Не пойму одного: так энергично растирая, он хочет меня возбудить или сделать массаж?

Была на Родине. Хочу обратно.

Не люблю я, когда дневники заполняют стихами, но сама сейчас это сделаю. Все оттого, что это стихи Иосифа Бродского. И еще потому, что с ними я уезжала из города N. Город меня прогнал, оставил только их. И на том спасибо.


Ни родины, ни дома, ни изгнанья,
забвенья -- нет, и нет -- воспоминанья,
и боли, вызывающей усталость,
из прожитой любови не осталось.

Как быстро возвращаются обратно
встревоженные чувства, и отрадно,
что снова можно радостно и нервно
знакомцу улыбаться ежедневно.

Прекрасная, изысканная мука --
смотреть в глаза возлюбленного друга
на освещенной вечером отчизне
и удивляться продолженью жизни.

Я с каждым днем все чаще замечаю,
что все, что я обратно возвращаю, --
то в августе, то летом, то весною, --
какой-то странной блещет новизною.

Но по зиме и по земле холодной
пустым, самоуверенным, свободным
куда как легче, как невозмутимей
искать следы любви невозвратимой.

Но находить -- полузнакомых женщин,
тела, дома и голоса без трещин,
себя -- бегущим по снегу спортсменом,
всегда себя таким же неизменным.

Какое удивительное счастье
узнать, что ты над прожитым не властен,
что то и называется судьбою,
что где-то протянулось за тобою:

моря и горы -- те, что переехал,
твои друзья, которых ты оставил,
и этот день посередине века,
который твою молодость состарил, --

-- все потому, что чувствуя поспешность,
с которой смерть приходит временами,
фальшивая и искренная нежность
кричит, как жизнь, бегущая за нами.

Добрый день!
Вот я и вернулась к Вам, уважаемые.
Спасибо, что не разбежались. ))
Новость на сегодня первая и основная:
Я повзрослела! Ну, или распрощалась с детством (что, собственно, одно и тоже). Поздравления принимаются круглосуточно.
Вообще, особо опасно только к двадцати пяти годам осознать, что ты тормоз.

Ну, это не в тему, правда…


Да, и еще на сладкое. Айда все ко мне на домашнюю страничку! Торжественно обещаю всегда кормить Вас чем-нибудь вкусным и почаще обновлять сайт, чтобы вам всегда было интересно у меня.
www.gettta.narod.ru

Очень по всем соскучилась. Жду в гости.

[показать]

[показать]

[показать]

У меня временно накрылся Интернет, поэтому исчезаю. Извините, дорогие, ПЧ и просто Ч.

Была вчера в опере. Называлась ”Дочь короля Рене”. С музыкой Чайковского и в постановке Виктюка.
Ну, насмеялась от души…

Черт. Мы боимся вулкана.
Черт. Мы очень боимся вулкана.
Что это, черт?
Черт возьми, - это вулкан!
Черти что, папа, не бросай меня.
Черт. Я герой!
Я самый героический из всех героев, черт возьми!
Мы победили этот чертов вулкан.
Черт.

//Сколько еще первый канал будет кормить нас американскими фильмами? Показывали бы лучше побольше австралийских или французских… Черт, (извиняюсь).//

Ребята, а давайте соберемся…и на шашлычки в лесок, а? Читать далее...

Я люблю животных.

Только не люблю жирных, глупых котов, которые испытывают столбняк, когда застаешь их на месте преступления. И он смотрит на тебя двумя безумными фарами, в зависшем состоянии пытаясь повернуть извилину в башке таким образом, чтобы понять, были ли застрахованы в росно стащенные со стола сосиски.
Еще не люблю рыбок, хомячков и крыс, даже ручных. От них очень, ну просто очень сами знаете, что.
Но особенно не переношу маленьких собачек, это таких, у которых круглые черные бусинки глаз спешат выкатиться от перенапряжения. Эти маленькие нервные пакости ждут особого момента, когда ты отвернешься или протянешь им, гадостям, ладонь. Этот момент для них решающий.

Я животных люблю…

А школьные коридоры с вырванными с мясом звонками. В длинном всегда темном коридоре младшего корпуса, где прятались от завуча курящие старшеклассницы, всегда было жутко. Я много раз пробегала по нему, некоторое время перед этим набираясь храбрости. Вот так, закрываешь глаза…и бежишь. Часто из закоулков коридора вслед доносились прокуренный визг и гогот девушек. Школа славилась своими наркоманами.

Ведь у каждой школы должна быть своя гордость.

