны только в России, история и быт которой всегда напоминают мне Содом и Гоморру.

Любовь – это самый великий дзэнский коан.

[300x261] Любовь причиняет боль, но не избегайте её. Если вы будете избегать её, вы упустите величайшую возможность для роста. Отдайтесь любви, выстрадайте её, ибо страдание ведёт к великому экстазу. Да, это мучение, но из мук рождается экстаз. Да, вашему эго придётся умереть, но если вы сможете умереть как эго, вы родитесь как Бог, как будда.

Любовь даст вам возможность почувствовать вкус дао, вкус суфизма, вкус дзэн. Любовь даст вам первое доказательство, что жизнь не бессмысленна. Люди, утверждающие, что жизнь бессмысленна, никогда не любили. Их утверждение означает, что в их жизни не было любви.

Пусть будет боль, пусть будет страдание. Проживите тёмную ночь, и вы встретите прекрасный рассвет. Солнце способно родиться только из лона тёмной ночи. Утро приходит только из тёмной ночи.

Всё моё учение основано на любви. Я учу любви, только любви и ничему иному. Можете забыть о Боге – это лишь пустое слово. Можете забыть о молитвах – это лишь ритуалы, навязанные вам другими. Любовь – это естественная, никем не навязанная молитва. Вы рождены с нею. Любовь – вот истинный Бог. Не Бог теологов, но Бог Будды, Иисуса, Мохаммеда, Бог суфиев. Любовь – это средство, это метод убить вас как индивидов и помочь вам стать вечностью, исчезнуть подобно капле и превратиться в океан; но вы должны пройти через двери любви.

Когда вы начинаете исчезать подобно капле, после того как прожили каплей всю свою жизнь, это, конечно, больно, потому что вы думали: «Я был личностью, и теперь она исчезает. Я умираю». Вы не умираете, умирает лишь иллюзия. Вы отождествились с этой иллюзией, но иллюзия – всегда иллюзия. И только тогда, когда исчезнет иллюзия, вы сможете увидеть, кем вы являетесь на самом деле. Это откровение приведёт вас на вершину радости, блаженства и празднования.

Цит. по: Ошо. Любовь, свобода, одиночество:
Новый взгляд на отношения. – М.: АСТ, 2010. – 287 с. (С. 50-51.)

[480x650]
[480x650] 

Как нам следует называть общественно-экономический строй, имеющий сегодня место в США и других странах первого мира? Казалось бы, вопрос праздный — никто ведь не оспаривает всерьёз того очевидного факта, что этот строй называется капитализмом. Но на самом деле всё далеко не так просто. Во-первых, во многих из этих стран правят те или иные социалистические партии, некоторые из которых даже официально называют свои страны социалистическими. Во-вторых, мы уже имеем один строй, который назывался капитализмом — тот, что описан в «Капитале» Маркса. Поэтому оставим название «капитализм» за ним, а термин «социализм» будем использовать для обозначения современной версии капитализма. А затем постараемся показать, что эти два строя не только не тождественны, но и принципиально отличны. Отличны своей классовой структурой, формами собственности и методами эксплуатации человека человеком. (Одновременно подчеркнём, что мы здесь не будем использовать слово «социализм» для обозначения строя, имевшего место в СССР и никоим образом не намекаем на тождественность или даже просто сходство советского социализма и западного «социализма».)

Описывая экономическую структуру капитализма и метод капиталистической эксплуатации посредством присвоения прибавочного продукта, Карл Маркс преследовал вполне определённые цели: наглядно продемонстрировать внутреннюю эксплуататорскую природу капитализма, развенчать миф об «обществе равных возможностей». Это ему, безусловно, удалось блестяще, но для достижения своей цели Марксу пришлось сделать ряд существенных упрощений в своей модели, отбросить всё, что не оказывало заметного влияния на общую картину экономических отношений того времени. В частности, он ограничился подробным рассмотрением лишь двух основных противоборствующих классов — капиталистов и пролетариата.

