yanatvr.ru/post144729419/

Скажите с двух раз какой тип людей нам встречается чаще всего? Блондинки? нет. Брюнетки? опять не угадали. Больше всего на земле шатенок - мы упорно пытаемся уйти от этого типа, а потом не переставая говорим о том как сожалеем, что мир утратил естественную натуральную красоту.
Скажите с двух раз какой тип людей нам встречается чаще всего? Блондинки? нет. Брюнетки? опять не угадали. Больше всего на земле шатенок - мы упорно пытаемся уйти от этого типа, а потом не переставая говорим о том как сожалеем, что мир утратил естественную натуральную красоту. Такое отношение не просто утратило логику, к примеру если сначала пишут в анкетах что мечтают познакомится блондинкой или брюнеткой то при близком знакомстве признаются что всегда мечтали об натуральности во всем, и которой так и не нашли. Вот в такое двухсмысленное положение нас ставят наши горячо любящие поклонники! Впрочем часто смена света волос наша собственное желание изменить свой образ. Это прекрасно! Я просто хочу освежить восприятие, в отношении образа и думаю это нам поможет: http://shatenka.info/shatenka-eto-stil-zhizni.html Если поддерживаете все что я сказала, то айда к нам сюда, http://shatenka.info/shatenki-luchshie вернем уважение к шатенкам!

[571x604]
На момент описываемых событий Зеврану лет двенадцать.

Крылья для Ворона


Это была игра. Тальесин легонько подталкивал Зеврана в спину и говорил: «Беги». За спиной щелкал замок птичьей клетки, хлопали крылья, а дальше Зевран не видел и не слышал. Только ветер в лицо, пока он босой бежал по теплым камнем патио прочь от дома, протискивался между прутьями решетки, и дальше – по улицам и закоулкам.
Где-то в небе над ним кружил ворон. Зевран не мог разглядеть его в ярком синем небе, но знал, что птица ищет его.
Это была игра. Зевран убегал и прятался, Тальесин выслеживал. Зевран учился ускользать от преследования, быть невидимым, терпеливо ждать, внимательно смотреть и слушать.
Каждый раз эта игра заканчивалась тем, что над ухом каркал ворон. Черные, блестящие как бусины, глаза птицы внимательно смотрели на беглеца.
Ворон получал от Тальесина кусок сладкой булки, Зевран – трепку.
Ворон всегда знал, где найти маленького эльфа. Зевран ненавидел и боялся птицу.
Ворона звали Гаэтан.

* * *
Тальесин был не таким маэстро асесино, как другие. Он много ездил по Антиве, не только потому что выполнял заказы. Он искал новых рабов для гильдии - высматривал, покупал.
Совсем неудивительно, что Зевран не помнил, в каком городе родился. Но когда он с Тальсином въехал в Лос Фарридос, глазам вдруг стало больно. Он уже видел эти деревянные дома, сплошь из потемневших сосновых бревен, помнил сладкий запах смолы и то, как она, янтарная, застревала на зубах. Он знал, широкая деревянная лестница ведет с площади на рынок. А за рынком широкий ручей и старый лес.
Лос Фарридос жил лесом, горел вместе с ним во время пожаров и снова отстраивался пахучим сосновым тесом. Когда-то лес принадлежал долийцам, и те, кто просил покровительства старых богов, удачной охоты и спасения от огня, вырезали на своих домах изображения деревьев.
Зевран помнил Лос Фарридос. Отсюда его увезли Вороны, и здесь он спрятал самое главное сокровище, какое только могло быть у мальчишки-сироты.

Зевран тихонько приоткрыл окно и сделал несколько бесшумных шагов к соседней комнате. Остановился, прислушиваясь. Тальесин говорил с незнакомыми вооруженными людьми. Они не были Воронами, просто наемниками.
Мужчины говорили о долийском клане, вернувшемся в лес.

Зевран послушал бы еще, но нужно было спешить. Он забрался на подоконник, чтобы спрыгнуть на крышу сарая внизу. Оглянулся напоследок.
Гаэтан дремал в клетке, накрытой ширкой шалью.

Он снова бежал. Но сейчас сердце билось, как безумное, не от страха, а от предвкушения радости. Мимо знакомых домов, мимо запущенных садов, мимо резных деревьев и лотков с мелкой лесной малиной и ежевикой.
А потом он остановился как вкопанный. Этот дом стоял, как и раньше. Он не приснился, не был фантазией тоскующего мальчишки.
Трехэтажный особнячок, где жили веселые женщины, где по ночам никогда не спали, а днем – наоборот.
Зевран стоял и смотрел. Под самой крышей, среди пыльного старья, было спрятано его сокровище.

