Джон перечитывал письмо снова и снова, пока слова не начали рябить и прыгать у него перед глазами.

«Я не могу это подписать. И не подпишу».

Он чуть не бросил пергамент в огонь, однако вместо этого отложил его и сделал глоток эля – от вчерашнего одинокого ужина осталось еще полкружки.

«Мне придется подписать. Они выбрали меня лордом-командующим. Стена – моя, и Дозор тоже мой. Ночной Дозор не принимает участия в войнах».

Он испытал облегчение, когда в дверь заглянул Скорбный Эдд и доложил, что снаружи ждет Лилли. Джон отложил письмо мейстера Эйемона в сторону.

– Я с ней поговорю, – он со страхом ждал этого разговора. – Разыщи Сэма, после мне надо будет поговорить и с ним.

– Он наверное внизу, с книгами. Мой старый септон говорил, что книги – это разговоры мертвецов. Мертвецам следует помалкивать, вот что я скажу. И зачем кому-то слушать, о чём болтают мертвецы? – Бормоча себе под нос что-то о червях и пауках, Скорбный Эдд ушёл.

Лилли, войдя в комнату, тут же опустилась на колени. Джон обошел вокруг стола и поднял её на ноги.

– Передо мной не надо вставать на колени. Это только для королей.

Хотя Лилли была уже и женой, и матерью, Джону она казалась ещё сущим ребёнком – худенькая малютка, укутанная в один из старых плащей Сэма. Плащ был ей так велик, что под его складками можно было бы спрятать еще несколько таких же девочек.

– С детьми всё хорошо? – спросил Джон.

Одичалая робко улыбнулась из-под капюшона.

– Да, милорд. Я боялась, что у меня не хватит молока на двоих, но чем больше они сосут, тем его больше. Они крепкие малыши.

– Мне придется сказать тебе кое-что неприятное, – у него с языка чуть не сорвалось «попросить», но в последний момент Джон сдержался.

– Про Манса? Вель умоляла короля пощадить его. Она говорила, что выйдет замуж за кого-нибудь из поклонщиков и не тронет его и пальцем, только бы Мансу сохранили жизнь. А этого Костяного Лорда пощадят. Крастер поклялся, что убьёт его, если тот хоть раз покажется у нашего дома. Манс за всю жизнь не сделал и половины того зла, что совершил Костяной Лорд.

«Да, Манс всего лишь повёл армию против королевства, которое когда-то поклялся защищать».

– Манс принес нашу присягу, Лилли. Потом он сменил свой плащ, женился на Далле и объявил себя Королем-за-Стеной. Сейчас его жизнь в руках короля. Но мы говорим не о нём, а о его сыне. Сыне Даллы.

– О малыше? – её голос задрожал. – Но он не нарушал присяги, милорд. Он только спит, плачет и сосёт молоко, только и всего. Он никому не причинял вреда. Не дайте его сжечь! Спасите его, пожалуйста!

– Только ты можешь это сделать, Лилли, – и Джон объяснил ей, как.

Другая женщина на её месте завизжала бы, обругала его, прокляла всеми семью преисподними. Другая в ярости кинулась бы на него с кулаками, дала пощёчину, попыталась бы выцарапать глаза. Другая крикнула бы ему в лицо, что не подчинится.
Лилли же только помотала головой:

– Нет! Прошу вас, нет!

Ворон услышал это и тоже каркнул:

– Нет!

– Если откажешься, ребёнка сожгут. Не завтра и не послезавтра... но рано или поздно Мелисандре понадобится пробудить дракона, поднять ветер или сотворить ещё какие-то чары, для которых нужна королевская кровь. От Манса к тому времени останутся только кости да пепел, так что она потребует сжечь его сына, и Станнис ей не откажет. Если ты не увезешь ребенка, она сожжёт его.

– Я уеду, – сказала Лилли, – я заберу его, я заберу обоих – малыша Даллы и своего.

Слезы катились у неё из глаз. Если бы они не блестели в свете свечи, Джон так бы и не понял, что она плачет.

«Жены Крастера, наверное, научили своих дочерей плакать только в подушку. Может быть, они уходили куда-нибудь выплакаться – подальше от крастеровых кулаков».

Джон сжал правую руку в кулак.

– Заберёшь обоих, и люди королевы погонятся за тобой и приведут обратно. Мальчика сожгут... и тебя вместе с ним.

«Если я буду её успокаивать, она подумает, что слезами можно меня пронять. Ей придется понять, что я не отступлюсь».

– Ты заберешь только одного ребенка, и это будет сын Даллы.

– Мать не может бросить сына, а если бросит – будет проклята навеки. Только не сына. Мы спасли его вместе с Сэмом. Пожалуйста, прошу вас, милорд! Мы спасли его от мороза.

– Говорят, смерть от холода почти безболезненна. Огонь же... Лилли, ты видишь свечу?

Она посмотрела на пламя.

– Да.

– Поднеси руку к огню. Дотронься до него.

Ее большие карие глаза сделались еще больше. Она не сдвинулась с места.

– Сделай это.

«Убей мальчишку».

– Давай.

Затрепетав, девушка протянула вперед руку – гораздо выше дрожащего огонька свечи.

– Ниже. Пусть он тебя поцелует.

Она опустила руку – на дюйм, потом еще на один. Когда пламя лизнуло ее кожу, Лилли отдернула руку и захныкала.

– Смерть от огня ужасна. Далла умерла, дав жизнь этому ребенку, но ты его выкормила и вынянчила. Ты спасла собственного сына ото льда, теперь спаси её сына от пламени.

– Но они же сожгут моего малыша. Красная женщина – если ей не Читать далее...

