[показать]
Светлая память...
Моя беседа с Гаррисоном для ж-ла "Реальность фантастики" (2006 г.)
ГАРРИ ГАРРИСОН: «ЧИТАЙТЕ ПОБОЛЬШЕ ФАНТАСТИКИ!»
Звезда мировой фантастики Гарри Гаррисон – почётный гость «Еврокона–2006». Накануне его визита в Киев с писателем беседует Владимир Ларионов.
Первой опубликованной в США книгой Гарри Гаррисона был роман Deathworld, вышедший в США в 1960 г. Именно Deathworld стал первым крупным произведением известного фантаста, переведённым на русский язык. Роман вышел в 1972-м году в «БСФ» под названием «Неукротимая планета» и мгновенно приобрёл у советских любителей фантастики культовый статус. «Неукротимую планету» с заложенным в ней известным принципом «всякое действие рождает противодействие» читатели воспринимали по-разному: кто – как экологический роман-предупреждение о том, что война, объявленная природе, не может быть выиграна, кто – как политическую сатиру о борьбе спецслужб с собственным народом, а кто-то, не утруждая себя расшифровкой намёков писателя, просто от души наслаждался головокружительными приключениями неугомонного Язона дин Альта на далёкой планете Пирр. Позднее писатель продолжил похождения своего героя в романах Deathworld 2 («Специалист по этике», 1964) и Deathworld 3 («Конные варвары», 1968), составивших знаменитую трилогию «Мир смерти». Читатели обожают и многотомный юмористический цикл Гаррисона «Стальная крыса» – космическую оперу-детектив с обаятельным Джимом ди Гризом – межзвёздным преступником, превратившемся в поборника закона. Не менее популярна серия пародийно-сатирических антимилитаристских романов «Билл, герой галактики», часть из которых написана Гаррисоном в соавторстве с другими фантастами. В англоязычной критике «Билла» иногда даже называют «Уловкой–22» научной фантастики». Впечаляет масштаб трилогии Гаррисона «Запад Эдема», состоящей из романов West of Eden («Запад Эдема», 1984), Winter in Eden («Зима в Эдеме», 1986) и Return to Eden («Возвращение в Эдем», 1988). Писатель излагает в ней любопытнейшую историю альтернативной Земли, где уцелели и эволюционировали динозавры, создавшие высокоразвитую биологическую цивилизацию.
Гаррисон плодотворно работает в самых разных направлениях научной фантастики, это писатель широчайшего диапазона. Вы любите хроноклазмы? Для вас – живая и весёлая повесть The Technicolour Time Machine («Фантастическая сага», 1967) о том, как неуклюжие и бестолковые действия голливудской киногруппы, отправившейся в прошлое снимать художественный фильм о древних викингах, отражаются на реальной истории открытия Нового света. Вас интересуют техно-триллеры? Погружайтесь в перипетии борьбы спецслужб за открытие в области искусственного интеллекта в романе The Turing Option («Выбор по Тьюрингу», 1992). Вам по душе социальная фантастика? Читайте демографическую антиутопию Make Room! Make Room! («Подвиньтесь! Подвиньтесь!», 1966) об ужасающих последствиях перенаселения в самом близком будущем (к счастью, апокалиптические прогнозы Гаррисона пока не сбылись).
Успешен писатель и в так называемой «малой форме». Широко известен сборник его остроумных новелл War with the Robots («Война с роботами», 1962), название которого говорит само за себя. Но Гаррисон талантливо писал рассказы не только о роботах. С проблематикой романа «Подвиньтесь! Подвиньтесь!» перекликается тема рассказа A Criminal Act («Преступление», 1966). Нарушителей закона, ограничивающего деторождаемость в нём попросту отстреливают... Пронзительно трагичен рассказ The Streets of Ashkelon («Улицы Ашкелона», 1961). Эту вещь (в некоторых переводах она называется «Смертные муки пришельца») из-за её острой антиклерикальной направленности долгое время не решалось опубликовать ни одно издание в США, первая публикация состоялась в Великобритании. В «Улицах Ашкелона» Гаррисон чётко обозначил свою позицию, позицию убеждённого атеиста, сторонника научного познания мира.
И всё-таки, несмотря на всю серьёзность ряда созданных им произведений, Гарри Гаррисон прежде всего – весёлый писатель. Его фантастика, социальная ли, политическая ли, щедро сдобрена неиссякаемым юмором, писатель непринуждённо оперирует историческими и современными реалиями, умеет увлечь читателя забавным сюжетом и парадоксальным подходом к теме. Да и в жизни Гарри –
"Volodja!", Santocas.
