Он называл его просто голосом. Потому что это был просто голос в его голове, порой критикующий любое его движение. Однажды он целый день просидел на дереве, услышав вой волков. Надоедливые подтрунивания голоса оказались правдивыми. Воем Последнему показался ветер, гуляющий в трубах, сложенных возле какой-то стройки.
Голос зачастую оказывался прав, но Последний его не любил и не прислушивался к его советам.

"Маменькин сыночек боится темноты," противно просюсюкал голос в голове.
Последний игнорировал его, так как был занят поиском открытого дома.
"Маменькин сыночек думает, что его ночью съест большая бука," не унимался голос, продолжая издеваться над Последним.
- А! - обрадованно воскликнул Последний, когда открылась дверь двух-этажного коттеджа возле моря.
В темноте кто-то пошевелился, Последний медленно засунул руку под куртку и взялся за рукоять пистолета.
- Вы кто? - спросил он под шипение голоса "Придуууурок. Это же зеркало."
- Хммм. - Включив свет в прихожей, Последний убедился в правоте голоса.
- Сколько же я не брился? - горестно вздохнул Последний, проводя рукой по черной щетине на подбородке.

Последний отмахнулся от воспоминаний, преследовавших его. Он въехал в город, стоящий на берегу моря. "Добро пожаловать!", радостно гласил огромный баннер возле дороги.
- Тааак. Скоро уже вечер. Значит я заночую здесь. - заговорил Последний.
"Ну ну." - хмыкнул голос в его голове.

Мы все так отчаянно ищем любви. А зачем? Когда ищешь любовь, можешь пропустить что-то такое волшебное, упустить шанс на...
Я все еще живу мечтами. Если я не буду мечтать, то просто сотрусь с холста этого мира. Исчезну, как дым на ветру. Быстро и бесследно. Но зачем существовать? Зачем нужно жить?

Слова - лишь маленькие капли, падающие в реку Вечности.

Мой ломаный, угловатый слог, вот что мну получило после прочтения множества книг. Книги... В книгах жизнь. Для меня. Так приятно бежать от этой серой обыденности в сказочный мир, искусно созданный автором. А что меня ждет в этой жизни? НИ-ЧЕ-ГО. Поэтому я бегу со всей возможной скоростью из мира, в котором я - обычный человек, лицо в толпе таких же серых, не представляющих из себя ничего. Кому мы нужны?

Если уж мой дневник всё равно никто не читает, то я буду здесь писать свои настоящие мысли.

Если я умер, то значит, я нахожусь в аду. Или в раю? Не знаю, я никогда не задумывался о... том, что будет после смерти.

Крышка гроба поддалась не сразу. Пришлось использовать лопату как рычаг.
Первое, что почувствовал Игорь, когда приоткрыл крышку, это ужасный запах. Запах разлагающейся плоти, тошнотворный. Он испуганно замер, закрыв рот и нос одной рукой.
"Давай же!" - прикрикнул кто-то. То ли он сам, то ли... папа?
Игорь резко надавил на рукоять лопаты. Крышка резко откинулась.

Унылый дождь мелко накрапывал, портя настроение и убивая веру в лето. Серое небо хмурилось тучами и плакало дождем. Только начало сентября... Но почему-то кажется, что осень была всегда.
Ни лучика света, лишь серая хмарь и уныние, которое красит лица людей хмуростью и злобой.
Вечереет... Невидимое солнце отцепилось от неба и быстро спряталось за горизонтом, унося с собой жалкие остатки тепла.
На улице одинокие люди, быстро идущие по своим делам. Холодно...
Дождь омывает трупы летних чувств и желаний. Мелкие капли неприятно холодят кожу и оставляют следы на одежде. Серо. Словно все краски пожухли, как листья на деревьях.

