Вчера заглянули в Исаакиевский собор на общедоступный концерт церковных песнопений. Пел хор духовенства Санкт-Петербургской митрополии.
Очередь желающих послушать опоясывала половину собора. В какой-то момент я даже подумала, что мы не попадем. Но нет, вошли. Внутри народу полно. Там, где мы оказались, ни хора, ни священника, который вел действо, не было видно. Ведущий говорил много, слишком много. О чем не знаю. Ни единого его слова нельзя было разобрать. Что-то там у них с акустикой. Может быть, ближе к алтарю и в центре по-другому?
Мы прослушали три песнопения и ушли. Одно я записала. Запись в конце поста.
В соборе я очень давно не была. Он, конечно, красив. Надо посетить его без толпы и не спеша осмотреть заново.
Вчера немного пофотографировала по верхам. Под куполом леса - идет реставрация.
В моем сознании это все-таки музей, а не храм для молитвы. Я помню маятник Фуко под куполом, и этого уже не изменить.
Под катом снимки.
 |
| Альбом: Исаакиевский собор |
Колокольня собора во имя Первоверховных апостолов Петра и Павла (в Петропавловской крепости) - православный храм
Читать далее
The wood are lovely, dark and deep
But I have promises to keep
And miles to go before I sleep..
----------
И как бы ни был долог путь
Сквозь лес густой, непроходимый,
Мне, прежде чем навек уснуть,
Его пройти необходимо.
После моей поездки в 1976 году в знойную Среднюю Азию я вдруг почувствовала в себе необыкновенный прилив любви к нашей русской природе, я с упоением начала читать Пришвина и Паустовского, особенно Паустовского. Его «Мещорскую сторону» я перечитала несколько раз, и решила, что следующий отпуск проведу там.
Так и сделала. В конце июля 1977 года я отправилась в Солотчу, а из нее в лодочный поход по рекам и озерам Мещеры.
Солотча находилась в 20 км от Рязани, у начала мещерских лесов на высоком берегу старого русла Оки, Старицы, за которой на десяток километров раскинулись заливные луга.
Паустовский жил здесь в 1930-е годы. Его «Мещорская сторона» была закончена в 1937 году. Я появилась в Солотче спустя 40 лет. Когда он писал свои рассказы, здесь была настоящая глухомань, а я застала оживленный курортный поселок, который был заселен пионерскими лагерями и домами отдыха. От прошлого сохранились рельсы узкоколейки, полуразрушенный монастырь и Старица (старое русло Оки).
Сейчас Солотча входит в состав Рязани.
Турбаза, где я жила, была на краю поселка. В Солотчу, к монастырю мы ходили по сосновому бору. Дни были прекрасные солнечные, пахло хвоей. Мы катались на лодках по Старице. Это называлось подготовкой к лодочному походу.
Дом известного русского гравера Ивана Петровича Пожалостина, в котором Паустовский жил с Гайдаром и Фраерманом, сгорел. От него остался только фундамент, заросший молодыми березками. Перед остатками дома росли замученные, но, по-видимому, некогда густые кусты сирени. Участок был огорожен забором. В сад попасть не получилось.
Бродя по интернету в поисках прошлого, я обнаружила, что в 1992 году к 155-летию Пожалостина дом восстановили, собственно, отстроили заново. В нем открыт мемориальный музей.
Основной достопримечательностью в Солотче и тогда и сейчас остается бывший Покровский мужской монастырь. В 1960-е годы была начата его реставрация. Я застала его не в лучшем состоянии, но уже налицо были результаты восстановительных работ.
Сейчас он передан церкви, восстановлен. Теперь там действующий женский монастырь Рождества Пресвятой Богородицы. У него есть свой сайт http://www.wix.com/solotchinskymon/ru
Монастырь стоит на крутом обрывистом берегу старицы Оки, в которую неподалеку впадает река Солотча. С его стен открывался, надеюсь, что и сейчас открывается вид на окские луга со стогами сена. Кирпичная стена опоясывает внутренние постройки.
Покровский монастырь был основан рязанским князем Олегом в 1390 году. Одним из его предназначений была охрана с севера Переяславля-Рязанского, это современная Рязань. Князь Олег заботился о монастыре, здесь он перед смертью принял иноческий постриг и был похоронен в 1402 году в Покровской церкви (обрушилась в 18 веке). В монастыре хранилась его кольчуга, которую после революции передали в Рязанский краеведческий музей.
Дошедшие до нас монастырские сооружения построены в 17-18 веках. Предполагают, что надвратная церквь Иоанна Предтечи и церковь Святого Духа были созданы известным крепостным архитектором Яковом Григорьевичем Бухвостовым.
Сосновый бор в Солотче.
Читать далее
Люблю смотреть из окна на февральские и мартовские восходы.
В это время солнце встает на юго-востоке, и когда серая пелена не закрывает небо плотным одеялом, громадный огненный шар медленно выплывает из-за домов и, немного полежав на крышах, поднимается и зависает в легких облаках, в дыму, в морозном тумане.
Сначала он встает справа от Исаакия, потом день ото дня подбирается к нему все ближе, наконец, перекатывается левее, продвигаясь все ближе к востоку.