Когда-то диск с этой песней продавался вместе со "Священной книгой оборотня" В.Пелевина...
Сделан перевод с картинками. По-моему, актуально. :)))
Книга, словно написанная для того, чтоб мы тут, внизу, не завидовали им. Тем, кто управляет нами, страной. Ведь им так тяжело и муторно жить, там, наверху. Им так страшно пилить федеральный бюджет, вырывая куски друг у друга, отталкивая конкурентов от пирога, обманывая, льстя и трясясь. На самом-то деле, им вовсе не так уж и страшно, они ж никогда не уходят со своих тёплых мест добровольно, держатся за госдолжности всеми конечностями. Им там комфортно.
Автор одной из прочитанных мною рецензий на эту книгу недоумевает - почему, с какой стати - "Немцы"? Ищет объяснения и аналогии в литературном наследии. А что тут непонятного? Немцы - значит - ОККУПАНТЫ.
dba54f5a8baec9995ac37172beb2d57a
Так нынче выглядит здание тепловой электростанции, оборудование которой было вывезено из Германии, и построенной пленными немцами сразу же после войны. Комаровская ТЭЦ снабжала электроэнергией ближайшие посёлки, деревни, предприятия, а также угольные и прочие шахты. В нашем Любытинском районе Новгородской области добывали бурый уголь (уголь этот был не особо высокого качества, но очень пригодился Ленинграду в годы Великой Отечественной, когда Донбасс был захвачен фашистами) и огнеупорную глину для Боровического комбината огнеупоров. Где-то в моих архивах хранится старая "Ленинградская правда" с большой и любопытной (по крайней мере, для меня) статьёй "Комаровский уголь". Но сразу не нашёл, конечно... Найду (найду ли?) и отсканирую.
Плотина, что предназначалась для обеспечения работы Комаровской ТЭЦ:
Сельский идиллический пейзаж :
Бывшая Комаровская школа. Здесь я окончил 8 классов... А во флигеле с провалившейся теперь крышей (слева) приобщался к литературе, там раньше размещалась школьная (и очень неплохая) библиотека:
Я не люблю отвечать, когда меня просят назвать книги, которые произвели на меня неизгладимое впечатление, как-то повлияли на мою жизнь, изменили её коренным образом. Или отвечать на вопросы, подобные тому, что был мне недавно задан: «Какие десять книг для вас наиболее читаемы, ценимы? Что вы считаете для себя вершиной русской и мировой литературы?». Назвать десяток лучших (на мой субъективный вкус) фантастических романов за прошлый год для составления каких-нибудь номинационных списков – это пожалуйста. А вот выделять десять лучших книг из всей мировой литературы – увольте. Не могу взять на себя такую ответственность… Даже перед собой лично. Во-первых, таких произведений в десятки (а то и в сотни) раз больше, чем десять. Во-вторых, на разных этапах моей жизни мне виделись разные вершины литературы. Помню, как в 1964-м читал толстенный фолиант Ефремова, роман «Лезвие бритвы», только что полученный школьной библиотекой. Для меня, восьмилетнего, это и была тогда «вершина литературы», правда, не во всём понятная. Мама, учительница начальных классов, на полставки заведовавшая библиотекой, давала мне ключ, и я в середине шестидесятых часами мёрз в неотапливаемом флигеле, негнущимися пальцами листая журналы «Вокруг света», «Техника-молодёжи», «Наука и жизнь» и «Знание-сила» выпуска пятидесятых годов, страшно раздражаясь, когда каких-то номеров не хватало, и я не мог дочитать очередную фантастическую «вершину литературы» с продолжением. Но в этой же библиотеке я нашёл Чехова, Алексея Толстого, Эмиля Золя, Мопассана, Уэллса, Дюма, Жюля Верна, Сервантеса, Конан-Дойла…