Мну устало. С утра плановая промывка мозгов в универе на голодный желудок. Обед. Денег мало. Мну поело)). Но быстро снова проголодалось:(. А денег нет. Нас погнали на подготовку праздника первокурсника. Праздник "первокурсников". Совершенно не понимаю, причем тут мы? Я уже не первый год в универе учусь, как-никак. Кому-то где-то что-то не дает спокойно жить. По этой причине мы мерзли на улице два часа подряд, пытаясь понять, чего же от нас хотят? Холодно. Завтра точно будет болеть горло. Болят пальцы. Нужно уже носить перчатки. И шапку. И шарф теплый. Завтра снова переться на репетицию. Мну устало. Нужно бы еще сделать задания по матфизике. Но мну так устало... Ноги уже не ходят. Мну говорило, что нас заставили бегать на холоде?

- Извини. - сказал мне обезьяна. - Не мог бы ты вернуть мне это, - кивнул он на мою руку в сопле. Я в ступоре уставился на него. - То, что принадлежит миру пикселей, должно остаться в мире пикселей. Поэтому, поднеси руку к экрану, Дима.
Я послушно протянул ладонь к монитору.
- Еще ближе. - мягко сказал глюк.
Я прижал ладонь к монитору немного левее глюка.
Обезьяна достала откуда-то из-за спины платок и начала вытирать мою ладонь. Я чувствовал приятные поглаживания и понял, что сопля с моей ладони медленно исчезает.
"Я сплю. Я уснул, и не заметил этого. Я сейчас ущипну себя и ничего не почувствую." С этой мыслью я правой рукой ущипнул себя за левое плечо.
- Ай! - я дернулся от боли.
- Это не сон, Дима. - Мягко сказала мне обезьяна.

Ответом ему было лишь молчание. Игорь еще несколько раз пытался позвать его, но никто не отозвался.
Этот голос... Помог ему успокоиться.
- Да. Мне нужна правда. Я хочу знать, жив я или нет. - С этими словами он подошел ближе к могиле какого-то человека. На надгробном камне было написано имя мужчины. "Виктор Прокопьев. 1977-2012."
Игорь вдохнул и выдохнул, подготавливая себя к... раскопке могилы.
- Извините, Виктор. Я и правда не хочу этого делать, но... - с этими словами Игорь воткнул лопату в землю. - Я выкопаю яму и посмотрю, хорошо?
Копать было тяжело, но Игорь не останавливался. Если бы он остановился, он бы сбежал от страха.. Поэтому он старался побыстрее двигаться. Он долго копал. Если бы у него не было перчаток на руках, он бы давно сбил руки в кровь. Наконец, когда солнце начало садиться, он наткнулся лопатой на что- то твердое.
- А вот и крышка. - дрожащим голосом сказал Игорь. Он выбрался из могилы и сел возле ямы, поджав ноги под себя. - Виктор... Извините. Я выкопал яму и теперь мне нужно... Я должен... Я посмотрю, как вы там?
Никто не отозвался. Игорь встал и залез обратно в могилу, схватился за крышку гроба и потянул на себя.

Игорь еще долго озирался вокруг в поисках того человека, но вокруг были лишь надгробия.
- Послушай... Ты здесь? Кто ты? Ты знаешь, что случилось со всеми? - спросил он со страхом. В тот же момент раздался знакомый голос в его голове.
"Я всегда здесь, малыш. Ты знаешь это. Я всегда был с тобой рядом. Я не знаю, что случилось, ведь я лишь в твоей голове, малыш." Вкрадчиво прошептал голос.
- О чём ты говоришь? Скажи мне... Кто ты такой? Пожалуйста... - слезы наворачивались на глаза Игоря.
"Мальчик мой, ты всегда знал, что твоя мама не говорит всей правды, верно?".
Игорь в какой-то интуитивной догадке прошептал вопросительно:
- Папа?

Сколько бы он не гадал, он не знал настоящей причины исчезновения всех живых существ.

Когда ему было одиннадцать с половиной, он решился на проверку своей теории. Он взял лопату и пошел на кладбище. "Если трупов нет и в гробах, значит, я мертв."
Его потряхивало от страха. Игорь не любил кладбищ. И похорон. И мертвых.
Но он должен выяснить, разобраться в том, что с ним произошло.

Он не любил ужастиков и страшных историй, что рассказывали в детском лагере. Он не боялся этих глупых страшилок, просто... ему казалось глупым бояться того, чего нет.