Стены были расписаны пионерами в галстуках, готовых учиться, учиться и учиться, как завещал великий Ленин. В местах предполагаемого “хи-хи” аккуратно были выковыряны дырки до кирпичей. У мальчиков-пионеров – одна дырка. У девочек, соответственно, три. Даже персонажа “Руслана и Людмилы”, голову в земле, помните, не пощадили. Мне было его особо жаль. Что с ним сделали школьники, я лучше промолчу. Стулья с нарисованными на сиденьях признаками пола. Да что я рассказываю…

Зато были неизменные утренние линейки, где вытаскивали “из народа” своих героев.
На всю жизнь запомнила одну такую, классе в третьем. Утро, зевающие школята по периметру. На середину арены выходит завуч и произносит надрывным голосом: ”Осадчев, Наужоков и …Костя (не помню фамилии) из третьего “Б”, сделайте два шага вперед ”. Совсем потухшие проклятые выползают на всеобщее обозрение.
Она продолжает: “Ребята, вы наверное не знаете, что в наших рядах завелись…(и так далее). Это просто уму не постижимо…”. Все приходят в сильнейшее беспокойство и по всему периметру прет любопытство. “Эти! Мальчики! Курят!”, - выкрикивает, наконец, она. “А вот Сережа Осадчев. Воровал. У ПАПЫ! Сигареты для них!”

И глубокий выдох в аудитории, смешанный со стоном.
(Потом, уже взрослого одноклассника Осадчева я несколько раз встречала на улице. Он стал предпринимателем.)

Глаза у всех большие, выражают инопланетное недоумение. Учителя почти падают в обморок, подлизы-девочки-припевочки-отличницы, уподобясь учительницам, тоже почти в обмороке выдыхают: ”Как такое возможно? Они опозорили пионерскую организацию…!” И так далее и тому подобие…)

И я там был, мед, пиво пил…

Например, в нашей, младших школьников кормили так: выдавалась алюминиевая ложка, это та, которая гнулась в разные причудливые формы (вилок не было со времен царя гороха, а те, что остались, давно были переделаны старшеклассниками в чесалки для спины), и кусок замерзшего сливочного масла порядка 2,5на2на 2,5см. И все то время, на которое учитель приводила нас кормиться, все добросовестно пытались размазать оный алмаз по куску хлеба той самой алюминиевой ложкой. Вот здесь начинали работать шарики и винтики в голове нового советского человечка, оттого-то в последствии и вырастает такая непобедимая нация, я думаю. Кто-то откусывал маленькие кусочки и жмурясь от холодной боли в зубах, проглатывал и закусывал хлебом, кто-то грел кусок теплым дыханием, кто-то просто выбрасывал. Вот тебе и курс молодого бойца.

Еще была какая-то еда, но она прошла мимо памяти, остались только котлеты. Они были приготовлены, наверное, по старинным столовским рецептам, отчего вкус у них был именно рыбный, ядреный. Я потом несколько раз упрашивала маму приготовить такие же, но в ее руках они получались слишком аристократично, почти мясными. Так что попробовать их вкус настоящих мне не довелось боле.
А компот помните? Он был всегда одного вкуса с примесью тряпки, которой вытирали со стола, замусоленной до жути. Вкус и сорт компота никогда не менялся вплоть до одиннадцатого класса, как будто запасливые столовские сотрудники набрали его на целый век, готовясь к атомной войне. А остатки недопитого компота аккуратно сливали в общий бак с компотом, чтобы затем дать ему новую жизнь. Об этом не говорилось вслух, но даже самый сопливый первоклашка знал об этой таинственной процедуре.

Время было “перестроичное”, в магазинах не было ничего, только горы консервных банок вздымались на прилавках, да жирные продавщицы, которые жили лучше всех и им все завидовали, строили пирамиды из вафель. Рядом был овощной магазин. Там было интереснее. Там стоял уже некий арсенал из трехлитровых баллонов с огроменными огурцами и патиссонами, своими размерами, похожими больше на летающие тарелки, и баллонов с напитком “Березовый сок”. Отчего я входила в этот магазин всегда с замиранием сердца, с неким благоговейным чувством (я и сейчас не равнодушна к огнестрельному оружию). Мне никогда не покупали этот сок, потому что мама считала, что можно отравиться. Как, впрочем, и патиссоны, потому, что там были какие-то нитраты (хотя, казалось бы, откуда в бедной стране деньги на нитраты?). Поэтому мне ничего не оставалось, как бегать к подружке, которой родители сами давали денег на эту отраву.

И очереди. Очереди. Где даже самый почтенный гражданин готов превратиться в зверя и схватить тебя, малышку за руку, чтобы получить порцию сахара в “еще одни руки”.

А вспомните это забытое слово, которым сейчас совсем не оперируют: “выбросили!”
Например, клич: “В универмаге шубы выбросили”, или подобное: “На “стрелке” кофе выбросили, бери скорей дитя, я очередь заняла”. Класс, да?
А мясной отдел был, помню, самым-самым. Мяса там, естественно, не было, зато были лоточки с выложенным круглой горкой салом и неизменным волнистым рисунком сверху, сделанным творческой рукой при помощи вилки. Рядом стояли коробочки с плавленым сыром “Янтарь”. Даже сейчас слюнки бегут. Мне его тоже никогда не покупали.