Когда-то я был записан аж в три библиотеки, в книжных магазинах что-то стоящее (особенно из современных зарубежных авторов) удавалось изредка купить лишь в 60-е и начале 70-х. Спасала периодика. Были времена, когда я выписывал пару десятков журналов, чтоб прочесть в каждом один-единственный роман. Например, «Сирены Титана» Курта Воннегута в минском журнале «Неман». Или что-нибудь из рубрики «Приключения-Фантастика» в ташкентской «Звезде Востока». Или что-нибудь из зарубежной прозы в алма-атинском «Просторе», воронежском «Подъёме», карельском «Севере» … И т.д и т.п. Был, правда, журнал, который радовал не единожды в год, а значительно чаще. «Иностранная литература». В «ИЛ» я прочёл «В зеркалах» Роберта Стоуна, «Объяли меня воды до души моей» Кэндзабуро Оэ, «Женщину в песках» Кобо Абэ, «Час пик» Ежи Ставинского», «Над пропастью во ржи» Сэлинджера, «Бойню номер пять» того же Воннегута... Апдайк, Вежинов, Маркес, Сартр, Доктороу, Дюрренматт, Голдинг, Кортасар… Иного пути познакомиться в провинциальном посёлке с ними не было…
Вершиной литературы на какое время для меня смог стать даже Джеймс Хедли Чейз. Его роман «Весь мир в кармане», опубликованный в трёх номерах ленинградской «Звезды» (по-моему, это было в 1974-1975 гг.) я проглотил мгновенно, ведь в СССР нас редко баловали таким остросюжетным зарубежным чтивом. Наслаждался я и замечательным психологическим детективом Себастьена Жапризо «Дама в автомобиле» по кусочку в том же 1974-м печатавшемся в журнале «Смена»… В какие-то моменты вершиной литературы для меня могли стать Бернард Шоу и Ирвин Шоу, Грэм Грин и Александр Грин, Алексей Константинович Толстой и Алексей Николаевич Толстой (не говорю уже о Льве Николаевиче).
Я всего лишь мельком пробежался по тому массиву литературы, который читал до начала восьмидесятых. Ничего не сказав о сотнях авторов и тысячах книг. Ничего не сказав о Стругацких. А ведь «Понедельник начинается в субботу», «Улитка на склоне» и «Хромая судьба» – тоже вершины литературы. Как уж тут выбрать десять…
В этой системе можно быть одновременно и блоггером, и рекламодателем. Если вы ведёте свой блог — никто не запретит вам сразу потратить деньги, полученные от рекламодателей, на его продвижение. Например, прорекламируйте ваш полезный и интересный пост в сообществе, близком по тематике, или закажите ссылку-постовой у блоггера-«тысячника». Если вам удалось сделать запись, соответствующую любому из пяти основных типов «вирусных постов» — вам обеспечен хороший приток читателей и новых френдов.
Подробнее здесь: http://u.to/-Lw0Ag
Санкт-Петербургские ведомости. Выпуск № 115 от 26.06.2012
Не гайка, а медаль!
Василий ВЛАДИМИРСКИЙ
В петербургском Центре современной литературы и книги состоялась ежегодная церемония вручения литературной премии имени Аркадия и Бориса Стругацких (в просторечии – «АБС-премия»), присуждаемой за лучшие произведения в жанре фантастики.
«Фантастика – литература!» – этот нехитрый тезис братья Стругацкие, не жалея времени и нервов, отстаивали с середины прошлого века. Свободный рынок сместил акценты: да, фантастика – литература, но преимущественно массовая, коммерческая, сугубо нишевая. Меряющая успех тиражами и гонорарами – и живущая ожиданием гонораров и тиражей.
Но времена меняются. Сейчас, когда один из тиранозавров российского книжного рынка («АСТ») пал в неравной схватке с неодолимыми силами природы, то есть с Федеральной налоговой службой, а второй («Эксмо») размышляет, стоит ли поглощать останки поверженного конкурента, фантастов, ориентировавшихся на массовую аудиторию, лихорадит от дурных предчувствий. Время недвижимости, купленной «в счет аванса», закончилось: придется отрабатывать каждую копейку. В этом новом контексте неизбежно возрождение интереса к иным методикам оценки значимости литературного произведения – например, к премиям, вручаемым авторитетным жюри.
Одна из таких наград – премия имени Аркадия и Бориса Стругацких. Вручалась она уже в четырнадцатый раз – сегодня это одна из старейших литературных наград, существующих в нашем городе. Шесть произведений-финалистов 2012 года в двух номинациях традиционно назвал Борис Стругацкий. Окончательную же судьбу медали «Семигранная гайка» и конверта с солидной суммой определило жюри, состоящее из семнадцати писателей и критиков Петербурга, Москвы, Саратова, Волгограда, Новосибирска и Красноярска.