Он прокрался по сонному особняку незамеченным, даже Тальесин был бы им доволен, будь он здесь. Хотя хотелось – громко хлопая дверями, как раньше, когда он был совсем маленьким. Чтобы веселые женщины ловили его, желая отшлепать, а он уворачивался и прятался за широкими юбками.
Лестница, ведущая под крышу, была заперта, и пришлось ползти по горячей крыше, а потом он ободрал руки на карнизе, протискиваясь в узкое чердачное окошко.
Под самой крышей было жарко, от пыли чесался нос.
Зевран встал на колени перед обломками кровати, заваленной тряпками, и просунул руку под доски. Ему казалось, что он забыл, как дышать.
Но под досками по-прежнему лежала жестная коробка. В жестянке - свернутый холст. В свернутом холсте – кожаные перчатки. У женщины, которая их некогда носила, была маленькая рука. Зевран натянул одну перчатку, прижал к лицу и вдохнул полузабытый запах.
Все это напоминало сны, которые он видел постоянно. Но сейчас все было взаправду.
Перчатка пахла старой кожей и пряностями. Солнечные лучи пробивались сквозь ставни. Не было ни печали, ни тоски. Было солнце, полуденная дремота, сладкая смола на досках. Была теплая мамина перчатка, словно женщина, которая некогда ее носила, вовсе не умерла, а держала в руке ладонь своего сына.
Он снова был дома.

Каркнул ворон.
Зевран не открывая глаз, дышал тонким пряным запахом кожи.
Ворон каркнул еще раз. И на плечо легла тяжелая рука.
- Ты ушел без разрешения. Это двадцать ударов ремнем, - сказал Тальесин. – И отдай мне то, что ты украл.
- Я не украл, это мое.
Зевран спрятал руки за спину, как будто это могло помочь. Гаэтан сидел на плече Тальесина и косился черным глазом.
- У тебя нет ничего своего. Ты принадлежишь Воронам. Ты принадлежишь мне.
Это был первый урок Тальесина, Зевран его помнил. Еще он помнил, что неподчинение приказу с первого раза – еще Читать далее...

[604x529]
Неправильный эльф

Если бы не уроки религиозного воспитания в Церкви - обязательные для всех воронят старше одиннадцати лет (не из особой религиозности мастеров, разумеется, просто - что ж это за убийца, неспособный понять и просчитать любую цель, в том числе и из священнослужителей) - идея побега никогда не пришла бы в Зевранову голову.
Он родился рабом. У него всегда был хозяин. Он привык к тому, что вороны - вездесущи, и смысла бежать - нет, все равно найдут.
История того, как однажды девчонка - рабыня (девчонка!) - решила и смогла и изменила мир, несмотря и вопреки всему, поразила его как удар кованым каблуком под дых.
Можно, значит. Можно. Попытаться. И выиграть. Даже если ты родился ничем.
Она, конечно, погибла, но это ведь потому только, что ее предали. Его некому было предавать - у него не было ни семьи, ни друзей. Создатель его не поддерживал - но ведь и цель его была куда проще.
Всего только выйти из общежития незамеченным, выйти из города незамеченным, добраться до леса незамеченным и найти лесных эльфов.

Нашел.


Патруль клана обнаружил его однажды ночью на дереве - Зевран к тому моменту бродил по лесу уже неделю и порядком отощал.

Это было первым поводом для смеха и шуток.

Ну как же - эльф! чуть не умер с голоду!! в лесу!!!

И правда очень смешно. Правильный эльф никогда не умрет от голода в лесу, даже ранней весной, потому что у правильного эльфа всегда с собою лук и стрелы, а если вдруг их нет по какой-то случайности (трагической, конечно), то он знает как их сделать. Даже если ему двенадцать лет, и лес до того момента он видел лишь пару раз - как темную полосу за стенами города.

Зевран, впрочем, лишь пожимал плечами и, когда потешались над ним, смеялся сам.

Потому что - это ж надо было так лохануться. Не подумать о том, как добывать пищу в весеннем лесу, когда ни трав ни грибов еще нет, по идиотски забыть про лук, который, конечно пришлось бы воровать из общей оружейной, да и из города сбежать с палкой в собственный рост гораздо сложнее, чем без палки, но... Короче, сам виноват, Зевран, и нечего тут.

Между прочим мог бы и научиться ловушки ставить - даром что мастер Орсини говорил: такие чуткие пальцы и такая ловкость - самое то для ловушек и замков. Но ему всегда больше нравились яды. Мастеру Лоренцо было не важно, кто его ученик - эльф, человек или паук на двух ногах. Мастеру Лоренцо были не важны количество лет, смазливая физиономия и необходимость подставлять скамейку для работы за верстаком - были бы усидчивость, внимание и осторожность. Шумные самоуверенные силачи не выживали у мастера Лоренцо.

Вот и сиди теперь со своей сотней никому не нужных ядов.
Правильные эльфы все знают как ставить ловушки. И никогда не отравляют стрелы.