Мама сказала ему, что его отец был плохим человеком, бросившим маму, когда она узнала, что беременна.
Игорь любил маму и не хотел ее расстраивать, поэтому он больше не расспрашивал ее об отце, потому что она рассердилась, когда он спросил у нее, "А почему у других детей есть папы?". Ему было четыре и он ходил в детский сад. Но он хорошо запомнил, что мама плакала той ночью, когда думала, что Игорь уснул. Она пила тогда. Он понял лишь через несколько лет, что она той ночью сильно напилась. Это было редким явлением. Игорю не понравился плохой запах, шедший от мамы наутро.

Игорь боялся только одного. Расстроить маму. Когда она плакала, ему становилось почти что физически больно. Когда слезы наполняли ее голубые глаза и она размазывала их по щекам вместе с тушью, он цепенел. Ему становилось тяжело дышать и он просто замирал.
К счастью, она редко плакала. Игорь старался всеми силами оберегать маму.
Но он не мог оградить ее от смерти. Когда ему было семь, он пошел в школу в первый раз первого сентября. Второго сентября мама сказала ему, что он не пойдет в школу сегодня. По слегка припухшим красным глазам он понял, что мама плакала ночью. Она сказала что умерла бабушка, мамина мама. Она одела его в ту же нарядную одежду, в которой он был первого сентября.
Похороны бабушки прошли тихо. Были лишь они с мамой и сестра бабушки, тетя Света. Мама тихо плакала на кладбище, Игорь сжимал ее руку. Тогда он увидел мертвую бабушку. Синюшный цвет лица был плохо замаскирован толстым слоем грима. Священник что-то заунывно бубнил себе под нос. Тяжелая атмосфера давила на него, он хотел просто встать и уйти, сначала медленно, шаг за шагом, затем всё быстрее и быстрее, выбежать за пределы кладбища и наконец вдохнуть воздух полной грудью, дышать и дышать, подальше отсюда, где царят смерть и горе.
Когда бабушкин гроб начали опускать в могилу, Игорь почти что обрадовался, что всё закончилось. Мама крепко сжимала его руку, ему даже было больно. Почему то Игорь понял, что мама готова броситься в могилу, и обнял ее. Она словно очнулась ото сна тогда и перестала дрожать.
- Спасибо, Игорёк. - прошептала он одними губами.

Тяжелее всего было сделать первый шаг. Переступить границу, отделяющую кладбище от остального мира.
Игорь долго стоял там, опираясь на лопату и просто дышал, стараясь не вспоминать цвет рук бабушки и слезы мамы. Затем он собрался с силами, и сделал первый шаг. Зажмурившись и втянув голову в плечи, он сделал несколько шагов. "Всё хорошо, всё хорошо... Я просто хочу выкопать яму, верно? Выкопать яму. Выкопать яму." Тогда он впервые услышал голос в его голове. Мягкий, успокаивающий голос мужчины, шепчущий ему слова поддержки. "Всё хорошо, малыш. Тебе нужно выяснить правду, верно?".
- Да. - тихо сказал Игорь.
"Тебе нужна правда?", еще раз спросил струящийся голос.
- Да, мне нужна правда. - громче и увереннее повторил он.
Игорю показалось, что он видит его. Мужчину, шепчущего ему слова поддержки и ободрения. Черные длинные волосы, затянутые в хвост, сочувственный взгляд голубых глаз, орлиный нос и черный балахон, скрывающий его руки. Видение длилось лишь несколько секунд, Игорь успел сделать несколько шагов в его направлении, но мужчина исчез.
- Что... Ты где? Где ты?! Что происходит?!!

самый мой популярный рассказ - это рассказ про психопата, который остался один. Попробую написать что-нибудь в стиле фэнтези.

Рука Леры машинально потянулась к точно такому же кулону, как на фотографии. Витя... Зачем ты?.. На фотографиях он находил всё больше знакомых вещей. Фиолетовая рубашка из Милана, та самая, которую Лерик любил сам носить по утрам. Любимые джинсы Виктора, со множеством дыр, заношенные до невозможности.