Победителями стали: в номинации «Художественное произведение» – Наум Ним с романом «Господи, сделай так...» (в шорт-лист вошли также «Мы, народ...» Андрея Столярова и «Че Гевара. Книга 1. Боливийский дедушка» Карины Шаинян); в номинации «Критика и публицистика» – Сергей Переслегин со сборником статей «Опасная бритва Оккама» (с этой книгой конкурировали два биографических исследования: «Книга о Прашкевиче» Александра Етоева и Владимира Ларионова и «Братья Стругацкие» Дмитрия Володихина и Геннадия Прашкевича).
По окончании торжественной церемонии ответственный секретарь жюри «АБС-премии» петербургский писатель Николай Романецкий раскрыл «Санкт-Петербургским ведомостям» некоторые нюансы присуждения награды.
– Сегодня в России как минимум три десятка наград в области фантастики. Чем «АБС-премия» принципиально отличается от остальных?
– Все премии делятся на «авторитарные» и «демократические». «Авторитарные» вручаются по решению одного человека – как, к примеру, «Бронзовая улитка», лауреатов которой определяет лично Борис Натанович Стругацкий. У «демократических» это делает либо специальное жюри, либо общее голосование участников фестиваля. «АБС-премия» отличается тем, что она «авторитарно-демократическая». Шорт-лист, от трех до пяти произведений в каждой номинации, определяет Борис Натанович Стругацкий, рассмотрев при этом несколько десятков текстов из лонг-листа. А уже из шорт-листа голосованием семнадцати членов жюри выбирается лауреат.
Второе отличие – материальное. В большинстве случаев лауреат получает диплом и какую-нибудь «бронзулетку»: статуэтку и тому подобное. У нас дела обстоят иначе. Все дипломанты, произведения которых попали в шорт-лист «АБС-премии», получают еще и денежный приз. А лауреаты – дополнительный денежный приз и медаль «Семигранная гайка».
– Изменился ли за 14 лет существования премии спектр тем, которые поднимают авторы-финалисты, литературные приемы, к которым они тяготеют?
– Борис Натанович Стругацкий, как правило, включает в шорт-лист произведения, связанные с окружающей нас действительностью, повести и романы, относящиеся к жанру фантастического реализма. Поэтому и спектр тем меняется соответственно с изменениями, происходящими в стране и мире. Литературной же основой для награждения является высокая художественность, с которой выражены старые добрые Чудо, Тайна и Достоверность. Именно на этих элементах держится качественная фантастика.
Санкт-Петербургские ведомости. Выпуск № 089 от 22.05.2012
В нашем городе прошел юбилейный, пятнадцатый, конгресс фантастов России «Странник», приуроченный к вручению одноименной премии, одной из самых авторитетных в мире жанровой литературы. Лауреатами «Странника-2012» стали писатели Андрей Рубанов (роман «Боги богов», номинация «Лучший сюжет»), Яна Дубинянская («Сад камней», номинация «Блистательная стилистика»), Мария Галина («Медведки», номинация «Необычная идея»), Тим Скоренко («Законы прикладной эвтаназии», номинация «Образ будущего») и Андрей Столяров («Мы, народ...», «Гран-при»). Специальных премий удостоились также политтехнолог Ефим Островский и критик Владимир Ларионов. Кроме того, уже девятый год конгресс фантастов проводится параллельно с футурологической конференцией «Форум будущего», среди участников которой традиционно немало фантастов, включая основных докладчиков Сергея Переслегина, Кирилла Еськова и Андрея Столярова. Чтобы разобраться, какова взаимосвязь между двумя такими разными событиями в петербургской культурной жизни, наш обозреватель Василий ВЛАДИМИРСКИЙ задал несколько вопросов главному организатору обеих конференций писателю и издателю Николаю ЮТАНОВУ.
– Странник по словарю Даля – странствующий человек, обычно бездомный или гонимый. По второму значению – человек, идущий пешком на богомолье. А какой смысл вкладывали в название премии и конгресса вы?
– Российская литературная премия «Странник» появилась в конце XX века. И смыслы в ее названия вкладывались совсем иные. Это, конечно, и путешественник по далеким мирам, человек, вышедший в путь, чтобы испытать себя, если угодно – паломник, паладин. На это указывает и одна из легендарных номинаций премии – «Паладин фантастики», созданная для писателей старшего поколения, посвятивших свою жизнь служению фантастической литературе. Паладинами фантастики стали братья Стругацкие, Роберт Шекли, Кир Булычев, Вадим Шефнер и многие другие.