Приключение» дурно пахло.
На нём было шестьдесят весел и парус; длинный и узкий остов сулил быстрое плавание.
«Кораблик маловат, но нам сгодится», – подумал Квентин, когда впервые увидел судно, но это было до того, как он поднялся на борт и как следует принюхался. – «Свиньи», – решил он поначалу, но, сделав второй вдох, изменил мнение. Свиньи пахнут и того лучше. Это же была перебившая портовые запахи рыбы и солёного воздуха вонь мочи, гнилого мяса, нечистот, смрад мертвечины, мокнущих язв и загнивших ран.
– Меня тошнит, – признался он Геррису Дринкуотеру. Изнывая от жары, они ждали владельца судна, палуба которого источала такое зловоние.
– Если капитан пахнет так же, как и его корабль, как бы он не принял твою блевотину за духи, – ответил Геррис.
Квентин уже был готов предложить попытать счастья с другим судном, когда хозяин всё-таки явился – с парой гнусного вида матросов по обе руки. Геррис поприветствовал его улыбкой. Хотя по-волантийски он говорил хуже Квентина, но в силу их маскарада вести переговоры приходилось именно ему. В Дощатом городе виноторговца изображал Квентин, но фиглярство ему приелось, так что в Лисе при пересадке с корабля на корабль дорнийцы поменялись ролями. На «Жаворонке» Клетус Айронвуд стал торговцем, а Квентин – его слугой, но в Волантисе, после того как Клетуса убили, роль хозяина принял Геррис.
Рослый и пригожий, с сине-зелёными глазами и песочными волосами, опалёнными солнцем, телом стройным и ладным, Геррис держался важно, с достоинством, граничащим с высокомерием. Он никогда не проявлял неловкости, и даже тогда, когда к нему обращались на незнакомом языке, ухитрялся как-то объясниться. Квентин рядом с ним выглядел довольно невзрачно – коротконогий, коренастый, крепко сбитый, с волосами тёмными, как свежая земля. Лоб – слишком высокий, челюсть – чересчур квадратная, нос – без меры широкий.
«У тебя доброе, простое лицо, – как ему однажды сказала девушка, – но тебе надо почаще улыбаться».
Улыбки никогда не давались Квентину Мартеллу, как и его лорду-отцу.
– И насколько быстро ваше «Приключение»? – спросил Геррис на корявом подобии высокого валирийского.
Хозяин «Приключения» распознал его акцент и ответил на общем языке Вестероса:
– Нет судна быстрее его, достопочтенный лорд. «Приключение» может обогнать ветер. Скажите, куда вы держите путь, и я доставлю вас туда без промедления.
– Мне и двоим моим слугам надо попасть в Миэрин.
Это заставило капитана задуматься.
– Мне доводилось бывать в Миэрине. Да, я могу отыскать город... но зачем? В Миэрине больше нет рабов, там не получишь прибыли. Серебряная королева положила всему конец. Она даже закрыла бойцовские ямы, так что бедному моряку нечем развлечь себя, пока в порту наполняют его трюмы. Скажи, мой вестеросский друг, что такого есть в Миэрине, что тебе приспичило туда отправиться?
«Самая прекрасная женщина в мире, – подумал Квентин, – и моя суженая, если боги будут милостивы».
Иногда по ночам он лежал без сна, воображая себе её лицо и фигуру и размышляя, зачем такой женщине из всех принцев мира выбирать мужем именно его.
«Я из Дорна, – повторял он себе, – ей понадобится Дорн».
Геррис ответил капитану той самой выдумкой, которую дорнийцы состряпали заранее:
– Моя семья занимается виноделием. У моего отца обширные виноградники в Дорне, и он послал меня найти новые рынки. Надеемся, что честному миэринскому народу придется по вкусу наш товар.
– Вино? Дорнийское вино? – капитана это не убедило. – Города работорговцев воюют, разве вы этого не знаете?
– Мы слышали, что друг с другом воюют Астапор и Юнкай. Миэрина это не касается.
– Пока нет. Но скоро будет. Прямо сейчас посланник из Жёлтого Города нанимает мечи в Волантисе. Длинные Копья уже отчалили в Юнкай, Гонимые Ветром и Рота Кошки последуют за ними, как только пополнят свои ряды. И Золотое Братство движется на восток. Все это дело известное.
– Как скажете. Я занимаюсь вином, а не войнами. Гискарское вино – дрянная штука, тут спорить нечего. Миэринцы хорошо заплатят за мои прекрасные дорнийские вина.
– Мертвецам всё равно, какое вино пить, – хозяин «Приключения» перебирал пальцами бороду. – Сдается мне, я не первый капитан, к которому вы обратились. И не десятый.
– Нет, – признал Геррис.
– И который же? Сотый?
«Около того», – подумал Квентин. Волантийцы любили похваляться, что в их глубокой гавани можно потопить всю сотню островов Браавоса. Квентин никогда не видел Браавоса, но без труда в это поверил. Пышный, пошлый и прогнивший Волантис присосался к устью Ройна горячим влажным поцелуем, растянувшись по холмам по обе стороны реки. Суда были повсюду, они шли по реке или выходили в море, теснились у причалов и пристаней, принимая груз на борт или сгружая; военные корабли, китобои и торговые галеры, карраки и ялики, когги большие и малые, ладьи, корабли-лебеди, суда из Лиса, Тироша и Пентоса; квартийские огромные, как дворцы, перевозчики пряностей; суда из Толоса, Юнкая и с Василисков. Их было так много, что Квентин, впервые обозревая порт с палубы Читать далее...

Они выехали из Пентоса через Рассветные Врата, хотя Тириону так и не удалось увидеть рассвет даже краем глаза. – Всё будет выглядеть так, словно ты вовсе не посещал Пентоса, мой маленький друг, – пообещал магистр Иллирио, плотно задернув бархатные занавеси паланкина. – Никто не должен видеть, как ты покидаешь город – как никто не видел твоего прибытия. – Никто, кроме матросов, упихавших меня в бочку, мальца со щёткой, что за мной прибирался, девицы, которую ты прислал согреть мне постель, и той подлой конопатой прачки. Ах да, и твоих стражников. Если ты не отрезал им с яйцами заодно и головы, они должны знать, что ты тут не один. Паланкин на толстых кожаных ремнях несла восьмёрка исполинских лошадей- тяжеловозов. Рядом с носилками шагали четверо евнухов – по двое с каждой стороны, остальные плелись позади, охраняя обоз. – Безупречные не дают воли языку, – заверил его Иллирио, – а галера, что тебя привезла, сейчас находится на пути в Асшай. Вернётся года через два, если море будет к ней милостиво. Что до моей челяди, она меня любит – никто меня не предаст. «Ну-ну, лелей эту надежду, мой жирный друг. Когда-нибудь мы высечем эти слова на твоей могиле». – Мы должны быть на борту этой галеры, – сказал карлик, – до Волантиса быстрее всего добраться морем. – Море опасно, – ответил Иллирио. – Осень – это сезон частых штормов, да и пираты, устроившие себе логово на Ступенях, рыщут оттуда по морю и грабят честных людей. Будет нехорошо, если мой маленький друг попадет к ним в лапы. – Да, ведь и на Ройне тоже есть пираты. – Речные пираты, – торговец сыром зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Капитаны-таракашки, охочие до хлебных крошек. – Поговаривают и о каменных людях. – Да, эти бедолаги существуют на самом деле. Но к чему о них говорить? День слишком хорош для подобных бесед. Скоро мы доберемся до Ройна, и там ты избавишься от Иллирио и его толстого пуза. А пока будем есть и спать. У нас есть сладкое вино и острые закуски, так зачем вспоминать о болезнях и смерти? «И правда, зачем?» У Тириона в ушах опять прозвучал щелчок арбалета, и он задумался. Паланкин покачивался из стороны в сторону, умиротворяющее движение точно мать баюкает на руках ребенка. «И откуда мне знать, на что это похоже?» Его зад удобно устроился на шёлковых подушках с гусиным пухом, стенки из пурпурного бархата образовывали над головой полог, сберегая приятное тепло, несмотря на то что снаружи уже царила осенняя прохлада. За носилками тащился целый караван мулов, навьюченных сундуками, бочонками, кадками и корзинами со съестным, чтобы властелин сыров, чего доброго, не оголодал в дороге. Сперва они попробовали острые сосиски и запили их тёмным вином из голубики. На обед им достались заливные угри и красное дорнийское. Вечером – ветчину, вареные яйца и жареных жаворонков, фаршированных чесноком и луком. Светлое пиво и мирийские огненные вина должны были облегчить пищеварение. При всех своих удобствах паланкин был медлителен, и карлик в скором времени преисполнился нетерпением. – И сколько же дней нам ползти до реки? – спросил он Иллирио наутро. – С такой-то скоростью к тому времени, когда я наконец увижу драконов твоей королевы, они вырастут крупнее трех эйегоновых. – Это было бы неплохо – большой дракон грознее маленького, – магистр пожал плечами. – Я бы, конечно, и сам с радостью встретил бы королеву Дейенерис в Волантисе, но в этом мне придется положиться на вас с Грифом. От меня будет больше толку в Пентосе. Я буду прокладывать путь к её возвращению. Но пока я с тобой... знаешь, я стар, толст и нуждаюсь в удобствах. Выпей-ка вина. – Скажи, – спросил Тирион, прихлебывая из чаши, – какое вообще дело магистру Пентоса до того, кто носит вестеросскую корону? В чём выгода от этой затеи, милорд? Толстяк слизнул жир с губ. – Я старый человек, уставший от этого мира и его подлостей. Неужели так странно, что прежде, чем придет мой срок, я хочу сделать доброе дело – вернуть милой юной девочке то, что принадлежит ей по праву рождения? «Ага, а потом ты предложишь мне волшебные доспехи и дворец в Валирии». – Если Дейенерис всего лишь милая юная девочка, Железный Трон порежет её на милые крохотные кусочки. – Не бойся, мой маленький друг, в её жилах течет кровь Эйегона-Дракона. «И, кроме того, кровь Эйегона Недостойного, Мейегора Жестокого и Бейелора Околпаченного». – Расскажи мне о ней. Толстяк погрузился в раздумья. – Когда Дейенерис впервые попала в мой дом, она была почти ребенком. При этом она была красивее даже моей второй жены – так пленительна, что меня самого одолевало искушение завладеть ей. Желание страшное и потаённое – я знал, что совокупление с ней не принесет мне добра, так что я вместо этого вызвал к себе наложницу и яростно совокуплялся с ней, пока безумие не
прошло само собой. Честно говоря, не думал, что Дейенерис выживет среди конных владык. – Но это не помешало тебе продать её кхалу Дрого. – Дотракийцы ничего не покупают и ничего не продают. Скажем так, её брат Визерис подарил её Дрого, чтобы завоевать дружбу кхала. Тщеславный Читать далее...