Класс, как известно, определяется отношением к собственности. Капиталисты владели средствами производства. Их доход определялся прибылью, которую им приносила эта их собственность. Для рабочих (и других категорий наёмных работников) они являлись работодателями. В свою очередь, рабочие не владели средствами производства, и их доход определялся зарплатой — выручкой от продажи своего труда. Это очень существенный момент: капиталист никому не продавал свой труд, но покупал чужой, продавая затем созданные этим трудом товары и присваивая стоимость прибавочного продукта.

Выше мы упомянули «другие категории наёмных работников». Маркс не то чтобы совсем проигнорировал их, но в общем-то исключил из описания процесса эксплуатации. И неспроста. Проблема в том, что принципиально они ничем не отличаются от рабочих — точно так же живут исключительно на зарплату, но назвать «эксплуатируемыми» наиболее обеспеченные их слои просто как-то язык не поворачивается. С другой стороны, не владея средствами производства, они вроде бы не могут быть и эксплуататорами. Говорилось что-то об их непосредственном неучастии в процессе материального производства, но не это было главным. Главное их отличие от рабочих состояло в том, что их услуги были дефицитны. В то же время пролетарий был всегда в избытке, почему и вынужден был продавать свой труд по минимально возможной цене — «стоимости воспроизводства рабочей силы». Любые другие наёмные работники были в состоянии торговаться и требовать более высокой оплаты труда, в зависимости от текущего рыночного спроса на их услуги и имеющегося в наличии предложения.

Искусство рождается там, где есть зритель. В отсутствие зрителя искусство бессильно.

[400x408]

Здесь крыши и груши мокры от дождя,
И по склонам бредут виноградники, пахнет жасмином,
И ночь свои бледные вина в безмолвии сонном
Струит на деревья в студёном просторе пустынном.

Спасибо судьбе, что родился я в этом просторе,
Что эти созвездья моими гадалками были, –
В краю, где на радуге-коромысле вулканы и море
Несёт сквозь века босоногая девочка, Чили.

Куда подевался мальчик, которым был я когда-то?
Скажите, долгая старость – награда или расплата?
Где умирают птицы? Сколько лет сентябрю?
Понимает ли море то, что я говорю?

О чём молодая листва поёт весеннему бризу?
Откуда является смерть – сверху или же снизу?
Кто там рыдает в ночи – человек или птица?
Как зовётся звезда, которая тебе снится?

«Сколько листьев, чтоб выжить, платят зиме деревья?»
– Мне бы только, чтоб дети не погибали во чреве...
«Стоит ли жить, когда что-то ещё не родилось?»
– Мне бы только, чтоб жизни смерть моя пригодилась...

[269x420]

Был мудрец.

Он понял печальную тайну жизни, тайна наполнила сердце его тёмным трепетом ужаса, и во мраке её грустно погасли улыбки земли, тихо умерли радости. Холодным оком разума своего он смотрел в глубь времён и видел там тьму; будущее было ясно для него – там была тьма. Он ходил по дорогам родины своей, по улицам городов и по сёлам её, он ходил, печально помавая одинокой, мудрой головой, и звучала в пёстром шуме жизни его проповедь, как печальный звон похоронного колокола.

– Люди! Вы живёте между тьмою и тьмой. Из пропасти неведения вышли вы, в тумане неведения трепещет жизнь ваша, ледяная тьма неведения ждёт вас впереди...

Люди слушали грустную речь его, понимали горькую правду её и вздыхали, молча глядя в очи мудреца.

Но, проводив его в одинокий путь мудрого, они шли к работам своим и на пиршества свои, ели хлеб свой, пили весёлое вино своё и, со смехом любуясь играми детей, забывали о нуждах своих и о горе, изведанном ими вчера.

Боролись друг с другом за власть и богатства, умилённо слушали проповедь любви, руками в крови ближнего своего ласкали милых сердцу красавиц и устами предателей целовали друзей своих. Воровали друг у друга имущество и, обогащённые кражами, горячо защищали собственность, бессовестно лгали друг другу, и все говорили, что лишь правда должна быть царицею жизни, а некоторые даже верили в благостную силу правды и страдали за веру свою. Любили они музыку и счастливо плакали под звуки её, восхищались красотой, а вокруг себя допускали безобразное, совершали отвратительное. Порабощали они друг друга и говорили, что жаждут свободы, презирали подчинявшихся власти их и тайно, трусливо, как хитрые звери, ненавидели владык своих. И всегда, желая лучшего, тревожно искали его вокруг себя, но в себе не умели создать это лучшее, поглощённые мелочными заботами об удобствах жизни своей, истощая свой ум во вражде и во лжи, в грубых хитростях ради торжества ненасытной своей жадности ко благам земли.