Им не нужно. Правильные эльфы бьют ворона в глаз с сотни шагов. Или с двух сотен. В общем, из далекого далека, когда и ворона-то не видно, не то что его глаза. Но правильные эльфы - они чувствуют.

Это было вторым поводом для шуток.

Ну как же - эльф! целых двенадцати лет!! и стреляет хуже детей!!!

Учили Зеврана с пятилетками. Учитель еле сдерживал веселье - и Зеран его понимал вполне. Взрослый парень, мускулы какие никакие есть, в его возрасте уже охотниками становятся - и орда ребятишек вокруг. Ну смешно же.
Пятилеткам, в отличие от учителя, смешно не было - они серьезно, с сознанием своей великой ответственности показывали ему, что он опять сделал не так и как правильно. Он был им благодарен. И немного завидовал - совсем чуть чуть, зависть - глупа и бесполезна, но так, оттенком, привкусом, отголоском - ах если бы... если бы... если бы у меня в пять лет был лес - и свет - и воздух - и еды сколько нужно - и свобода без страха...

Да, тогда бы он вырос правильным эльфом. А не вот таким, ничего не умеющим. Он ведь даже волков убивал неправильно, портя шкуру. Деревянные кинжалы странно лежали в руке, сбивая натренированные движения непривычным балансом, хотя резали они не хуже лучшей стали.

Это было третьим поводом для смеха.

Ну как же - эльф! не умеет охотиться!! и даже ходить бесшумно не умеет!!!

На это Зевран криво улыбался. Он умел ходить бесшумно - он был бесшумней тени - на камне брусчатки, на мраморе дворцовых полов, на утоптанной земле. Но не здесь, не на траве, прошлогодней листве и сухих ветках, среди кустарника и молодой проросли.
Этому он учился отчаянно - но чувствовать лес как те, кто в нем родился, ему не было дано. Как ни жаль.

Будешь свежевать туши, сказали ему, раз в охоте от тебя пока никакого толку. И стальные ножи как раз на дело сгодятся.
Он только кивнул.
В охоте от него и верно толку не было почти никакого, а тут можно и поучиться новому - свежевать туши воронят не учили. Но ему отчаянно жаль было тупить свои кинжалы о ребра оленей. Кинжалы ему достались с кровью и болью, он выбил право на личное оружие у двадцати Читать далее...

[500x490]
Автор yisandra
Предупреждения: слэш, сетчатая точечная конструкция, отсутствие сентиментальных рыданий над, несомненно заслуживающей этого, жизнью проститутки и проституцией вообще. Бесстыдное домысливание фактов, устроение антиванского публичного дома выдумано из головы, куча допущений, ООС… В случае резкого расхождения с некими неизвестными мне фактами канона (что вполне возможно), рекомендуется списать это на АУ, и жить долго и счастливо.
Я исхожу из того, что на конец игры возраст Зеврана – 29-30 лет, ГГ – 20-21, Эйла – 27-28 соответственно. Это одно из допущений. Летом в Антиве очень жарко. Это ещё одно допущение.
Сходство имён Эйла и Эйка сделано сознательно, простите, если это неудобно.
Вы помните про перевёрнутую карту?
Да, и базовое допущение. Оно деликатное. читать дальше
Текст может быть сложным для восприятия, поскольку присутствует хронологическая мозаика. Если вам показалось, что вы заблудились – взгляните на цифру в начале кусочка.
Кроме того текст дважды полностью переписывался, посему возможны ашипки. Если что – прошу прощения.


Шлюхины дети.

3.
- А если меня попробуют не пустить, то я… - Эйк Табрис на миг задумался и тут же неприятно улыбнулся. – Ох, что я сделаю, что сделаю! Это богоспасаемое заведение навеки запомнит визит Серого Стража! На руинах придётся устанавливать мемориальную табличку!
Зевран усмехнулся и комично-церемонным жестом подал ему руку. Пальцы у Эйка были тёплые и подвижные, и они возбуждённо вздрогнули, когда Зевран, переводя Табриса через порог, интимно, с мягкий язвящей ноткой сарказма, шепнул ему:
- Добро пожаловать в «Сад удовольствий»…
Не из-за слов, о нет. Просто у Эйка на редкость чувствительный слух, и некоторые интонации действуют на него излишне сильно.

***
Зевран сам был удивлён, обнаружив что «Сад» всё ещё существует и даже более чем процветает.

Он никогда не хотел вернуться сюда – ни из ностальгии, ни ради мести. И сейчас не испытывал сильных чувств – ни хороших, ни дурных – разве что незначительное праздное любопытство. От того мальчика, который родился в этих стенах, его отделяло слишком многое, чтобы смазанные воспоминания детства могли влиять на что-то. Им было просто не к чему в нём – нынешнем - взывать.