«Мы уже пришли?»
Бран ни разу не произнес эти слова вслух, но они постоянно были готовы сорваться с губ, пока их потрёпанный отряд продирался через рощи вековых дубов, высоченных серо-зеленых страж-деревьев, мимо мрачных гвардейских сосен и голых каштанов.
«Может, мы уже близко? – думал мальчик, пока Ходор взбирался по каменистому склону или спускался по хрустящему грязному снегу в тёмные расщелины. – Ну, сколько ещё? – мог бы подумать он под всплески копыт бредущего по руслу полузамерзшего ручья громадного лося. – Сколько? Здесь так холодно. Где же трёхглазый ворон?»
Мальчик горбился, покачиваясь в висящей на спине Ходора корзине, пригибая голову, когда великан конюх проходил под веткой дуба. Снова повалил снег, мокрый и обильный. Ходор шел, глядя всего одним глазом, веко второго примёрзло и не открывалось. Густая темно-рыжая борода конюха покрылась инеем, с кончиков усов свисали сосульки. В руке он нёс ржавый меч, захваченный из крипты Винтерфелла, и время от времени срубал им попавшуюся на пути ветку, обрушивая вниз сугроб снега. Под стук собственных зубов он бормотал:
– Ход-д-д-дор.
Удивительно, но это бормотание успокаивало. С начала их путешествия от Винтерфелла к Стене Бран со спутниками коротал время за беседой и пересказом сказок, но здесь всё было иначе. Это чувствовал даже Ходор. Его ходоры стали звучать реже, чем по ту сторону Стены. В этом лесу была некая неподвижность, несвойственная другим местам, знакомым Брану. Перед тем, как пошел снег, вокруг путников кружил северный ветер, поднимавший с земли кучи бурых листьев с лёгким шелестом, напоминавшим Брану шуршание разбегавшихся из буфета тараканов. Но теперь опавшая листва была похоронена под белой простыней. Время от времени над их головами пролетал ворон, хлопая широкими чёрными крыльями в холодном воздухе. А во всём остальном окружающий мир был погружён в тишину.
Впереди опустив голову и обходя сугробы шел лось. Его огромные развесистые рога были покрыты инеем. На широкой спине животного восседал угрюмый и молчаливый следопыт. Толстый парень Сэм назвал его Холодные Руки из-за того, что руки бледного как полотно следопыта были чёрными, твердыми как железо и такими же холодными. Всё тело укутывали слои шерсти, вываренной кожи и кольчуги. Нижняя часть лица пряталась в чёрном шерстяном шарфе, остальные черты скрывал надвинутый капюшон.
Позади следопыта ехала Мира Рид, обхватив руками брата, спасая его от ветра и холода теплом собственного тела. Под носом Жойена сосульками застыли сопли, и время от времени его сотрясала сильная дрожь.
«Он выглядит таким маленьким, – подумал Бран, снова увидев, как тот дрожит. – Теперь он кажется даже меньше меня, да и слабее, а ведь я – калека».
Лето замыкал их крохотный отряд. Окутанный паром от собственного дыхания в морозном лесном воздухе, лютоволк бежал следом за людьми, припадая на лапу, раненую стрелой еще у Короны Королевы. Каждый раз, оказываясь в шкуре огромного волка, Бран чувствовал эту боль. В последнее время он становился Лето чаще, чем оставался собой. Волк чувствовал укусы холода даже несмотря на густой мех, но видел дальше, слышал и чуял лучше мальчишки, сидящего в корзине и спелёнутого словно какой-то младенец.
В остальное время, когда Бран был слишком утомлён, чтобы становиться волком, он влезал в сознание Ходора. Чувствуя его присутствие, великан-тихоня принимался хныкать и трясти своей лохматой головой, но уже не столь яростно, как бывало прежде в Короне Королевы.
«Он знает, что это я, – успокаивал себя мальчик. – Он уже ко мне привык».
Даже если это было верно, в разуме Ходора Бран никогда не чувствовал себя уютно. Огромный конюх не понимал, что именно происходит, и Бран чувствовал во рту привкус его страха. В шкуре Лето было лучше.
«Я – это он, и он – это я. Он чувствует то же, что и я».
Иногда Бран чувствовал, что лютоволк принюхивается к лосю, примеряясь, не завалить ли ему огромное животное. В Винтерфелле Лето рос рядом с лошадьми, но лось не лошадь, а добыча. Лютоволк чувствовал, как под лохматой шкурой лося течёт тёплая кровь. Даже одного запаха было достаточно для того, чтобы из его пасти начала течь слюна, и думая вместе с ним о вкусном, тёмном мясе, давился слюной и Бран.
С ветвей росшего рядом дуба каркнул ворон, и Бран услышал, как рядом захлопали крылья ещё одной крупной чёрной птицы, слетевшей на землю. Теперь за ними следовало не больше полудюжины птиц, перелетавших с дерева на дерево или путешествовавших на развесистых лосиных рогах. Остальные падальщики либо улетели далеко вперёд, либо остались позади. Но стоит солнцу опуститься, как они вернутся, спускаясь с неба на полночных крыльях, пока ветки всех окружающих деревьев не окажутся занятыми ими на многие ярды в округе. Некоторые из птиц подлетали к следопыту и шептались с ним, и Брану казалось, что он понимает всё их карканье и клекотание.
«Они служат ему глазами и ушами. Они для него шпионят и сообщают о таящихся впереди и настигающих опасностях».
Вот и сейчас. Лось внезапно встал, и следопыт Читать далее...

@MicKeyIMoutiIB:

Пролог Варг. Варимар http://t.co/r8JJUCgL

У подножия бледного утеса, высокого, как само небо, среди чёрных деревьев бежал белый волк. Луна следовала за ним в звёздной вышине, мелькая в просветах между переплетением голых ветвей над головой.

– Сноу, – прошептала луна.

Но волк не ответил. Под его лапами скрипел снег, среди деревьев вздыхал ветер. Откуда-то издалека до него доносился зов сородичей – таких же, как он.

Они тоже охотились. Ливень хлестал холодными струями, обдавая шкуру его чёрного брата, терзавшего тушу огромного козла, дождь смывал кровь из раны в том месте, где бок был вспорот длинным рогом жертвы. В другом месте его младшая сестра подняла голову, чтобы пропеть луне свою песню, а сотня меньших серых братьев прервала свою охоту, чтобы к ней присоединиться. В холмах, где они находились, было теплее, и в изобилии водилась дичь. Много ночей стая его сестры лакомилась мясом овец, коров и лошадей, украденных у людей, а иногда волки пробовали и человеческую плоть.

– Сноу, – хихикая, снова позвала луна.

Белый волк неслышно следовал по следу, оставленному человеком у подножия заснеженного утеса. На языке был привкус крови, а в ушах звенела песнь сотен братьев. Когда-то их было шестеро– пять пищащих слепышей в снегу подле мёртвой матери, и он, одинокий, отползший в сторону, пока младшие сосали холодное молоко из её омертвевших сосков. Теперь в живых осталось четверо… и присутствие одного из них белый волк не ощущал уже давно.

– Сноу, – настаивала луна.

Белый волк убегал от этого зова, мчась навстречу пропасти ночи, в которой скрылось солнце. Его дыхание стыло клубами в морозном воздухе. В беззвёздную ночь огромный утес был чёрен как камень, тёмной громадой возвышаясь над широким простором, однако сейчас в лунном свете он, подобно замёрзшему водопаду, сиял тусклым светом и льдом. Волчья шуба была густой и косматой, но когда поверх льда дул пронизывающий ветер, не спасал даже такой мех. На другой стороне ветер был ещё холоднее, и волк тотчас почувствовал это. Там был его брат, серый, пахнущий летом.