Если над городом дымка более плотная, то лучи размываются, и иногда вытягиваются в вертикальный столб.
Внизу серый унылый городской ландшафт, а вверху торжественное небесное действо, всегда прекрасное и каждый раз иначе.
Не могу привыкнуть и всегда застываю у окна на несколько минут.
 |
| Альбом: Зимние восходы |
Я была в Константинове дважды. 1-ый раз в первых числах октября 1975 года. Это был год 80-летия Есенина. 3 октября, в день его рождения, в Рязани открыли памятник (снимок в конце публикации).
Тогда мне самой было 24 года, и с этой ступеньки цифра 80 казалась уходящей в далекую темную бездну.
Была золотая, но пасмурная хмурая осень.
2-ой приезд был 27 июля 1977 года.
От обеих поездок снимков сохранилось немного.
Когда я их отсканировала и очистила от царапин и точек, то подумала: почему бы их не опубликовать и не сопроводить есенинскими стихами? Но не теми молодыми и звонкими, которые мне нравились тогда, а грустными, написанными в последние годы его жизни. Сейчас именно они мне ближе и понятнее. Я так и сделала. В подборку вставила только одно стихотворение 1918 года. Остальные написаны в 1924 и 1925 гг.
---------------------------------
Дом-музей Есениных в Константинове. Снимок 1975 года.
--------------------------------
Бюст во дворе Дома-музея С. Есенина. Снимок 1975 года.
Читать далее
Не знаю, когда продолжится реставрация фасада Казанского собора.
На мой взгляд восточный и южный фасады делать надо прямо сейчас. Мне кажется их состояние плачевное. Хочется надеяться, что поторопятся. А уж тогда, закроют лесами неизвестно насколько. Скоро ли его увидишь?
Я обошла собор вокруг в солнечный морозный день. Хотелось яркого освещения.
Колонны, колонны, колонны. Лес колонн. "Тело" выступает только с востока, алтарем.
Туф потемнел от грязи и осыпается. Барельефы и капители затянуты сетками.
Вся Казанская площадь сплошь облеплена машинами, как тлей. Впрочем, как и весь центр города.
Но все равно.
Как красиво, откуда ни посмотри! И в целом, и каждая деталь...
Восточный фасад.
(ИЗ ПИНДЕМОНТИ)
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова {1}
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа -
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права...
1 Hamlet. (Прим. А.С. Пушкина)
* * *
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
Из путевых записок:
"24.05.1976
Позади ужасный день переезда из Бухары в Душанбе. В вагоне сломался кондиционер и пустыню мы пересекали заворачиваясь в мокрые простыни, которые высыхали практически мгновенно.
Когда поезд пришел в Душанбе, и я спустилась из вагона на платформу, прошла по улице, у меня закружилась голова. Зелень, прохлада, ароматы опъянили.
Город выстроен из крупных панелей. Национальный характер домам придают солнцезащитные решетки из ганча. Душанбе утопает в зелени и розах.
После экскурсии по городу нас вывезли в Варзобское ущелье. Это предгорья Памира. Река в ущелье бурная, многоводная, очень мутная, коричневая, оттого что в горах идет снег и дождь. Дороги в горах закрыты до июля, там лежит снег. В ущелье высокая влажность, воздух пахнет свежей зеленью. Напомнило Ленинград. Я стала оживать после Бухары.
В Душанбе мы простояли меньше суток. 23.05.1976 в 14.50 его покинули.
Дальше - Ашхабад и Чарджоу."
Читать далее
Мои взаимоотношения с Бухарой не сложились с самого начала, и писать о ней в своих записках я не хотела. Однако победила привычка доводить начатое до конца. Все-таки я люблю завершенность.
Как симпатия, так и стойкая антипатия обычно возникают у меня с первого впечатления, и потом трудно что-то исправить.
В 1976 году наш туристический поезд пришел в Бухару после Самарканда. Мы провели там 20-21 мая. Два дня в пекле. 42 градуса в тени. Кондиционеры в вагоне работают только во время движения поезда. Укрыться негде. Сжигающее солнце. Вода и соки поглощались литрами, и тут же испарялись через поры. Пыль, грязь, аборигены, сидящие прямо в пыли на земле вдоль улиц. Ходить по одиночке не рекомендовалось. Облупленые мечети и медресе ни в коем разе не компенсировали климатический и психологический дискомфорт. Через него пробился только минарет Калян. Он понравился и действительно произвел впечатление.
Во второй приезд в Бухару в 1978-ом не было такой изнуряющей жары, НО мне там снова не понравилось.
Думаю, что это "НО", появилось еще и, потому что я приехала туда из Хивы. Я вся была переполнена тем, что получила там.
Хива - компактный миниатюрный Восток. На мечети и медресе я насмотрелась досыта, я даже жила в бывшем медресе. А в Бухаре, те же мечети и те же медресе. Я пресытилась.
Единственное, что меня порадовало, это чемоданчик книг, который я оттуда вывезла. Местные издательства выпускали хорошую классическую зарубежную, русскую и советскую литературу на русском. В бухарском книжном магазинчике нам из-под прилавка выложили целую груду прекрасных книг. Этот книжный "клондайк", естественно, нашла Валентина.