Он не собирался вести сюда Эйка. Это произошло случайно - внезапный, беспричинный порыв – и показалось хорошей идеей. Табрис очень молод, даже юн, и с юным пылом предаётся любви, в искусстве которой для него ещё столь многое неизвестно… и заманчиво, как всё неизвестное. Он всё порывался посетить денеримскую «Жемчужину» отнюдь не по делу, но не сложилось. Наверное, сходить с ним в «Сад удовольствий» окажется забавно…

***
Вечер только начался, зал не был заполнен и наполовину, большинство «леди» скучали без кавалеров, лишь под двумя из пышно изукрашенных ламп наблюдалось оживление. Да, дела у заведения явно шли отлично – в дни детства Зеврана хозяйка не могла позволить себе живой оркестрик, пусть и небольшой, но отменно сыгранный.
Может быть, со стороны Эйка отправиться в бордель прямо в броне Серого Стража, было неоправданным эпатажем, но сейчас это оказалось даже удобно, сразу задрав рейтинг новых посетителей в глазах местных тружениц. Серых Стражей в Антиве уважали.
Зевран потянул Эйка за стол в углу, под маленький неяркий светильник – удачное место, чтобы наблюдать за залом, держа на виду все входы в помещение, и не привлекая излишнего внимания. И, так, между прочим, за спиной – стенка. Задрапированная мягкой тканью сочного цвета, но вполне надёжная.
Как только гости опустились на стулья (больше всего напоминавшие будуарные пуфики, к которым зачем-то приделали высокие спинки), со стороны стойки с напитками в их сторону скользнула девочка лет 12, грациозная как кошка-подросток и очень хорошенькая в форменных бархатных штанишках и жилетке. Она была слишком мала для «леди», и оказывала гостям иные услуги – за небольшую плату или угощение (которое, к слову, как и в любом борделе, стоило дороже, чем в самом дорогом трактире) предоставляла информацию о «леди», их рангах и ценах, а также принимала заказы у желающих накормить или напоить уже выбранную спутницу – или спутника.
Самые смышленые из таких детишек, вырастая, становились вовсе не шлюхами или куртизанками - о нет, берите выше! Талантливые администраторы, шпионы и осведомители, которыми так славится солнечная Антива, почти поголовно выросли при борделях.
- Доброй ночи, уважаемые, - сладко прощебетала девочка, согнувшись в избыточно почтительном поклоне. В её деле с подобострастием невозможно переборщить – любой посетитель заведения того ранга, какого был теперь «Сад», мог оказаться «очень важным человеком» инкогнито в поисках развлечений.
- Садись, милая, - Зевран бросил на стол монетку.
Девочка повторно поклонилась и без малейшего промедления вспрыгнула на третий пуфик со спинкой. Монетка шустро и как бы по Читать далее...

[343x604]
— А вот наконец и непобедимый Серый Страж! Антивские Вороны рады приветствовать тебя — снова.
Наемник развел руки в шутовском поклоне, и Эйран крепче сжал посох. Он не торговался с убийцей: поймав взгляд Зеврана, он понял — нельзя оставлять этого надменного человека в живых.
Казалось, целую вечность назад маг-отступник поднял руки, читая первое атакующее заклинание, и вот теперь, когда бой закончился, и тело Талиесена лежало у его ног, он медленно окинул взглядом залитую кровью улочку. В Денериме было полно таких — тесных закоулков, в которых становятся бесполезны стрелы и двуручные мечи. Оскальзываясь на мокрых камнях, Эйран шел между тел — к своим. Алистер был легко ранен, и Винн квохтала над ним... Зев?
Эйран обернулся. Он прекрасно помнил, как убийца врубился в ряды своих бывших соратников. Он слышала его голос — привычные комментарии о боевых способностях противников, едкий смех... Когда он исчез? Его не было среди мертвых, эльф проверил несколько раз, и с каждым разом его поиски все больше походили на безумные метания. Когда Алистер подошел к нему и вздернул на ноги, отрывая от чьего-то тела, он даже не сразу понял, кто перед ним.
— Ты что, не слышишь меня? — с тревогой спросил храмовник. — Я зову, зову...
— Зев... — попытался объяснить Эйран: губы шевельнулись, из горла вырвался хрип.
— Ну что с тобой... подожди-ка, где Зевран?
Заметил... Эйран вывернулся из рук храмовника и снова начал рыскать среди трупов. Его руки стали липкими от крови, в глазах плавала пелена слез, мешающая видеть, и постепенно приходило осознание: если Зеврана нет ни среди живых, ни среди мертвых здесь, на этой улице, значит...
— Нет! — дикий, отчаянный крик откуда-то из живота. Так кричат раненые звери...
— Что, что случилось?
Винн. Эйран схватил чародейку за руку, пачкая расшитую мантию кровью.
— Они забрали Зева.
— О, мне так жаль, дорогой. — Искреннее огорчение на лице пожилой ведьмы едва не свело Эйрана с ума.
— Жаль? Тебе жаль?! Неужели ты не понимаешь, они забрали его, он у них, у Воронов!
— Да, милый, я понимаю, — спокойно откликнулась Винн, погладив долийца по плечу. — Мы будем молиться за него.
Некоторое время Эйран не находил слов, не зная, то ли влепить старой дуре пощечину, то ли шарахнуть ее молнией. Для профилактики маразма. Наконец он отвел ненавидящий взгляд от Винн и посмотрел на храмовника.
— Алистер! Мы должны его найти.
— Позволь тебе напомнить, — воин честно попытался воззвать к разуму Эйрана, — что сейчас Мор и у нас есть очень важные дела.
— Твоя сестра тоже не была важным делом, Алистер, — недобро напомнила эльф. — И мне плевать на Мор, пока Зев не будет здесь, с нами.
— А ведь я предупреждала тебя, что так и будет! — возмущенно фыркнула Винн. — Что однажды тебе придется выбирать между всем миром и любовником.
— Вот как? Он, значит, просто мой любовник? — Эйран до боли сжал кулаки. — Что ж, есть Алистер, он Страж и он поведет вас дальше. А я займусь спасением любовника.
— Не смей даже думать об этом! Он наверняка уже мертв, ты ничем не поможешь ему, только потеряешь время.
— Винн права, — подал голос Алистер. — Вряд ли Вороны оставят его в живых...
Эйран со стоном упал на колени. Никто, кроме него, не знал, что снилось Зеврану в Башне Круга. Он почти не сомневался в том, что Вороны забрали убийцу не для того, чтобы прикончить где-нибудь в сторонке. Как бы ни храбрился Зев, он панически боялся пыток. Потому что прекрасно знал, на что способны Вороны... И Эйран догадывался об этом. Разве мог он оставить своего убийцу один на один с этим кошмаром, бросить его?