– Сноу, – сосульки посыпались с ветвей. Белый волк повернулся и обнажил зубы.

– Сноу! – волк ощетинился, когда деревья расступились перед ним.

– Сноу, Сноу, Сноу! – он услышал хлопанье крыльев. Сквозь тьму пролетел ворон.

Он с глухим стуком опустился на грудь Джона Сноу, скрежетнув когтями.

– Сноу! – выкрикнул ворон прямо ему в лицо.

– Я слышу. – Комната была темной, а тюфяк – жёстким. Серый полумрак сочился сквозь ставни, предвещая ещё один тусклый холодный день. – Вот как ты будил Мормонта? Убери свои перья подальше от моего лица. – Джон выпростал руку из-под одеяла, чтобы согнать птицу. Ворон был крупным, старым, взъерошенным, наглым и совсем не боялся людей.

– Сноу, – прокричал он, взлетев на свой насест. – Сноу, Сноу.

Джон сгрёб подушку и кинул, но птица вспорхнула раньше. Подушка ударилась о стену и порвалась, разбросав повсюду своё содержимое. Как раз в этот момент в дверной проем просунулась голова Скорбного Эдда Толлетта.

– Прошу прощения, – произнёс стюард, не обращая внимания на облако перьев, – милорд хочет, чтобы я приготовил завтрак?

— Зерно, — прокаркал ворон. — Зерно, зерно.

– Зажарь ворона, – предложил Джон, – и принеси полпинты пива.

Джону всё ещё было непривычно иметь собственного стюарда и слугу. Ещё совсем недавно он сам точно так же готовил завтрак для Лорда Командующего Мормонта.

– Три зёрнышка и один зажаренный ворон, – сказал Скорбный Эдд. – Отлично, милорд, только Хобб уже сварил яйца, чёрную сосиску и приготовил печёные яблоки с черносливом. Печёные яблоки просто превосходны, если не считать чернослива. Лично я бы чернослив есть не стал. Как-то раз Хобб нафаршировал им курицу вместе с каштанами и морковью. Никогда не доверяйте поварам, милорд. Нашпигуют тебя черносливом, а ты и не заметишь.

– Позже, – завтрак мог подождать. Станнис ждать не станет. – Сегодня ночью происшествия в лагере с пленными были?

– Нет, милорд, с тех пор, как вы поставили охранников присматривать за другими охранниками.

– Хорошо.

Под Стеной была заперта тысяча одичалых-пленников Станниса Баратеона, захваченных во время разгрома орды Манса Налётчика. Многие пленники были женского пола, и некоторые охранники выкрадывали их из-за частокола, чтобы согреть свою постель. Так поступали все подряд: люди короля, королевы, даже попытался кое-кто из Чёрных братьев. Мужчины есть мужчины, а это были единственные женщины на много лиг вокруг.

– Сдались ещё двое одичалых, — продолжил Эдд. – Мать с девочкой, путавшейся у неё в юбке. С ней ещё карапуз, с ног до головы закутанный в мех, но он был мёртв.

– Мёртв, — повторил следом ворон. Это было одно из любимых птичьих словечек. – Мёртв, мёртв.

Каждую ночь к ним прибивалось всё больше свободного народа – голодные и наполовину окоченевшие создания, спасшиеся во время битвы под Стеной только для того, чтобы приползти назад, осознав, что им негде больше укрыться.

– Вы допросили мать? – спросил Джон. Станнис Баратеон разгромил орду Манса Читать далее...

[272x420]
На прошлой неделе состоялась церемония вручения крылатых девушек, и Академия не обделила Престолы вниманием – замечательный актёр Питер Динклейдж был удостоен золотой статуэтки за исполнение «второстепенной» роли Тириона Ланнистера в первом сезоне сериала. Игра была номинирована в 13 категориях, из них помимо Динклейджа прикоснутся к Эмми удалось лишь команде создавшей вступительную заставку для сериала! Вернёмся к Питеру – при вручении приза Динклейдж отметил, что: Этой премией я обязан продюсерам Дэвиду Беньоффу и Дэну Вейссу, которые обратились ко мне с этой ролью. Нет лучшего работодателя, чем HBO – вы позволяете мастерам творить. A вот что
поведал актёр журналистам за кулисами после вручения премии: Со временем мне полюбилось сниматься на телевидении, хотя я долго боролся с идеей принять участие в телевизионном шоу. Нынешнее ТВ сильно отличается от прежнего, оно привлекает превосходных сценаристов. Мне интересно читать новые сценарии, я не перелистываю на свои сцены. Динклейдж рассказывает репортерам, что получил непредсказуемое удовольствие от «Игры престолов»: Вот почему сериал великолепен: злодеи живут а герои гибнут. Это неожиданно и очень интересно, автор [Джордж Мартин] не придерживается традиционной формулы. Помимо того, актёр поясняет несведущим, что несмотря на диктованные бюджетом и временными рамками отхождения от книжного текста, одно сценаристы не трогают: Мы верны оригинальной истории с точки зрения выживания персонажей. На вопрос: Как вам удаётся постоянно казаться таким невозмутимо крутым? Последовал скромный ответ: Будучи жутко напуганным изнутри. Это всё игра. Я чувствую себя очень неуютно.

Она слышала приближение мертвеца. Ему предшествовали медленные, размеренные звуки шагов, поднимающиеся с лестницы и эхом отражающиеся от мраморных колонн. Дейенерис Таргариен ждала на скамье из черного дерева, которую сделала своим троном. Веки были тяжелыми от сна, серебристо-золотые волосы взъерошены.

– Ваше величество, – сказал Барристан Селми, капитан ее Королевской Гвардии, – вам не обязательно это видеть.

Дени плотнее завернулась в львиную шкуру.

– Обязательно, он умер за меня.

Под мантией на ней была только белая льняная туника, доходившая лишь до бедер. Ей снился дом с красной дверью, когда ее разбудила Миссандея. Одеваться было некогда.

– Кхалиси, – прошептала Ирри, – вы не должны прикасаться к мертвецу. Это приносит несчастье.

– Только, если вы сами не убили его, – Чхику была крупнее Ирри, с широкой костью и большой грудью. – Это всем известно.

– Верно, – согласилась Ирри.

Дени не обратила на них внимания. Дотракийцы очень хорошо понимают в лошадях, но не разбираются во всем остальном. «К тому же, обе еще девчонки». Служанки были ее ровесницами. И хотя выглядели как взрослые женщины – с черными волосами, бронзовой кожей и миндалевидными глазами, они все равно оставались детьми. Их ей подарили на свадьбе с кхалом Дрого. И это Дрого подарил ей шкуру и голову храккара, белого льва Дотракийкого моря. Она была велика ей и пахла плесенью, но создавала ощущение, будто ее Солнце и Звезды по-прежнему рядом.

Серый Червь появился наверху первым, поднявшись по ступням с факелом в руке. Его шлем был украшен тремя пиками. За ним следовали четверо Безупречных, неся на плечах мертвое тело. Их лица под бронзовыми шлемами с единственным острием были настолько маловыразительны, что казались тоже отлитыми из бронзы.

Они положили тело к ее ногам. Сир Барристан поднял окровавленное покрывало. Серый Червь поднес факел поближе, чтобы она могла рассмотреть мертвеца.

Его лицо было гладким и безволосым, а щеки разрезаны от уха до уха. Он был высоким, светлокожим, с голубыми глазами. «Уроженец Лисса или Волантиса, похищенный пиратами и проданный в рабство в красный Астапор». Глаза были широко распахнуты, но из ран сочилась кровь. Им не было числа.

– Ваше величество, – сказал сир Барристан, – в переулке, где его нашли, была нарисована гарпия...