Но в первую очередь странник – человек, желающий странного, необычного, нового. Так и задача литературного жюри премии, состоящего из ведущих современных писателей, работающих в области фантастики, отметить книги необычные, талантливые, задающие новые литературные тенденции, несущие новое.
– Николай Юрьевич, в этом году конгресс фантастов прошел в пятнадцатый раз. Не круглый, но все-таки юбилей. Какие цели первоначально ставили перед собой организаторы конгресса и как менялись за эти годы приоритеты «Странника»?
– И изначально, и сейчас задача конгресса фантастов России – создание коммуникативной площадки, где встречаются писатели и издатели, а также читатели: бизнесмены и чиновники, ученые и эксперты, профессиональные критики и просто любители фантастической литературы. Здесь профессиональные писатели определяют лучших в своем цехе. На конференции «Форум будущего» уже в течение почти десяти лет ученые и эксперты читают лекции о будущем. Проводятся семинары интернет-сообществ, связанных с фантастикой, встречи писателей с продюсерами кино и телевидения, уличные акции – выступления писателей на улицах и площадях Петербурга.
Так что приоритеты не изменились. Стало чуть больше исследований будущего: сложный кризисный период развития всего мира потребовал более пристального внимания к созданию сценариев возможных перспектив. А перед писателями встает задача оценить, насколько приемлемо такое будущее для человека, то есть решить задачу литературными средствами... Как итог, мы все равно получаем книгу! Так что в течение всех лет жизни у конгресса фантастов России всегда был и остается приоритет – книга!..
Полностью здесь.
Пытаюсь читать ещё одного автора из длинного списка "Русского Букера" - Александра Терехова (того, что "Каменный мост" написал), а конкретно - роман его "Немцы" о конце эпохи Лужкова (Терехов с этим романом стал ещё и лауреатом премии «Национальный бестселлер» по итогам 2011 года)... А видеоинтервью мне понравилось.
Единственная каша, которую я любил всегда – пшённая. Правда, теперь и все остальные ем, не морщась. А пшенную кашу, если кто не знает, делают из проса. В предвоенные годы, когда нужно было срочно накормить народ и армию, урожайность проса резко повысил, выведя его новые сорта, учёный-селекционер Георгий Иванович Попов – отец Валерия Георгиевича Попова. Это я вторую повесть в книге Валерия Попова «Плясать до смерти» прочёл. Она называется «Комар живёт, пока поёт», в «Новом мире» была когда-то опубликована.
Повесть, конечно, не о просе, хотя просо, рожь и ячмень в ней присутствуют. Она о сложных родственных взаимоотношениях. Знаю по опыту, что труднее всего с самыми близкими людьми – детьми, родителями, жёнами, мужьями. Остальных-то можно послать куда подальше, а близких не пошлёшь, они всегда при тебе, если даже и не с тобой. Хотя у некоторых моих знакомых семейно-родственные дела на протяжении всей жизни очень красивыми и ровными получаются, аж завидки берут. Но такое, по-моему, редкость... Во всяком случае у Попова в семье идиллии никакой не было, у меня – тоже.
Валерий Попов предельно откровенно рассказал своих семейных «скелетах в шкафу». В «Плясать до смерти» – о своей дочери, в «Третьем дыхании» – о жене, в «Комаре» – об отце. Не каждый сможет о таком написать… Не знаю, хорошо ли своё грязное бельё на людях выворачивать, ведь «Комаре» Попов в прямом смысле слов этим занимается. Но точно знаю, что не каждый сможет ТАК написать…
[200x308]
Прочёл вошедший в список финалистов национальной литературной премии «Большая книга» исповедально-биографический роман Валерия Попова "Плясать до смерти". Вообще-то сам писатель изначально называл эту вещь повестью, а название выглядело вот так: "Плясать досмерти". Кстати, и первая публикация в журнале "Октябрь" имела название того же написания.
Книга, берущая за душу... Вот и Дмитрий Быков пишет о ней с трагическим восхищением : "Валерий Попов с первых книг предстал прозаиком первого ряда - точным, мгновенно узнаваемым, милосердным без назидательности, насмешливым без цинизма, умным без умничанья. С годами его книги становились все откровенней и страшней, но такой обжигающей прозы, как роман "Плясать до смерти", в России за последние годы не появлялось. Больше месяца я не мог думать ни о чем другом - и боялся написать автору о своей благодарности и сострадании: любые слова оскорбительны для этой книги, навсегда меняющей вашу жизнь". И я почти согласен с Димой, но всё-таки не полностью. Возможно потому, что сам прошёл через испытания, в чём-то похожие на те, что выпали на долю героя "Плясать до смерти", и жизнь моя из-за книги меняться уже не будет...