Это был яд. Мечи выскользнули из пальцев, камни мостовой неожиданно оказались очень близко, его схватили и поволокли куда-то, он не успел ни позвать на помощь, ни предупредить...
Холодно, потому что одежды нет. Руки и ноги стянуты веревками так, что словно нет ни ступней, ни кистей. Не исключено, что уже и нет... Глаза не открываются, лицо тяжелое, к рассаженной губе прилипла прядь волос, и невозможность убрать ее сводит с ума. Их трое. Они насилуют его по очереди, вернее, думают, что насилуют. Я родился в борделе, дорогуша, и насиловать меня нужно мечом. Или палицей — тогда, может, и будет желаемый эффект. Неприятно, не более того. Они это знают, их это злит, поэтому у него сломаны пальцы на правой руке. Он это знает, потому что видел, как их ломали. Когда действие яда закончится совсем, когда его развяжут, он почувствует боль. Он это знает, потому что наблюдал такое со стороны.
А еще он знает, что никто не помешает им доставить его в Антиву, где, по их словам, все будет много, много хуже. Эйран не появится здесь, где бы это «здесь» ни было, как рыцарь в сияющих латах. Он, конечно, пылкий парень, но у него есть задачи поважнее, чем спасать шкуру наемного убийцы, во второй раз провалившегося с треском и блеском. Действие яда заканчивается, и, Читать далее...

[571x604]
У Зеврана не было учеников. Он с легкостью показывал и объяснял, если его просили, всё, что умел сам, но ни с кем не брался возиться на постоянной основе. Зачем? Все равно до официальной присяги доживал только один новобранец из десятка.
Но, как водится, из этого правила тоже нашлось исключение. Имя ему было — Арнар. В меру симпатичный эльфенок, вылупившийся, похоже, из того же борделя, что и сам Зевран. С потрясающими рыжими локонами и пронзительно-голубыми глазами. Он ничего не спрашивал, но следил пристально, и это немного раздражало. Попытки привлечь его к лекциям наталкивались на затравленный взгляд и упрямое движение головой. Зев каждый раз лишь пожимал плечами — нет так нет, но парню явно было интересно. Наверное, не стоило забивать себе этим голову, тем более, что у Зеврана была другая проблема именем Ринна, но что-то в этом странном парнишке не давало ему покоя.


Подловить его удалось не сразу, но все же удалось. Арнар устроился на подоконнике общего зала и следил, как Зевран точит кинжал. Его взгляд был словно насекомое, ползающее по руке, только вот стряхнуть его не было никакой возможности.
Время от времени Зев поглядывал на мальчишку украдкой: непонятно, как ему удалось выжить до сих пор, но у каждого свои секреты, верно?
Минута текла за минутой, лезвие давно уже было заточено, и Зевран наконец поднялся и подошел прямо к Анрару. Тот, видимо, не успел перестроиться и дернулся сбежать слишком поздно: Зев успел перехватить его, уцепив за тонкое запястье. Бережно сжал, ощутив напряженные жгуты мышц на изящных косточках. Ага, вот в чем дело...
— Ну что, может, окажешь мне честь и поговоришь со мной? — спросил Зевран мягко. Арнар отвернулся, избегая пристального взгляда. — Не хочешь? Или не можешь?
Отчаяние в глазах мальчишки обожгло Зеврана. А, так ты немой, бедолага... Зев осторожно поднес руку к его лицу, коснулся острой скулы.
— Идем-ка со мной.