[300x403]

«Вместо того чтобы руководить миром в его жизни, церковь в угоду миру перетолковала метафизическое учение Христа так, что из него не вытекало никаких требований для жизни, так что оно не мешало людям жить так, как они жили. Церковь раз уступила миру, а раз уступив миру, она пошла за ним. Мир делал всё, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним в своих объяснениях смысла жизни. Мир утверждал свою, во всём противную учению Христа жизнь, а церковь придумывала иносказания, по которым бы выходило, что люди, живя противно закону Христа, живут согласно с ним. И кончилось тем, что мир стал жить жизнью, которая стала хуже языческой жизни, и церковь стала не только оправдывать эту жизнь, но утверждать, что в этом-то и состоит учение Христа».

Москва, 22 января 1884 года

«Я бы очень рад был, если бы вы были бы одной веры со мной; но если вы другой веры, то я очень понимаю, как сделалось то, что вы другой веры, и ваше различие со мной не может раздражать меня. Раздражение же против меня особенно жестоко. Вы вникните немножко в мою жизнь. Все прежние радости моей жизни, я всех их лишился. Всякие утехи жизни – богатства, почестей, славы, всего этого у меня нет. Друзья мои, семейные даже, отворачиваются от меня. Одни – либералы и естетики считают меня сумасшедшим или слабоумным вроде Гоголя; другие – революционеры, радикалы считают меня мистиком, болтуном; правительственные люди считают меня зловредным революционером; православные считают меня диаволом. Признаюсь, что это тяжело мне, не потому, что обидно, а тяжело то, что нарушается то, что составляет главную цель и счастье моей жизни – любовное общение с людьми: оно труднее, когда всякий налетает на тебя с злобой и упрёком. И потому, пожалуйста, смотрите на меня, как на доброго магометанина, тогда всё будет прекрасно».

Ясная Поляна, апрель 1884 года

«Что касается до самого предпочтения магометанства православию […], я могу только всей душой сочувствовать такому переходу. Как ни странно это сказать, для меня, ставящего выше христианские идеалы и христианское учение в его истинном смысле, для меня не может быть никакого сомнения в том, что магометанство по своим внешним формам стоит несравненно выше церковного православия. Так что если человеку поставлено только два выбора: держаться церковного православия или магометанства, то для всякого разумного человека не может быть сомнения в выборе и всякий предпочтёт магометанство с признанием одного догмата единого Бога и его пророка, вместо того сложного и непонятного богословия – троицы, искупления, таинств, богородицы, святых и их изображений и сложных богослужений».

Ясная Поляна, 13–16 марта 1909 года

[700x258]

Суп, психач. Надо поставить диагноз родителям.

Несут полный бред. Что миром правят евреи, что они всё захватили. Везде видят их происки. Евреем человека определяют по уровню дохода, капитала, положения в обществе и госслужбе. Например, если человек имеет много денег, то он еврей. Если мэр, то еврей. Если глава местной администрации, то еврей. И так далее. Потому что «неевреев туда не пускают». Считают, что их семью преследуют евреи. Если случается какое-то непредвиденное событие, даже какая-то мелочь, то считают, что его подстроили преследующие их евреи. Почти в каждом человеке, особенно который идёт с ними на контакт сам, видят человека, которого «подослали» евреи. В речи этого человека находят слова, которые ему специально дали указание сказать евреи, чтобы что-то узнать о нашей семье или как-то на что-то их (родителей) спровоцировать. Подолгу анализируют любой разговор с любым человеком и постепенно по ходу анализа обнаруживают всё больше признаков, что этот человек не самостоятелен и что его подослали евреи, что он с ними в сговоре, и с ним надо быть осторожнее.