Сегодня видела столько пустых ведер, что впору говорить об отрицательном балансе хороших дней.:)

Четыре этапа студенческой безответной любви.
Этап первый. Я искала его по многочисленным коридорам межвузовской поликлиники.
Вот его дверь с нежным названием “у…г”
Этап второй. Прелюдия. Мы долго спорили с голубоглазым молодым врачом Виталием, был ли дождь в субботу/ не было ли дождя в субботу, когда я могла промочить ноги.
Этап третий. Любовь. Он закрыл дверь на ключ, стал называть меня по имени, вымыл руки и стал щупать мои почки.
Этап четвертый. Расставание. Он отправил меня сдавать анализы, так и не сказав о любви ни слова…
Этап четвертый. Надежда умирает последней, то бишь все в проекте. Иду за результатами.
Узи – оно вс-е-е-е- покажет!

Сегодня во дворе умерла мусорка…
Еще вчера она горела, кипела и в ярости выбрасывала языки пламени, рассыпая брызги огня. Это было похоже на короткое замыкание, когда искры сыплются как в фейерверке, сопровождаемые ругательствами и проклятиями огня, прогоняющего своих детей.
Дети затухали, как только оказывались на расстоянии, где поддержка родителя не существовала…
Они умирали маленькими, скомканными комочками. Теряли вкус, способность говорить и слушать. Они растворялись, предвещая родителю скорую смерть. Смерть, спешащую к огню, который выгоняя своих детей остается беззащитным и одиноким.
Огонь умирал в мусорном баке громко и пафосно. Подстрекаемый ветром он будоражил соседских собак вспышками последнего гнева. Будил в них основной инстинкт. Редкий прохожий решался появиться вблизи этого очага.

А почему-то всегда кажется, что раньше мы были ого-го! а сейчас так, отголоски...
Я недавно думала об этом. Но пришла к выводу, что это не так! Мы все равно, в процессе проживания этих, казалось бы, бесцельных годов, развиваемся, и, в любом случае, собираем кое-какой опыт - не всегда удачный.
И физически невозможно быть в 20 лет интереснее, чем в 24. У меня за этот период произошли такие колоссальные перемены в характере и сдвиги в сознании, что мне кажется, что в 20 я была совершенным ребенком - нудным и сопливым. Дай бог, чтобы через 4 года я могла сказать точно так же...
И я за собой интересную черту замечаю. Я помню этот город, залитый солнцем, бесконечно родной, безумно привычный. Много всего хорошего в нем происходило. Но я с такой легкостью отказалась ото всего, что самой становится немного страшновато... Я помню всех людей, с которыми была там. Помню все свои жуткие тамошние переживания. Но они меня совершенно не трогают. Даже причинявшая столько боли первая любовь. И несколько не первых. Я смотрю на это отстраненно, как-будто рассматриваю игрушечный мир, заключенный в стеклянном шаре. Я не знаю причины этой черствости. Мне смешно, когда мне начинают сейчас рассказывать о проблемах с мужчинами. "Он на меня посмотрел... Я ему сказала... Он ответил... Как он мог... Я такая хорошая... Все мужчины - сволочи..."
Так и хочется сказать: "Господи! Заткнитесь! Не трогайте меня!"
Вокруг женщины, стремящиеся выйти замуж, или уже вышедшие, или уже разведеные, погрязшие в заботах о детях и быте, мужчины, жаждущие почти того же, что и женщины, но никак не приходящие к согласию друг с другом. Так душно. Зачем все это? Рутина. Обыденность. Я и сама начинаю в этом грязнуть. Потому что меня уже не трогает то, что трогало раньше. Черствость, у которой непонятно, откуда ноги растут.
И у всех одно и то же. Проблемы до смешного одинаковые и до смешного надуманные.
Я поняла, что я не умею поддерживать беседу. Хотя иногда бывают состояния, когда болтаешь ни о чем - и тебя это устраивает. Но не часто. Не умею поддерживать знакомства.
И я не думаю, что дело во мне. Ведь есть люди красочные, интересные и непосредственные. Но, господи, как же их мало! И на работе тебя окружают противоположности. Может я такая же посредственность, ведь говорят - подобное притягивает подобное...
И сочувствую людям по поводу грусти о давно ушедшем. Но понять не могу.
Незнаю. Незнаю. Ничего незнаю. Все глупо.

Да простят меня мои читатели, но сейчас оное изложение могу себе позволить. Плохо мне. Ухожу болеть далее и более…

“Кажется за окном снова лето”, - сказал Рома, открывая окно, чтобы покурить.
“Только снег выпал…”