Карта Бухары >>
Дальше можно взглянуть на фотографии.
Минарет Калян. Построен в 1127 году.
 |
| Альбом: Средняя Азия 1976 и 1978. Бухара. |
Мой железнодорожный круиз 1976 года по Средней Азии завершался в Туркмении.
Ашхабад и Чарджоу закрывали череду среднеазиатских городов, которые я объехала на турпоезде «Ленинградец».
Строго говоря, потом была еще одна остановка, самая последняя, в Волгограде, но к Азии это уже не имело никакого отношения.
Итак, Ашхабад.
Мы ехали к нему из Душанбе.
Поезд пересекал Каракумы, и они повернулись к нам неожиданной стороной.
Из путевых записок
«24.05.1976
Сейчас поезд идет через Каракумы. Льет проливной дождь с грозой.
Пустыня совсем не то, что я ожидала.
Я думала, она - сплошные пески, а на самом деле пески чередуются с зарослями саксаула, тамариска, можжевельника, травы и колючек.
Чтобы защитить железную дорогу от песков, по краям дороги квадратами посажена осока.
Иногда можно увидеть сусликов у норок.
Когда мы стояли на очередном разъезде, то успели нарвать цветущего серебристого саксаула. Он цветет розовыми и желтоватыми шариками, листочков нет. А пустынный можжевельник растет кочкой и цветет розовато-сиреневатыми цветами.»
Во время наших переездов поезд часто и подолгу останавливался на разъздах. Обычно мы выходили из вагонов, чтобы размяться или позагорать. Если это случалось возле населенных пунктов, то к месту стоянки подтягивалась местная мужская молодежь, рассаживалась неподалеку и смотрела на нас, как на нечто диковинное.
Карта на викимапиа >>
 |
| Альбом: Ашхабад и Чарджоу. 1976 |
Наконец, мороз. Солнечный день. Пустые аллеи. Пустые скамьи. Черные стволы. Голо. Длинные контрастные тени.
Читать далее
"Казалось бы, небольшой труд - сказать несколько добрых слов, а как редко их услышишь!" (Сэй-Сенагон)
В Карпаты я уехала через две недели после защиты диплома.
Это было в начале июля 1974 года. Яремча, Яблоница, Шешоры, - ключевые пункты маршрута. Это Прикарпатье (Гуцульщина). О тамошнем климате я не знала. И то, что июль там обычно дождливый, я постигала уже на месте, на собственном опыте.
Дождь, дождь, дождь. Низкие грузные облака все ползли, ползли, закрывая горы.
За три недели солнце появлялось только изредка. К концу третьей недели реки переполнились так, что начали выходить из берегов. Кое-где снесло мосты. Пришлось скорее уносить ноги.
Фотографий от этой поездки у меня совсем мало - барахлил фотоаппарат. Половина снимков не мои.
Из городов, кроме Львова, где я была проездом, я провела 5 дней в Яремче.
Яремча (сейчас Яремче) - небольшой городок на берегу Прута. Расположен на высоте 585 м над уровнем моря.
Он возник в 1895 году при постройке железной дороги Делятин — Вороненка и назван по имени первого хуторского поселенца Яремы Годованца. Живописная местность, горный воздух, удобное сообщение способствовали его превращению в климатический курорт. До присоединения к СССР в Яремче было много вилл и ресторанов, куда приезжали отдохнуть состоятельные австрийцы и поляки. В советское время здесь были построены санатории, пансионаты и дома отдыха. Он также стал и центром туризма.
Эта фотография сделана в окрестностях Яремчи. Внизу бурлит Прут.
 |
| Альбом: Карпаты. Июль 1974. |
О Ялте уже давно все сказали до меня.
Защищенная горами она тепла, нежна и прекрасна.
Последняя декада сентября. У нас на Балтике уже прохладно, осень шуршит дождем и желтыми березами, а здесь шумит теплое море, дует ласковый влажный ветер, совсем другой мир. Толпы веселых людей заполнили пляжи, парки. Здесь трудно найти уединение. Все роится, жужжит, спешит ухватить и усвоить кусок крымского отпускного рая.
Никита, Гурзуф, Алупка, Ливадия.
Море, ветер, солнце.
Из Ливадии в Ялту я возвращалась пешком вдоль берега через пляжи. Ветер срывал платье, трепал волосы, подхватывал и осыпал брызгами. Волны с рокотом перекатывали гальку.
Праздник ветра, солнца и воды. Ничего особенного просто хорошо.
Паустовский в каком-то рассказе бросил фразу: «Отдых сближает людей не меньше, чем работа».
Действительно. Наша группа сдружилась, и нам уже казалось, что мы знаем друг друга давно.
Уезжать не хотелось. Кто-то оставался, их праздник продолжался, а я, у меня отпуск заканчивался. Мне было грустно. Я говорила себе, что вернусь. Но это случилось только восемь лет спустя, очень коротко и мимоходом.
Думаю, это не считается.
 |
| Альбом: Крым. 31 августа - 24 сентября 1975 года. |