– ... его собственной кровью, – Дейенерис уже догадалась, что произошло. Дети Гарпии по ночам устраивали резню и повсюду оставляли подобный знак возле своих жертв. – Серый Червь, почему он оказался один? У него не было напарника? – По ее приказу Безупречные ночью патрулировали город всегда парами.

– Моя королева, – ответил капитан, – ваш слуга Храбрый Щит прошлой ночью был не на дежурстве. Он шел... в одно место... выпить... в компании.

– Место? Что за место?

– Дом наслаждения, ваше величество.

«Бордель». – Половина освобожденных ею людей были из Юнкая, мудрые господа которого славились своими постельными рабами. – «Путь семи вздохов». Не удивительно, что бордели появлялись в Миэрине как грибы после дождя. «Это было единственное, что они умели, и им приходилось бороться за жизнь». – Цены на продукты росли каждый день, а плотские утехи дешевели. Она знала, что в самых бедных кварталах между ступенчатыми пирамидами миэринской аристократии были бордели на любой вкус. – «И даже если так...»

– Не понимаю, что евнух делал в борделе?

– Даже тот, кому недостает мужских частей, в душе остается мужчиной, – ответил Серый Червь. – Вашему слуге сказали, что Храбрый Щит иногда платил женщинам из борделя, чтобы они возлежали с ним и держали его в объятьях.

«Кровь дракона не плачет!»

– Храбрый Щит, – повторила она. – Таково было его имя?

– Если так угодно вашему величеству.

– Это хорошее имя. – Добрые господа Астапора не позволяли своим рабам-солдатам иметь даже имена. Некоторые из ее Безупречных вернули себе имена, данные им при рождении, а остальные придумали новые.– Известно, сколько человек напали на Храброго Щита?

– Ваш слуга не знает... много.

– Шесть или больше, – сказал сир Барристан, – судя по ранам, на него напали со всех сторон. Его нашли с пустыми ножнами.

Возможно, он успел кого-то ранить.

Дени про себя молилась, чтобы кто-то из убийц умирал прямо сейчас, корчась от боли, вцепившись в живот.

– Почему они разрезали его щеки подобным образом?

– Милостивая королева, – сказал Серый Червь, – убийцы затолкали половые органы козла в горло Храброго Щита. Ваш слуга убрал их перед тем, как принести тело сюда.

«Они не могли скормить ему его собственные гениталии. В Астапоре ему не оставили ни ствола, ни корня. А Дети Гарпии осмелели…», – подумала Дени. До сих пор убийцы ограничивались нападениями на безоружных освобожденных жителей, убивая их на улицах или вламываясь к ним в дома по ночам, чтобы зарезать в постелях.

– Это первый из моих солдат, убитый ими.

– Первый, но не последний, – предупредил сир Барристан.

«Война не кончилась, – поняла Дени, – просто теперь я воюю Читать далее...

Он пил всю дорогу через Узкое море.

Корабль был маленьким, его каюта совсем крохотной, а капитан не позволял ему появляться на палубе. Из-за вздымающейся под ногами палубы его постоянно мутило, а вкус дрянной пищи казался еще отвратительней, когда он извергал ее обратно. К тому же, зачем есть солонину, засохший сыр и хлеб с червями, если есть вино? Оно было красным, сухим и очень крепким. Вином тоже порой тошнило, но его оставалось много.

«Мир до краев наполнен вином», – говорил он, обращаясь в темноту своей каюты. Отец никогда не любил пьяных, так что с того? Отец мертв. Он действительно его прикончил. – «Ваша стрела в живот, милорд! Только для вас. Если б я только получше управлялся с арбалетом, то сумел бы всадить ее в член, которым ты меня зачал, проклятый ублюдок».

В трюме было неясно, день снаружи или ночь. Тирион отмечал дни по появлению в каюте мальчишки, приносившего пищу, к которой он не притрагивался. С собой мальчик приносил ведро со щеткой, чтобы за ним прибрать.

– Это дорнийское? – как-то спросил его Тирион, вынимая пробку из меха. – Оно напоминает мне об одной змее, которую я знавал когда-то. Забавный был парень, пока его не придавило горой.

Мальчик не отвечал. Он был довольно уродливым, хотя и куда привлекательнее, чем один карлик с обрубком носа и шрамом от глаза до подбородка.

– Я тебя чем-то обидел? – вновь обратился Тирион к мальчишке, пока тот скреб палубу. – Или тебе приказали со мной не разговаривать? Или какой-нибудь карлик отпялил твою маму?

Это тоже осталось без ответа.

– Куда мы плывем? Скажи хоть это.

Джейме упоминал о Вольных городах, но он никогда не говорил, в который его отвезут.

– Браавос? Тирош? Мир?

Тирион скорее отправился бы в Дорн. «Мирцелла постарше Томмена, и по дорнийским законам Железный Трон должен принадлежать ей. Я помогу ей получить то, что ей причитается, как и предлагал принц Оберин».

Но Оберин был мертв, его голову разнес на куски железный кулак сира Григора Клигана. А станет ли Доран Мартелл даже думать о подобной авантюре без Красного Змея за спиной? – «Вместо этого он может заковать меня в железо и отправить обратно к ненаглядной сестренке». – На Стене было бы безопаснее. Старый Медведь Мормонт говорил, что Ночному Дозору нужны люди вроде Тириона. – «Хотя, наверное, Мормонт уже умер, а Слинт стал новым Лордом Командующим». – Сын мясника вряд ли забыл, кто отправил его на Стену. – «Неужели я хочу всю оставшуюся жизнь есть солонину с овсянкой рядом с ворами и убийцами?» – Конечно, его остаток жизни не будет слишком долгим. Янос Слинт об этом позаботится.

Мальчик сунул щетку в воду и мужественно продолжил скрести.

– Ты бывал когда-нибудь в лисенийских борделях? – продолжил свою игру карлик. – Может, это туда отправляются шлюхи?

Тирион едва ли мог припомнить это слово на валирийском, да и все равно было поздно об этом думать. Мальчик бросил щетку в ведро и отправился прочь.

«Мой мозг одурманен вином». – Он учился читать на высоком валирийском, еще сидя на колене своего мейстера, хотя то, на чем общаются в девяти вольных городах... что ж, это был не то чтобы диалект, а скорее девять диалектов, понемногу превращающихся в девять разных языков. Тирион знал несколько слов на браавосском и немного болтал на мирийском. На тирошском, благодаря одному наемнику, которого знал еще на Утесе, он легко мог материться, обозвать любого мошенником и заказать кружку эля. –«В Дорне хотя бы болтают на общем языке». – Как и все дорнийское: пища, обычаи; их наречие было изрядно приправлено ройнарским перцем, но с этим можно справиться. – «Да, Дорн – по мне». – Он добрался до койки, вцепившись эту мысль, словно ребенок в куклу.

Сон никогда не давался Тириону Ланнистеру легко. А на борту этого корабля и подавно, хотя время от времени он ухитрялся напиваться до такого состояния, что ему удавалось ненадолго отключиться . Во всяком случае, он не видел снов. На его короткий век их было предостаточно. – «И разных глупостей тоже: любви, справедливости, дружбы и славы. Как и мечты вырасти большим». – Все это было ему недоступно, теперь Тирион это понял. Одного он только не понял, куда же отправляются шлюхи?

«Куда отправляются шлюхи», – такими были последние слова отца. «Его последние слова, и какие!» – Арбалет тренькнул, лорд Тайвин осел назад, и Тирион Ланнистер оказался в темноте, ковыляющим бок о бок с Варисом. Должно быть, он каким-то чудом сумел спуститься по шахте на двести тридцать ступенек туда, где сияли оранжевые угли в глотке железного дракона. Но он не помнил, как там очутился. Только звук арбалета, и вонь отцовского кишечника. – «Даже умирая, он ухитрился меня обгадить».

Варис проводил его сквозь туннели, но они не перемолвились и словом, пока не добрались до Черноводной, на которой Тирион одержал великую победу и оставил половину носа. Здесь карлик повернулся к евнуху и тоном, которым человек обычно сообщает о том, что уколол себе палец, поведал:

– Я убил отца.