Он не сопротивлялся, и Зев отвел его в одно из своих любимых заведений весьма определенного толка. Он не слишком надеялся, что парень расслабится в привычной обстановке, скорее рассчитывал хоть что-то понять о нем. Арнар, казалось, успокоился, даже улыбнулся пару раз чуть нервно, прихлебывая вино.
Где-то через час Зевран забрал его из большого зала и, бросив на ходу маленький кошель служащему у стойки. В облюбованной им комнате ничего не менялось уже несколько лет — по его просьбе, даже цвет белья на постели и плотных занавесей на окнах. Арнар, кажется, понимал, к чему идет, но покорно сел на кровать и позволил Зеврану ласкать его, тем не менее, упорно уворачиваясь от поцелуев. Когда же Зев потянулся снять с него просторную, заношенную рубашку, дернулся прочь, но запнулся за ковер и упал. Зевран бережно поднял его, игнорируя неумелые попытки вырваться.
Мальчишка был выше, длинный, жилистый, и сил у него хватало, только вот опыта было маловато. Справедливо решив, что одновременно удерживать юркого пацана и ласкать его будет неудобно, Зев в несколько отточенных движений зафиксировал Арнара на постели ремнями, давно уже закрепленными на изголовье и в ногах как раз на подобный случай. Отличная выделка, мягкая и прочная кожа, нежно фиксирующая запястья и лодыжки так, что и не вырвешься. Зевран проверял лично.
Достав из-за голенища свежезаточенный кинжал, он аккуратно разрезал рубаху и штаны на парне — замену «порваной в порыве страсти» одежде можно будет потом найти в шкафу. Узрев открывшееся зрелище, с грустью покачал головой. Бледная кожа была сплошь покрыта шрамами разной степени давности. Любой Ворон мог бы похвастаться таким набором, но уж больно странный был вид у этих рубцов — словно кто-то резал именно кожу.
— Досталось тебе, малыш, — сочувственно произнес Зевран, наклоняясь к Арнару. Бережно собрал губами соленую влагу с висков. — Не плачь, все будет хорошо, вот увидишь.
Наверное, ни с кем еще убийца не был так нежен. Изучая дрожащее от напряжения и страха тело губами и кончиками пальцев, Зевран снова и снова ловил себя на том, как хочет найти того, кто так издевался над мальцом, и порезать его на лоскуты. Он терпеть не мог насилие, сама идея его доводила эльфа до белой ярости. Он шептал что-то ласково-утешающее в чуть оттопыренное заостренное ушко, гладил вьющиеся медные локоны, потяжелевшие от пота, и постепенно малыш успокаивался. В какой-то момент даже губы разжал, отвечая на поцелуй. Зев не торопил его, рассчитывая скорее раскрыть Арнара, нежели завести себе еще одну сексуальную игрушку.
Зеврану нравилось наблюдать за переменами в настроениях парнишки. Он уже не отдергивался, словно от ожога, от каждого прикосновения, сопел тихонько, пока Зев неторопливо знакомил его с прелестями минета, сдержанно прогибался, потом начал стонать. Когда Арнар кончил, Зев поцеловал его, слегка прикусив робко высунувшийся язык парня, улыбнулся, глядя в удивленные Читать далее...

[571x604]

— Ты выглядишь таким усталым, друг мой. Мне кажется, я знаю, что тебе нужно.
С любопытством наблюдая за метаморфозами, происходящими на лице Серого Стража, Зевран улыбается, хитро прищурившись.
— Лошадь? — выдавливает наконец воин.
Да уж конечно, лошадь ему подавай.
— Не поздновато ли?
Зев всегда оставлял жертве возможность почувствовать себя хозяином положения. Не потому, что этого требовала от него вежливость. Даже не потому, что он боялся быть отвергнутым — такого вообще не бывало. Просто, как это ни удивительно для наемного убийцы, он не любил насилия. Смерть должна быть чистой, а секс должен быть удовольствием. Больше — никто ничего не должен. Поэтому сейчас, завлекая немного сбитого с толку товарища, он не собирается тащить его в палатку насильно.


