Настроение сейчас - Оff

'Упав на дно забытой мечты, я теперь Отвержен. А ты по ту сторону стены мягко смеешься...'

Обидно. Дико обидно и больно. Лер, я говорила, что понимаю тебя, как никто другой. Львиная часть меня уничтожилась. Давно. Но грохот был слышен именно сегодня. Обычный тихий вечер.
Идите все нахер.
Не трогайте меня.

Чужая.

Слушать Рlacebo и думать, поступила ли ты правильно, это ниxуя не легко на самом деле.
Сводит скулы как от долгого смеха или истерического рыдания, но ни того ни другого не предвидится. Ровно.

Tell me
What have I done wrong?
And nothing can go right with me
Must be that I've been smoking too long.(с)

А я себе задаю вопросы, на которые я не в состоянии ответить. А я тебе задаю вопросы, на которые ты не в состоянии ответить.
Твою ж-то мать...
[700x437]

[249x556]
- Всё когда-то кончается. Вот, видишь, сейчас виски в стакане закончится. А у тебя дурь ещё есть?

- Нет

- Ну,вот. И дурь тоже закончилась. Ты когда-нибудь любил?

- Нет

- И не надо. Любовь-дрянь. Только она не заканчивается. Она кончает тебя.

Настроение сейчас - Весна

Желания, желания, желания...Желания не совпадают с возможностями. Желания не совпадают с реальностью. Желания не совпадают с желаниями.

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы – почти тигрица, обнимающая детеныша.

Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка подташнивает; в пальцах колкое электричество.

Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку, фотографировать – ну, бессмертить, увековечивать.

Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание; тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.

Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует, наблюдать за ним, «вот я спрячусь – ты не найдешь меня»; она старше его и тоже почти красивая. Только безнадежная.

Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой бликов два их овала. Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала. Перестиховала.

Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш, я уж думала – все, не выношу, несудьба. Зачинаю – а через месяц проснусь и вою – изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, - родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.

Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо, обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще – но томим виноватой нежностью старшеклассника.

Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; «я тебе случайная и чужая». Он проводит ее, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в объятиях, уезжая.

И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет маяться отчего-то.