О второй вещи, которая вошла в эту книгу ("Комар живёт, пока поёт), я написал здесь.
Прочёл в "Полдне" (№7, 2012) статью Валерия Окулова "Приверженец всяческим книгам" о ленинградском писателе А.А.Щербакове, которую Окулов заканчивает цитатой Александра Александровича: "Не верьте, не верьте, что автор со сдвигом, он просто приверженец всяческим книгам..."
Сан Саныч не раз приезжал к нам в Сосновый Бор...
А вот его автограф для меня на книжке "Сдвиг" - то самое четверостишие полностью, но в несколько иной интерпретации:
Оригинал взят у 
urgazov в Книга о Прашкевиче или размышления о...
КНИГА О ПРАШКЕВИЧЕ ИЛИ ОТ ИЗЫСКАННОГО ЖИРАФА ДО БЕЛОГО МАМОНТА
Луганск; изд-во «Шико» 2011 – 336с.
Вообще-то, это книга размышлений А. Етоева обо всём, которые перемежаются рассказами Г.М. Прашкевича о своей жизни под наводящие вопросы В. Ларионова. И всё это предваряется хорошим предисловием Ларионова на тему «Как я полюбил Прашкевича» (кажется, оно так и называется).
Итак, перед нами книга Александра Етоева, в которой он размышляет о жизни, о литературе, о писателях и писательском процессе, о месте писателя в обществе и месте литературы в жизни писателя… О нашем обществе – что было, что стало и куда мы идем. Вопросы вечные, размышления умные, выстраданные, от чистого сердца, без заискивания перед читателем – что думаю, то и пишу. Если есть возможность высказаться и быть услышанным, то почему бы не сказать о наболевшем? А наболело много.. ой как много… и делится он с нами этой болью, которую испытывает любой нормальный культурный интеллигентный человек, видя что творится сейчас с нашим обществом. Я приведу здесь два стихотворения из книги. Просто не могу удержаться. Считаю, что чем больше людей их прочтет, тем светлее станет наша жизнь. Первое – самого автора (Етоева) про Борю Миловидова. Те, кто Борю знал, кому повезло с ним общаться поймут. Тут комментарии не нужны.
Я выхожу под фонарь. Светло.
Б.Миловидов сидит в тени.
Тихо играет в руке стекло.
Тянется, мне говорит: «Хлебни».
Б.Миловидов летал на Марс.
Тихое место. Безводье, сушь.
Б.Миловидов писал рассказ,
я его выучил наизусть.
Я никогда не бывал нигде.
Крым пару раз, колпаки медуз,
Вологда, Тотьма, топляк в реке –
я это выучил наизусть.
Ночь допивает остатки дня.
Марс далеко, да и нет его.
Б.Миловидов, фонарь и я –
больше на свете нет ничего.
И второе стихотворение Геши Григорьева. Его я, к сожалению, не знал, но такие стихи говорят сами за себя:
Мы построим скоро сказочный дом
С расписными потолками внутри.
И, возможно доживем до…
Только вряд ли будем жить при…
И, конечно же, не вдруг и не к нам
В закрома посыплет манна с небес.
Только мне ведь наплевать на…
Я прекрасно обойдусь без…
Погашу свои сухие глаза
И пойму, как безнадежно я жив.
И как пошло умирать за…
Если даже состоишь в…
И пока в руке не дрогнет перо,
И пока не дрогнет сердце во мне,
Буду петь я и писать про…
Чтоб остаться навсегда вне…
Поднимаешься и падаешь вниз,
Как последний на земле снегопад.
Но опять поют восставшие из…
И горит моя звезда – над!
Вот так вот… Что тут еще добавить?.. Ах да, конечно о Прашкевиче. Ведь книга то о нём. Прекрасный путеводитель по творчеству для тех кто недостаточно знаком с произведениями Геннадия Мартовича и, может быть упустил какие-то грани творчества этого замечательного писателя.
Спасибо авторам, спасибо издателям за редкую жемчужину в нынешнем грязевом потоке литератуты.
Юрий Газизов Июль 2012 Киев