Хозяин шептунов был одет в Читать далее...

Пролог Варг. Варамир Шестишкурый Ночь смердела человечиной. Варг остановился за деревом и принюхался; его серая шкура покрылась пятнами теней. Благоухающий хвоей ветер поверх более слабых запахов лисицы и зайца, тюленя, оленя и даже волка донёс человеческий запах. Варг знал – все эти запахи тоже были присущи человеку: вонь старых шкур, мертвых и прокисших, почти утонувшая среди более сильных запахов дыма, крови и гнили. Из всех зверей только человек обдирал чужие шкуры и мех, и носил на себе. Варги, в отличие от волков, людей не боятся.
От ненависти и голода скрутило брюхо, и он издал низкий рык, подзывая одноглазого брата и младшую сестру-хитрюгу. Он побежал между деревьев, его стая шла за ним по пятам. Они тоже учуяли запах. На бегу он видел и их глазами тоже – и себя самого впереди. Из длинных серых пастей теплыми белыми облачками вырывался пар. Между пальцами на лапах намерз твердый как камень лед, но сейчас шла охота, и впереди была дичь. «Плоть, – думал варг, – мясо». Человек-одиночка – лёгкая добыча. Он велик и силен, и зрение у него острое, но слышат люди плохо и ничего не чуют. Олени, лоси и даже зайцы быстрее людей, медведи и вепри сильнее в бою. Но в стае люди опасны. Когда волки приблизились к добыче, варг услышал скулёж человечьего щенка, хруст выпавшего прошлой ночью снега под неуклюжими лапами двуногих, лязг твердых шкур и длинных серых когтей, что несли с собой люди. «Мечи, – прошептал ему внутренний голос, – копья». Деревья отрастили ледяные клыки, скалившиеся с голых бурых ветвей. Одноглазый прорвался сквозь подлесок, сбивая с веток снег, и сородичи последовали за ним – вверх на холм и вниз по склону, пока перед ними не расступился лес, и они не увидели людей на поляне. Среди них была самка, а меховой сверток, что она сжимала в руках, был её детёнышем. «Оставь её напоследок, – прошептал голос, – самцы опаснее». Те рычали друг на друга, как обычно поступают люди, но варг учуял их страх. У одного из них был деревянный зуб длиной в его собственный рост. Самец метнул своё оружие, но его рука дрогнула, и зуб пролетел слишком высоко. А потом стая бросилась на них. Его одноглазый брат сбил метнувшего зуб в сугроб и разорвал сопротивляющемуся человеку горло. Сестра подкралась к другому
самцу сзади и повалила его на землю. Остались самка и детёныш – для него. У самки тоже был зуб, маленький, костяной, но едва челюсти варга сомкнулись на её ноге, она его выронила. Самка упала, прижимая к себе обеими руками орущего детеныша. Под мехами самка была худа, кожа да кости, но её груди были полны молока. Самое сладкое мясо было у детеныша. Лакомые куски волк оставил брату. Стая наполняла свои желудки, и смёрзшийся снег вокруг тел стал розово- красным. Далеко от этого места, в хижине из глины и соломы с покрытой соломой крышей и дырой вместо дымохода, на полу из утоптанной земли Варамир задрожал, кашлянул и облизал губы. Его глаза покраснели, губы потрескались, в горле было сухо и першило, но вкус крови и жира все еще наполнял рот, хотя пустой желудок требовал пищи. «Плоть ребёнка, – подумал он, вспоминая Желвака. – Человеческое мясо». Неужели он пал так низко, что его уже тянет на человечину? Он почти наяву услышал рык Хаггона: – Человек может есть мясо зверей, и звери – мясо человека, но если человек ест человеческое мясо – это мерзость. «Мерзость». Это было любимое слово Хаггона. «Мерзость, мерзость, мерзость». Есть человеческое мясо – мерзость, спариваться в теле волка с волчицей – мерзость, но завладеть телом другого человека – наихудшая мерзость из всех. «Хаггон был слабаком, он боялся собственной силы. Он умер в слезах в одиночестве, когда я отнял у него вторую жизнь, – Варамир сам сожрал его сердце. – Он научил меня многому, и последним, что я узнал у него, был вкус человеческой плоти». В тот раз, однако, он был в теле волка. Сам он никогда не пробовал человеческое мясо. Но был не против чтобы его стая попировала. Волки были такими же доходягами, как он сам, исхудалыми, замёрзшими, голодными. И эта добыча... «...Двое мужчин и женщина с ребёнком на руках, бежавшие от поражения в битве навстречу смерти. Они бы всё равно скоро погибли – от холода или от голода. Такая смерть была лучше, быстрее. Милосерднее». – Милосерднее, – последнее слово он произнес вслух. Его глотку будто ободрало изнутри, но было приятно услышать человеческий голос, даже свой собственный. Пахло плесенью и сыростью, земля была холодной и твердой, очаг больше дымил, чем согревал. Едва не обжигаясь, Варамир подполз почти вплотную к самому пламени, время от времени кашляя и вздрагивая. В боку пульсировала боль от открывшейся раны. Кровь засохла твердой коричневой коркой, пропитав штаны до самых колен. Репейница предупреждала его, что это может случиться. – Я постаралась заштопать её, как смогла, –
сказала она. – Но ты должен отдыхать и позволить ране зажить, иначе она вскроется снова. Репейница была последней из его спутников – копьеносица, крепкая, как старый корень, морщинистая, с бородавками на обветренном лице. Остальные Читать далее...

