Запуталась. он, я и она.
Что происходит?
мы с ней сближаемся.
а с ним уже сблизились.
черт. черт. доходит до того, что я его ревную.
сама себе все объясняю тем, что привыкла к нему, как к другу.
(ага-ага. онлайн вдвоем 22 часа в сутки+ телефон).
только живет он далеко. и сейчас сидит где-то далеко-далеко в другом районе Киева.
взять такси и поехать к нему?
почему бы и нет?
а она?
ведь она то вроде-бы как его идеал.
и я тут вообще лишняя. но время идет - роли меняются.
и к нему сейчас едет совершенно другая еще одна подружка.
а я за него рада, но думаю о ней (которая одна из главных ролей).
как-то сложно все.
решила посоветоваться с Игорем (который дядя), а он так хитро намекнул: любой "он" может быть твоим. но вот она? не ты ли хотела приключений? так вот и веселись тебе.
и я вот думаю. Правильно ли я понимаю намеки Игоря?
и это меня еще больше запутывает.
и вот теперь сиди и тупи, Кира. кто и что хотел сказать и кто и что замышляет.
и при чем тут она и я, и как ко всму этому относится он.
а ведь я всегда хотела не заморачиваться в подобных ситуациях.
О! и совершенно спонтанно завтра я уезжаю в Одессу с еще темя подружками.
так что майовка у меня будет веселая))
и если во вторник утром я буду выглядеть как девушка на этой картинке, то значит жизнь удалась)
[500x334]
[600x473]
[450x300]
[700x379]
[406x479]
Послушайте – однажды четыре мальчика жили на верхнем этаже церкви, выстроенной из старинной древесины и цветного стекла. Церковь была заброшенной, так что всем было плевать, что мы там живем. Мы купались в летних грозах, а зимой оставались грязными, и по ночам ходили со свечами. Джин, с глубоко посаженными глазами, и красавчик Сэмми, с острыми чертами лица, делили на двоих комнату и матрас в пятнах рома. Каждый день он создавали дрейфующие серые дюны из сигаретного пепла. Они старались перещеголять друг друга своей худобой, и вместе они сочиняли фрейдистские стихотворения – Джин, с лицом вампира; Сэмми, с длинными спутанными волосами, блестящими словно вороново крыло. Его мудрые зеленые глаза темнели от боли – нашей или его собственной.
По ночам мы слышали их сквозь крошащиеся стены – их стоны и укусы; и мы знали: пока два существа в мире еще любят друг друга, мы в безопасности. По утрам их плечи были испещрены бледно-красными полукруглыми отметинами, а улыбки становились чуть счастливее.
Голос Джина – vox humana, как он его называл – от психосексуального воя a-la Боуи срывался на гортанное карканье неизлечимого рака горла. Сэмми же извлекал крики удовольствия из гитары такой же узкой, плоской и блестящей, как и он сам. А еще он разрисовывал стены нашей церкви фресками: черные овалы; кошки, длиннее, злобнее и скелетообразнее, чем им когда либо суждено было быть; банки прозрачного «Джелл-Оу», как трепещущие драгоценные камни, - в общем, все, что возникало в закоулках его разума. Однажды Сэмми рассказал мне, что во все краски он подмешивает немного собственной крови. Я не верил ему до тех пор, пока однажды вечером при свете свечи не увидел, как бритвой он делает крошечный надрез на предплечье, окунает кисть в алый ручеек и потом погружает ее в кошмарный черный. В этот чувственный и кровавый момент мне хотелось прижаться ртом к порезу и вытянуть нектар из его вен. Я знал, что Сэмми не отказал бы мне, если то, в чем я нуждаюсь – это сладость его крови. Вместо этого я протянул руку и коснулся его рисунка кончиками пальцев, и Сэмми, улыбаясь, своей кисточкой аккуратно обвел кости моей руки кроваво-черным.
Когда гасли свечи, Джин и Сэмми прятались в объятиях друг друга. Святой (урожденный Джон Сейнт-Джон) унциями продавал травку, чтобы купить барабаны. По ночам он не снимал темные очки и ему нравилось, когда гасли свечи. Я был самым обыкновенным в этой компании, мальчик с короткой стрижкой; так что я написал домой и сообщил, что хочу изучать бизнес в местном колледже. Когда пришли деньги, я купил в ломбарде раздолбанный бас. Сэмми сообразил, как играть на нем, и очень старался научить и меня, но в его длинных худых пальцах с ободранным черным лаком на ногтях было больше волшебства, чем в моих. Пряди блестящих волос он заплел в косички, обрамляющие его лицо, когда он играл.