Рэилан — красивый и дерзкий подросток, эльф, как и сам Зев. Вороны покупают эльфов, потому что люди считают их привлекательными. И если с другими это довольно спорный вопрос, то про себя Зевран прекрасно знает, что это так.
Рэилан старше, а его взгляды недвусмысленны. Он, по мнению Зева, идеальный убийца: хладнокровный, расчетливый и безжалостный. Всего три года назад, когда Зевран вместе с несколькими другими эльфами оказался в крошечной комнатке в обществе будущих Воронов, Рэилан только посоветовал ему держаться подальше. Но со временем все изменилось, и теперь юный убийца не дает Зеву прохода. Его настойчивость отталкивает, как, впрочем, и презрительная усмешка, намертво приклеенная к красивому лицу.
Рэилан только что вернулся с задания, ужасно гордый собой: его сочли достойным сопровождать кого-то из старших. Он хватает Зеврана за руку и тащит куда-то, игнорируя молчаливые попытки вырваться. Маленькая конура, в которую с трудом помещается узкая койка и тумбочка, обладает только одним преимуществом: дверь здесь запирается изнутри. Рэилан толкает Зеврана на постель и поворачивает в замке ключ. Сбрасывая одежду, он смотрит на мальчишку каким-то безумным взглядом, и Зев невольно съеживается, отодвигается к стене.
Он не сопротивляется, прекрасно понимая, чем это может быть чревато. Не сопротивляется, когда Рэилан вытряхивает его из одежды и заставляет лечь лицом вниз. Не сопротивляется, когда тот, шумно дыша от возбуждения, пристраивается обжигающе-горячим членом к его анусу. И даже когда Рэилан входит в него, разрывая тело изнутри, Зев только стискивает зубы от боли.


— Тебя всегда привлекали мужчины?
Что за нелепый вопрос. Не все ли тебе равно, друг мой?
— Сексом следует либо заниматься хорошо, либо не заниматься вообще. Это мое единственное правило.

Рэилан двигается порывисто, сминая пальцами ягодицы Зева, проталкиваясь в него с отчаянной яростью. Неподвижно лежащий эльфеныш наверняка его злит, но Зевран зол не меньше. Когда, утомившись, Рэилан отстраняется от него, Зев лишь слегка поворачивает голову, словно ожидая развития событий. Рэилан за волосы вздергивает свою жертву на колени и притягивает к себе.
Зев обхватывает губами дрожащий член, чувствуя вкус собственной крови. Ладонь Рэилана с силой давит на затылок, а сам он подается вперед, и Зеву ничего другого не остается, как вобрать его в себя полностью. По возможности дыша и борясь с рвотным рефлексом, Зев подбирает губы и сжимает челюсти. Рэилан стонет, двигаясь все быстрее, и в момент, когда у Зеврана уже начинает кружиться голова от нехватки воздуха, кончает. Удовлетворенно выдохнув, он словно забывает о существовании Зева, опустившись на постель и вытянувшись во весь рост.

— Если говорить о моих предпочтениях, то мне больше нравятся женщины. Но я знаю, кто я. Если тебя это беспокоит, что ж, лучше выяснить это сразу.
Серый Страж, заинтригованный и очарованный такой непосредственностью, расплывается в улыбке.
— Не имею ничего против...

Убедившись, что Рэилан уснул, Зев устраивается рядом с ним и разглядывает лицо спящего эльфа. Расслабленные мышцы сделали его лицо нежным и по-детски трогательным.
Наклонившись к Рэилану, Зев целует его в высокий лоб, в резковато очерченные скулы, постепенно спускаясь к губам. Руки Зеврана скользят по теплой, все еще влажной от пота коже. Рэилан просыпается, удивленно отвечая на поцелуй. Зев смотрит ему в глаза и с безмятежной улыбкой произносит:
— Ты же знаешь, что я вырос в борделе?

— Я вырос среди антиванских шлюх и кое-чему у них научился. Поверь, ты не разочаруешься.
— Что ж, можно попробовать...


Он целует Рэилана, слегка прикусывая кожу, и тот сладко стонет в ответ. У шлюх можно научиться многому, если есть желание... Зев снова берет член Рэилана в рот, и тот постепенно набухает под его языком. Выпрямившись, Зевран садится на убийцу верхом и медленно насаживает себя на его член, шипя от боли. Рэилан приподнимается ему навстречу, бормоча что-то про маленькую шлюшку, но Зев не слушает его. Он двигается, постепенно наращивая темп, Читать далее...

[484x604]


Рейтинг: PG-13. Персонажи: Тальесин/Зевран. Жанр: G, POV Тальесинa.