В истории российской электронной музыки
было много разных переплетений
андеграундной культуры и мейнстрима.
Предлагаю вам пройтись всего по
некоторым примерам за последние 10 лет и
оценить разницу преобладания творческих людей и бизнесменов в клубной культуре в
течении этого отрезка времени. Я не
говорю, что это плохо, я лишь отмечаю,
насколько это разные подходы к электронной
музыке и, как следствие, спор между
культурой и шоу-бизнесом, который пытается ее эксплуатировать. И вполне
естесственно, что многие, встав перед
выбором между культурой и шоу-бизнесом,
выбрали второе. А кто-то все время
находится на грани, определяя для себя, как
остаться в культурном пласте и на чем можно зарабатывать. 1997 год. В культурной среде радио «Субстанция»,
под руководством Андрея Макарова,
находящаяся на пике популярности у
слушателей, ведет ожесточенный бой за
существование в радиоэфире электронной
музыки, играемой ди-джеями Санчесом, Кубиковым, Мешковым, Зорькиным и другими
представителями андеграундной сцены.
Группа «Moscow Groove Institute»
выпустила свой дебютный альбом на лэйбле
«Citadel Records». Появился проект
«Lazyfish». Дом культуры МАИ становится клубом СДК МАИ, став одной из крупнейших
столичных площадок, именно там проходили,
после переезда из клуба «Акватория»,
легендарные рэйвы «Хардкор против
джангла», организуемые ди-джеями Грувом,
Дэном, Диггером и Or-Beat’ом. На месте бывшего клуба «Птюч» открылся клуб «Луч».
В Златоустинском переулке появился клуб
«Пропаганда». Антон Кубиков и Макс
Милютенко образовали проект «SCSI-9».
Закрылся магазин «Дискоксид», на базе
которого была студия Фиша и Спайдера Solaris Station. Открылся магазин для ди-
джеев «Pitch». В Питере вышла в эфир
радиостанция «Порт FM», где играли ди-
джеи Лена Попова, Примат, Кефир, и
другие. В клубах Грибоедов, Порт и Туннель
ди-джеи Леша Хаас, Boomer, Слон, группы «Елочные игрушки», «Нож для фрау Мюллер»
и «Новые композиторы» собирали аншлаги
на свои выступления. Состоялся первый
фестиваль «DJ Парад». Закрылся
легендарный клуб «Планетарий»... В мейнстримовой среде появляется детище
Синеши Лазаревича «Jazz café». Компания
«Extraphone» начинает выпуск серии
сборников «Funny house», представляемой
ди-джеем Фонарем, а радио «Maximum»
проводит вместе с Rise Лис’C первую церемонию награждения в области
танцевальной музыки «Funny house Dance
Awards». Группа «Triplex» с ремейком на
тему из фильма «Собака баскервилей»,
становится самой известной в стране house-
группой... 1998 год. В клубной культуре назревал кризис, о чем
очень часто стали говорить в эфире радио
«Станция 106.8» многие ди-джеи. В Москве
закрылись клубы «Галактика» и «Остров
сокровищ». Леша Transdriver выпустил свой
дебютный альбом. Открылся лэйбл «Cosmos Production», выпустивший альбомы проектов
«Expedition Zero» и «Nuclear Losь». При
невыясненых обстоятельствах пропал
безвести ди-джей Иван Салмаксов. В
Питере открылся клуб «Мама». На d’n’b-
сцене появилась первая девушка-ди-джей - Земине... В среде приверженцев модной танцевальной
музыки появился новый клуб «Гараж», где
Олег Оджо начал делать первые after-party.
А на месте бывшего кинотеатра «Слава»
появился одноименный развлекательный
комплекс, впоследствии прославившийся самым качественным звуком в Москве и
командировками ди-джеев-резидентов на
Ибицу... 1999 год. Электронные музыканты активнее
нацеливают свой взгляд на Запад для
издания на виниле. Московская хардкор-
сцена обеднела на одного из своих
идеологов - Андрей Or-Beat уезжает в
Канаду. Вадик Мотор выпустил дебютный minimal techno альбом - «Hexen». Радио
«Станция 106.8» поменяло дневную сетку
программ и стало называться «Станцией
2000». В Питере было создано творческое
объединение «56 Stuff»... В клубной индустрии, работающей на массы,
стали появляться места, отличающиеся
помпезностью. Закрылся клуб «Титаник»
первоначального образца. Гарри Чагласян
начинает историю клуба «XIII»,
впоследствии сделавший из ди-джеев Коли и Града самых модных ди-джеев Москвы.
Синеша Лазаревич открыл новый клуб
«Circus». Грув выпустил альбом своих
ремиксов «DJ Грув и все, все, все». В
Питере открылся первый клуб с жестким
фэйс контролем - «Декаданс»... 2000 год. Представители андеграундной house-
культуры, ди-джеи Санчес, Сапунов, Djungle
и Bell основали проект «Housemusic.ru».
Грув открыл некоммерческий лэйбл
«Грувзапись». Техно-культура Москвы
обрела большую площадку на месте заводских цехов - клуб «Город». Команда
клуба «Цеппелин» провела первый
фестиваль электронной музыки «FortDance»
на форте «Александр» в Кронштатде... В массовом пласте электронной музыки
Радио «Станция 2000» поменяла частоту и
стала «Станцией 107.0». DJ Фонарь создал
лэйбл «Атмосфера», в котором заметно
переплелись идеологические и коммерческие
интересы его участников... 2001 год. Олег Нестеров открыл IDM-лэйбл «Легкие».
В Питере открылся клуб «Паръ.Spb», где
играли ди-джеи Примат, Костя Лавски,
Кефир... Читать далее...

Настроение сейчас - Fuck

О способности музыки воздействовать на
человеческое сознание было известно еще
нашим предкам. В давние времена шаманы
вводили людей в состояние транса своими
гипнотическими мелодиями. Но мир не стоит
на месте: изменились люди, изменились и технологии. И если шаманы древних времен
использовали барабаны и бубны, то у
современных шаманов – DJ’s другое
оборудование: вертушки, микшерный пульт и
колонки. Научно доказано, что такие звуковые
инструменты, как человеческий голос,
флейта, барабаны и другие ударные влияют
на состояние мозга человека, точнее, на его
нейрологическую активность. Главными «стимуляторами» для такого
состоянии являются звуки и музыка, которые
стимулируют повышение клеточной
активности организма человека. Связь
между недоминантным полушарием с
пространственным и интуитивным аспектами человеческого сознания очень и очень тесна,
поэтому музыка может вводить человека в,
так называемое, трансовое состояние
вообще без помощи каких-либо препаратов. Часто мы можем увидеть выражение такого
необычного состояние сознания (при
стимулируемом недоминтном полушарии) в
виде активного восприятие многих
психических мотивов, таких как глубинные
эмоции, фантазии и архетипичные конфликты и драмы. А именно в этом
состоянии обостряются чувства, а
восприятие становится более активным и
утонченным. Проще говоря, чувствительность
человека усиливается, он начинает
воспринимать то, на что ранее не обращал внимания. Однако эти переживания не вредны, а,
напротив, полезны, ведь, как показывает
опыт великих людей науки и искусства,
данное трансовое состояние открывает для
нас подсознательные ворота внутреннего
гения, позволяет четче формулировать мысли и смотреть на мир не совсем
стандартным взглядом. А такая
вспомогательная «технология» как музыка
здесь является незаменимым помощником. Именно здесь и начинается разговор о
диджеинге. Ведь непосредственная основа
профессии DJ – микширование, сведение.
Посредством этих манипуляций ди-джей
становится «дирижером» человеческого
настроения, управляет состоянием слушателей. Далее мы постараемся
выделить основные «струнки», дергая за
которые, DJ изменяет настроение своего
слушателя. Акустика Для начала здесь также поместим
музыкальную теорию, которая будет
полезной для каждого: Звуковые вибрации состоят из волновых
форм.
Между пиками существует определенное
расстояние – цикл.
Стандартная единица измерения частоты –
количество циклов в секунду – Hz. Соответственно, чем выше частота, тем
выше звук.
Человек, как правило, слышит звуки от 20 до
20 000 Hz. Ди-джей же может управлять
эмоциональной активностью человека, так
как различные частоты вызывают резонанс в
некоторых частях тела. И, таким образом,
используя разные частоты, ди-дджей
становится в метафорическом смысле «кукловодом» на клубном танцполе. Например, диапазон частот от 14 до 42 Hz
связан с периодом активности,
бодрствования человека, диапазон от 8 до 13
Hz заставляет нас расслабиться и
успокоиться. Это, конечно только пиковые
состояния человеческого настроения, но в умелых руках профессионального ди-джея
они становятся настоящими «ниточками» в
кукольном театре. Темп и ритм По словам ученых, музыка оказывает
физиологическое воздействие на мозг
человека. Болгарский доктор Лозанов (Dr.
Lozanov) обнаружил, что ритм очень сильно
влияет на активность мозга и его работу. Ученый пришел к выводу, что музыкальный
темп, равный 60 ударам в минуту, на 6 %
усиливает, так называемую, альфа-
активность мозга, которая связанна с
расслаблением. При этом тот же
музыкальный темп уменьшает бета- активность мозга, связанную, прежде всего,
с активностью и бодрствованием. В общем,
при музыке с темпом, равным 60 ударам в
минуту, у человека наступает
медитационное расслабленное состояние
сознания. Так, играя с музыкальными частотами, ди-
джей может повергнуть танцпол в и в
эйфорическое состояние расслабленности и
заставить оставить всю свою энергию на
танцполе. Согласно сведениям ученых, музыка с
музыкальным темпом около 120 ударов в
минуту способствует максимальной
релаксации. Однако, казалось бы, еще более
медленный темп, равный 240 колебаний в
минуту не способствует расслаблению, а, напротив, агрессивно действует на мозг. А
при музыкальных колебаниях 4-7 ударов в
минуту как раз повышается мозговая
активность человека. В качестве примеров здесь можно привести
несколько музыкальных стилей,
различающихся по влиянию на человеческое
сознание. Deep house с его умеренным темпом, равным приблизительно 120 bpm
расслабляющее действует слушателей. Под
эту музыку приятно потанцевать и при этом
просто с кем-то пообщаться. Ассоциации,
которые вызывает вечеринка в стиле deep house: кальян, коктейли, любовь и уютная атмосфера с друзьями под приятную
музыку. Стиль trance с более быстрым темпом 135-140 bpm улучшает настроение,
создаёт позитивный эмоциональный настрой.
Ассоциации с такой музыкой - это open Читать далее...