В разваливающихся маленьких клубах, с рунами и неразборчивыми именами, выведенными на стенах аэрозольной краской, мы делали музыку для толпы детей Дахау, с иссиня-черными волосами и руками, обтянутыми сетчатыми одеждами. Иногда в жизни Джина – днем или в полночь – появлялось длинное крыло депрессии, дрожь ужаса, вызванная кислотой или грибами или перекосом в его мозгах. В бешенстве он метался по церкви, и только наша любовь к нему мешала нам возненавидеть его. Он вцеплялся в дверь моей комнаты и обвинял меня в том, что между мной и Сэмми что-то есть. Заявлял, что чувствует вкус моей слюны на языке Сэмми. Я поднимал взгляд на темноглазого Сэмми, стоящего в коридоре за спиной у Джина, - тот качал головой.
Джин ложился на дощатый деревянный пол и разглагольствовал о патологическом самоуничтожении. Говорил, что больше никогда не будет есть: что умрет среди своих костей, остановит сердце, не давая ему пищи, игнорируя его мольбы о хлебе насущном. Что мог бы украсть у Сэмми бритвенные лезвия и срезать собственную кожу тонкими полосками, как кожуру. «Я мог бы заставить тебя убить меня», - заявлял он Сэмми, а тот заключал Джина в объятия, склонял к нему лицо, баюкал костлявое угловатое тело. Тихонько напевал что-то, бессловесно умоляя Джина не умирать. Постепенно оба погружались в ритм неспокойного сна.
Однажды ночью Джин бушевал и плакал до трех. Мы слышали, как охрипло его горло, словно самый его голос кровоточил. Наконец в церкви воцарилась тишина. Мы со Святым, слишком подавленные, чтобы уснуть, забрались в комнату Джина и Сэмми. Сэмми подвинулся, освободив нам место на матрасе, и обнимал весь остаток ночи, шепча бессмысленные слова, чтобы заглушить прерывистое дыхание Джина.
Мы продолжали давать концерты. Иногда Джин смеялся и был человеком. После полуночи мы высовывались из верхних окон нашей церкви и смотрели поверх куполов и шпилей уродств нашего города. Корни безумия, переплетаясь, все глубже врастали в Джина. Он объявил Сэмми, что больше не хочет сочинять слова песен вместе с ним. Только Джин мог
[500x322]
[450x562]
[500x338]
[500x334]
[500x333]
[500x342]
[500x300]
Все как по заказу: вчера вечером я тут плакалась на свою семью и прочие заморочки.
А сегодня к нам в гости приехала моя тетя (сестра мамы). и понеслось.
Началось все с банальной причины: КИРА, ты же кожа да кости!
(не такая уж я и худая. при росте 177 см я вешу 56,7. это нормально! кроме того, я хожу в бассейн и занимаюсь на тренажерах, но об этом потом....)
Затем тема моей "костлявости и анорексичности" перекинулась на маму:
-Ты не кормишь свою дочь! Кому я оставлю студию, если моя племянница умрет от истощения где-нибудь под капельницей?
мои комментарии:
1. До истощения мне еще жить и жить
2. Умирать я не собираюсь
3. Тем более, под капельницей
Но это только подлило масла в огонь. А тут как раз на сцену кухню вышел папа и спираль получила еще один виток.
Папа:
-Студию можно продать. А деньги вырученные в наш бизнес. Его-то Кира и получит.
Вот тут уж я взорвалась.
15 минут они заткнутые молча выслушивали мой бурный монолог о том что:
1.В гробу я видала вашу студию и бизнес
2.У меня есть свое мнение
3.Идите на фиг, я выйду замуж и перееду в Южную Корею/Японию/Китай/Бирму лишь бы подальше от вас
4.Из-за вас я погубила мечту быть актрисой
5.Ненавижу вас и ваши лица
6.Вы меня бесите, я хочу жить отдельно
7 и т.д. и т.п
Потом я хлопнула дверью и закрылась в своей комнате.
Вот сейчас сижу пишу, а дядя (который папин брат, он на кухню зашел на 4м пункте) под дверью стоит что-то там втирает про блестящее будущее...
Ну что за семья у меня, а? А мне еще завидуют: у тебя такая семья, у тебя столько классных вещей...
Да на фиг мне все это сдалось! Лучше бы у меня была одна пара джинсов, две футболки и СВОБОДА ВЫБОРА, СВОБОДА ЖИЗНИ!
А то я себя чувствую какой-то барышней 19 века. И родители решили, как через нее увеличить капитал семьи.
Бред. Просто бред.
Неужели вот такое бывает в 21 веке? В это очень сложно поверить, но бывает.
Может мне сбежать?
Блин, руки чешутся, так хочется что-то сломать!!!
Ненавижу их!!!! НЕНАВИЖУУУ!!!
[491x277]
[483x600]
[500x329]
[200x313]
[262x350]