- Я люблю тебя. - тихий шепот в телефонной трубке, похожий на плеск волн за бортом.
- Я тоже тебя люблю. - слова обреченности.
Мы не могли быть вместе.
Я забуду его.
Мы не могли...
Как, как я смогу забыть? Забыть его поцелуи, руки, глаза?
Я обманываю сам себя, когда говорю, что смогу жить без него.
Он обманывает меня, когда обещает, что будет счастлив.
Мы не можем.
Мы не можем быть вместе.
Мы не можем быть друг без друга.
Прости, Лер. Пожалуйста, прости.
Отец сказал, что убьет тебя, если мы с тобой не расстанемся.
Я встал на борт речного парома. Ночь. Надеюсь никто не заметит.

Лерик открыл новостную ленту своего города.
Труп молодого мужчины был обнаружен в реке ... На фото был обезображенный водой труп. Сердце Леры ухнуло куда-то вниз. Такой знакомый кулон, сделанный его руками... Половина сердца из бисера на цепочке.

- Самовлюбленный дурак! Сволочь! Придурок! - Лерик кричал в пустой кухне, после того как Он, тот самый, обещавший вечную любовь, свалил тихо, ночью, оставив лишь записку на подушке - Ненавижу! Ты только о себе и думаешь!!! Ненавижу... - он начал плакать и сел прямо среди осколков тарелок, которые они выбирали вместе...
Записка сиротливо лежала на столе, в ней было написано лишь " Прости, нам нужно расстаться"
Лерик нервно смахнул рыжую челку с глаз.

- иногда ты понимаешь, что быть одиноким нестрашно. Страшно быть ненужным. Я раньше думал о самоубийстве, просто было интересно, кто же будет меня оплакивать? А потом я осознал, что никому не нужен. Никто не придет на мои похороны. Никто. Друзей у меня нет, лишь приятели, которые и не вспомнят обо мне, если я не завалюсь в бар, как обычно, и не проставлю всем выпивку. Они даже не знают моего настоящего имени. Грустно.

хочу создать свой мир, в который можно погрузить читателя, чтобы он вспоминал меня как сказочника, как волшебника, который оказался в другом мире и теперь рассказывает историю своего путешествия. но я не могу. что я могу рассказать? историю о сумасшедшем, которую я пишу? люди не поймут. это слишком тяжело. я создаю этого героя потому что я мечтаю оказаться на его месте. правда. я боюсь остаться в одиночестве. совсем. совсем пустой мир. как же быть?..
я не смогу создать мир, полный радости. хотя, читателю не понравится радость и ваниль. Как в Хрониках Нарнии. Если бы я из сказочного мира был вышвырнут в нашу отвратительную, серую обыденность, я бы... совершил суицид. несправедливо. люди, мечтающие о чудесах, всю свою жизнь проживают в ожидании того самого, чудесного мира. Но никто не придет и не вытащит тебя в другой волшебный мир. Я - слабак.

ему 28 лет. примерно. брюнет, длинные волосы, хвост, щетина, потрепанные джинсы темно-синего цвета. курткатоже джинсовая со множеством карманов. под курткой футболка серая обычная. кеды, серые глаза, прямой нос, тонкие пальцы, впалые щеки.

но для его ускорения не было причин. Он не супергерой, не облучался радиацией, его не кусали странные насекомые. Иногда он думал, что он мертв. Но он чувствовал боль. разве мертвые могут чувствовать? он не мог проходить сквозь стены. Нет, он не мертв. Но что же тогда случилось?

Он посмотрел на план, который составил двадцать лет назад.
Он застрял на первом пункте. Что интересно, он не нашел ни одного трупа. Ни одного. Он думал поначалу, что должны остаться трупы животных, но их не было.
Пункт 2.
Выяснить, что произошло.
Он мог лишь гадать, что произошло. Самой страшной из его теорий было ускорение. Он ускорился до очень большой скорости и поэтому никого не видит.
Ему больше нравилась другая теория, что всех людей похитили инопланетяне.