31-ое декабря, поздний вечер, магазин игрушек, пять минут до закрытия. Продавец (молодой парень, студент) активно собирается домой - трубы горят, водка греется. На ходу напяливает пальто, завязывает шарф… Неожиданно в магазин
входит молодая женщина с ребенком лет
пяти. Мальчик: - Дядя, дай мне во-о-он ту дудочку! Продавец оборачивается, наблюдает лежащую на САМОЙ верхней полке САМОГО
высокого шкафа в САМОМ дальнем углу
искомую дудочку. Продавец: - Мальчик, возьми барабан. Хороший барабан, стучать будешь, грохоту не оберешься. Родители, друзья-приятели - все офигеют! - Дядь, я дудочку хочу… - Мальчик, возьми зайчика. Механический, заводится, бегает, лапами стучит, песни поет, временами превращается в тюленя. Стоит копейки - возьми зайчика! - Дядь, я дудочку хочу… - МАЛЬЧИК! _ВОТ_ТАРЕЛКИ_ЕСТЬ!! Хорошие, большие, блестящие, звонкие, как долбанешь - УШИ ОТВАЛЯТСЯ! Мальчик, возьми тарелки, по-хорошему прошу! - Дядь, я дудочку хочу… Продавец, тихо матюгаясь, идет в подсобку, берет лестницу, прислоняет к шкафу, забирается на самый верх. Достает дудочку, начинает спускаться… И вдруг! - под ним подламывается ступенька. Он падает, на него рушатся: лестница, дудочки, зайчики, тарелки, погремушки, игрушки… Лестница вдобавок цепляет ёлку, все украшения со звоном разлетаются
вдребезги. Продавец (вылезая из-под елки, дудочек, зайчиков… - прочувствованно): - Женщина… К ВАМ это, конечно, не относится… Мальчик! Ну *б твою мать…

Приходит к отцу молодая девушка и
говорит: – Отец, я устала, у меня такая тяжёлая жизнь, такие трудности и проблемы, я всё время плыву против течения, у меня нет больше сил... что мне делать? Отец вместо ответа поставил на огонь 3 одинаковых кастрюли с водой, в одну бросил морковь, в другую положил яйцо, а в третью насыпал зерна кофе. Через некоторое время он вынул из воды морковь и яйцо и налил в
чашку кофе из 3 кастрюли. – Что изменилось? – спросил он свою дочь. – Яйцо и морковь сварились, а зёрна кофе растворились в воде – ответила она . – Нет, дочь моя, это лишь поверхностный взгляд на вещи. Посмотри – твёрдая морковь, побывав в кипятке, стала мягкой и податливой. Хрупкое и жидкое яйцо стало твёрдым. Внешне они не изменились, они лишь изменили свою структуру под воздействием одинаковых
неблагоприятных обстоятельств – кипятка . Так и люди, сильные внешне, могут расклеиться и стать слабаками там, где хрупкие и нежные лишь затвердеют и
окрепнут... – А кофе? – спросила дочь. – О! Это самое интересное! Зерна кофе полностью растворились в новой враждебной
среде и изменили её – превратили кипяток
в великолепный ароматный напиток. Есть особые люди, которые не изменяются в силу обстоятельств – они изменяют сами
обстоятельства и превращают их в нечто
новое и прекрасное, извлекая пользу и знания из ситуации...

Идет урок биологии. Народ, вооружившись микроскопами, изучает строение клетки... Училка просит публику с помощью
специальной палочки соскоблить "мазок" с внутренней поверхности щеки, поместить его на маленькое стеклышко и заценить это
дело в микроскоп. По ходу процесса, училка объясняет, что, так как клетки не способны к движению, то картинка получается статичной, но в микроскоп можно наблюдать цитоплазму, ядро и т.д. И вдруг... Одна из девочек сообщает: "А у меня, типа, клетки двигаются!!!" Училка сразу дует к ней, пофтыкать в чаём дело... Фтыкает пару секунд... И вдруг заявляет: "Дети, давайте все скорее сюда - у вас есть редкая возможность увидеть , как выглядит живой сперматозоид!"

"Возвращается муж из командировки". Только в том случае муж вернулся с работы
и оказался значительно крепче любовника. Вот он стоит в дверях, жена в постели трясется - звездюли предвкушает, хахаль прыгает посреди комнаты - брюки натягивает и тоже не пряников ждет . А муж спокоен, как танк: -Ну что, попользовался? - Д-да. - С легким мандражем ответствует хахаль. -Так плати! - Косой взгляд на жену. - Трешку, больше не тянет. Хахаль, рад что живой остался, достает трояк, вручает мужу и, схватив оставшиеся вещички, испаряется. Муж не сказал неверной супружнице ни слова. Он просто вставил трояк в рамочку за стеклышко и повесил на
стену. С тех пор в семье - мир и благодать, а если жена начинала выступать, муж просто стучал ногтем по тому самому
"произведению исскуства"

1. Чтобы ее выслушали. 2. Чтобы все вещи (а также дети, муж, животные и родственники) находились на своих местах. В общем, чтоб были чистота и порядок. 3. Знать, видеть и чувствовать , что ее любят. 4. Залечь часа на два в ванну с пеной и чтобы в дверь не
царапался муж с вопросом, где его любимые носки с красным
медвежонком на пятке; чтобы не стучал ребенок (а просто так, - стучать он, видите ли хочет!); не рвалась постирать свекровь или сестра . 5. Чтобы любимый человек почаще делал массаж ей перед сном. 6. Что бы в критические дни окружали заботой и не давали ничего делать. 7. Что бы ребенка из садика забирал муж и желательно своего. 8. Что бы в шкафу всегда лежала припрятанная шоколадка, конфетка, яблоко или хотя бы пакетик орешков. 9. Чтобы не было зимы (дождя, войны и помойки под окном). 10. Что бы мужчина опускал стульчак в туалете. 11. Что бы исчезли морщинки возле глаз, прыщик на носу, лишний вес с талии, сосудистые звездочки с ног, ну и, конечно, этот надоевший противный целлюлит на попке и бедрах. 12. Отдельную квартиру . 13. Красивую кофточку, тапочки с длинными ушками... 14. Видеть очаровательная мордашку в зеркале. 15. Иногда... другие волосы, грудь, мужа и страну проживания. 16. Деньги в доме. P.S: "Если вышеперечисленное мужики вы прочитали, знайте может для нас, это и бред! Но мы то знаем, что у наших Ангелов. Мир рушится на глазах, и жить совершенно не хочется им, если у них нет возможности, сию минуту, купить вон ту, синюю кофточку... Или перед сном мы не скажем, что их сильно любим. Это такая мелочь, но она так важна для для них! Все эти "мелочи", подчас стоящие совсем не дорого, или даже вовсе бесплатные, создают тот самый психологический комфорт. P.S: Берегите их. Каждая женщина и девушка - Принцесса. Относитись к ним с уважением.Надеюсь вы, что-то поймете Пацаны и Мужики.

Прихожу домой, младшая дочь рыдает в подушку. причём, круто так, с надрывом, и приговаривает. Прислушалась, там типа такого: что за жизнь, денег не-ет (ей -10 лет!), одежды не-ет (вроде не голая!), оружия не-ет (что за фигня?). Дальше почти вопль: мама, меня уже 100 раз убили!!! ... следующие 4 часа я сама играла, исправляя ситуацию с деньгами, одеждой и т.д. Взято с Фан Сайта L2.

Действительно лучший друг человека - собака. Не верите? Попробуйте такой эксперимент: Закройте в багажнике машины вместе
собаку и свою жену. Через часок-другой откройте. Кто, по- вашему, вам больше обрадуется?

Знаешь, Я тебя люблю, Я не могу больше держать это в себе и мучить нас обоих , мне плохо, Я страдаю, Я вообще не представляю своей жизни без тебя, Ты смысл моей жизни... сказал кролик морковке и сожрал её.