Считают, что то, что меня выгнали из универа, – это всё подстроили евреи, преследующие нашу семью. (Они на мне всегда экономили и не давали мне денег на питание в универе и вообще на карманные расходы, я пропускал занятия (потому что не мог сидеть там голодным), у меня получился невроз, я не мог сосредоточиться, не мог выучить экзамен, и меня выгнали нахер. В мои слова, что я не мог сосредоточиться, они не верят и говорят, что всё я мог и что знал весь материал, но мне специально ставили двойки, и что я сам этого не понимаю.)

Однажды к нам во двор пришёл мой бывший друг (какого хера, сам не знаю – может, ностальгия нахлынула), глубокой ночью перелез через забор и стучал в окна. Они очень быстро заключили, что его подослали евреи. Ну, и так во всём. Вот вчера приходили подруги сестры, которые её ищут. Родители посчитали, что их подослали евреи.

Началось всё, похоже, с матери. Её травят на работе всем коллективом, и она ещё давно каждую мелочь относила к этой травле, но сейчас пошёл полный пиздец, уже лет 5–7. У отца эта херня началась лет 5–7 назад, до этого вроде такого бреда не было. Отец безработный уже более 20 лет. Матери 59, отцу 66.

Галлюцинаций у них нет. О евреях и о том, как они захватили мир, иногда говорят на очень повышенных тонах, с большой агрессией и возмущением, рассказывая, что евреи подстроили катастрофу в Крымске, взорвали дома в 99-м в Москве, ну и так далее.

[...]

Поначалу [к нацистам] относились положительно. Потом стали считать Гитлера евреем, говорить, что евреев он не истреблял, что было убито их совсем мало – для отвода глаз, и что война была затеяна евреями для уничтожения славянских народов.

Источник: http://2ch.so/psy/res/165866.html#i165866

Для левых всего мира актуальными сейчас являются два вопроса: осознание причин поражения советского эксперимента и обновление социалистической теории. Для того, чтобы решить эти вопросы, необходимо сначала строго на научной основе разобраться в том, чем являлся в действительности так называемый реальный социализм, и составить представление о подлинно социалистическом (коммунистическом) обществе, о социалистическом (коммунистическом) способе производства.

Первая проблема важна не только потому, что левые должны извлекать уроки из собственных ошибок и не могут двигаться вперёд, не разобравшись в собственном прошлом, но и потому, что на постсоветском пространстве существуют довольно влиятельные силы, активно действующие на политической арене и ориентированные на восстановление в общих чертах именно «реального социализма». Без решения обеих проблем невозможно обновление социалистической теории, а обновление это чрезвычайно необходимо, так как старая социалистическая теория серьёзно дискредитирована в сознании мыслящей части левых, в то время как реальная действительность толкает значительную часть людей, считающих себя левыми, на путь активной борьбы с капитализмом, а организованные силы, ведущие эту борьбу, в большинстве своём пребывают в объятиях догм старых социалистических учений. Понятно, что это может, в лучшем случае, привести лишь к повторению истории.

Сначала о «реальном социализме». Существуют, как известно, две основные точки зрения на природу советского строя: что это действительно был социализм (искажённый либо даже неискажённый) и что существовавший в СССР и других странах «восточного блока» строй не был социализмом. Сторонники последней точки зрения в основном считают этот строй государственным капитализмом. Все остальные точки зрения (например, что «реальный социализм» являлся соединением капиталистического базиса с феодальной (или социалистической) надстройкой, или, как у Молотова, что он являлся «переходным периодом от капитализма к социализму»), строго говоря, научно не аргументированы и не выдерживают критики.

Оставаясь в рамках марксистской методологии, представляется несложным доказать, что советское общество не было социалистическим (коммунистическим). При этом я, естественно, игнорирую сталинистское разделение коммунизма на две ступени – социализм и коммунизм, – как изобретённое специально для объяснения того, почему строй СССР не соответствовал представлениям основоположников научного коммунизма о социализме. Конъюнктурность и заданность этого «изобретения» сталинской науки очевидны. Следовательно, надо вернуться к марксовому пониманию, а именно, что социализм и коммунизм суть синонимы.