Александр Блок обожествлял Любовь, потому что она открыла ему сверхчеловечный, высокий смысл жизни. Его стихи о любви нам дороги чистотой и тонкостью поэтического чувства. Многие из них он посвятил своей жене. Их семейная жизнь была трудной и не ладилась отчасти потому, что Блок настойчиво приподнимал Л.А. над жизнью и обожествлял её, хотя она была вполне «земных страстей».
Блок, как и Пушкин, воспевает земную и вместе с тем, идеальную, возвышенную любовь, которая является в дисгармоничный, разорванный страстями мир. Но в трагических нотах своей лирики Блок говорит и о невозможности любви и гармонии в мире, в котором живёт поэт. Вина не перекладывается на плечи «мира». Он возлагает её на себя (Вино и страсть терзали жизнь мою) .
Самым страшным явлением «страшного мира» для Блока было унижение и поругание любви, низведение её со звёздных высот. В начале стихотворения «Незнакомка» мы слышим глухие, «антимузыкальные» аллитерации.
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали, над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздается детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
Но вот появляется Незнакомка, и контрастом к торжествующей пошлости звучит музыка и что–то завораживающее: И перья страуса склонённые В моём качаются мозгу… И это качание перьев ощущаешь почти физически. Вновь перед нами синее, звёздное, высокое, из «космических далей». И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу.
Что же сказал поэт о судьбе Любви и Красоты в «страшном мире»? • Истинная мечта, истинная чистота неприкосновенны. Ни пьяные окрики, ни пошлость мещанских будней не могут её запятнать. Являясь в мир, она приносит с собой гармонию, прекрасную музыку, заглушающую всё будничное, мелкое.
• Любовь всегда прекрасна, но она неспособна преобразить мир. Любовь только в душе поэта, в его воображении.

Я только малость объясню в стихе,
Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.
И я пьянел среди чеканных сбруй,
Был терпелив к насилью слов и книжек.

Я улыбаться мог одним лишь ртом,
А тайный взгляд, когда он зол и горек,
Умел скрывать, воспитанный шутом.
Шут мертв теперь... "Аминь! Бедняга Йорик!"

Я видел: наши игры с каждым днем
Все больше походили на бесчинства.
В проточных водах по ночам, тайком
Я отмывался от дневного свинства.
Я прозревал, глупея с каждым днем,
И - прозевал домашние интриги.
Не нравился мне век, и люди в нем
Не нравились. И я зарылся в книги.
|
|



|
|




Придет весна и вновь заглянет
Мне в душу милыми очами,
Опять на сердце легче станет,
Нахлынет счастие - волнами...
<М. Цветаева>


|





|
|
|