In the Crows we do not have «friends», and yet here you are and> I can't help but consider you such
Zevran

Он смешной, этот эльфеныш — тощий, как уличный котенок, и такой же дикий. Говорят, рос в публичном доме. Могу себе представить это местечко — занюханный бордель в эльфятнике, с грязными шлюхами, с дешевым мутным элем в качестве выпивки и закуски. От одной мысли об этом передергивает. Но эльфеныш не выглядит особо забитым. Даже наоборот.
— Звать-то тебя как? — спрашиваю его.
Он стреляет в меня желтыми глазищами и упрямо поджимает губы. Я проверяю его, занося руку. Он делает полшага назад, но взгляд не отводит. Ага, битый, значит. Но не сломленный. Тоже мне, дитя улиц. Я все же отвешиваю ему подзатыльник — символически, чтоб знал свое место, и успеваю ухватить за ухо прежде, чем он сумеет удрать. Если кому-то кажется, что схватить мелкого и юркого, как угорь, эльфенка за ухо просто, пусть сам попробует это сделать.
— Ну что? — говорю спокойно, садясь рядом с мелким на корточки. Он обиженно сопит, хватается за мою руку, загорелая мордашка пылает, в глазах толпами носятся демоны, и я понимаю, что возни с ним предстоит много. — Общаться не будешь?
Пока он принимает решение, я рассматриваю его. Весьма колоритный представитель вымирающей расы, надо отдать ему должное. Если я все правильно понял, ему что-то около двенадцати лет. Если подкормить, может, подрастет еще, но пока он здорово уступает своим эльфячьим сверстникам в росте. Хотя, пожалуй, это единственный недостаток, который к тому же его не портит. Люди в массе своей любят эльфов за экзотичность и миниатюрность. А этот экзотичен — экзотичнее некуда. Очень светлые, выгоревшие на солнце волосы в сочетании со светло-карими глазами и бронзовой кожей. Одеть его поприличнее, и миледи с милордами драться будут, только чтобы его заполучить в кроватку. А там уж — дело техники. Интересно, что ему больше подойдет? Яд? Или, может, гаррота? Нет, пожалуй, все-таки яд. Изысканный, вроде «поцелуя Аддера» или «тихой смерти».


Игнасио жаловался, что убивать эльфенок, видите ли, не хочет. Помнится, старый хрен бродил по приемному залу и выдирал из черепушки остатки волос, возмущаясь. Мол, дали сыну шлюхи такой шанс, а но нос воротит. Я тогда спросил, как же случилось, что он выжил. Тут-то Игнасио и замолк. Да, с этим хорьком у нас старые счеты... Не так уж много времени прошло с тех пор, как он отдал приказ, благодаря которому все мои драгоценные родственники раньше срока предстали перед Создателем.
Я выжил. И даже отомстил. Ферелденцы тоже умеют кусаться.
Я ненавижу Антиву, ненавижу антиванцев, ненавижу местную жару, жратву и Воронов, но мне попросту некуда больше деваться. Мы с Игнасио связаны веревочкой — не разорвешь. Убить меня он не сумел и отпустить не может, потому как это был бы серьезный ущерб авторитету гильдии. А мне плевать. Я убиваю антиванцев за деньги.
Почему мне захотелось приручить какого-то эльфеныша? Да хотя бы и из вредности. Чтобы подразнить мастера. Я прекрасно помню, что значит — быть здесь чужаком. Всех этих подонков объединяет только одна страсть, а меня с души воротит от их преданности делу. Так что убийца, отказывающийся отнимать жизнь у себе подобных, — это приятное разнообразие.


Эльфеныш меж тем воспользовался моей задумчивостью и вывернулся из захвата. Но, как ни странно, не удрал, хотя мог бы. Встал передо мной, сверкая глазами. Я кивнул: чего, мол, надумал? Он убрал за уши растрепавшиеся волосы, и я наконец удостоился чести услышать его голос.
— Зевран.
Он произнес это слово — вроде как имя, — поставив ударение на последний слог, но для уха ферелденца это звучало, как обычно, странно. Посему, чтобы упросить себе жизнь, я решил не церемониться.
— Зев, стало быть. Я Тальесин.
— Тальесен? — откликнулся эльфеныш.
Что ж, один-один. Языковой барьер, что поделаешь. Надо будет его на досуге поучить ферелденскому, а то и словечком на родном языке перекинуться не с кем.


Все же не зря я взялся возиться с этим мальчишкой. За несколько месяцев чуткого руководства он осознал преимущества и возможности своей жизни и стал куда более покладист. Во всяком случае, его удалось научить не есть руками и не спать с каждым встречным. Последняя его привычка, признаться, раздражала. Вряд ли в ней было что-то противоестественное для него, но мне помимо прочего приходилось отчитываться перед Игнасио об успехах эльфенка, а как прикажете это делать, когда непонятно даже, где его носит посреди ночи? Спасибо хоть, я пользовался у него преимуществом. Потому что не видел смысла ставить над ним эксперименты из разряда «а что будет, если связать ему руки за спиной и подвесить вниз головой». Для пыток, может, и нормально, но для постели как-то уж слишком на грани.
Мне, правду говоря, вполне хватало Читать далее...

Зевран, в память о прекрасных днях. антология "детство героя"